Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
268. Может быть вы моё счастье?. 14 июня 1973 года.
Сводка погоды: Москва, четверг 14 июня 1973 года, дневная температура: мин.: 11.6°C, средняя: плюс 19.4°C тепла, макс.: плюс 25.4°C тепла, без осадков.
Калужская электричка, выехав из Москвы с Киевского вокзала в 18 часов 19 минут, прибывала в Калугу на вокзал «Калуга-1» в расчётное время - 21 час 34 минуты. Застучали колёса и забились вагоны, пересекая многочисленные привокзальные стыки, разводы и стрелки. Замелькали за окнами пакгаузы, склады, паровозы, вагоны и другая станционная «живность». Люди начали "кучковаться" в тамбуре, чтобы поскорее выбраться из душного и тесного вагона. Я тоже решил выйти одним из первых, чтобы не встречаться с этой девушкой, которая как-то потеряно и жалко продолжала молча и неподвижно сидеть на лавке среди людской толкотни и суетни…
- Нечего тебе глазеть по сторонам! - сказал мне сурово мой друг дед «Календарь» из деревни Дальнее Русаново. – Твоя задача – добраться до дома, и чем скорее, тем лучше.
- А вдруг? - тихо спросила меня моя Фея красоты и страсти. – А вдруг? А?.
- Никаких «вдруг»! – сказал я сам себе почти вслух. – Тебя ждёт Валя Архипова, мама, твой друг Славка Юницин, папа, ребята, дом. Только домой и хватит тебе приключений…
Электричка очень медленно проехалась вдоль щербатого перрона, в последний раз дёрнулась, скрипя тормозами, и остановилась. С шипение раскрылись двери, и я вышел, почему-то в обратную сторону от входа в вокзал… Видимо, я хотел избежать встречи с этой девушкой, которая сейчас (по моим расчётам) должна была выходить из вагона... Я ещё немного выждал, изворачиваясь от толпы идущих пассажиров, а потом резко повернулся. Девушка в этот момент только что вышла из вагона и шла по перрону.
Снова, как только что в вагоне, свет и окружающий мир вокруг меня как бы растворился в дымке. Я видел людей, их фигуры и лица, но расплывчато, не чётко… Чётко я видел только эту девушку и её фигурку. Она шла по перрону спокойно, легко, стремительно, но упруго, как будто чувствовала, что на неё сейчас кто-то смотрит и видит, как она идёт... Её спинка была очень прямой, а плечи расправленные, свободные. Ножками она ступала так, что казалось - она идёт по одной прямой линии, без качаний, без отступления в стороны, без колебаний. Мне показалось, что перед ней все расступаются, освобождая дорогу. Она не шла, а шествовала в толпе, как среди своих подданных.
- Смотри сам ей не поддайся, - сказал мой внутренний голосом деда «Календаря», - а то будешь, как подданный, за ней волочиться.
- Да ну тебя! – возразила моя Фея красоты и страсти. – А вдруг это его счастье идёт?
Я издали любовался походкой этой девушки, её стройными ножками, коротенькой юбочкой, внутри которой чётко при каждом упругом шаге обрисовывались округлые очертания её попки. По перрону вокзала «Калуга-1» эта девушка шла, как по подиуму дома моделей. Она ставила свои ножки в беленьких туфельках прямо перед собой на одной линии, поэтому со стороны и сзади казалось, что девушка невероятно стройная, утончённая, гибкая. При такой походке сзади было видно, как напрягаются и расслабляются мышцы её бёдер и икры, как гибко и уверенно сгибается лодыжка, как рельефно выгибается верхняя часть бедра и попка.
Девушка шла спокойно, но споро, не мешкая, целеустремлённо, видимо, зная хорошо путь, дорогу и цель своего пешего шествия. В такт своим шагам она нешироко, а как-то очень красиво, гибко и женственно махала левой рукой, правой придерживая свою плетёную из соломки сумочку коробчатой формы на плечевом ремешке. При этом она так водила своими расправленными плечами, в противофазе с покачиваниями бёдрами, что её талия и стан всё время ритмично гибко двигались. Причём её левая рука слегка заходила в махе за линию спины, касалась её попки и вновь устремлялась вперёд.
Стан-талия девушки чуть-чуть изгибались так, что бёдра и обе половинки её попки двигались, как маятник часов – тик-так, тик-так… Эта стройная походка стройной юной девушки со стороны и сзади выглядела очень красивой, задорной, молодой, художественной… Не только я один любовался и отмечал эту походку этой девушки. На неё «глазели» все…, а я не хотел быть «как все»…
- Ну и правильно, - сказал во мне мой старший брат Юра. – Знаешь, сколько таких красивых походок тебе ещё встретится? Вот у Вальки Архиповой походочка. Закачаешься!
