Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
261. Ура! В отпуск! 14 июня 1973 года.
Сводка погоды: ВМБ Балтийск, четверг 14 июня 1973 года, дневная температура: мин.: 10.9°C, средняя: плюс 14.3°C тепла, макс.: плюс 23.9°C тепла, 0.7 мм осадков, мелкий дождик.
В четверг 14 июня 1973 года в 04:00 я торопливо записал в свой дневник-ежедневник:
14 июня 1973 чт
04:00. Ура! Поехал в отпуск на родину!
Действительно, практически не сомкнув глаз с вечера 13 июня, я готовился отбыть в отпуск на родину, собирал "манатки", упаковывал пузатый болгарский портфель из бежевого кожзаменителя, утрамбовывая в него всё, что хотел взять с собой. Портфель получился почти круглым, как бочонок, плотно набитым письмами, открытками, фотографиями и носильными вещами. В центральном "тощем" отделении портфеля под застёжкой-молнией хранились мои самые ценные документы и почётные грамоты, которые нельзя было мять и пачкать. С этим портфелем Славка Евдокимов ездил в отпуск на 10 суток (не считая дороги) к себе домой в Ленинград, потом ещё кто-то из годков, а теперь пришла моя очередь.
С корабля ранним утром 14 июня 1973 года сошёл не только я, но ещё трое моряков БПК "Свирепый":
старший моторист Алексеев Анатолий Викторович (призыв 20 мая 1970 года) - один из "задержавшихся" ДМБовских годков, классный и незаменимый специалист, небольшого роста, худощавый, сухой, но очень нервный и темпераментный мужчина, обладатель «выдающихся мужских способностей и возможностей», украинский шахтёр с Донбасса, которому родные и близкие ежемесячно присылали относительно много денег (по 25 или 50 рублей), которые ему некуда было девать";
командир отделения специалистов ЭВТ РТС Сенацкий Александр Дмитриевич (призыв 10 ноября 1971 года) - «полуторагодовалый годок», отличный специалист своего дела, очень старательный, надёжный и трудолюбивый, коренастый, среднего роста, добрый и отзывчивый парень, который кроме неоспоримых успехов по службе прославился ещё и тем, что первым выполнил задание нашего корабельного медика и старпома о поимке наибольшего количества крыс на корабле (за что и получил 10 суток отпуска);
старший радиометрист штурманский Жернов Михаил Васильевич (призыв 10 мая 1972 года) - молодой матрос, статный, красивый, с отличительной чертой в облике – его прямой с горбинкой нос почти не имел переносицы и прямо от лба делил лицо на две симметричные части. Этот нос и лицо Мишки Жернова в точности соответствовал знаменитому античному профилю римских героев-атлетов. Мишка Жернов был спортсменом, великолепным игроком в футбол, подвижным, сильным, гибким и красивым. Кроме этого Мишка, так же, как Толя Алексеев, обладал качественными мужскими достоинствами, за что имел прозвище: «Юноша с античным буем»…
ДМБовский годок Толя Алексеев был настолько «сексуально озабочен» с утра и до самого… утра, что иногда мы видели и слышали, как он «переживает» на своей койке, мучительно вспоминая «свою женщину». Алексеев очень страдал без общения с женщинами и «заводился» с пол оборота, с одного только эротического упоминания о девушках или женщинах. Эта его способность мгновенной реакции возбуждения на любую картинку красивой сексуальной красавицы была знаменитой и маленький щуплый, но сильный и жилистый Анатолий подвергался множеству вариантов эротических розыгрышей и шуток. Однажды пошутил над ним и я, передав ему письмо одной девушки из шахтёрского посёлка близ города Кемерово, в котором она прислала своё фото массивной, мордастой и усатой шахтёрки...
