На полпути отец попросил шофёра остановиться. Мы вышли из машины. Вокруг нас всё та же ровная как стол степь. Резко пахнет полынью, ковыль на горячем ветру волнами колышется, эти волны серебрятся на солнце. Отец стоит, цветёт весь и не может надышаться: «Во-он там за горизонтом Равнополь! Я там родился. А вон там – Ольгино, а Надаровка вон в той стороне. Я там учителем до войны работал...» Отец поворачивается к солнцу и говорит: «А вон там Тавложан!» Я смотрю во все стороны и ничего не могу понять. Вокруг ведь ничего нет, ровная как стол степь и на ней ковыль на ветру.
Из всей близкой родни у отца на всём белом свете оставалась всего лишь семья брата Яши. Отец не видел его целых пятнадцать лет. Отец был старше Якова, до них у деда было семь детей, шестеро умерли весной 1917 года от чёрной оспы, старший с умер после трудармии.
Потеря шестерых детей была страшным ударом для деда Петра и бабушки Елены. В тот год в Равнополь приехали работники Красного Креста с вакциной. Прививки были очень болезненными, дети их тяжело переносили и по селу пошли слухи о происках дьявола. Не знаю, кто убедил деда не мучить детей. Скорее всего, это был пастор менонитской общины. Прививку поставили лишь Петру, старшему сыну. Он выжил, а Лена, Юля, Агата, Анечка, Ваня и Яшенька стали умирать один за другим и скончались в течение одного месяца.
Дед Пётр вышел из общины, пастор собственноручно подписал Петру увольнительную, с оговоркой, что тот имеет право вернуться или войти в любую другую менонитскую общину со всеми вытекающими отсюда правами и обязанностями.
Яков, младший сын деда Петра встретил войну в Красной Армии. Всех бойцов немецкой национальности на второй месяц боёв отозвали с фронта и отправили в тыл на лесоповал и в шахты. Якова не отозвали. На исходе лета деду пришла похоронка. Теперь уж неизвестно, то ли писарчук ошибся, то ли командир не хотел терять бойца с немецкой фамилией, погиб боец Тисенко, а в список погибших занесли Якова Тиссена.
Эта ошибка спасла жизнь семнадцати бойцам, которых Яков вывел из окружения. Сняли с убитого немецкого солдата форму, одели её на Якова и тот отконвоировал своих однополчан к линии фронта. Шли ночами, днём прятались в лесу. Любопытным бойцам вермахта Яков объяснял, что ведёт «пленных» по приказу своего командира. Через линию фронта пробились ночью с потерями. Яков был ранен в плечо и контужен. Эти ранения сказались на его здоровье, он рано стал инвалидом, очень долго и очень тяжело умирал. Орденов за свой подвиг не получил, но лечили его, всё же, как ветерана войны.
Очень трогательным было прощание отца с Равнополем. У меня комок к горлу накатывает, когда вспоминаю этот момент. К ограде подъехала бензовозка. Шофёра отец помнит с самого детства. Он рад довести бывшего сельского учителя до Павлодара, до самого вокзала.
Отец отдал шофёру чемодан, тот запялил его между цистерной и кабиной. Отец и дядя Яша обнялись. Стоят. Не могут расстаться. Отец садится в кабину. Дядя Яша отходит в сторону, встал у побеленной стены своей мазанки. Плачет. Шофёр включает скорость. Отец положил свою руку на руку шофёра: "Подожди." Стоим ждём. Отец выходит из кабины, подходит к брату, обнимает его, пытается успокоить. Идёт обратно. Садится. Шофёр ждёт. Отец сжал рукой его колено: «Поехали!»