ПРОЛОГ
Сентябрь 425 года После Падения Саркальту;ра. Уже почти тридцать лет исконные земли тёмных эльфов находились во власти людей. Несмотря на то что основную часть территории составляло огромное Руни;ческое болото, многие северяне приезжали в эти места в поисках несметных эльфийских сокровищ. Однако возвращались лишь единицы.
Неподалёку от старого даэру;нского города Чи;ма маленькая лодка нарушала покой болотных вод. В ней три скаарва везли небольшой, но очень увесистый короб, содержимое которого стоило примерно как неплохой за;мок. Конечно, если покупать его вместе со слугами.
— Долго ещё? — спросил высокий подкачанный парень в потёртом гамбезоне.
— Минут сорок до тракта, — ответил ему лодочник, плавно работавший шестом. — Там пешком до города дойдём.
Вокруг стояла вековая тишина, прерываемая редким аккомпанементом лягушачьего кваканья. Несколько раз где-то вдали послышались всплески.
— Сраное болото.
— Да что ты всё ноешь! То ему сапоги узки, то плыть долго, то болото не нравится, — вмешался третий, невысокий жилистый северянин с короткой бородой.
— Тебе не холодно что ли? Дрянь, а не погода!
— Заткнись, Ральф! Без тебя тошно.
Подул резкий студёный ветер, сбросив с листвы остатки прошедшей измороси. Видимо, от скуки Ральф то и дело плевался за борт.
— Тоска, — сказал бородатый скаарв, поплотнее закутался в куртку из кожи и повернулся к плевавшему. — Давай картишки вынимай, перекинемся что ли, пока плывём.
— А плывём мы медленно, — выдохнул лодочник. — Стиг, напомни, что делать будем, как доберёмся до Чимы?
— Ну, в Чиме задерживаться долго не станем, только транспорт возьмём и на нём до Гримва;льда, — Стиг не отрывал взгляд от Ральфа, который вытащил из кармана колоду карт и быстро перемешал. — Сте;фан, будешь с нами?
— В другой раз. Слушай, а нас не загребут, пока мы коней ищем?
— Не ссы ты, у меня всё на мази. С тех пор, как ушастых из города выгнали, в Чиме бояться нечего. Новый капитан стражи мне денег должен, вот я и договорился с ним, чтоб у нас проблем не было.
— Опасно тебе проигрывать, — Ральф ухмыльнулся, взглянул на свои карты и почему-то насупился. — Кстати, а чё там, в Гримвальде?
— А ты как думаешь? Барыга знакомый. Мы у него за всё это добро такой навар получим, что до смерти можно будет на большак не выходить.
— А если на рыцарей нарвёмся?
Стиг закусил губу.
— Тогда пиши пропало. Но рыцари, вроде как, на восток отправились, в сторону Каркао;ля. Если Кадеирн у меня на хвосте не сидит, жить будем, — бандит на мгновение задумался, вспомнив о чём-то неприятном, но быстро вернулся к реальности. — Ральф, ты пинка ждёшь? Давай карту бей!
Впереди что-то засветилось. Зеленоватый шар размером чуть больше яблока медленно плыл над водой в сторону лодки.
— Великая Мать… — прошептал Ральф.
Стиг вытащил из-под рубахи эльфийский костяной амулет, висевший на шее, и непроизвольно стал его потирать.
— Мне бабка говорила, — тихо начал Стефан, — что это просто газы с болот подымаются и горят. Вот и летят, пока запал не кончится.
— А мне говорила, что это утопленники по воде ходят! — ответил Ральф, пытаясь скрыть страх.
Стефан опасливо взглянул на здоровяка.
— Ещё под лодку спрячьтесь, — ругнулся Стиг и засунул кулон обратно под одежду. — Я вот слышал байку, будто блуждающие огоньки указывают на места кладов.
Со стороны шара послышался какой-то негромкий звук. Женский голос пел неприятную мелодию без слов. При этом жуткая музыка обладала необъяснимой притягательностью, заставлявшей Стефана вести судно в сторону огонька. Пассажиров охватило оцепенение: никто не мог сдвинуться с места или повернуть голову прочь от ужасного видения. Лодка остановилась. Но паралич был вызван отнюдь не песней — в тумане сразу за светящимся шаром скаарвы увидели силуэт женщины, парившей в нескольких сантиметрах над поверхностью воды. Словно свечу, она держала блуждающий огонёк в правой руке. Видение приближалось к лодке. Гладкая серая кожа, заострённые уши, большие зелёные глаза — ей было не больше сорока, что по меркам даэрунов совсем немного. Вчерашняя девчонка. В паре метров от лодки эльфийка остановилась.
— Вы отведёте меня домой? — голос был тихим, неуверенным.
Скаарвы молчали. Они никак не могли преодолеть ступор. Никто не моргал, не дрожал и даже почти не дышал.
— Да, — ответил Стефан и слегка подался в её сторону.
Морок растворился в тумане, оставив лишь огонёк, что держал в руке. В тот же миг в воде рядом с кормой послышался всплеск. Из болота вынырнул чёрный худощавый мертвец со спутанными волосами, схватил Стефана тонкими руками и быстро утащил с собой под воду. После этого Стиг вскочил и дал Ральфу пощёчину:
— Очнись!
Жилистый скаарв занял место лодочника, взял шест, чудом не упавший следом за гребцом, и принялся так активно орудовать им, что лодка едва не перевернулась, когда сорвалась с места. Ральф не сдерживал крики ужаса.
— Ящик держи! — заорал Стиг и почти врезался в торчавший из воды камень.
Блуждающий огонёк летел следом, но лодка мчалась так быстро, как если бы её с берега тянули два десятка лошадей. Несколько раз она зачерпнула бортом воду, но устояла. Иногда что-то сильно било по днищу.
Морок уже пропал из виду, а бандиты всё никак не могли остановиться. Наконец, судно врезалось в корягу у небольшого сухого островка и намертво встало, едва не сбросив своих пассажиров. Чуть отдышавшись, северяне выбрались оттуда и, прихватив ящик, отправились к берегу.
— Великая Мать, мы… Стефан…
— Забудь про Стефана, — сплюнул Стиг. — Надо радоваться, что ноги унесли.
Скаарвы осмотрелись. Место было незнакомое, но хотя бы сухое. Кроме того, создавалось впечатление, что сюда нередко заходили люди или эльфы — трава оказалась примята, а на кусте клюквы не висело ни единой ягоды.
— Где мы? — Ральф поставил короб на землю рядом с большим трухлявым пнём.
— Не знаю. Но думаю, что если идти по тропинке, то мы доберёмся до какой-нибудь деревни.
Вдалеке снова послышалась жуткая песня, а сквозь туман стал пробиваться зеленоватый свет.
— Опять она, — Ральф побледнел.
— Сволочь. Прячь ящик в пень, прикроем его и сваливаем, пока живы.
Засунув небольшой короб в тайник и слегка заслонив его ветками росшей рядом ивы, скаарвы быстро отправились по следу примятой травы. Они шли около получаса и пару раз едва не потеряли тропу, но, в конце концов, услышали диалог на незнакомом им языке. Не сговариваясь, северяне двинулись туда, откуда он доносился — любая цивилизация лучше общества этой летающей дамы. Выбравшись из перелеска, бандиты увидели небольшое поселение, состоявшее из пятнадцати или двадцати ти;пи — конусообразных эльфийских жилищ, покрытых кожей и мехами. Каждое такое типи украшалось диковинными узорами или рисунками зверей — на что хватало фантазии у их хозяев. Сами они тоже были рядом: невысокие по человеческим меркам, с длинными заострёнными ушами и тёмно-серой с синеватым оттенком кожей. Обитатели занимались повседневными делами: дети играли свежими веточками деревьев, а взрослые следили, чтобы они не выкололи друг другу глаза. Переглянувшись, скаарвы решили попросить помощи у местных и бодро зашагали в их сторону. В общем, так Ральф и Стиг попали в лагерь даэрунов, которые обитали здесь, видимо, с тех самых пор, как их родные города заняли северяне.
;
ГЛАВА I
Появление гостей нарушило размеренную жизнь даэрунской стоянки. Женщины, одетые в льняные платья с красными и жёлтыми узорами, быстро попрятали маленьких эльфят в типи, а мужчины приготовились взяться за оружие. То слева, то справа слышались перешёптывания на языке тёмных эльфов — киилри;те. Иногда, правда, откуда-то доносились фразы на скаарвском типа «бледные мрази», «стервятники» или угрозы убить их на месте. Но сколь бы Ральфа и Стига ни нервировали подобные выражения, они не обращали на них внимания, потому как понимали, что в меньшинстве.
— Я слышал, — тихо начал Ральф, — что их шаманы или вожди знают всякие травы, помогающие отогнать нечисть.
— И как мы найдём вождя? Эльфы вряд ли скажут нам хоть слово, а эти шалаши все на одно лицо.
— Я попробую с ними поговорить.
— Погоди…
Ральф проигнорировал возражения Стига и тут же ввязался в разговор с женщиной, которая не успела спрятаться.
— Мазель, не скажете мне, где проживает ваш лидер?
Мазель молчала, с ужасом глядя на скаарва. Сзади подошли несколько мужчин.
— Тебе чего здесь надо, бледнолицый? — с сильным акцентом спросил эльф, носивший костяное украшение в носу.
— Где у вас живёт вождь? — по-простому повторил Ральф.
— Наш вождь слишком велик, чтобы терпеть в своём типи белокожее отродье.
— Попридержи язык, мы пришли сюда не воевать!
— Ты, видимо, не понимаешь, — вмешался даэрун с птичьим черепом на шее. — Сейчас мы возьмём тебя и твоего друга за шкирки и вышвырнем отсюда с таким пинком, что вы оба будете бежать без оглядки до самой южной границы вашей проклятой страны.
— А станете сопротивляться, — прошипел первый, — пустим обоих на ремни.
Дело неизбежно дошло бы до драки, если бы не вмешался Стиг.
— Вы можете так разговаривать с кметами или себе подобными, но перед вами сейчас стоят служащие казны Его Величества короля О;лава! Мы везли налоги с окрестных земель в столицу через вашу трясину и, не будь там мо;рока, даже не попали бы сюда. Однако тёмная сила вынудила нас задержаться. Были жертвы. Если ваш вождь поможет, мы заберём своё, и вы нас больше никогда не увидите. Но если откажетесь или тронете хоть пальцем, сюда прибудет армия нашего государя. Они не станут разбираться, кто там виноват, а кто прав, и, помяните моё слово, сожгут всю вашу деревню к чёртовой матери!