Саша Сенацкий, хотя и стеснялся полученным за мышей и крыс отпуском, но в то же время гордился им. Дело в том, что при погрузке припасов на БС (боевую службу) на корабль проникли крысы и очень быстро стали размножаться. Идти на БС в море-океан с полчищами крыс на корабле было нельзя, поэтому крысам была объявлена настоящая война, а наградой победителю («на полном серьёзе») был 10-дневный отпуск с выездом на родину. Годки, в том числе Славка Евдокимов, сначала посмеялись над таким заданием, озвученным нашим корабельным медиком старшим лейтенантом медицинской службы Кукурузой Леонидом Никитичем, но всё оказалось «всерьёз». Славка и другие годки спохватились, но было уже поздно – Саша Сенацкий опередил всех и я ему помог…
За алюминиевыми стенками переборок в ленкаюте поселилась крыса-самка, которая вывела сразу около десятка крысят. Они всё время пищали у меня за стенкой-переборкой, мешали мне сосредоточиться и они были не одни. К ним всё время приходили в гости "взрослые" крысы, которые каким-то чудом появлялись в наглухо закрытой ленкаюте, выглядывали из-за косяка двери, смотрели на меня не мигая, а потом быстро "шмыгали" у меня под ногами мимо ножек моего рабочего стола и опор моего рабочего кресла под стеллажи корабельной библиотеки - их привлекал запах фруктового клея, которым были обильно смазаны корешки многих учебников и пособий для политзанятий. Клей ПФА их не привлекал...
Наглость и находчивость крыс на БПК «Свирепый» в июне 1973 года просто поражала. Они бегали везде и всюду, грызли всё, что можно и нельзя было грызть: вещи, кожаные ботинки, кожаные тропические тапочки, спрятанные матросами съестные припасы из домашних посылок, кабели, книги. Они утащили мои старые дырявые носки, обрезки обивочной ткани от стеллажей, огромное количество стружки и опилок, брошенные листки бумаги и даже выброшенные в мусорную корзину бракованные фотографии… Они полностью обглодали и начисто выели все корешки всех без исключения учебников для политзанятий, оставив только обложки и листочки…
Когда я доложил заместителю командира корабля капитану 3 ранга Дмитрию Васильевичу Бородавкину о том, что «крысы сожрали все корешки всех учебников и учебных пособий для политзанятий», он мне не поверил. Не поверили и командир корабля капитан 3 ранга Е.П. Назаров и парторг парторганизации корабля начальник РТС капитан-лейтенант К.Д. Васильев. Они все пришли в ленкаюту, лично осмотрели все стеллажи библиотеки и подивились тому, что другие книги и корешки крысы не тронули. Дмитрий Васильевич «рвал и метал», командир корабля и начальник РТС ему «сочувствовали», они комиссионно согласились «поощрить лучшего уничтожителя этих идеологических диверсантов-крыс 10-дневным отпуском с выездом на родину».
Я первому предлагал Славке Евдокимову в борьбе с крысами заработать ещё один желанный для всех моряков срочной службы отпуск, но он гордо отказался. Вторым "охотником" ко мне пришёл Саша Сенацкий. Мы с ним вдвоём вскрыли переборку в корабельной библиотеке - аккуратно и медленно, смачивая шов растворителем, "отклеили" пластиковые бежевые обои с алюминиевых панелей; крестообразной отвёрткой вывернули множество мелких шурупчиков, крепящих панель к обрешётке переборок и сняли пластины панелей. В простенке мы обнаружили большой крысиный выводок, который жил и плодился в куче вонючего и мокрого мусорного хлама, натасканного крысами, установили ловушки и Саша стал победителем в «крысиной гонке».
Убирать крысиный роддом было мерзко противно, но необходимо, потому что в библиотеке была тошнотворная атмосфера от этих крыс и даже в зале ленкаюты остро пахло крысиными какашками и мочой. Кстати, за тонкой алюминиевой переборкой оказалось относительно большое пространство, ограниченное левой скулой борта до самого носа корабля, которое я немедленно использовал в качестве дополнительной «секретной» шхеры-кладовки. Здесь в дальних отсеках, как в холодильнике или в сейфе, лежали мои самые дорогие вещи (парадный и дембельский аттестат), сувениры из янтаря, книги моей личной библиотеки, запретные зарубежные "мужские" журналы с эротичными красавицами, личные фотографии, записные книжки и дневник-ежедневник, а также вещевые и продуктовые припасы из маминых посылок и купленные в магазине. Да мало ли что там лежало…
Итак ДМБовский годок Анатолий Алексеев, мой годок Саша Сенацкий, молодой матрос Миша Жернов и я, Александр Суворов, ровно в 04:00 утра 14 июня 1973 года тихо сошли по трапу с БПК «Свирепый» на пирс причала №63 и почти бегом устремились на КПП военной гавани ВМБ Балтийск. В карманах у нас были наши военные билеты, отпускные командировочные предписания и деньги на дорогу, которые каждый собирал, как мог. Мы все четверо были одеты в летнюю форму одежды матросов №2 (парадная, вне строя): фуражка-бескозырка, форменная рубаха, фуфайка морская – тельняшка, брюки чёрные, ботинки чёрные, поясной ремень с бляхой. Эта форма одежды матросов №2 предназначалась для погодных и климатических условий от +20°С до +25°С.
