Раечка после рождения троих деток немного располнела. Но это её никак не испортило. Еще в детстве она получила кличку "хвостик" за то, что была просто былинкой, а свои темные и немного вьющиеся волосы всегда завязывала ленточкой в пучок. Пучок был похож на пушистый хвостик, который смешно мотался из стороны в сторону в такт быстрым шагам Раечки. А когда она играла в догонялки с соседскими ребятишками, он развевался у неё над головой и топорщился и придавал ей воинственный вид. И характер у Раечки был такой же. В играх она никогда не сдавалась, всегда стремилась перегнать всех, спрятаться лучше всех, забросить мяч дальше всех, проплыть вокруг острова на реке быстрее всех. Боевая была девчонка. Мальчики её побаивались. Уже у всех подруг были тайные поклонники, уже писали ровесницы записочки и назначали свидания полюбившимся мальчикам, а Рая все оставалась задиристой девчонкой и взрослеть не торопилась.
-Успеешь еще! - смеялась мать, - еще совсем не известно, каким будет твой спутник жизни. Бывает, что они так изматывают, что света не увидишь.
Вроде бы и шутила мама, и не желала она такой судьбы для своей младшей доченьки - пятой по счету в семье, а её предсказание сбылось. Вот именно померк свет, и все затянуло мутной пеленой перед глазами молодой женщины, красивой и статной, с напевным грудным голосом и мягкими, округлыми движениями, когда муж у неё постепенно спился до такой степени, что почти каждый день его подбирали под забором и приносили домой, и как колоду бросали летом во дворе, а зимой - у порога дома. Бедная Раечка с маленькими детьми затаскивала мужа на высокое крыльцо летом и оставляла на полу, а зимой укладывала на топчан - стоявший в прихожей, укрывала старым тулупом. Чтобы не простыл.
Утром Федор винился, говорил, что в последний раз, что пить он бросит обязательно, что вот с сегодняшнего дня и начнет новую жизнь. Иногда держался два-три дня, иногда - неделю, а потом начинал опять все сначала. Из-за пьянки его освободили от должности заведующего гаражом, он стал работать кочегаром. Обижался, бил себя кулаком в грудь, говорил, что его увольнение - потеря для колхоза, что он - специалист с высшим образованием, что дело свое он знает. Но над ним только смеялись.
-По бутылкам ты специалист. Работу пропил. Смотри, как бы жену и детей не пропил! - говорил горемыке сторож гаража дед Савелий.
-Раечка меня любит. Не бросит она меня никогда. А дети у меня на первом месте. Я денежки все до копеечки домой приношу.
И правда. Приносил всю зарплату домой. Но и уносил также на самогон. Деньги от мужа Рая не прятала. А самогонщица бабка Хомячиха, которая имела фамилию Хомякова, не только за деньги самогон давала. Отрабатывали у неё жаждущие мужики. Почистят загоны у коров, вот и полбутылки уже заработали, наколят дров, наберут угля - еще полбутылки и вдогонку еще и воды из колодца наносят. В деревне постоянных клиентов бабки Хомячихи тимуровцами называли. А Федор был у неё главным тимуровцем. И ничего, что дома все эти дела делал девятилетний сынок, которому было жалко маму. Как старичок, он дотошно переделывал все мужские домашние дела. И даже дрова рубил тяжелым колуном. Говорили, что мальчик плакал иногда от усталости, но слез своих никому не показывал. А соседям могло и показаться. Что можно издалека рассмотреть?
Две сестренки были еще малы. Они с мамой ходили в детский сад. Мама - работать воспитательницей, они - играть и подрастать.
А ведь был Федор когда то самым завидным женихом в деревне. Приехал молодой и холостой инженер к ним в село. Огляделся вокруг. Раечке к тому времени было уже двадцать лет. Она первый год после окончания техникума работала воспитательницей в своей родной деревне, в колхозном детском саду. И не ходила она на танцы в клуб, а только в кино вечерами.
-Разрешите проводить Вас домой, - подошел к ней бравый красавец под два метра высотой и посмотрел соколиным взором.
-Зачем? Меня никто не обидит. Я у себя дома.
-Тогда просто рядом пройтись.
-Пройдитесь, место не куплено!
Через месяц Федор был уже у них в гостях с серьезным разговором.
