Мечты бывают голубые. Бывают мечты розовые. А у Мерлина была разноцветная мечта. Как только Мерлин закрывал глаза, тотчас перед ним в воображении возникала зеленая травяная лужайка, усыпанная желтыми, пушистыми одуванчиками, а над ней яркие, порхающие бабочки. Такая лужайка была у них на даче. Мерлинова мечта вот-вот готова была осуществиться. Солнышко пригревало все сильнее, и рассада на окне так подросла, что Мерлину ничего нельзя было уже разглядеть через окно.
— Ну, когда же, когда мы уже поедем на дачу! — спрашивал он каждый день у бабушки, заведующей огородными работами.
— Ну чего тебе надо, — отвечала она, — молоко налито, корм я тебе насыпала!
Как будто кроме этого ему ничего в жизни и не надо. Никто не понимал его в этом доме. Мерлин сердито дергал хвостом и, обидевшись, уходил спать на диван. Во сне не так было обидно. И вот свершилось! Они едут на дачу! В машину грузили ящики с рассадой, продукты, вещи.
— Меня-я-я, меня-я-я не забудьте! — лез под ноги Мерлин. Ему даже один раз отдавили лапу. Но это ничего, это терпимо. Главное чтобы его не забыли со сборами.
Вот они и на даче! Кутерьма, беготня, крики, драки, рев — всё это заканчивается через два дня, весь этот кавардак отъезжает на стареньком жигулёнке назад в город — выходные закончились. А Мерлин с бабушкой остаются одни! Совсем одни! Остаётся залитая солнцем веранда с горячим солнечным пятном на полу, где можно поваляться, перекатываясь сбоку на бок. Остаются: лужайка с бабочками, одуванчиками, кустами малины и длинный деревянный забор, по которому можно прогуляться и понаблюдать за жизнью на соседском участке. Что еще надо для счастья коту? Ну, разве что блюдце молока, да мисочка корма, а для полного восторга — кусочек колбаски. А вечерами можно вести беседы с Буфетным Скрипом, который вместе с буфетом тоже переехал на дачу, а его место в городской квартире занял новенький, модный кухонный гарнитур.
И вот как-то в один из вечеров Бабушка смотрела телевизор в комнате, а Мерлин и Скрип сумерничали на веранде.
— Ну, нравится тебе здесь? — спрашивает Скрипа Мерлин.
— Жить можно. К тому же здесь живет целое семейство скрипов. Правда, они не очень образованы, ничего не видели, кроме своей дачи. Поговорить не о чем. А я скрип образованный, как-никак уже четвертый дом меняю!
— Ух, ты! Наверное, и видел много. Расскажи, — просит Мерлин.
— Расскажу. Вот раньше, в детстве, когда мой голос был еще тонкий и тихий, жили мы с бабушкой и дедушкой (впрочем, и они тогда тоже молоды были) в деревне, в старом деревянном доме. А главным в этом доме был домовой — Антип Кузьмич. Ох, и строг был, скажу. Порядок держал. Бабушка ему всегда кусочек оставит, молочка в блюдечко нальет.
— Так он — кот что ли? И мне она молочко наливает.
— Да какой кот?! Домовой, говорю! Он такой лохматый…
— Так и я лохматый!
— Нет же! Он на двух ногах ходит.
— На двух я не умею, — огорчился Мерлин.
— Домовой всегда прячется, чтобы его никто не видел.
— Ну, это я умею. Так спрячусь, что никто не найдет! — обрадовался он.
— А еще он вещи прятал.
— А зачем? — удивляется Мерлин.
— Характер у него такой — вредный. А может, сердился, что вещи не на своих местах лежат. Приучал к порядку. В доме прежде всего, что должно быть?
— Что?
— Эх, молодость! Порядок в доме должен быть! Вот домовой и поддерживал порядок. А еще он дом от дурных людей охранял!
— Это как та вредная собачонка, что за забором живет?
— Какой же ты все-таки необразованный. Собака — это собака! Кот — это кот! А домовой — это домовой! Понял?
