Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
267. Приключение в электричке. 14 июня 1973 года.
Сводка погоды: Москва, четверг 14 июня 1973 года, дневная температура: мин.: 11.6°C, средняя: плюс 19.4°C тепла, макс.: плюс 25.4°C тепла, без осадков.
ДМБовский годок Анатолий Алексеев, Саша Сенацкий, Миша Жернов и я не хотели расставаться, поэтому тянули до последнего: сначала Сашка Сенацкий и Мишка Жернов пошли провожать нас с Толиком Алексеевым на Киевский вокзал. Здесь мы по чуть-чуть «напровожались» жигулёвским пивом, и мы с Толей Алексеевым, как старшие и "ответственные товарищи", поехали на такси «провожать» наших друзей по их вокзалам. Там мы опять «провожались», правда, я помог ребятам купить в военной кассе билеты на поезда… Мы с Анатолием проследили, чтобы Сашка и Мишка сели в свои поезда, в свои вагоны и на свои места. Только после этого мы с Алексеевым поехали опять на Киевский вокзал, и я «с лёгким сердцем» посадил Анатолия в его поезд… Всё! Моя миссия комсорга в этот день закончилась, и я пошёл покупать билет на электричку до Калуги.
Когда я подходил к кассе, то народу было немного, но когда я подошёл к месту посадки в электричку, народу оказалось настолько много, что я растерялся… Человеческий поток нёс меня как волны Балтийского моря, шатая и болтая меня, как щепку на волнах. Какой там билет?! Человеческая толпа без всякого достоинства и уважения пёрла в раскрытые двери вагонов электрички и людей было столько, что я всерьёз подумал, что даже войти в вагон не смогу… Давка людей была такая, что я вынужден был отбросить свою гордыню и блеск военного моряка, и тоже пихаться, толкаться, отталкиваться и отпихиваться среди потных, наглых, наступающих на ноги людей, стремящихся, во что бы то ни стало занять лучшее место в вагоне. Многие были с объёмными сумками, с корзинками, с рюкзаками, а некоторые даже с мешками битком набитыми, вероятнее всего, продуктами питания.
Вагон набился "под завязку", набилось столько народу, что трудно было стоять. Я горько пожалел, что не зашёл в вагон раньше, когда купил билет… Дело в том, что ребята меня настолько «напровожали на посошок», что я чувствовал себя несколько… уставшим. Но я не хотел даже себе в этом признаваться, а тем более показывать свою "усталость" окружающим, потому что окружающие меня люди – мужчины и женщины, старики и бабушки, девочки и мальчики, студенты и рабочие парни, практически все, – не просто смотрели на меня или рассматривали, а откровенно «глазели»… Поэтому я скромно и с достоинством встал возле раздвижных дверей в начале вагона так, чтобы на меня дул свежий воздух из открытой фрамуги окна вагона. Мне нужно было проветриться…
В вагоне с появлением массы людей возникла сложная гамма запахов, плотная и пахучая атмосфера. Пахло: колбасой варёной и копчёной; мандаринами; салом, луком и чесноком; водкой, табачным дымом и трудовым потом; разной одеждой разных по профессии людей, а также доносились ароматы необычных духов и одеколонов. Кроме этого электричка, вокзал, вагон и весь путь железной дороги от Москвы до Калуги тоже пахнул своими специфическими запахами: креозота, угля, шпал, стальных рельсов, электричеством, нагретыми тормозными колодками, машинным маслом, краской и мочой… Может быть, на нашем корабле тоже пахло специфическим запахом, но этот запах гражданского мира был мне не очень приятен.