К тому времени мама уже жила за двоих. Отец лежал парализованный. Она его поила и кормила и пела с ним песни, чтобы легкие развивались, и набивала сеном матрас, чтобы отец почувствовал запах трав луговых, и чтобы пролежней у него не было. Она сгибала и разгибала ему ступни ног, чтобы улучшить кровообращение, она спала в горнице на диванчике, но несколько раз за ночь вставала и прислушивалась к дыханию мужа. А он молча гладил её натруженные руки и прикасался к ним потрескавшимися губами.
-Я не вовремя. Но я хочу взять в жены Раечку. Вы не против?
Мама была не против. И отец дал согласие кивком головы. Он тоже был не против.
Молодым дали квартиру на новой улице в другом конце села. И они зажили счастливо. Как Рая беду эту просмотрела? В гараже то крестины, то именинники, то план выполнили, то премию получили - всё причины для выпивки. И стал приходить муж подвыпивши с работы. Незаметно сам стал искать повода для выпивки, а потом и вовсе стал пить в одиночку без всякого повода. Появилась зависимость.
И вот через двенадцать лет Рая сидела за праздничным столом в родительском доме и выслушивала горькие слова сестер и матери.
-Я сегодня на пенсию иду. И вот мой сказ и наказ - уходи от Федора. Я тебе дом уступаю. Все твои сестры живут празднично. Посмотри, их мужья за столом сидят, как соколики, а твоего с глаз моих в баню отнесли да на полок положили. Накушался. Ему и компания не нужна. Берет бутылку со стола и хлещет рюмка за рюмкой. Да разве можно с таким жить? Он и детей твоих погубит. Старшего испортит своим примером. Уходи. А я тебе мешать не буду. Я к сестре на некоторое время жить перееду. Одна она и я одна. Вдвоем нам веселее будет. Нажитое оставь ему - Федору. В доме всего полным полно. И пусть он один остается. Может быть одумается чуток. Как его остановить? Я другого пути не вижу.
Рая и плакала и переживала сильно, но когда сын сказал, что подрастет и набьет отца, накажет за пьянку, она решилась на переезд.
Стояла поздняя осень. Пора бабьего лета была уже позади. Улетели нити серебристые пауков за Амур, к югу. И как-будто сделав свое последнее дело, госпожа осень задышала холодом, задула ветрами. Они безжалостно рвали оставшиеся на березах и тополях пожелтевшие листья, несли их куда-то,бестолково ссыпали в небольшие кучки у заборов, потом, неудовлетворенные результатами своих усилий, возвращались опять к этим ворошкам из листвы, разметывали их в бессильной злобе и вздымали вверх и уносили на новые места, превращая постепенно в грязноватую труху. Краски окружающего мира поблекли. Все стало серым и унылым. И тогда сыпанул первый ранний снежок. Он хотел скрасить этот унылый мир. Вначале у него все получилось. Но к обеду солнышко пригрело, снежок растаял, дороги стали мокрыми, дворы - грязными. В такой вот мрачноватый денек Федор пошатываясь пришел в опустевший дом и ничего не понял вначале. Утром, проснувшись, он не обнаружил ни стакана парного молока на столе, ни горячего завтрака, ни чистой одежды, приготовленной для него на стуле в прихожей.
Двор был покрыт облетающей мокрой осенней листвой и выглядел празднично. Маленькие льдинки в осенних лужах блестели на солнышке. Воздух был чистым и прозрачным. Из березовой рощи, которая начиналась прямо за огородом, доносилось пение птиц. Но во дворе было непривычно тихо. Федор прошел по двору. Пустой хлев - ни коровы ни годовалой телочки, ни поросенка. Заглянул в курятник, куры тоже исчезли.
Федор вернулся в дом в полной растерянности. В комоде не было вещей детей и жены. Шифоньер тоже был пустым.
-Да ну, наваждение какое-то. Не могла его Раечка уйти от него.
Бегом побежал Федор в детский сад.
-Пей без нас. Насмотрелись и натерпелись. Хватит с нас. Мы - у мамы. Будем заготавливать мясо на зиму - половину отдадим тебе. Хоть ты и не наживал. Наш труд кругом шел. Больше мы ничего тебе не должны. И нам от тебя ничего не нужно.
Федор хватал Раечку за руки, падал на колени, заглядывал в глаза, как побитая собака, и просил прощения, но она была непреклонна.