Эльфы ничего не ответили. Пережившие когда-то ужасы войны, теперь они жутко боялись войска скаарвского короля. Наконец, та самая женщина, к которой изначально пристал Ральф, трясущейся рукой указала на типи, как бы опоясанное рисунком в виде чёрных и красных треугольников. От неодобрительных взглядов других даэрунов она заплакала и сбежала в своё жилище. Скаарвы уже собирались проследовать к вождю, но один из местных их остановил.
— Ведите себя вежливо, иначе вы отсюда не уйдёте.
В помещении традиционной палатки находились два уже немолодых тёмных эльфа. Слева от входа сидела приятной наружности даэрунка с тёмными слегка тронутыми сединой волосами. Она оказалась одета скромно, и лишь яркая лента, повязанная на голове, выделяла её среди местных женщин. Справа, по-видимому, располагался сам вождь. Он не являлся глубоким старцем, однако выглядел очень болезненно, что прибавляло эльфу несколько десятков лет. Волевое лицо со слегка загнутым вниз носом было испещрено морщинами и казалось неестественно худым. Одевался вождь в рубашку с бахромой, поверх которой на верёвке висел ступенчатый крест. Но самым примечательным был его головной убор: как и у многих известных скаарвам вождей, он состоял из перьев, однако если обычно в ход шли перья орла, то здесь имел место скорее крупный грач или ворон. Чёрная вапфа;ха, как называли её сами эльфы, выглядела красиво, хотя при этом казалась довольно поношенной. Из-под кожаной ленты, к которой крепилось оперение, у висков проглядывали угольного цвета волосы. В руке даэрун держал курительную трубку-чану;нпу, которой он, судя по запаху в типи, только что пользовался.
Когда люди вошли в помещение, вождь жестом указал им на две пары уличной кожаной обуви, лежавшие у входа. Северяне без лишних вопросов разулись. Хозяин благосклонно кивнул, однако лицо его оставалось строгим.
— Мир твоему дому, мудрый лидер рунов, — Ральф говорил достаточно громко, чтобы тёмные эльфы вне типи слышали, что он был вежлив.
— Что привело вас в моё жилище, бледнолицые? Надоели ваши каменные дома? Или, может быть, наши, в которых вы теперь живёте?
Скаарвы замялись. Вождь отложил трубку и рукой приказал им сесть.
— Мудрый лидер рунов, — прервал молчание Стиг, — мы пришли к тебе просить о помощи. Наш…
— Я знаю эту историю. Ваш крикливый народ совершенно не ценит покой других, когда ведёт беседы. Я желаю выяснить, с кем говорю.
Северяне переглянулись.
— Я Ральф из Фо;рсборга, сын Ма;гнуса.
— А я Брин О;лафсон из Трангарда, — соврал Стиг.
— Не лги мне, бледнолицый. Говори правду или уходи.
Стиг заёрзал. То ли колени затекли от непривычной позы, то ли он и вправду волновался.
— Стиг Макри;зи из А;нгрика.
Вождь пристально посмотрел на него. На уверенном лице даэруна появилась тень недоверия, но вскоре тот отвёл взгляд и продолжил, как ни в чём не бывало.
— Зовите меня Чёрное Перо, — тёмный эльф снова взял в руки трубку, но не стал раскуривать её. — Что за морок встретился вам в топи?
— Сперва он был как… огонёк, — переглянувшись с товарищем, начал Ральф. — В тумане летал и не трогал нас. Потом обратился эльфийской девой и запел тягуче так, неприятно. А дева та над болотом парила, не касаясь воды. Когда она к нам приблизилась, спросила, можем ли мы её домой отвести. Один парень согласился, и тут из воды вынырнула такая мертвечина, чёрная вся, давно лежит, знать, и ухватила…
— Всех кроме нас перехватала, — перебил Стиг. — Одни мы остались. Дали дёру, да так, что пробили у лодки дно. Но оторвались. А налоги-то в топях остались. Вот и не можем теперь ни дальше пойти, ни обратно вернуться.
Чёрное Перо задумался.
— Где это было?
— Да вот рядом, за лесом, — ответил Ральф и поймал на себе неодобрительный взгляд товарища.
— Где именно? — в голосе эльфа зазвучал металл.
— Вождь, прости нас, мы тут первый раз идём и не очень ориентируемся, что где, — опередил товарища Стиг. — Ты нам дай оберег какой, чтобы мы могли забрать своё и уйти с миром.
— Зачем мне вам помогать?
— Если золота не будет, армия… — не успел договорить Ральф.
— Когда нагрянет армия короля, я и мои руны уже окажемся далеко отсюда.
— Мы тебе заплатим, — предложил Стиг.
— И что я с вашими деньгами сделаю? Зажарю с зайцем на огне? Тут нет ни лавок, ни банков, ни бродячих купцов, деньги мне ни к чему.
Скаарвы молчали.
— Либо вы очень бедны, либо очень хитры, — недобро продолжил Чёрное Перо. — Я склоняюсь ко второму варианту. Бедняки вряд ли стали бы притворяться сборщиками налогов.
— Но мы… — попытался оправдаться Ральф.
— Молчать! По-вашему, за 117 лет я не видел служащих казны? За вами не придёт никакая армия, потому что вы оба — лишь разбойники, которые что-то забыли в топи! Вас видно насквозь, бледнолицые. Однако, — вождь выдержал паузу и встал, — я дам вам уйти. Несмотря на всю эту ложь, вы действительно пришли с миром, а ваша весть о зле на болотах может спасти не одну жизнь.
Тёмный эльф взял лежавшую рядом сумку и достал из неё какой-то мешочек.
— Это полынь, — продолжил он. — С открытым кисетом в руках вы будете в безопасности от иа;ры.
— Иары? — переспросил Стиг.
— Русалки.
— Но ведь рыбий хвост? У неё не… — неловко пробормотал Ральф.
— Это сказки. Если увидите, что блуждающие огоньки подбираются близко, разомните в руке немного полыни, и они уйдут. А вы отправитесь на болота, заберёте то, что вам нужно, и навсегда покинете эти места.
Ральф с некоторым разочарованием посмотрел на «подарок». Он ожидал увидеть сверкающие медальоны из костей и неизвестных металлов или хотя бы плетёную штуку вроде ловца снов. Стиг отвлёк внимание на себя, чтобы вдвоём они не казались неблагодарными.
— Спасибо, Чёрное Перо. Мы тебя не забудем.
— Нам больше не о чем говорить, бледнолицые. Уходите.
Скаарвы быстро покинули типи вождя и под взглядами враждебно настроенных эльфов отправились обратно в топи. Дорогу они действительно помнили плохо, потому по ошибке двинулись другой, хоть и параллельной, тропой. Однако эта ошибка случайно спасла им жизнь.
***
В то же время по болотам продвигался небольшой отряд «гадюк». Суровые эльфы-мятежники не обращали внимания ни на холод, ни на сырость. Во главе группы был рун с раскрашенным чёрными и красными полосками лицом и причёской-ирокезом. Его звали Красный Ветер или, по-эльфийски, Ghiannola (1).
«Гадюки» шли быстро, но тихо, и периодически оглядывались и прислушивались. По сообщениям разведчиков, в этом районе топи видели трёх скаарвов-бандитов, передвигавшихся по воде. Теперь Гианно;ла и три его воина должны были найти и уничтожить забредших на их территорию бледнолицых.
— На востоке лодка, — оповестил остальных рун с лицом, покрытым геометрическими татуировками.
«Гадюки» без слов двинулись в указанном направлении. Действительно, недалеко от них у берега лежало судно с пробитым дном, а рядом валялся шест. Красный Ветер присел и стал вглядываться в землю. Около лодки обнаружились следы обуви. «Двое мужчин, в скаарвских сапогах, — думал лидер отряда. — Бледнолицые. Следы свежие, их ещё можно нагнать».
— Похоже, они копошились здесь, а потом второпях сбежали по тропе мимо клюквенных кустов, — высказал наблюдения одноглазый эльф с бритой головой.
— Там, куда ведут следы, находится стоянка вождя по имени Чёрное Перо, — отметил Красный Ветер. — Скаарвы искали помощь. Если Всеотец благоволит нам, местные задержат чужаков в лагере.
У каждого «гадюки» была своя причина мстить людям. Поводом для появления даэрунских повстанцев стало массовое изгнание эльфов из родных городов, но долгая война породила множество иных, более мелких причин, в совокупности побудивших рунов взяться за оружие. Народ, разом потерявший всё, быстро оказался на грани отчаяния, и сотни эльфов подчас просто искали смерти в бою. Однако среди «гадюк» было много и обычных головорезов, вчерашних преступников, которые прикрывались мятежом для осуществления своих тёмных замыслов.
У Красного Ветра тоже имелась своя причина. Когда он был малолетним ребёнком, скаарвы убили его мать. Горе, принесённое семье даэруна, оставило на его сердце клеймо. И каждый раз, когда Красный Ветер встречал бледнолицего, шрамы вновь начинали пылать.
«Гадюки» быстро добрались до стоянки. Увидев мятежников, многие жители отложили свои дела, чтобы поприветствовать отряд Гианнолы и отдать ему дань уважения. Кто-то садился на колено, кто-то просто прикладывал руку к груди. Красный Ветер не обращал на них внимания — такая встреча ожидала его при всяком появлении в импровизированных эльфийских деревнях. Но любой подобный визит был обусловлен срочным и безотлагательным делом, потому лидер повстанцев не считал нужным реагировать на все эти мелочи.
Одноглазый «гадюка» приказал кому-то из местных проводить мятежников до типи вождя, а когда они достигли цели, пропустил вперёд своего командира. По устоявшейся традиции тёмных эльфов лишь равный мог беседовать с вождём. И Красный Ветер считал себя таковым.
— Приветствую тебя, Чёрное Перо!
— Приветствую, путник, — откликнулся вождь. — Как я могу к тебе обращаться?
— Меня зовут Красный Ветер. Я и мои «гадюки» охотимся за бледнолицыми, которые были в твоей деревне.
— Это правда, бледнолицые были здесь. Я отпустил их.
— Что? — вскрикнул Гианнола, в котором тотчас забурлила злость. — Ты отпустил наших врагов?
— Да.
Красный Ветер сделал шаг вперёд.
— Куда они ушли?
— На болота.