Каждый вечер перед отпуском я и мои товарищи готовили свою форменную одежду к тому, чтобы предстать перед гражданскими, родными и близкими во всей военно-морской красе. При этом надо было так подогнать одежду, чтобы не попасться на замечание патрулей военной комендатуры в ВМБ Балтийск и в Калининграде. Иначе за нарушение требований устава ВМФ к форменной одежде нас могли вернуть обратно на корабль. Однако ещё со времён подготовки к сдаче курсовых задач «К-1» и «К-2» в 1972 году у нас имелись комплекты парадной летней формы одежды, подогнанной в профессиональных пошивочных ателье Калининграда и Балтийска. Так что внешне мы смотрелись опрятно, парадно, красиво и по-уставному.
Фуражки-бескозырки, с туго натянутыми белыми чехлами, когда сходили по трапу с корабля, мы одели прямо, так, чтобы нижний край околыша находился на ширине одного-двух пальцев, горизонтально приложенных над бровями, и имел небольшой наклон на правую сторону головы, но потом, по дороге к КПП военной гавани, мы лихо сдвинули наши "бески" на затылок, хотя это было запрещено правилами ношения форменной одежды. Мы были крайне возбуждены, счастливы, горды, бесшабашны, веселы и нам было всё нипочём! Но центр алой звезды на фуражке-бескозырке у нас был точно по центру, по вертикальной линии, проходящей через середину лба…
У всех у нас были чёрные кожаные форменные хромовые ботинки с широким кантом. За обрезку канта привлекали к ответственности как за порчу военного имущества. Форменные рубахи у всех были отбельные льняные с синими новыми воротниками и обшлагами (гюйсами), имеющими по 3 белые полоски. Обшлага гюйса застёгивались внутри выреза ворота рубахи на одну костяную пуговицу. Всё, как по уставу...
Особой заботой были наши форменные брюки из сукна чёрного цвета. Брюки имели внутри матерчатый пояс, свободные концы которого застёгивались на две пуговицы. Спереди брюки имели откидной лацбант, который застёгивался с каждого бока на две пуговицы (для надёжности). Ширина брюк в низках (у ботинок) по уставу для моего 5-го роста устанавливалась 32-32,5 см. У нас у всех, ширина брюк в низках была чуть-чуть шире. Для этого брюки были слегка расклешённые мастерицами из пошивочного ателье…
Традиционные фуфайки морские – тельняшки или «нательные вязаные рубахи из трикотажа с чередующимися белыми и синими полосками одинаковой ширины (10 мм) у нас у всех были с рукавами, так как рано утром было очень прохладно. По околышу фуражки-бескозырки у каждого из нас были проложены новые шёлковые репсовые ленты с золотым тиснением: «Краснознамен. балт. флот» и на свободных концах – золотые тиснёные знаки-рисунки якорей.