-Сколько можно верить твоим пустым словам и клятвам? Посмотри, в кого ты меня превратил. Вся работа на мне да на ребятишках. А ты хорошо устроился. Живешь в пьяном бреду и света не видишь белого. Все тебе затмила эта твоя выпивка. Ты с детьми то когда последний раз разговаривал? У них уже давно нет отца, а у меня - мужа. Тень только твоя валяется то под порогом, то на топчане. Это я еще тебя обстирываю, да одеваю чистенько, да пою и кормлю, да слежу, чтобы не замерз. И теперь живи, как сам хочешь. Хоть запейся, хоть замерзни, хоть с голоду завой - я тебе не служанка. Хватит. Все. Подам на развод. Хоть алименты буду получать. Все на рюмку меньше тебе достанется.
Федор стоял и молчал. Сказать ему было нечего. Жена вернулась на работу, а Федор пошел в кочегарку и вечером напился еще сильнее обычного. С горя.
- Жена то от меня ушла, - плакался он сторожу.
-Да это она еще долго терпела. Давно пора было так поступить.
А у Раи сердце разрывалось от жалости к мужу, и бегала она тайно ночью к своему двору, чтобы убедиться, что муж добрался до топчана и спит крепким сном, как ни в чем не бывало.
Рая все больше и больше убеждалась в том, что она поступила правильно.
Прошла осень. Наступила зима. Дороги Федора и Раи никак не пересекались. Он как буд-то и забыл и о ней и о детках своих. Несколько месяцев он не появлялся им на глаза.
Однажды ночью в двери дома кто-то сильно постучал. Три часа ночи.Кто бы это мог быть? Федор. Явился для серьезного разговора. Времени больше не нашел. Она дверь не отворила. Тогда он устроил концерт по заявкам.
-Ушла, такая сякая, бросила меня? Думаешь не проживу один? Проживу! А ты меня не стоишь. Ты родилась только затем, чтобы посуду и полы мыть, да корову доить, а выше этого - у тебя ума не хватит. Примитивная особа.
Федор стоял под окнами дома и покачивался из стороны в сторону. Вышел сосед. Устыдил. Федор покуражился еще с полчаса и ушел.
Через два дня он пришел снова и все повторилось. Потом он повадился ходить к дому каждую ночь. Стучал. Кричал. Угрожал. Молил о прощении. Плакал пьяными слезами. Просыпались дети. Девочки просили маму пустить папу в дом. И только сынок был на её стороне.
-Ненавижу его, - говорил он тихо и едва сдерживал мальчишечьи слезы.
Однажды ночью Федор особенно агрессивно вел себя, потом взял кирпич, из тех, которыми была обложена цветочная клумба, теперь почти вся скрытая под снегом, и запустил этим кирпичом в окно. Стекла зазвенели. Дети заплакали. Морозный воздух заклубился в комнате. Рая закрыла ребятишек ватными одеялами, а сама выскочила во двор.
Федор стоял, покачиваясь из стороны в сторону.
-Что, холодно стало? А вот я вас подпалю, тогда будет жарко. Тогда вы волей-неволей ко мне прибежите. А я подумаю еще, пустить вас в дом, или нет.
Он куражился. Он усмехался. Он чувствовал себя в своем праве. Вот так вот он хотел вернуть свою семью.
=Ну, что ты мне можешь сделать? Зови участкового, кричи караул, посмеши деревню нашу, а то людишкам скучно жить. А так - хоть новая тема для пересудов появится.
И тогда Раечка не выдержала. Она забежала в дом и схватила отцовское ружье, а потом опять выбежала во двор.
Федор все также стоял господином и куражился. Он выкрикивал обидные слова. Рая умела обращаться с охотничьей двустволкой. Отец, не дождавшись сына в своем семействе, брал на охоту с собой Раису. Молодую женщину трясло от негодования.
-Гад, - закричала она громко, - гад! Да когда ты нас в покое оставишь? Да когда прекратится это издевательство? Испил ты чашу моего терпения. Поворачивай и марш из двора, а то стрелять буду.
Свет из окна кухни падал желтым большим пятном во двор. Но даже в неясном свете можно было увидеть, как побледнел Федор, как он стал трезветь прямо на глазах.
-Не делай этого. Не делай этого! Прошу тебя. Мне то уже все равно. Подумай о детках наших. Осиротишь.
Только эти слова заставили Раю одуматься. Но она все-таки выстрелила из двустволки залпом чуть выше головы мужа так, что его огромная меховая шапка упала на снег.
Как заяц, петляя, убегает от охотника, также и Федор бросился наутек. Он падал плашмя, полз некоторое время по снегу, оставляя в нем борозду, поднимался, бежал и опять падал.
-Давай, давай, - кричала ему вслед Раечка, - и забудь сюда дорогу. Навсегда.