— А почему я не могу быть домовым-котом? Я думаю: домовой — это очень образованный кот. Если ты мне поможешь, я справлюсь.
— Ну, не знаю, — вздохнул Скрип, — тебе придется спать за печкой.
— А на кресле нельзя?
— Нет. Антип Кузьмич за печкой спал. А ночью по дому ходил, порядок наводил.
— Ладно, — вздохнул Мерлин, — посплю, если по-другому нельзя. Вот с завтрашнего дня и начну.
— Мерлин, Мерлин! Кис, кис, кис… И куда он запропастился! То под ногами вьется, а то не дозовешься. Случилось что с ним? — озабоченно ворчала бабушка.
Она уже три раза выходила на улицу и звала его. Она даже не догадывалась, что все это время Мерлин мужественно сидел за печкой. Что ж поделать, ведь он решил стать домовым, а домовых никто не должен видеть, как сказал Скрип. «А почему я должен прятаться именно за печкой? — рассуждал про себя Мерлин. — Почему бы не спрятаться на веранде под буфетом? Там и блюдце с молоком рядом. А до ночи молоко прокиснет. Или же гораздо приятнее спрятаться под кустом малины и наблюдать оттуда за бабочками и воробьями. А за печкой одна пыль и дохлые пауки». Мерлина даже передернуло от отвращения и он неожиданно громко чихнул.
— Ах, вот ты где! Ты чего там сидишь! — воскликнула бабушка. — Мышь что ли караулишь?
«Вот еще! — подумал Мерлин. — Домовые мышей не ловят. По крайней мере, Скрип ничего об этом не говорил. Да, не поучилось у него спрятаться. Надо попробовать какую-нибудь вещь спрятать, то, что у бабушки не на месте лежит».
Не на месте у бабушки лежал карандаш, которым она что-то иногда писала в журнале, лежащем на столе. Он и сам не знал, где у него место, но почему-то решил, что именно карандаш он и спрячет. Еще он заметил синий клубок пряжи, валяющийся рядом с корзинкой, в которой было много таких же клубочков. От клубка к дивану тянулся тонкий синий хвост.
«Ага! Тоже не на месте, — обрадовался Мерлин, — сейчас я их спрячу!» Дождавшись, пока бабушка выйдет на веранду, Мерлин ловко смел лапой карандаш на пол и отфутболил его прямо под диван. Заглянул. Порядок! Теперь и он его оттуда не добудет. Клубок он решил спрятать под шкаф. Но тот все время ускользал в другую сторону. Ну, что вы хотите, ведь никто не рождается сразу футболистом. Но Мерлин не сдавался. Клубок почему-то становился все меньше и меньше, а его хвост все длиннее и длиннее. Наконец, ему удалось загнать значительно похудевший клубок между корзинкой и стеной. «Ага, сейчас я тебя сверху достану!» — подумал он и прыгнул в корзину. Корзина, не выдержав его веса, перевернулась, и высыпавшиеся клубки раскатились по всей комнате.
— Ты что же, паршивец, наделал! Мышей объелся что ли! — запричитала бабушка, войдя в комнату. — Вот я тебе сейчас покажу Кузькину мать!
Бабушка схватила лежащий на столе журнал и больно шлепнула Мерлина по спине:
— Вот тебе, чертушка. Марш на улицу! И молока сегодня не получишь. Не за что тебя кормить!
Мерлин пулей вылетел в открытую дверь на веранду и забился под буфет. А из комнаты ему вдогонку все еще неслись бабушкины крики:
— И карандаш куда-то дел! Ох, бединушка моя. Теперь и кроссворд не поотгадываешь. Ну, только зайди! Ишь, чего удумал! Совести у тебя нет! Вот отправлю тебя назад в город.
— Чего это бабушка так ругается? — тихонько спросил Скрип у Мерлина.
— Да не знаю. Не понравилось, видно, что я ее вещи прячу. Слушай, Скрип, а кто такая Кузькина мать?