Пивной и винный хмель из моей головы никак не хотел уходить и выветриваться, а вагонные запахи только добавляли ощущение тошноты и неприязни к окружающему миру. Возможно, то дешёвое вокзальное фруктово-ягодное «пойло», которым мы угощались ввиду дефицита финансовых средств, было не очень хорошего качества. Я решил прибегнуть к моему традиционному и отработанному на практике опыту протрезвления – вентиляцией лёгких глубоким и медленным дыханием: медленный вдох носом на счёт «один, два... шесть» и медленный выдох ртом на счёт «двенадцать». При этом выдыхать надо так, как будто ты дуешь на пламя свечи и его нельзя загасить…
Я сконцентрировался на своём внутреннем ощущении, постарался отрешиться от шумов и запахов окружающего мира и начал вентилировать свои лёгкие размеренным дыханием. На пятом вдохе и выдохе я уже мог осмысленно оценивать обстановку и перестать держать своё тело и лицо в «каменном состоянии». Как только в голове у меня прояснилось, я вдохнул уже свободнее. Мне захотелось оглядеться по сторонам. Я взглянул в окно вагона и среди мелькающих теней крон деревьев, железнодорожных столбов и проводов вдруг увидел яркое солнечное отражение людей в вагоне и среди них прекрасное видение… Это было видение моей Феи красоты и страсти, любви и молодости…
Это было отражение юной девушки в белой кофточке-рубашке с коротким рукавом, в серой короткой юбочке с чёрным блестящим тонким пояском и белыми туфельками на среднем по высоте каблучке.
Солнце мерцало, пробиваясь сквозь мчавшуюся за окном листву и строения, то ярко высвечивая в стекле вагонного окна это видение, то мгновенно погружая его в тьму тени. Было такое ощущение, что кто-то показывает мне кадр за кадром чудесный кинофильм… Всё моё внимание сосредоточилось на этом видении, на образе этой девушки с плотно сжатыми длинными стройными ножками, с напряжённой прямой спинкой и гордо расправленными плечиками. Девушка держала перед собой раскрытую книгу, но мне показалось, что она её не читала…
В какой-то миг, в один из ослепительных кадров-видений я вдруг увидел, что она в отражение тоже украдкой смотрит на меня… А может быть, не на меня, а просто в окно?
Электричка мчалась по рельсам. Гулко и дробно стучали колёса на стыках рельс, мелькали за окном деревья, столбы, провода, строения, переезды, машины и далёкие неподвижные стада коров в далёких полях видимых в просветах в древесных кронах. Вагон качался на неровностях и на разветвлениях железной дороги на полустанках и стрелках. Я привычно стоял и не держался руками за спинки сидений, за ручки или за других пассажиров, как это делали другие люди. Как-то само собой получалось, что моё тело заранее предчувствовало дальнейший толчок или покачивание вагона и заранее готовилось к нему.
Несмотря на то, что хмель от выпитого с друзьями пива и дешёвого вина всё ещё не полностью выветрился из меня, я устойчиво стоял на своих широко расставленных ногах и не терял гордой и прямой осанки. Я чувствовал, что на меня многие посматривают и наблюдают, как я балансирую и сохраняю равновесие… Девушка тоже поднимала свою голову с гладко зачёсанными спереди волосами, разделёнными на две равные части пробором, и тоже посматривала на меня. Всякий раз, когда я чувствовал её взгляд, я оборачивался к ней, но она резко опускала голову и начинала напряжённо смотреть в свою раскрытую книгу. Мне никак не удавалось «поймать» её взгляд…
Боковым зрением я видел, что нашу игру взглядами и моё постоянное оборачивание к этой девушке заметили пассажиры и многие с улыбкой смотрели на эту игру взглядами. Парни и молодые мужики, которые до этого безуспешно пытались обратиться к этой девушке, поникли и обиженно отвернулись от нас, признав своё поражение. Она их просто не замечала, не отвечала им, как будто не слышала и не видела… Какая-то бабка, сидящая рядом с девушкой, ехидно и хитро улыбаясь, посматривала то на меня, то на свою соседку и даже пыталась что-то сказать ей про меня, но девушка опять, словно во сне, ничего не видела и не слышала и никак не реагировала на обращение старушки. Мужик, стоящий рядом со мной, пьяненький и пахучий, как работяга-колхозник, тоже хотел было обратиться ко мне и сказал даже, что «хороша девка», но я никак не отреагировал, потому что в этот момент сильно взволновался… Я, наконец-то, встретился взглядом с этой девушкой!..