Ещё более тщательно, чем брюки, форменку и гюйс, мы готовили свои поясные ремни и бляхи. У меня был мой самый первый поясной ремень с бляхой, полученный ещё с первым аттестатом в 9-м Флотском экипаже в Пионерске в ноябре 1971 года. Длина ремня составляла 1050 мм, ширина – 45 мм, толщина – 2,5 мм. На одном конце ремня была латунная бляха со штампованным, вертикально расположенным якорем и звездой поверх веретена якоря, а на другом конце – вшитое металлическое ушко, которым ремень пристёгивался к бляхе. Этот форменный поясной ремень для любого моряка-матроса как знак принадлежности к морской службе, к рангу моряка-мужчины. Кроме этого, такой крепкий кожаный ремень – это и средство спасения человека, и средство самообороны. Намотанный на ладонь поясной ремень превращается в боксёрскую кастет-биту, а свободный ремень с бляхой на конце – в хлёсткое «погоняло»…
На плечах форменных рубах у нас были пришиты новые мягкие погончики с накладными жёлтыми буквами «БФ», а на левых рукавах форменок (повыше локтевого сгиба) нарукавные знаки различия по специальностям (штаты) У меня, например, был пришит белый круг с красной окантовкой и выпуклым изображением традиционного штурвала с ручками (рулевые). С левой стороны на груди форменки у каждого из нас были приколоты алые комсомольские значки. Остальные знаки классности и отличия мы хранили у себя до поры, до времени…
Я шёл свободно, практически ничего не имея в руках, кроме пузатого большого портфеля, так как накануне в увольнении вынес в город и положил в ячейку багажного отделения на ж/д станции "Балтийск" всё то, что я хотел привезти домой моим родителям. Кроме подарков папе и маме, купленных в магазине, в этой ячейке хранились мои поделки из обработанного янтаря: самодельные серьги, браслеты, ожерелья. Моё самое главное изделие 1972 года – овальной формы с неровными краями лист толстого полированного оргстекла (модель водной глади) с наклеенными на него большими кусками «дикого янтаря», из которых был искусно сделан красивый грот с "подводной пещерой" хранился в самой дальней моей шхере за съёмной переборкой в библиотеке ленкаюты БПК "Свирепый". Куски и кусочки необработанного "дикого" янтаря образовывали остров-грот, внутри которого на отполированном янтарном «камушке» с доисторическим комариком внутри сидела фигурка "русалки" (точная копия русалочки в Копенгагене), выточенная мной из белой пластмассы ручки зубной щётки. Я делал этот подарок маме очень долго и он был готов только к ноябрю 1974 года… Этот янтарь для сувенирного грота и поделок был добыт разными путями, но свой янтарь я сам подобрал на морском побережье полигона морской пехоты под Калининградом в июне 1972 года, где наш первый экипаж БПК «Свирепый» сдавал задачу по стрельбе из автоматов, пулемётов и пистолетов (я уже об этом рассказал в новелле 119 "Беременные янтарём" 15 мая - 07 июня 1972 - автор).
Итак, мы, четверо моряков БПК «Свирепый», один из которых "играл ДМБ" (запоздало увольнялся в запас), а трое ехали в 10-дневные отпуска, почти бегом неслись к КПП (контрольно-пропускному пункту) военной гавани ВМБ Балтийск в надежде за один световой день добраться до своих родных мест. Перво-наперво нам надо было успеть на вокзал ж/д станции Балтийска к первому утреннему дизельному поезду. Первый пригородный дизель-поезд из Балтийска в Калининград отправлялся в 06:38, ехал 1 час 5 минут и прибывал в Калининград в 07:43.
В принципе идти или бежать нам было не очень далеко: от КПП Военной гавани ВМБ Балтийск прямо до улицы Серебровской, затем вокруг исторической области «Самбия» по Серебровской до проспекта Ленина и налево по проспекту до самого конца, к железнодорожному вокзалу (пр. Ленина, 12, ж/д станция «Балтийск»). Нам, естественно, хотелось попасть на вокзал заранее, чтобы купить билеты, осмотреться, переодеться, забрать из камеры хранения наши вещи. Однако на КПП произошла задержка…
Дежурные на КПП «потрошили» молодого матроса. Несчастный малоопытный молодой матрос испуганно показывал нарочито строгому офицеру и мрачно-усмешливым старшинам чуть ли не «исподнее», чтобы умилостивить требовательных дежурных. Дело дошло уже до выворачивания карманов, когда к КПП подошли мы вчетвером. Дежурные матросы и старшины на КПП были мне не знакомы, а вот их командир, старший лейтенант, был знаком. Это был один из тех офицеров, которые в апреле этого года (1973) участвовали в подготовке и проведении командно-штабных игр в штабе 128-й бригады ракетных кораблей 12-й дивизии ракетных кораблей ДКБФ.
Сначала мы опешили от такого «потрошения» моряка на КПП, даже остановились. Нам совсем «не улыбалось» тоже выворачивать свои карманы перед этими «служивыми». Смутно припоминая облик офицера, я чётко, по-строевому, подошёл к группе дежурных на КПП, громко представился и доложил о цели нашего выхода с территории базы в город. Вахтенные на КПП заносчиво были недовольны нашим вмешательством, потому что молодой матрос уже чуть ли не плакал от обиды и унижения, но начальник караула, видимо, узнал меня, потому что сразу прекратил это «безобразие», приказал молодому матросу-отпускнику «заправиться», посмотрел у нас наши отпускные командировочные и приказал караульным выпустить нас за ворота базы. Сразу за «вертушкой» на площадке перед КПП нас встретил наряд военной комендатуры ВМБ Балтийск. Вот так – из огня, да в полымя…
Полусонный капитан-лейтенант вылез из кабины, а его сопровождающие матросы и старшины спрыгнули из кузова знаменитого грузовика комендатуры, который «рыскал» по городу в поисках «самовольщиков» (матросов, которые уходили в город на «свиданки» или по своим делам без разрешения командиров и начальников). Они снова забрали у нас наши документы и вошли в помещение КПП ВМБ Балтийск. Естественно, эти все перемещения туда-сюда нас только взъярили, особенно, Толика Алексеева, который начал рваться "на грудки"...