На шум прибежали соседи. Дядя Вася взял ружье из рук молодой женщины.
-Довел все-таки. Допрыгался.
Тетя Лена обняла Раечку, прижала к себе. Выскочивших детей загнали в избу. Раечка плакала так, что звезды на небе сочувственно качнулись.
Сосед заставил разбитое окно куском фанеры и заткнул подушкой.
-Завтра все исправлю.
Он занес уголь и засыпал в печку на еще не остывшие угли.
-Пусть изба нагревается. Мороз то вон нынче какой. Остудил избу Федор.
Примчался участковый. Кто-то позвонил ему, что слышались выстрелы в деревне.
-Да никто не стрелял. Ложная тревога. Это лед на речке от мороза щелкнул, вот людям и показалось.
Участковый сделал вид, что поверил, и что это обычное дело, когда хозяйка дома не спит в четвертом часу ночи, и когда она плачет навзрыд, а её утешают сердобольные пожилые соседи.
-Что теперь будет? Что теперь будет? - спрашивала Раечка всех.
Никто не мог ей ответить на этот вопрос. С ужасом она ждала следующей ночи. Визитер не пришел. Не появился он и через день и через два. Только кто-то стал набирать им уголь и колоть дрова, кто-то невидимый стал чистить в хлеву у коровы, и прометать дорожки от снега. Соседка сказала, что это - Федор. Приходит ранним утром и управляется.
Прошел слух по деревне, что Федор бросил пить. Как отрезало. И теперь его поставили опять завгаром.
Рае он на глаза не показывался, но приходил в школу и о чем-то разговаривал с сыном.
-Мама, а ты бы папу простила когда-нибудь? Смогла бы? - спросил её сынок однажды за ужином.
-Ну, не знаю! Может быть только тогда, когда он прифрантиться, оденет модный шелковый галстук, подойдет ко мне после кино в клубе и предложит меня проводить, как в прежние, молодые годы. Только где же ему? У него другая жена - бутылка.
-Да не пьет он совсем. И дома у него порядок.
-Так. А ты значит, навещаешь его?
-Да я один только раз, честное слово.
-Навещай, да разве я против. Тошно мне одной. Может быть мне опять замуж пойти? Только за кого тут пойдешь? Одни пьяницы в округе остались. А я уже нахлебалась такого счастья.
Прошла зима. Настала весна. На речке прошел ледоход. Ивы у реки выпустили свои почки в сереньких блестящих бархатных кафтанчиках. В мир возвращались краски
жизни. Уже первая трава показалась на пригорках. Рая набрала земли в ящики и посеяла рассаду. Она была отличной хозяйкой.
Тетя Лена уговорила Раю сходить в клуб. Фильм привезли удивительный - "Подсолнухи". Все его хвалили. Стоило сходить посмотреть. После фильма за тетей Леной к клубу подъехал её сын.
-Мама, к нам на чай. Да и ты, Раечка, с нами. Почаевничаем.
-Да детки там дома со старшим. Будут беспокоиться. Я им сказала точно, во сколько вернусь. Я пешочком пройдусь.
Рая пошла не по центральной улице, а свернула на знакомую с детства тропинку за огородами вдоль берега реки. Кто догонял её. Она оглянулась. Впервые она увидела своего мужа после той роковой ночи. Прифрантился то как. Куртка нараспашку. Видно, что в костюме и при галстуке. Шелковом.
-Разрешите Вас проводить?
-Я у себя дома. Мне нечего бояться.
-Тогда просто пройтись рядом.
-Пройдитесь. Мне то что? Место не куплено.
Федор пошел рядом. Но от волнения не заметил корягу под ногами, споткнулся, неловко упал.
-Не ушибся, не сломал ничего?
Раечка поднимала Федора, отряхивала его.
Она подала ему руку. Он рывком поднялся сам, потом привлек её к себе и стал жадно целовать.
-Как я соскучился. Как я тебя люблю. Нет мне жизни без вас никакой. Заберите меня к себе. Больше не поскользнусь. Раечка, последний самый раз поверь моим словам. Вы - моя жизнь.
Они сошлись.
-Повезло Раечке, какой у неё работящий и непьющий муж. Просто шелковый. А прежде то что было!
Прошло много лет. Иногда у Федора спрашивали, а как он вырвался из пут зеленого змия?
-Жена помогла. Она у меня - Ворошиловский стрелок.
При этом он смотрел на Раечку одобрительно, подмигивал ей и тихонько посмеивался.
А ружье он все-таки унес куда-то. На всякий случай.