Да, это правда, у Вали Архиповой, моей первой школьной любви, была почти такая же походка, только она ходила не так стремительно, как эта девушка, но также красиво покачивая бёдрами, только у Вали это получалось томно, мягко, с ленивой кошачьей грацией…
Честно признаться, мне очень понравилась походка и фигурка этой незнакомой девушки из калужской электрички. Я даже пожалел, что Валька Архипова не ходит так, как эта девушка с распущенными сзади волосами, в белой полупрозрачной кофточке-рубашке с короткими рукавами-воланами, заправленной под узкий ремешок на узкой талии в серую плотную и короткую юбочку, так рельефно и зазывно проявляющую крутую гибкую попку и упругие мускулистые стройные ножки, которые стучали каблучками по асфальту вокзального перрона города Калуги, оставляя позади себя идеально прямой кильватерный след из восхищённых взглядов...
Я не заметил, как ускорил шаги и невольно встал на линию «кильватерного следа» её каблучков на мягком асфальте. Я видел, как мелькают мои ноги и мои флотские хромовые ботинки, давно потерявшие весь свой утренний зеркальный лоск, покрытые пылью и следами подошв вокзальной толпы. Я видел как мои "хромачи" ступают точь-в-точь на вмятины от каблучков этой девушки. Я шёл за ней по пятам… Во мне жаркой волной поднималось острое желание догнать её, схватить и прижаться к её гордой спине, крутой колышущейся попке и стройным ножкам всем своим «восставшим естеством»…
Так, незаметно и потерянно во времени и пространстве, девушка и я за ней, вышли на привокзальную площадь. Внезапно девушка остановилась, как вкопанная, и я чуть было не столкнулся с ней…
- Зачем вы меня преследуете? – с надрывом и некоторой испуганной строгостью спросила меня эта девушка.
Я, только что смотрящий только на её рельефные икры стройных ножек, на каблучки её белых туфелек и на упругие стройные бёдра, не успел поднять глаза, чтобы ответить ей взглядом на её сердитый и испуганный голос. Поэтому я невольно ещё сделал один шаг и оказался вплотную к этой девушке… Расстояние между нами было настолько мало, что я близко-близко увидел её огромные серые прозрачные глаза в опушке длинных чёрных ресниц, её носик, покрытый "конопушками" веснушек, её чётко очерченные бардовой помадой губы, которые нервно кривились то в улыбке, то в сердитой гримасе… Я сам немедленно рассердился на себя самого за такую непростительную слабость – идти вплотную, как в строю, за этой незнакомой девушкой на виду у всего привокзального люда…
Ни мыслей, ни слов, ни чувств, кроме яростной досады, во мне не было. Я не знал, что ответить этой девушке, что вообще говорить в таких случаях, потому что у меня ещё не было в жизни такого случая…
- Скажите, - услышал я сквозь шум горячей крови в ушах и сквозь бешеный стук моего сердца чей-то хриплый и суровый "мужской" голос. – Может так случиться, что вы моё счастья, а я – ваше?
Я ещё успел немного удивиться тому, что я слышал как бы со стороны свой собственный голос, который в данный момент говорил не я, «Сашка Суворов», а тот, который во мне уже давно проявлял себя, как «Александр Сергеевич Суворов». Мне очень понравился его жёсткий и суровый, точный и ясно сформулированный вопрос. Я порадовался за самого себя, и удовлетворённый уже хотел было круто развернуться на каблуках и уйти, но тут я услышал то, что сказали мне эти красивые яркие бардовые губы и ясные строгие серые глаза…
- Может быть, – сказала мне эта девушка, и весь мир вокруг внезапно исчез, растворился, пропал…
- А что дальше то? – растерянно спросил во мне мой голос Сашки Суворова.
- А вот что..., - сказал уверенно мой голос Александра Сергеевича…
Я молча открыл свой пузатый портфель, достал из средней перегородки с молнией, где хранились документы, почётные грамоты, письма и фотографии, мою маленькую записную книжку, вырвал из неё сдвоенный листок и подал его девушке. Девушка взяла чистый листок и недоумённо посмотрела на меня…
Сурово кляня себя за неповоротливость и неуклюжесть, я опять открыл свой портфель, достал шариковую авторучку и написал на листочке из записной книжки: «Балтийский военно-морской флот, в/ч 30923, Суворову Александру Сергеевичу». Девушка взяла этот листок, наклонила голову так, что её волосы скрыли ей лицо, и из этой позы задала мне последний вопрос:
- А что мне вам написать? - услышал я её наполовину насмешливый, наполовину растерянный вопрос.
- А это вам ваше сердце подскажет, - сурово сказал я ей в темечко, разделённое пробором, глубоко вдохнул в себя аромат её ауры, круто развернулся, и гордясь собой и своей выдержкой, зашагал к входу в здание железнодорожного вокзала «Калуга-1».
Даже открывая тяжеленные огромные вокзальные двери, я не оглянулся, чтобы посмотреть, куда и как пошла эта девушка… «Домой, только домой!» - трепетной птицей билась в моей воспалённой желанием голове простая и желанная мысль.
Фотоиллюстрация: 14 июня 1973 года. Москва. Киевский вокзал. Калуга. Вокзал «Калуга-1». Именно так, стройно, свободно, легко, и в то же время стремительно, шла и удалялась от меня незнакомая девушка в коротенькой серой юбке и белой рубашке-блузке с короткими рукавами. Это уходило моё возможное Счастье...