— Я видел их разбитую лодку в топи. Они наверняка обратились к тебе за помощью, а раз ушли назад, значит, получили желаемое! Что ты им дал, старик?
— Не твоё дело, — спокойно ответил Чёрное Перо.
— Ты же знаешь, что те, кто ведёт дела с бледнолицыми, заслуживают смерти не меньше, чем они!
Красный Ветер схватился за висевший на поясе томагавк.
— Не делай глупостей, — строго сказал вождь. — Ваши «законы» предписывают вам уважать решения вождей других рунов. Моим решением было отпустить бледнолицых.
— Такие, как ты, старик, сводят на нет всю нашу борьбу!
— В этом-то и проблема, путник, — выдохнул Чёрное Перо и повернулся к очагу в центре типи. — Вы пришли к нам с войной за плечами. А нам сейчас как никогда нужен мир.
Красный Ветер осёкся. Что-то в словах вождя тронуло его, но личина вечного бойца тут же дала о себе знать:
— Возможно, ты прав, вождь. Но у бледнолицых другие цели. И пока они не покинут наши земли, «гадюки» не могут сложить оружие. Я поведу отряд на болота и отыщу чужаков.
— Исключено. Судя по словам скаарвов, там обитает зло. Если хотите избежать жертв, оставайтесь в лагере.
— «Гадюки» не боятся какого-то «зла», — хмыкнул Гианнола.
Чёрное Перо поднялся и приблизился к мятежнику.
— Это работа для колдуна, а не для воина.
Красный Ветер молчал. Что-то внутри него закипело. Что-то такое, что не терпело сомнений в силе «гадюк». Это была лютая ненависть, которую нельзя обращать против руна. Ненависть, предназначенная лишь для людей.
— Прощай, старик, — бросил воин и развернулся, чтобы уйти.
— Тьма поглощает тебя, Гианнола, — добавил вождь, когда «гадюка» уже занёс одну ногу наружу. — Она — твой единственный враг.
Лидер повстанцев не отреагировал на последнюю фразу и вышел из типи к своим подчинённым. То, что сказал ему вождь, их не касалось, однако «гадюк» следовало посвятить в итоги визита.
— Чёрное Перо отказался сотрудничать. Мы продолжим поиски своими силами.
Из-за спины татуированного «гадюки» вышел рун с птичьим черепом на шее:
— Я видел, куда ушли бледнолицые, — сказал он, сев на колено перед Красным Ветром, — и готов показать дорогу.
Гианнола удовлетворённо посмотрел на говорившего:
— Жители этой деревни должны гордиться такими соседями. Как тебя зовут?
— Хака;н.
— Веди нас, Хакан. Если проявишь себя хорошо, «гадюки» примут тебя в свои ряды.
***
На болото постепенно опускались сумерки. Рядом с лагерем то и дело слышались голоса вечерних птиц, предвещавших скорое наступление темноты. Собиратели давно вернулись с ягодами, а охотники уже освободили расставленные ранее силки. Несмотря на то что до ночи было ещё далеко, никто в поселении не решался покинуть его в этот час. Возможно, поэтому многие руны с упрёком в легкомыслии вспоминали Хакана, который ушёл в топи с мятежниками.
В то же время «гадюки», ведомые своим провожатым, двигались по следу скаарвов. Роль следопыта быстро перераспределилась на одноглазого повстанца с бритой головой — в этом деле он оказался более опытным, нежели житель стоянки Чёрного Пера.
Вопреки быстрому ухудшению условий поисков, Красный Ветер запрещал сворачивать их: отчасти потому, что следы были совсем свежие, отчасти потому, что он опасался упустить чужаков.
— Похоже, они двигались наугад, — шёпотом высказал мысль разведчик. — Удивительно, что бледнолицые не стали ходить кругами.
— До этого ещё может дойти, — ответил ему третий «гадюка», эльф с длинными тёмными волосами, в которые были вплетены перья. — Мы как раз подбираемся к тому месту, где напали на след. Отсюда я даже вижу очертания лодки.
Красный Ветер взглянул вперёд, в сторону знакомого судна. Оно оказалось едва различимо в нараставшем тумане. Лодка по-прежнему стояла на мели у кустов клюквы, но что-то вокруг неё всё-таки изменилось.
— Что это там за коряга? — упредил мысль Гианнолы татуированный рун.
— Раньше её там не было, — добавил лидер. — Дело рук бледнолицых. Немедленно осмотреть участок!
Группа ускорила шаг и быстро оказалась на месте. Хакан, стремившийся продемонстрировать свою верность, первым бросился в воду. Он уже хотел вытащить «корягу» на берег, но непроизвольно отпрянул, едва приблизившись к ней.
— Это… Это труп! — с дрожью в голосе сказал эльф.
К Хакану подоспел рун с одним глазом и, оттолкнув его, вынес тело к остальным.
— Бледнолицый, — подметил Красный Ветер, присев на колено. — Скаарв, возможно, один из тех, кого мы ищем.
Затем Гианнола проследил взглядом вниз по туловищу и обнаружил на гамбезоне след укола, запачканный кровью. Удар был нанесён в печень, а характерное повреждение одежды говорило о применении ножа. Между тем, висевшие на поясе ножны оказались пусты.
— Они что-то не поделили, — предположил лидер. — Случилась поножовщина. Уверен, если тщательно поискать, мы найдём на дне клинок этого скаарва.
— На поверхности воды что-то рассыпано, — добавил одноглазый, — какая-то трава.
— Похоже на оберег. Значит, Чёрное Перо им всё-таки кое-что дал.
— Здесь явно был тайник, — сказал татуированный рун, находившийся сзади. — Когда мы шли днём, пень не выглядел так… раскурочено. Сейчас вокруг лежат ветки, а полость раскрыта.
— Одним чужаком меньше, — подытожил командир и выпрямился. — Но мы слишком долго сидим на месте. Второй бледнолицый может уйти. Кадши;ка, веди нас!
Одноглазый эльф, стоявший по пояс в воде, кивком ответил на приказ вождя и двинулся к берегу.
— Прости за дерзость, но предлагаю зажечь факел. Это ускорит поиск сле…
В этот момент даэрун резко погрузился под воду. Хакан было бросился на помощь, но Кадшика словно исчез. Болото само по себе затрудняло видимость под поверхностью, но в месте пропажи клубились настоящие облака болотного грунта.
Другие «гадюки» хотели присоединиться к поиску, но их тут же окликнул Красный Ветер:
— У нас нет времени!
— Но Кадшика…
— Кадшика мёртв! Вождь предупреждал, что болото проклято, так что забудьте о нём! Теперь нас поведёт Диуа;ли!
Место провожатого занял рун с татуировками, и группа поспешила отправиться дальше по следу. Хакан, привыкший быть смелым и наглым, с трудом унимал дрожь: не то от страха, не то от холода. Поступок лидера казался ему понятным. Да что там, будучи в кругу семьи и друзей, Хакан нередко и сам отстаивал мнение, что для борьбы с людьми хороши любые средства и любые решения, если только они оправдывали свою эффективность. А потеря одного члена отряда в подобных условиях была гораздо менее ценной, нежели потеря времени. Однако стоило эльфу увидеть это своими глазами, как столпы правильности его гипотез несколько пошатнулись.
Пока «гадюки» продирались сквозь ветки плакучих деревьев, житель лагеря Чёрного Пера познакомился с третьим мятежником. Его звали Мо;хе, и он имел маленькую примесь наакрунской (2) крови, чем очень гордился.
— Мой дед, — прошептал Мохе, поправив перья в волосах, — подарил мне свой макуауи;тль, когда я был маленьким.
— Дорогой подарок, — удивился Хакан.
— Само собой. Этим оружием он убил десятки врагов.
— Он был воином-орлом (3), да?
Мохе кивнул. Из-за его спины раздался гул болотных газов.
— А разве орлы не должны захватывать пленников для жертвоприношений? — продолжил рун с птичьим черепом на шее.
— Ну, должны…
— Так чего он всех убивал-то?
Мохе задумался.
— Наверное, за это деда и выгнали. В общем, я десять лет учился владеть этим оружием, но только недавно познал его по-настоящему. Жаль, сегодня с собой не прих...
В этот момент перед глазами Хакана произошло то, что он далеко не сразу смог осознать: из воды справа от эльфов выпрыгнуло нечто большое, схватило Мохе и тут же унеслось обратно. Почти сразу после этого далеко впереди послышался шум ветвей.
— Вождь! Гианнола! Нас… атакуют! — с трудом собравшись, крикнул Хакан.
Красный Ветер, похоже, не заметил развернувшихся перед жителем лагеря событий.
— Это бледнолицые! Я слышал, как они сбегают. За ними!
— Вождь… Это не бледнолицые… Это какая-то тварь! Как пантера или…
— Я разочарован в тебе, Хакан, — прорычал Гианнола и обнажил томагавк. — Ты отправился, чтобы помочь, но на деле оказываешься лишь обузой.
— Вождь, я…
— Молчи! Или беги по следу скаарвов, или умрёшь!
Хакан замешкался. Красный Ветер принял колебания эльфа за неповиновение и уже приготовился нанести смертельный удар, как вдруг что-то тяжёлое упало между ним и потенциальной жертвой. Это что-то имело длинные и беспорядочно торчавшие отростки, но даже коряги выглядели на его фоне более «правильно».
— Мохе… — прошептал Хакан.
Красный Ветер не стал долго рассматривать труп, хотя и сообразил, что у его воина, скорее всего, был переломан позвоночник. «Гадюку» больше интересовало то, что смогло его так искалечить. Этот интерес оказался взаимным.
По берегу к эльфам двигалось нечто, напоминавшее их сородича. Но даже в тусклых сумерках они сумели понять, что тело этого существа значительно разложилось. Из груди чудовища торчала какая-то странная ветка, с которой лохмотьями свисала тина. Глядя на рунов из-под спутанных на лице волос, мертвец злобно хрипел, а от этого хрипа даже водная гладь покрывалась рябью.
— Оно быстрее, чем кажется, — с дрожью в голосе заметил Хакан.
В это время Диуали решился атаковать первым. В два прыжка приблизившись к твари, «гадюка» сделал ложное движение томагавком, после чего ударил неприятеля по сгибу локтя. Однако мертвец не отреагировал на ранение. Взяв эльфа за запястье, враг резко вывернул ему руку за спину и оторвал её от тела, а затем бросил в подоспевшего Красного Ветра. От силы броска Гианнола упал, но тварь не отвлекалась на него. Вместо этого она обезглавила ещё кричавшего Диуали и размозжила череп об дерево.