— А это, наверное, бабушка нашего Антипа Кузьмича, — не долго думая ответил Скрип.
— Если у него такая бабушка, то я ему не завидую.
— Почему?
— А знаешь, как больно она дерется! Мне моя бабушка показала. Так и сказала: «Покажу тебе Кузькину мать» и ка-ак шлепнула по спине! Нет, Скрип, не получится у меня домовым стать. Тем более на двух лапах я ходить не умею. Лучше я котом останусь, если бабушка меня простит. Как ты думаешь? Простит?
— Простит, — сказал Скрип. — Она добрая. Потерпи до завтра. А завтра она уже забудет, что сердилась на тебя. Мерлин вздохнул и тихонько, стараясь не попасться бабушке на глаза, выскользнул за дверь на улицу. Начинало темнеть. Показались первые, самые яркие звезды. Мерлин запрыгнул на столбик забора, устроился поудобнее. Со столбика окрестность просматривалась лучше. Несмотря на сгущающуюся темноту, он хорошо различал все предметы вокруг. Вон соседский пес свернулся калачиком возле будки. Вон по чужой крыше крадется чужая кошка. Пролетела летучая мышь. А вон на соседнем столбике… А что это на столбике?.. Кто это?!… Голову повернул, глаза блеснули зеленым светом, как звездочки. У Мерлина шерсть дыбом поднялась, ноги спружинили, спина горбом выгнулась, хвост антенной встал, ощетинился. Из горла боевой клич вырвался:
— Мао, мао, мао!…
— Да тише ты! Оглашенный! Чего орешь-то так. Напугался? Не трону я тебя. Звать-то тебя как?
Мерлин сразу как-то успокоился. Голос у незнакомца такой хозяйский: строгий, но спокойный. Тут и луна из-за тучки выглянула. Глядит Мерлин: сидит на заборе человечек маленький, голова лохматая, и одежонка на нем тоже как лохматая, сразу и не поймешь — кот ли, человек ли.
— Мерлин зовут, — отвечает.
— Ишь ты, — усмехается человечек, — мудрёное имя. А меня Кузьмичем кличут.
— Так ты домовой?! — обрадовался Мерлин.
— Он самый! — с достоинством ответил Кузьмич, а потом горько добавил:
— Вот только домовой без дома.
— Как же так? — удивился Мерлин.
— Да вот так. Снесли мой дом. Много лет стоял, состарился. Не нужен стал хозяевам. А у тебя поесть что-нибудь найдется? — спрашивает он Мерлина.
— Найдется! — отвечает тот.
Но тут вдруг вспомнил, что бабушка его наказала, и грустно добавил:
— А может и нет. Я сегодня провинился. Бабушка сказала, что есть мне не даст. Пойдем, посмотрим. Может, какой кусочек и завалялся. Они неслышно прокрались на веранду. Блюдце было доверху наполнено свежим молоком. «Бабушка…» — умилился Мерлин. Насытившись, они сумерничали уже втроем. Скрип все расспрашивал Кузьмича о своем Антипе Кузьмиче: может где встречались? А Мерлин вдруг сказал:
— А что, Кузьмич, живи у нас. У меня домовым быть не получилось. А тебе и учиться не надо.
— Верно, верно! — поддакнул Скрип. — Каждому дому нужен хозяин.
— Это хорошо, что вы меня позвали. Я ведь без приглашения не имею права заселиться. А мне у вас понравилось. Только слабость у меня одна — очень я люблю ножи коллекционировать. Прежнюю-то мою коллекцию хозяева отобрали, как дом разбирать начали, так и нашли. Но думаю это не страшно. А за порядком я строго слежу. Опыт у меня большой. Всё! Остаюсь.
— И куда это ножик подевался? — сокрушалась назавтра бабушка. — Не ты ли, Мерлин, опять озорничаешь? — подозрительно поглядывала она на него.
Но Мерлин смотрел на бабушку честными глазами и улыбался.