Наши мгновенные прикосновения взглядами обожгли и меня, и её… Она не просто отвернулась и опустила свою голову, она чуть ли не уткнулась в свою книжку, закрылась ею, а я не просто отвернулся, а чуть ли не упал, впервые за всю дорогу потеряв равновесие… Мужик-колхозник подставил мне своё плечо и бок. Я благодарно взглянул на него, мне нужно было несколько секунд, чтобы прийти в себя…
У девушки были светлые-светлые серые глаза, и края радужки были очерчены тоненьким чёрненьким кружком… Как я это разглядел на расстоянии трёх метров от девушки – не знаю, но разглядел. Вот тут я впервые взялся за поручень сиденья вагона электрички, так как весь вагон и все люди в нём для меня вдруг исчезли…
Все звуки куда-то исчезли, все лица вокруг превратились в туманные маски, все яркие блики низкого вечернего солнца стали медленными, мягкими, ласковыми, а фигурка этой девушки, сидящей на лавке сиденья в вагоне электрички, наоборот, вдруг ярко высветилась, стала единственной и неповторимой. Не знаю, как это могло быть наяву, но время, почему-то замедлило свой бег. Все тени вокруг стали двигаться как-то замедленно, плавно, без рывков. Я даже стал различать толчки и покачивания вагона гораздо лучше, заранее зная, как и куда сейчас вагон качнётся. Мне стало одновременно легко и свободно, потому что я вдруг понял, что вот сейчас девушка медленно поднимет свою голову, и я снова увижу серую искорку в её красивых глазах…
Так и случилось… Девушка подняла голову и наши взгляды встретились...
До сих пор я не понимаю, как это возможно и как это может быть, но я прямо и смело смотрел в её чудесные прозрачные серые глаза и как бы целовал их, ласкал их, гладил и прикасался к ним… Я видел, как сначала медленно встрепенулись её длинные пушистые ресницы, как она испуганно моргнула, а потом, её глаза как-то беззащитно, но доверчиво ещё шире раскрылись, распахнулись, доверились и отдались мне. Теперь она неотрывно, постоянно и открыто смотрела на меня, и я чувствовал, как она жадно впитывает в себя мой настойчивый, властный и сильный взгляд. Мне показалось, что девушка покорилась мне и теперь просто покорно упивается моим взглядом…
Ничего не понимая, только ощущая что-то всем своим телом, которое вдруг мгновенно напряглось, стало жарким, сочным, набухшим, я вдруг понял, что в этот миг я как будто прижался к ней всем своим существом, сжимал её в своих объятьях, втиснул её в себя так, что у неё перехватило дыхание. Не знаю, что чувствовала сейчас эта девушка, но когда я нашёл в себе силы «оторвать» от неё мой взгляд и отвести глаза, я увидел, как её напряжённая прямая спинка и застывшая в неподвижности голова, мгновенно поникли, расслабились, и она обессилено откинулась на спинку сиденья… Только тут я смог перевести затаённое дыхание и попытался унять крупную дрожь в ногах и коленках.
Всё во мне пульсировало, дрожало, трепетало, а мой «дружок-сашок» готов был вот-вот выплеснуть всю накопившуюся и рвущуюся на волю «мужскую энергию»… Я не знаю, что сейчас происходило с этой девушкой, но я заметил, как она судорожно сжала свои стройные длинные ножки, как втиснула свою книжку себе в низ живота и как она судорожно кусала свои губы с закрытыми глазами.
Я, не разбирая дороги и почти бесцеремонно раздвигая перед собой невидимых людей, вышел через раздвижные двери в тамбур вагона. Только тут, в дымном чаду, в шуме и грохоте вагонных колёс, в прохладе и на сквозняке я смог немного успокоиться, взять себя в руки и перебороть своё жгучее желание немедленно освободиться от переполнявшей меня энергии. Впервые в жизни я и эта девушка (наверно) только что были друг с другом в интимной близости взглядами…
Фотоиллюстрация: 14 июня 1973 года. Рисунок по памяти из моего флотского ДМБовского фотоальбома, который я нарисовал в Северной Атлантике на траверзе острова Исландия во время первой БС (боевой службы) БПК «Свирепый» 30 августа 1973 года. Я нарисовал этот рисунок по просьбе моих друзей-годков, Славки Евдокимова и Витьки Фёдорова, которые просили меня "проиллюстрировать" мой рассказ о приключении в электричке "Москва - Калуга-1", которое произошло 14 июня 1973 года - в первый день моего второго 10-дневного отпуска с выездом на родину.