Лидера «гадюк» обуял ужас. В панике он забыл своё имя и должность, забыл, зачем он пришёл на болота и кого с собой взял. В голове была лишь одна мысль: «Бежать!». И он побежал. Не разбирая дороги, эльф мчался по топи, рискуя запнуться или утонуть. Позади послышался ещё чей-то крик, но это лишь придавало сил в ноги. И силы быстро находили своё применение.
Сложно сказать, сколько времени всё продолжалось, но, в конце концов, Красный Ветер остался один. Ужас постепенно отступал, однако он ещё не мог осознать, где находится. Каждый шорох казался руну знаком возобновления погони. Однако теперь, когда он остановился, побежать вновь было уже сложнее. Дыхание сводило до кашля, а ноги гудели, несмотря на годы тренировок. Следовало искать укрытие.
И оно нашлось. Совсем рядом с эльфом валялись несколько старых и довольно толстых брёвен, которые явно приволокли издалека. Сверху брёвна оказались прикрыты ветвями упавшей недавно ивы, отчего пространство между стволами было хорошо спрятано от посторонних глаз. Недолго думая, Гианнола лёг ничком в импровизированное убежище и прислушался, чтобы не упустить врага. В этот момент слева от него раздался какой-то шум.
— Ты чё сюда припёрся? Это моя нычка!
Красный Ветер не сразу понял, где находился говоривший и к кому он обращался.
— Вали отсюда, мать твою! — шёпотом продолжил кто-то.
Тогда «гадюка» увидел слева от себя полость в трухлявом бревне, из которой на него смотрела бородатая скаарвская физиономия.
— Бледнолицый. Тебя-то я и ищу.
На том конце послышался вздох.
— Может, повременим с разборками?
Эльф не ответил, но мысленно согласился с собеседником.
— Ты тоже прячешься из-за… — невольно спросил мятежник, но прервал сам себя.
— Русалки? Да. А где твоя шобла?
— Угадай, — рассерженно прошептал Гианнола.
На болоте стояла обычная тишина, ничем не напоминавшая об ужасе, таившемся под водой. Вдалеке послышалось пение кукушки. Красный Ветер повернулся туда, где прятался собеседник, и увидел, как что-то белое выпало у него из-под ворота. Сложно было сказать, что представлял собой этот предмет, но черты его явно не походили на человеческую работу.
— Откуда ты это взял, бледнолицый?
— Не твоё дело, — ответил Стиг и быстро засунул амулет обратно.
— Значит, ты не только людей режешь.
— А ты?
— Я сражаюсь за свою Родину, скаарв. А ты за кошелёк!
— Что это меняет? Я тоже следил за вами, эльф, и видел, как ты разговаривал с подчинёнными.
— Я поддерживал дисциплину. Тебе не понять этого, стервятникам неведом порядок. А ты стервятник. Я видел тот труп у лодки.
— С твоим-то умением разбазаривать кадры…
— Молчи!
Стиг усмехнулся. Вокруг по-прежнему было спокойно. Скаарв уже собирался покинуть укрытие, но вовремя заметил летевший совсем рядом блуждающий огонёк. Красный Ветер тоже увидел его. Прятавшиеся затихли. Огонёк неспешно двигался вдоль кромки воды, опасно приблизился к брёвнам и остановился. Скаарв и даэрун затаили дыхание и мысленно приготовились бежать. Но светящийся шар лишь висел в воздухе и медленно, очень медленно гас. Так, постепенно теряя в яркости, огонёк исчез. А вместе с ним всё вокруг погрузилось во тьму.
------------------------------
Сноски к разделу:
1. Ghiannola — читается как «Гианно;ла». Произошло от совмещения слов «Ghian» (багровый, красный) и «Nola» (ветер).
2. Наакру;ны — лунные эльфы, родственники тёмных эльфов и потомки альмру;нов, много веков назад покинувших континент в поисках новой родины. Наакруны являлись единственными жителями далёкого архипелага Наакта;рн, где они основали одноимённое государство. Многие из лунных эльфов презирали обитателей материка и отказывались иметь с ними какую-либо связь, однако иногда единицы всё-таки возвращались обратно.
3. Воины-орлы — легендарные бойцы наакрунов, как правило, обучаемые военному дела с детства.
------------------------------
;
ГЛАВА II
Когда непроглядная тьма отступила, Стиг обнаружил себя в странном месте, никак не похожем на то, где он был раньше. Скаарв стоял на узкой слабо светившейся тропе из золотых монет, которая, извиваясь, уходила в густой серый туман. За краями дорожки с трудом проглядывались силуэты деревьев и кустов, покачивавших ветвями на ветру. Отовсюду доносились шепотки, которые с каждой секундой становились отчётливее.
«Кто это?».
«Я не знаю».
«Это Стиг».
«Стиг Макризи».
Стиг собрался и стал тщательно осматриваться. На чёрном беззвёздном небе висела необычайно яркая луна. Изнутри неё брезжили лучи света, но ни один из них не достигал земли. Казалось, будто это и не луна вовсе, а огромная дыра, ведущая в другой мир.
«Макризи?».
— Кто здесь? — одёрнулся Стиг.
«Это он убил меня!», — послышался знакомый голос.
— Ральф?
«Он убийца?».
«Нет. Он затравленный зверь».
«Он никогда не жил. Только выживал. Боролся за каждый кусок хлеба, за каждый новый день. Выживал среди зверей и среди охотников».
— Стиг, ты слышишь меня?
По спине бандита пробежала мелкая дрожь.
— Стефан?
— Да.
— Стефан, где я?
— В паутине. Бабушка рассказывала, что иногда злые духи эльфов забирают своих жертв сюда вместо того, чтобы убить.
— А почему ты здесь?
— Не знаю. Когда ты и тот… другой попали сюда, я понял, что слышу и вижу вас. Но в то же время меня нет.
— Мда… Как отсюда выбраться? — спросил Стиг, перекрикивая другие голоса.
— Видишь свет в небе? Иди к нему по тропе. Слушай духов и запоминай образы, паутина не врёт. Она испытает тебя, и, если ты пройдёшь испытания, она тебя выпустит. Но бойся паука.
— Паука?
— Да. Паук — это ты.
— Что? — спросил Стиг и, немного погодя, добавил. — Эй, Стефан! Что это значит? Ответь!
Но Стефан молчал. Зато другие голоса не стихали и наперебой обсуждали новоявленного гостя. Скаарв решил не терять времени и последовал совету умершего товарища. Туман нехотя расступался перед Стигом, а золото мерцало под каждым его шагом. Неожиданно бандит заметил волка, шедшего справа от дороги: он был совсем молод, но на морде и лапах уже виднелись шрамы. Из темноты на волка набросился его сородич, а потом ещё один, после чего образы исчезли во тьме.
«Зверь прожил нелёгкую жизнь. Нигде не принятый, везде лишний. У него никогда не было семьи».
«Он всегда оказывался готов к удару в спину и держал нож острым, чтобы ударить первым. Жил по принципу «Если не ты, то тебя». И этот принцип работал».
«Жизнь сделала его зверем?».
«Нет, он стал им, чтобы спастись».
Стиг вынул из-под рубашки костяной амулет и погрел его в ладонях, прошептав: «Работай, штуковина, вытаскивай меня отсюда». Подняв глаза, северянин вновь увидел этого волка. Хищник значительно повзрослел и стал выглядеть суровее.
«Годы шли, и его сила росла. Росла хитрость и изворотливость. Зверь не стал вожаком, но даже противники начали его признавать. Однако жизнь в нищете прекратила устраивать Зверя. Он стремился к большему».
Шерсть волка покрылась россыпью кровавых брызг, а под его лапами стремительно росли груды драгоценностей вперемешку с собачьими черепами.
«Но большего было недостаточно, и путь к лучшей жизни оказался дорогой в могилу».
Постепенно на шкуре зверя появлялись «сосульки» налипшей грязи, среди которой блестели серьги и кольца, кроны и марки, королевы и короли. Волк шёл всё медленнее и вяз в болотистой почве. Когда он почти прекратил двигаться, вокруг засверкали десятки пар хищных глаз.
«Он мёртв?».
«Нет. У него ещё есть время».
«Но одинокому волку всё равно суждено умереть».
После этого видение исчезло, а голоса стали тише. На месте образов оказался поворот на другую тропу — тропу, устланную костями. Скаарв внимательно взглянул на неё, спрятал кулон под рубашку и покинул путь из монет.
***
В это время Красный Ветер шёл по своей дороге. Вокруг него также шептались духи, но рун не слушал их и угрюмо, обнажив томагавк, двигался по направлению к свету. Он прекрасно осознавал, куда попал и как отсюда выбраться, потому считал пустой болтовнёй слова таинственных голосов.
«Это другой Зверь. Злой, жестокий».
«Он мстит и в своей мести не знает границ».
«Любой, кто встаёт на его пути, умирает. У него нет своих и чужих, нет друзей и врагов. Есть только Зверь — и все остальные».
«Кровь ради крови, зло ради зла. Его война никогда не закончится».
«Это память о матери заставляет его убивать».
«А много ли он помнит о ней?».
Гианнола не обращал на духов внимание, но некоторые слова всё же прорывались в его сознание сквозь стену игнорирования. Что-то в них задевало мятежника, отчего кости под ногами начинали хрустеть громче, а рука крепче сжимала топор.
То слева, то справа от тропы мелькала тигриная тень. Как и Красный Ветер, хищник тоже двигался по пути из костей. Эта дорога имела много пересечений с другими, но каждый странник, встречавшийся тигру, — друг или враг — неизбежно оставался на перекрёстке. Так, труп за трупом, годами зверь прокладывал себе путь. Но даже спустя десятки растерзанных тел хищник не замечал, как вместе с каждым врагом он приносил в жертву себя.
Гианнола не желал узнать историю жизни тигра. Он не видел, как зверь рос, как старел и почему умер в одиночестве. Из мифов своего народа эльф помнил, что паутина подобна ловцу снов — в центре всегда есть окошко в реальный мир. Потому именно туда мятежник и стремился, игнорируя всё, что могло его затормозить. Однако стоило видениям пропасть, как откуда-то сзади его окликнул настоящий, непривычно живой голос:
— Эй! Красное Ведро, или как тебя там! Погоди!
«Гадюка» ускорил шаг, но это не помогло. Вскоре из-за спины послышались тяжёлые удары скаарвских сапог, сопровождаемые хрустом костей на тропе.
— Красное Ведро… — не успел договорить Стиг.
— Нет, — отрезал эльф.
— Даже сказать не дашь?
— Нам не о чем говорить.
— Как раз наоборот, Ведро, — выдохнул бандит и поравнялся с собеседником. — Так уж вышло, что по отдельности это место никто из нас не покинет.
— Бред. С чего ты взял?
— Я внимательно смотрел за видениями: на своём пути и на твоём. А ещё слушал голоса. И везде говорилось одно: одиночки не выживают.
Гианнола остановился.
— Предлагаешь объединить усилия?
Стиг кивнул:
— А ты видишь здесь других кандидатов в команду?
Эльф промолчал. Сдерживая чёрную ненависть, он исподлобья взглянул на светившийся в небе портал и сквозь зубы ответил:
— Разумно. Но когда мы вернёмся в топи, пощады не жди.
— Ты тоже.
Духи не обошли вниманием альянс пленников паутины и наперебой зашептались о грядущих трудностях на пути. Однако видения прекратили посещать мятежника и бандита, что наталкивало их на мысль о правильности своих действий. Дорога, между тем, шла в туман бесконечной лентой, словно и не приближаясь к выходу. Чем-то это спокойствие напоминало ситуацию, когда скаарв и даэрун прятались между старыми брёвнами. То же тревожное затишье.
Стиг по-прежнему не доверял эльфу, что было взаимно. Поэтому томагавк в его руке вызывал у северянина беспокойство и вскоре побудил обнажить нож в противовес.
— Хороший клинок, — холодно отметил Красный Ветер.
— Спасибо.
— В чём вам, бледнолицым, нельзя отказать, так это в оружейном деле. Мы безнадёжно отстали от вас на пару сотен лет и вряд ли догоним в ближайшее время.
— Честно говоря, я вообще не понимаю, как ты своим топором дерёшься. Он, конечно, меньше меча, удобен в переноске и стоит дешевле, согласен. Но как дело доходит до серьёзного кипиша, ваши томагавки проигрывают тем же ножам.
— Много ли у тебя было «серьёзных кипишей» с рунами?
— Немало, — уклончиво ответил скаарв.
Гианнола исподлобья взглянул на спутника:
— А как дрался тот, у кого ты отобрал амулет?
Стиг быстро заметил, что подвеска выправилась из-под одежды, и в очередной раз спрятал её. Но от вопроса было уже не отвертеться.
— Прицепился, блин. Никак он не дрался. Хочешь — верь, хочешь — нет, но тот эльф сам предложил мне купить у него эту штуку. Сказал, что она может спасти мне жизнь, а я, дурак, поверил. Вот и ношу теперь в напоминание о своей тупости.
— А зачем трёшь каждый раз, когда нервничаешь?
— Ну… вдруг сработает. Я же ведь пока жив.
После этих слов Стиг на всякий случай осмотрелся, но никого не увидел и вернулся к разговору. Однако всё это время за ним и Гианнолой что-то наблюдало, рыская в темноте. Оно появилось здесь вместе с пленниками и существовало, лишь пока существовали они. Возможно, поэтому то, что жило во тьме, решило воспрепятствовать действиям Красного Ветра и скаарва Макризи.
Стиг уже давно заметил на своей одежде какую-то грязь, но не придавал этому значения — всё-таки перед попаданием в паутину он лежал животом на земле. Однако со временем грязи становилось больше, а когда в налипших комьях замерцали золотистые отблески, северянин не на шутку заволновался. Подобно волку из видения, он покрывался слоем непонятного вещества, которое никак не удавалось оторвать от себя. Изменения во внешности спутника не прошли мимо внимания Гианнолы.
— Если прекратишь ковыряться, бледнолицый, мы значительно ускоримся.
— Я бы с радостью, но эти шмотки; уже мешают ходить.
— Ничем не могу помочь.
— А я и не прошу.
— Вы всегда чего-то просите. В этом все бледнолицые: просить и не отдавать.
— Чего ты завёлся? Лично я против ваших ничего не имею. У меня даже подельник был раньше — тёмный эльф, Ара;нк. Так вот никаких конфликтов между нами не возникало.
— И где он сейчас?
— В могиле.
— Что и требовалось доказать.
— А что это доказывает-то? Да, Аранка свои пришили два года назад. Но не потому, что он тёмный эльф, а потому что крысятничал и чуть не сдал всех страже в Линдхо;льме. Хотел вылезти чистеньким за счёт остальных. Когда ты выходишь на большак, Красное Ведро…
— Хватит звать меня «Ведром», бледнолицый! Я Красный Ветер!
— Как скажешь. Так вот, когда ты выходишь на большак, всем плевать, эльф ты или человек. Никаких поблажек и привилегий.
— Не пытайся убедить меня в благородстве головорезов, скаарв.
— Меня зовут Стиг.
— Вот и познакомились, — ухмыльнулся Гианнола. — Жизнь разбойника — это бесконечное сражение за лучший кусок. Среди «гадюк» иногда попадаются ваши, и они неизбежно создают проблемы.
Скаарв задумался. Ноги уже едва передвигались, но мысли о скорой свободе и спрятанных по ту сторону портала драгоценностях первое время придавали сил. Теперь же становилось очевидно, что чем чаще он об этом думал, тем быстрее золотая грязь облепляла бандита. Когда эльф упомянул о «лучшем куске», Стиг невольно вспомнил о своём коробе и тут же почувствовал, что падает.
— Твою мать, — ругнулся он, поднимая лицо из костей. — Эй, Красный Ветер, у меня тут проблема.
— Этого следовало ожидать, — вздохнув, пробормотал мятежник.
— Подними меня, надо разлепить ноги.
— Не говори ерунды, ты их не разлепишь.
— Что тогда?
Гианнола проигнорировал вопрос скаарва. Подняв его с белой тропинки, «гадюка» убрал томагавк, закинул руку бандита через плечо и поволок, держа его за туловище. От этого Стиг слегка опешил, но вскоре опомнился и, как мог, стал помогать ногами.
— Не дёргайся, грязный самородок.
— Меня так даже любовница не называла.
— Какая честь, переплюнуть подружку бледнолицего.
— Будь добр, побереги меня от своего красноречия.
Красный Ветер ничего не ответил, заметив какое-то движение в тумане впереди. Однако оно продолжалось лишь долю секунды, словно кто-то не желал, чтобы его увидели. Эльф взглянул вверх: сиявшая брешь в небе висела почти над головой. Значит, тропа должна была скоро кончиться.
— Что там? — спросил Стиг.
— Паук, — ответил рун и вновь впился глазами в туман. — Мы уже у самого выхода, паук не может не прийти.
«Паук это ты», — волнами понеслись шепотки вокруг.
«Гадюка» нёс Стига сквозь густевшие серые клубы и с каждым шагом всё отчётливее видел того, кто ждал их у самого портала наружу. Антропоморфное существо с длинными клыками и многочисленными алыми от крови глазами скалилось на скаарва и даэруна, постукивая по томагавку длинными когтями на левой руке. Всё лицо и тело этой твари покрывали страшные раны, отчего в ней сложно было найти что-то эльфийское или человеческое. Однако Красный Ветер быстро узнал в монстре себя. В это время Стиг уже с трудом мог дышать, так как кокон из золота всё крепче сжимал его тело.
«Паук» зашипел и двинулся навстречу пленникам паутины.
— Убирайся! — крикнул рун.
В ответ Зверь неистово взвыл и метнул в путников томагавк. Гианнола безуспешно попытался уклониться от удара, но перед самым лицом эльфа оружие рассыпалось сверкающей пылью. На мгновение мятежнику показалось, что среди мерцания он увидел лица и фигуры знакомых ему рунов: умерших друзей, соратников по оружию и… матери?
Туман сгустился настолько, что Красный Ветер едва мог разглядеть свои руки. Однако странная пыль продолжала висеть в воздухе, а навеянные ей образы неожиданно заговорили. Тихо и громко, с презрением и с пониманием, они так или иначе осуждали действия эльфа и призывали его взяться за оружие. Но, какие бы чувства ни задевались видениями, голос разума не позволял им возобладать над собой. Мятежник понимал, что весь этот спектакль был нацелен лишь на то, чтобы вызвать его на поединок. В таком случае эльф вынужденно бросил бы Стига, освобождая руки. Только вот сделав это, Гианнола навсегда закрыл бы для себя выход из паутины.
Вскоре объявился и «Паук». Возникнув из ниоткуда, он нанёс опасный удар своим томагавком и снова исчез в тумане. На плечи «гадюки» упало несколько волос с его головы.
— Этот топор вряд ли рассыплется, — хрипло подметил Стиг.
Красный Ветер его не слушал. Видения всё крепче давили на него, потому эльф умышленно абстрагировался от окружения. Но с каждой минутой это становилось сложнее.
За первым ударом последовал второй, потом третий и четвёртый. Все они появлялись с разных сторон и били под разными углами. Лишь две вещи в атаках оставались неизменны: они адресовались лишь «гадюке» и…
— Они отбиваемы… — едва слышно прошептал Гианнола.
— Что?
— Я могу отбить любой из этих выпадов.
Стиг нахмурился. В этот момент лезвие врага прошло перед самым носом мятежника, отчего последний невольно попятился. Сзади его тут же кто-то толкнул, и, если бы Красный Ветер стоял чуть менее крепко, в голову эльфа уже вонзился бы шип на обухе томагавка. Едва удержав Стига правой рукой, даэрун и сам не заметил, как в левой оказался топор. Голоса заговорили громче и настойчивее.
Видимо, почувствовав смятение в противнике, «Паук» вышел из тени прямо перед Гианнолой и замахнулся, чтобы нанести новый удар. Рефлексы мятежника заставляли его блокировать эту атаку, но в последний момент Красный Ветер разжал ладонь и бросил оружие в ноги врага.
— Я не стану драться! — прокричал эльф.
Зверь кинул презрительный взгляд на валявшийся на костяной тропе томагавк, затем притянул к себе Гианнолу со Стигом, ударом под колени уронил их на тропу и рубанул топором по шее руна. Однако вместо того, чтобы войти в плоть, оружие прошло сквозь неё и исчезло, рассыпавшись сверкающей пылью. Под яркими, струившимися лучами таинственного светила эта пыль не оседала, а поднималась ввысь. Вслед за ней в небо полетели капли росы, мелкие костяшки, Стиг Макризи и Красный Ветер. На прощание паутина несколько раз сверкнула десятками ярких лежавших внизу дорожек и исчезла в белой световой пелене.
***
На болоте по-прежнему царили серые сумерки. Воздух становился прохладнее, разнося по листьям и траве прозрачные капли росы. Стиг невольно поймал себя на мысли, что время словно остановилось и ждало, пока он и эльф выберутся из паутины. И в этих мыслях было немало правды.
Скаарв очнулся там же, где его застал блуждающий огонёк. На всякий случай проверив наличие соседа по укрытию, бандит быстро, но тихо отправился за росшие неподалёку кусты. В этом месте стояло старое и нетипично толстое для топи дерево, в котором зияло вытянутое дупло. Стиг подошёл к нему, приподнялся на цыпочках и просунул обе руки в отверстие. Оно находилось примерно в двух метрах от земли, потому скаарву пришлось действовать почти вслепую.
— Чёрт… не достаю, — пыхтел он, прижимаясь всем телом к стволу.
Бандит не спешил. Как нетрудно догадаться, внутри дупла находился короб с ценностями, который Стиг и его подельники везли в Гримвальд. Ларец был хитро подвешен на верёвки, прихваченные бандитом из своей старой лодки. Однако северянину приходилось действовать аккуратно, поскольку от слишком резких движений ящичек мог свалиться вглубь дерева — а оттуда его уже было бы не достать.
Тем не менее, даже сосредоточенный Стиг не терял бдительность, и, как оказалось, не зря. За деревом, в стороне, где находились брёвна, что-то слегка прошуршало. Скаарв осторожно опустил верёвки в исходное положение и высунулся из-за ствола. Метрах в десяти от него на полусогнутых ногах крался Красный Ветер. Когда «гадюка» понял, что его заметили, он выпрямился и обнажил топор.
— Я предупреждал: вернёмся в топи — пощады не жди, — ухмыльнувшись, сказал рун.
— А я и не ждал, — ответил Стиг и попятился.
Эльф заметил попытку бегства.
— Я хорошо метаю томагавки, скаарв.
— Вот и выкинь его в болото, блесни талантом.
Несколькими широкими шагами Гианнола сократил дистанцию до противника и нанёс три размашистых удара. Северянин был к этому готов: ловко уклонившись от первых двух атак, он отразил третью ножом, неведомо когда взявшимся в левой руке. Практически в тот же момент бандит полоснул врага по животу. Если бы не стёганый жилет под рубашкой, «гадюка» уже корчился бы на земле. Спасённый доспехом мятежник, словно крюком, топором захватил руку Стига и вывернул её, вынуждая бросить оружие. Ладонь скаарва разжалась, но он тотчас подкинул клинок ногой. Высвободив кисть, северянин поймал нож и взял его обратным хватом.
Опешивший от такой прыти, Красный Ветер сделал шаг назад, но Стиг уже бросился ему в шею. Даэрун чудом спасся от гибели, успев поднять томагавк и принять удар им. Воспользовавшись пикой на обухе, эльф кое-как отвёл атаку вправо. Скаарв почувствовал, что «гадюка» теряет инициативу, и резко ткнул ему в глаза пальцами правой руки.
Удача в бою явно оказывалась на стороне руна. Заметив движение боковым зрением, он неосознанно нагнул голову, отчего тычок сначала попал по бровям. Мятежник ослеп буквально на пару мгновений, но он был уверен, что Стиг не упустит свой шанс. Для упреждения атаки соперника Гианнола сделал диагональный удар и неожиданно отразил вражеский нож.
Немного отступив, Стиг тут же совершил опасный выпад, нацеленный под рёбра противника. Однако Красный Ветер отбил его ударом пики снизу вверх. Он вновь завладевал сражением. От размаха последнего отбива Стиг отшагнул, но эльф не позволил ему набрать дистанцию. «Гадюка» навязывал северянину борьбу, осыпая его вперемешку с финтами шквалом боковых и диагональных ударов. Скаарв вынужденно пятился, не разбирая дороги. Разгадав одно из ложных движений, он попытался контратаковать, однако реми;з (1) Гианнолы нарушил планы бандита. Последний вновь сделал шаг назад, но тут его нога зацепилась за предательски торчавший из земли корень. Стиг неловко упал, а Красный Ветер уже замахнулся, чтобы добить своего врага. Хватаясь за жизнь, северянин достал из мешочка на поясе немного соли и правой рукой бросил её в глаза своего палача.
«Гадюка» закричал от боли. В агонии размахивая томагавком, он почувствовал, как дважды попал по чему-то твёрдому, услышал, как оно хрустнуло, но адское жжение заставило его утратить контроль над ситуацией. Хотя фактически дело было не только в соли (2). Стоило эльфу закрыть глаза, как в его голове возникло кошмарное видение, сопровождаемое вспышками и жуткими звуками. Среди тёмных и светлых пятен Гианнола различил того самого мертвеца, что встретился ему на болотах. Коряга в груди покойника начала светиться и словно бы очищаться от грязи. Сложно было понять, что именно она из себя представляла, но этот предмет показался мятежнику странно знакомым. А после того как образ исчез в разноцветных бликах, кто-то давно умерший спросил даэруна: «Что ты помнишь о матери?».
Когда всё закончилось, «гадюка» обнаружил себя стоявшим на коленях. Рядом торчал воткнутый в землю томагавк, от которого в воду тянулся неровный кровавый след. По нему можно было бы выследить Стига, но Красный Ветер чувствовал, что ему срочно нужно бежать в противоположную сторону. Что-то в нём изменилось, и это что-то не просто не хотело — боялось следовать за скаарвом. И, как казалось эльфу, боялось не зря. Поэтому, схватив оружие и наспех смахнув с него грязь, Гианнола отправился туда, куда вёл его страх, — в лагерь эльфов, к Чёрному Перу.
------------------------------
Сноски к разделу:
1. Реми;з — удар, наносимый в целях упреждения контратаки противника.
2. Обычно для подобных целей применяли песок, однако Стиг всегда тратил деньги на соль, потому что она действовала значительно более эффективно.
------------------------------
;
ГЛАВА III
На болота опустилась ночь. Стоянка рунов уже спала, и лишь ночной караул бродил между типи, освещая путь самодельными факелами. Караульный Клах шёл по дощатым настилам, от холода закутываясь в накидку. Услышав быстрые шаги откуда-то из темноты, он уже приготовился кричать тревогу, но успокоился, увидев впереди даэруна. А вот бежавший был отнюдь не спокоен: запыхавшийся, грязный и с выпученными глазами, незнакомец словно бы и не заметил Клаха, сразу промчавшись к жилищу вождя. Караульный с трудом узнал в госте лидера «гадюк» и хотел спросить, куда делись остальные ушедшие, но не успел — повстанец уже скрылся из виду. Немало обеспокоившись поведением мятежника, Клах не решился идти за ним и продолжил нести свою службу.
— Где… где Чёрное Перо? — спросил Гианнола, увидев, что в типи была лишь супруга вождя.
— В топи. Проходи…
— Мне срочно нужно к нему, — перебил женщину «гадюка».
— Присаживайся, — заботливо ответила даэрунка. — Он должен вот-вот вернуться. Меня зовут Шелест Листвы.
— А я… Красный Ветер.
— Я помню. Располагайся у огня, дорогой. Что с тобой приключилось?
Гианнола неловко сел и задумался: стоит ли ей рассказывать? Но гнетущее чувство внутри требовало собеседника, потому мятежник всё же решился на разговор.
— Мы двигались по болоту… «Гадюки» и парень из вашей деревни. Там на нас напала иара. Она была не такой, как в преданиях: не пела песни, ничего не спрашивала… Она пришла убивать. Утащила одного, второго… А я, как баран, в упор не видел угрозы, пока тварь не кинула в меня оторванную руку товарища. И тогда я побежал, сам не знаю, куда, а остальные…
Даэрун не смог закончить фразу. Не в силах оторвать взгляд от огня, он услышал, как из рук Шелеста Листвы выпал деревянный половник. Её глаза слегка заблестели, лишь на мгновение — но Красный Ветер уловил это каким-то забытым чувством.
— Что было дальше? — с лёгкой дрожью в голосе спросила старушка.
— Я наткнулся на скаарва, который заходил к вам в лагерь, а потом прилетел блуждающий огонёк, и мы попали в паутину. Выбрались кое-как. После этого я напал на бледнолицего, когда он копошился у какого-то дерева. Именно тогда, под конец сражения, что-то произошло со мной, и я… не уверен, я ли сейчас сижу у очага. Мир вдруг изменился, а все мои дела уже не кажутся такими… правильными. Мне нужна помощь, мать. Вождь был прав: тьма поглощает меня многие годы, а сейчас она как будто отступила. Но надолго ли?
— Дитя войны, — вздохнула Шелест Листвы. — Ты ведь и не знаешь другого мира. Как и она.
— Она?
— Иара. Вы выросли, когда вокруг лились реки крови. И даже теперь, когда все сражения уже минули, огонь раздора ещё долго останется в ваших сердцах.
— Ты знала её?
— Мне кажется, да. Она была старше тебя лет на десять, тихая, боязливая. Это война сделала из неё духа, который теперь не может ни жить, ни умереть. Лишь просит, чтобы её отвели домой. Кто знает, вдруг однажды все мы станем иарами.
Красный Ветер задумался. Поведение духа породило в нём много вопросов, и чем больше он размышлял, тем более страшным казался ему ответ.
— А вождь… Зачем он ушёл в топи на ночь?
— Шарниа;к хочет освободить дух этой девушки. Ещё до войны он был магом Крови и изучал самые разные арканы и заговоры. Тогда его и прозвали Чёрным Пером: болтали, будто бы каждое пёрышко в его вапфахе — это «медаль» за снятое проклятие. Глупости, — улыбнулась старушка. — Но послужной список у него на самом деле велик.
— Но ведь ты сказала, что он скоро придёт.
— Шарниак обещал лишь разведать обстановку и вернуться назад. Только вот он и вправду задерживается… Ты, наверное, голодный! Попробуй мой желудёвый суп с клюквой. Пища скромная, знаю, но уж чем богаты.
Красный Ветер покорно принял из рук старушки деревянную миску с красно-коричневым бульоном. Его ладони слегка тряслись, но по большей части он уже успел успокоиться. Опустив голову, Гианнола долго вглядывался в плававшие ягоды и всё глубже погружался в свои мысли. Неожиданно среди ягод он заметил отражение, какого обычно не бывает в столь густом и мутном вареве. Образ в похлёбке то и дело менял форму, но мятежник быстро осознал, что это и он сам, и не он одновременно. Тот же ирокез и полосы на лице, те же шрамы и заострённые уши, но вместе с ними тяжёлый взгляд и звериный оскал, сразу спрятавшийся за губами. Тот образ вобрал в себя всё, чем жил «гадюка» последние годы — всё, от чего теперь он искал спасения. В ужасе эльф бросил посуду и с криком выскочил наружу — из похлёбки на Красного Ветра смотрел Зверь.
Даэрун покинул стоянку так же быстро, как и пришёл. Он не мог больше ждать возвращения вождя, потому спешно отправился ему навстречу. Предположив, куда именно пошёл для «разведки» Чёрное Перо, Гианнола вновь двинулся по тропе, ведущей к разбитой скаарвской лодке.
Всю дорогу «гадюка» думал о поведении иары. Множество вопросов о ней сложилось в один: почему при виде эльфов дух немедленно нападал, а при встрече со скаарвом он появился в облике блуждающего огонька? «Дева не давала нам ни малейшего шанса на спасение, но стоило оказаться со Стигом, как нас даже перенесло в паутину. Возможно, дело в его кулоне».
Луна удивительно ярко освещала местность, и Красный Ветер быстро добрался до окончания тропы. У сломанной лодки всё оставалось по-прежнему. Внутри нарастал ужас, но даэрун смог подавить в себе эти порывы и направился дальше, в сторону сваленных брёвен. Рядом с ними тоже никого не оказалось, но на сухом островке, недавно ставшим полем дуэли «гадюки» и бледнолицего, появилось какое-то шевеление и, вслед за ним, странно звякнувший грохот.
В надежде, что он наконец нашёл Чёрное Перо, Гианнола быстро побежал в сторону того самого места. Но едва его нога ступила на влажную землю пустыря, как мятежник оцепенел: в нескольких метрах от него рядом с деревом сидел человек, ковырявшийся в каком-то ящике. В лунных отблесках сверкали кольца и ожерелья, которые спешно перекладывались незнакомцем в карманы. Судя по внешнему виду, короб недавно уронили, отчего тот треснул и едва держал своё драгоценное содержимое. Бледнолицый выглядел не лучше: лицо его было наполовину покрыто запёкшейся кровью, на левой руке зиял страшный открытый перелом, и она едва висела на остатках рукава да кое-как примотанных ветках. Лишь костяной амулет, выпавший из порванной рубахи, позволял узнать в этом калеке Стига Макризи.
Глаза «гадюки» налились кровью. Он выхватил томагавк и широкими шагами направился к бандиту. Оказавшись рядом с противником, Красный Ветер пнул ящик скаарва, отчего из него, сверкая в свете луны, покатились золотые монеты. Стиг ползком попытался сбежать, но мятежник перекрыл ему путь топором.
— Сражайся или умри! — прорычал рун.
Северянин кое-как встал и правой рукой достал нож. Он сделал буквально шаг, но тут же оступился и едва не упал. Тяжело дыша, Стиг смог удержать равновесие, но Гианнола выбил оружие у него из руки и следующим ударом разрубил скаарву ключицу. Бандит захрипел, не в силах кричать, и повалился на землю, а его враг продолжал бить, с каждым ударом всё больше рассекая и без того изуродованное тело. Чувствуя, как Стиг умирает, Красный Ветер подобрал его нож и отточенным движением снял скальп с головы северянина. После этого преисполненный боевой ярости даэрун издал чудовищный вопль, сильно походивший на вой.
— Ну что, доволен собой? Разорвать в клочья инвалида — вот это победа! — раздался голос откуда-то с противоположной стороны болота.
Осмотревшись, «гадюка» увидел вдалеке на холме старого эльфа и с трудом узнал в нём Чёрное Перо.
— Чего ты этим добился, Гианнола?
Рун неистово зарычал:
— Ни один бледнолицый не пройдёт по землям Илру;нии!
— А, так это ради Родины, — иронично заметил эльф, спускаясь с пригорка. — Или тебе просто нравится убивать, и ты не можешь остановиться? Эти причины — лишь оправдания, но скоро ты перестанешь заботиться и о них.
Красный Ветер вновь бешено заорал, после чего поднял труп Стига и снял с него амулет.
— Видишь это, старик? Он убил руна, чтобы заполучить этот кулон! — прокричал «гадюка» и выбросил тело в воду.
— Не трогай!
— Теперь он в руках истинного хозяина!
Гианнола надел подвеску себе на шею и победно поднял скальп скаарва над головой. Вдруг луна над ним побагровела, а из топи один за другим вынырнули примерно двадцать блуждающих огней. В ушах мятежника зазвучал неживой, магический голос, приказывавший: «Верни на место!». Красный Ветер почувствовал, что силы его покидают. Упав в груду монет и украшений, он невольно повернулся и увидел, как вода вокруг превратилась в кипящую кровь, из которой друг за другом шла армия мертвецов. Чувствуя, что теряет сознания, мятежник посмотрел в сторону Чёрного Пера, но там его ожидало не менее жуткое зрелище: голова вождя с хрустом отделилась от тела и, раскрыв рот, стремительно полетела в сторону «гадюки». Куски кожи, словно старые тряпки, свисали с шеи, пока гортанный голос читал какое-то заклинание. Мир вокруг стал вращаться всё быстрее и вскоре исчез. Но то, что пришло ему на смену, по-прежнему было кошмаром.
***
Видение перенесло Гианнолу в далёкое детство. Молодая даэрунка с рыжеватыми волосами укладывала спать маленького мальчика. Красный Ветер быстро узнал место: это оказался его старый дом в Уаскарла;те. В кровати был он сам, а рядом Ино;ла… мама. Она рассказывала сыну сказку о лесном пауке. Парнишка любил эту историю и каждый раз радовался, как впервые, когда её переслушивал. На стене висел красивый кинжал типа «бобровый хвост» — подарок от отца. Костяная рукоятка была украшена гравировкой, а клинок блестел, словно его выковали из самого солнца. Однако вскоре этот блеск стал меркнуть, тускнел, а оружие покрывалось ржавчиной. В последнем, предсмертном отблеске «гадюка» увидел, как его мать гналась по болотам за другой эльфийкой. И той, другой, не удалось уйти. Началась перепалка, женщины кричали друг на друга, но ни одно слово нельзя было разобрать. Судя по выражениям лиц, Инола обвиняла в чём-то беглянку, а та… только боялась. В конце концов, мать Красного Ветра достала из-за пояса тот самый папин кинжал и вонзила девушке прямо в солнечное сплетение. Жертва упала в воду, а в её мёртвых глазах остался лишь слабый отблеск луны. Время шло, тело увядало, а отблеск становился всё ярче, постепенно превратившись в блуждающий огонёк, и под жуткую мелодию воспарил над водной гладью Рунической топи.
Гианнола очнулся в типи вождя. Рядом с «гадюкой» сидели он сам и его супруга — Шелест Листвы. Чёрное Перо держал в руке костяной амулет, а жена пересказывала ему то, что говорил ей мятежник.
— Значит, он был в паутине… — задумался даэрун. — А паутина не врёт и не отпускает просто так.
— Наш гость, кажется, проснулся, — улыбнулась старушка.
— Что произошло? — слабо спросил Красный Ветер. — Как ты смог…
— Оторвать себе голову? Я и не такое могу. Это чончо;н. Мне нужно было быстро преодолеть большое расстояние и при этом суметь прочитать заклинание. Так что сия способность оказалась весьма полезной.
— Ты… ты ка;лку! — крикнул «гадюка» и отпрянул в дальний край типи.
— Калку? Злой колдун? Не смеши меня, Гианнола. Называть Чёрное Перо калку, это всё равно что сказать, что орёл — это очень могучая курица.
— Ты используешь чёрную магию!
— У магии не бывает цветов. Впрочем, кому я это рассказываю! Скажи лучше, зачем искал меня?
— Я… я понял твои слова, вождь.
— Что-то незаметно.
— Но я действительно понял. Тьма поглощает меня, и я это чувствую. После того, как мы выбрались из паутины, меня не покидает мысль, что я не прошёл испытание. Что своей жизнью и свободой я обязан лишь тому бледнолицему.
— Что ж ты его убил-то, а?
Красный Ветер не нашёл, что ответить. Он внимательно посмотрел на вождя: на шее виднелись уродливые шрамы, глаза казались ещё более болезненными, чем раньше, а в морщинистых руках красовалась трубка-чанунпу.
— Я хочу помочь, вождь. Я многое понял из видений.
Чёрное Перо набил чанунпу табаком, полынью и цветками тысячелистника, а затем поджёг странную смесь и закурил.
— Это… обезболивающее? — со слабой надеждой спросил «гадюка».
— Хуже. Но для меня это уже необходимость. Видишь ли, снимать проклятия не так просто, как кажется. Они как кандалы, внутри которых не может не быть пленника. И если уж снял аркан с жертвы, то тебе волей-неволей придётся подыскивать новую.
— И ты ищешь?
— Нет. Я переношу все арканы на себя. Много лет я постигал магию Крови, много лет изучал проклятия и тренировал свой дух. Потому у меня достаточно сил, чтобы подавить перенесённое зло, чтобы поглотить тьму. А когда я умру, она уйдёт со мной на тот свет. Но из-за этих тысяч проклятий каждый новый день приносит мне лишь страдания. Так что, Гианнола, я не знаю, как ты можешь мне помочь. Твоя злоба сейчас сильнее тебя и, не ровен час, снова начнёт кровавую жатву.
— Я сумею победить зверя.
— Возможно. Но брать тебя с собой на болота слишком опасно. Я не могу пойти на такой риск как для тебя, так и для иары.
— Но я знаю, кто…
— Спи! — приказал Шарниак и коснулся двумя пальцами лба «гадюки».
Красный Ветер буквально на секунду закрыл глаза, а когда открыл их, Чёрное Перо уже давно покинул типи. Шелест Листвы по-прежнему не ложилась спать, хотя, очевидно, было уже далеко за полночь.
— Оставайся здесь, Гианнола, — сказала гостю старушка. — Снимать проклятия — не дело воина.
Красный Ветер сел, скрестив ноги, и стал всматриваться в огонь.
— Всю жизнь я прожил во лжи и ради лжи убивал. А теперь… оказалось, что это лишь предлог. Как и говорил вождь, мне не так уж и нужен был повод. Я проливал кровь, потому что мне это нравилось. И теперь от меня почти ничего не осталось. Только Зверь, живущий смертями других. Вот и вышло, что за свою паршивую жизнь я не совершил ничего хорошего. Что мне теперь делать, мать?
Шелест Листвы взяла длинную палку и поворошила угли.
— Раньше ты следовал зову ярости, Гианнола. И эта ярость разрушала тебя. Возможно, теперь пришла пора следовать зову сердца. А что говорит оно, знаешь только ты сам.
Красный Ветер задумался и ненадолго закрыл глаза.
— Ты права. Я знаю, что говорит моё сердце.
***
Яркая луна висела высоко над болотом. В её обманчивом серебристом свете всё вокруг казалось притихшим, безмолвным и полным спокойствия. Лишь на высоком склоне холма кипела жизнь, далёкая от окружающего сна. Чёрное Перо поставил на землю две бронзовые чаши и наполнил одну из них сушёными травами. Согрев руки дыханием, вождь снял с плеча небольшой бурдюк из змеиной кожи и наполнил второй сосуд тёмной жидкостью. Это был знаменитый «чёрный напиток» — отвар из корней лиа;триса и ягод чайного падуба. Многие приписывали ему магические свойства, но мало кто знал, зачем его варят на самом деле.
Вытащив из сумки костяной амулет, Чёрное Перо внимательно вгляделся в гравировку. Сомнений не было — прежде, чем заниматься иарой, следовало как-то вернуть амулет скаарву. Эта, на первый взгляд, сувенирная безделушка содержала магию, которая сама по себе могла непредсказуемо повлиять на освобождение духа. Хотя вождь и догадывался, кто именно заклинал кулон, сущность аркана по-прежнему оставалась для него загадкой.
Отпив немного из чаши с напитком, Шарниак поморщился и, с трудом проглатывая отвар, поджёг смесь трав с помощью огнива. Из чаши быстро повалил густой и приятно пахнувший дым. Полоснув по предплечью небольшим обсидиановым ножом, Чёрное Перо окропил своей кровью отвар и, подняв в другой руке амулет, принялся зачитывать заклинание.
— Xiccaquican conno noca, xiccaquican a exquimili! Xiccaquican quemah huitz! Xiccaquican quemah nequi yeliztli in nauatili! (1)
Лицо вождя побледнело, а под кожей стали проглядывать очертания черепа.
— Xiccaquican, Стиг Макризи из Ангрика!
Всё пошло не по плану. Вода забурлила, но вместо скаарва из неё появились блуждающие огни. Добравшись до даэруна, они стали водить вокруг холма жуткий мерцающий хоровод. Шепча заклинания на давно мёртвых наречиях, духи словно высасывали силу вождя, отчего на его лице проступали иссиня-чёрные сосуды. Чёрное Перо попытался достать из сумки полынь, но было уже слишком поздно. В тот самый момент под вспышки и искры, которыми осыпались шары, из воды показалась иара. Мир снова окрасился кровью. Не выдержав давления со стороны мертвецов, Шарниак рассыпал траву, выпустил кулон из ослабевшей руки и упал на колени.
Блуждающие огни кружили всё быстрее, образовав вокруг Чёрного Пера непрерывное сияние и крепко сжимая его волю в тиски. Спасти вождя могло только чудо — и оно произошло. В световой стене появилась брешь — что-то вторглось в неё снаружи, обрекая себя на мучения. Духи мигом принялись за нарушителя, но момент уже был упущен.
Красный Ветер попытался взять вождя на руки и вынести из центра этого вихря, однако Шарниак словно врос в землю и окаменел. Мятежник понимал, что долго он не продержится, но пути к спасению как будто не существовало. Тогда, с трудом вобрав в лёгкие немного воздуха, Чёрное Перо прошептал: «Амулет». Этого оказалось достаточно. Нагнувшись и едва не упав, Гианнола поднял подвеску, некогда принадлежавшую скаарву, и, что было сил, оттолкнулся от земли. Буквально вынырнув из урагана огней, даэрун почувствовал облегчение. Ему повезло: духи не могли рассредоточиться на две цели, потому продолжали атаковать Шарниака, посчитав его более опасным противником. Так у Красного Ветра появилось в запасе немного времени.
Он уже знал, что нужно делать. Прежде всего, следовало вернуть кулон его владельцу, Стигу Макризи. А в ту ночь, когда все окрестные мертвецы восстали из топи, найти Стига казалось вполне реальным. Но едва взглянув на костяную фигурку, мятежник почувствовал пробуждавшееся внутри зло. Скаарв по-прежнему оставался кровным врагом «гадюки», однако оставался ли «гадюкой» сам эльф?
Собрав волю в кулак, Гианнола поднялся и крикнул:
— Бледнолицый! Я знаю, ты слышишь меня!
Откуда-то раздался гул, напоминавший болотные газы. Только, в отличие от них, в этом звуке присутствовал какой-то загробный хрип.
— Мой долг перед тобой отплатить невозможно! Я не прошу прощения, но ищу искупления! Потому что каждый раз, действуя против тебя, я действовал против себя самого! Так возьми же то, что твоё по праву!
После этих слов Красный Ветер бросил амулет в болото, и едва тот приблизился к водной глади, как оттуда вынырнула сломанная, изуродованная рука. Схватив подвеску бледными пальцами, она на мгновение остановилась, а затем медленно погрузилась под воду.
— Возможно, мы ещё встретимся… в другом мире, — прошептал рун, но быстро понял, что расслабился слишком рано.
С противоположной стороны топи к нему приближалась иара. Словно вобрав в себя голоса всех болотных духов, она не то прорычала, не то прохрипела:
— Зачем ты вернулся?
Раскатистое эхо пронеслось по болотам, отчего с нескольких окрестных деревьев разом упала листва. Весь мир трепетал перед монстром с болот. Весь мир, кроме Красного Ветра. Полный решимости, он вошёл в воду и направился прямо к твари, а когда до неё оставалось чуть больше метра, остановился. Смелость не подвела воина — иара почему-то не набросилась на него. Хотя сам мятежник уже понял, почему именно.
На глазах Гианнолы иара стала меняться. В мёртвом и разложившемся лице вдруг начали проступать совсем живые черты. Эльф улавливал их всего на мгновение, но количество таких мгновений неуклонно росло. Вместе с внешностью изменился и голос: мертвецкое рычание и хрип ушли куда-то на задний план, а на переднем показалось нечто тихое, но звонкое, как колокольчик.
Первыми даэрун увидел глаза, ярко-зелёные и блестевшие, словно листья, покрытые росой. За глазами последовали черты лица, а за ними волосы. спустя полминуты перед Красным Ветром стояла заплаканная девушка-даэрунка.
— Зачем ты вернулся? — повторила она.
— Тебе нужны не жертвы, а проводник. Я отведу тебя домой.
С этими словами Гианнола вынул кинжал из её груди, схватил двумя руками и обратил к себе. Затем он вновь посмотрел в глаза иары и, не отрывая взгляд, воткнул оружие в грудь. Острая боль тут же пронзила его тело, но эльф лишь повернул «бобровый хвост» в ране и прошептал:
— Следуй за мной.
Боль быстро стала сменяться холодом. Невольно опустив голову, Красный Ветер увидел, как от кинжала распространялись всполохи зелёного пламени. То же самое происходило и с иарой. Они горели, как отражения друг друга, возвращая своим огнём нормальные цвета кроваво-красному миру. Руническая топь охотно приняла жертву и поспешила умиротворить своих духов, пока пепел окончательно не рассыпался на ветру. А когда это произошло, лишь голые ветви деревьев могли напомнить о случившемся на болоте. Однако и на них вскоре появились новые листья.
------------------------------
Сноски к разделу:
1. Перевод с рунического (староэльфийского): «Услышь мой зов, услышь [его] из тени! Услышь и явись! Услышь и забери то, что твоё по праву!».
------------------------------
;
ЭПИЛОГ
День выдался пасмурным и промозглым. Холодная изморось с самого рассвета поливала топь, а порывистый ветер стих меньше часа назад. Несмотря на мерзкую погоду, жители даэрунской стоянки в полном составе собрались на пологом холме севернее своего лагеря. Это место служило им своеобразным кладбищем, хотя большинство захоронений на нём носило условный характер. Как правило, жители топи просто исчезали в болотах, потому родственникам было фактически некого хоронить. Так вышло и в этот раз.
Среди двух десятков деревянных памятников в тот день появились пять совсем свежих. Как и другие, они представляли собой полуметровые брёвна, на которых оставшиеся в живых вырезали солнце с шестнадцатью лучами и имя усопшего. Каждое брёвнышко также украшалось рисунками животных, цветными лентами и посмертными напутствиями. Однако если на старых памятниках, в основном, изображали птиц, то новые были расписаны образами змей.
Чёрное Перо возлагал на свежие спилы брёвен по большой горсти сухих трав, а Шелест Листвы поджигала их, идя следом. Холм постепенно стал окутываться дымом. Собравшиеся клали к условным могилам деревянные фигурки, цветы, а кое-кто и личные вещи умерших.
Подойдя к памятнику с надписью «Гианнола», вождь остановился и положил рядом «бобровый хвост». Когда из каждого брёвнышка заструились серые клубы, Шарниак решил начать траурную речь.
— Тьма живёт в каждом из нас. Иногда, по нашей воле или без, она прорывается наружу. Но следует помнить, что воплощённое зло гораздо сильнее, чем то, что когда-то таилось внутри. Увы, те, по кому мы скорбим, познали его сполна. Вспоминая о них, помните, что породить тьму легко, а поглотить её обратно практически невозможно. Однако один из этих рунов смог сломить в себе Зверя. И его смерть стала частью этой победы, а не только её горькой ценой... Пусть Всеотец упокоит эти мятежные души.
Ветер вновь усилился, а небо стало черным от туч. Крупные, тяжёлые капли дождя вскоре вынудили эльфов разойтись по домам. Травы прогорели, а их пепел разлетелся по округе, но горький запах ещё долго оставался в воздухе. По неясным причинам игнорируя силу стихии, дым словно куполом прикрывал жителей от непогоды. Говорили, что иногда, в особо ненастные ночи, вокруг начинало пахнуть горечью, а буря почему-то обходила территорию лагеря стороной. Даэруны называли это красным ветром.