Примерно через 5-7 минут, которые нам показались вечностью, капитан-лейтенант комендатуры и его свита вышли из здания КПП, молча всучили нам наши документы, и никого и ни о чём, не спрашивая, уже хотели было уезжать… Мои друзья были счастливы и с нетерпением хотели было быстро уйти и скоро бежать на вокзал, останавливали меня, но я был не просто сердит, а разозлён такой задержкой, поэтому с трудом сдерживая гнев, обратился по-уставному к офицеру комендатуры.
- Товарищ капитан-лейтенант, разрешите обратиться, старший рулевой, комсорг БПК «Свирепый»!? – обратился я к офицеру комендатуры. – Непредвиденная задержка. Рискуем не поспасть на первый утренний поезд, а у нас уже куплены заранее билеты в Москве на поезда до наших родных мест. Просим подбросить нас до вокзала…
- Если я вас подброшу, то до «кутузки» в комендатуре! – грозно и недовольно ответил офицер. – Садитесь!
Не веря в удачу, мы все, теперь уже впятером, вместе с молодым матросом-отпускником с другого корабля, мигом заскочили в кузов «грозного грузовика», присоединились к молчаливым матросам и старшинам комендантского наряда, уцепились друг за друга, и машина рывком подпрыгнула с места… «Грозный грузовик» военной комендатуры резво ехал по колдобинам улиц, прилегающих к военной гавани ВМБ Балтийск, тряско пересекал железнодорожные переезды, лихо заворачивал на поворотах, но нам было это только в радость. Радость переполняла нас и мы не только ухали, ахали, крякали и клацали зубами на ухабах, но и весело смеялись, комментировали эту гонку по утренним улицам Балтийска и даже заразительно орали и пели… Служащие комендатуры приняли наше такое настроение и тоже держали-поддерживали нас в «стоячем положении», потому что нам в наших парадных одеждах нельзя было садиться на грязный пол кузова грузовика.
«Грозный грузовик», который мы за время гонки прозвали «такси комендатуры», лихо затормозил на автобусной остановке перед зданием вокзала ж/д станции "Балтийск". Мы, не мешкая, спрыгнули из кузова на землю и сердечно поблагодарили сурового капитан-лейтенанта. Тот нарочито грозно и недовольно ответил нам, но пожелал «счастливого пути и благополучного возвращения на наши корабли». Так мы сумели вовремя приехать на вокзал, купить билеты, взять все свои вещи из камеры хранения и подготовиться к переезду в Калининград.
К отходу пригородного дизель-поезда на вокзале набралось немало моряков-отпускников. Все мы встречали друг друга как братья. Обнимались, здоровались, знакомились, представлялись кораблями, сообщали друг другу, куда едем и за что получили свои отпуска. Я ничего о себе и о причине моего отпуска не говорил, потому что формулировка: «за отличное выполнение особо важного задания» сразу порождала массу вопросов, неверие и даже недоверие со стороны матросов. Даже тот сердитый капитан-лейтенант военной комендатуры недовольно поморщился, когда смотрел мои отпускные документы…
В поезде у некоторых «военморов» быстро нашлось заранее припасённое спиртное, но я наотрез отказался выпивать, тем более «из горла», чем ещё больше отдалился от ухарски настроенных парней-моряков из каких-то воинских частей нашей базы ВМБ Балтийск. Наш горячий и свободолюбивый ДМБовский годок Толя Алексеев сначала хотел «шибануть с утречка», но потом внял моим словам, что «ещё рано», «всему своё время», «наша цель – доехать до дома, а не пить в начале пути», «это может быть провокация» и т.д. Наша группа военморов с БПК «Свирепый» решила – «пить погодить». Пока...
Ровно в 07:43 14 июня 1973 года мы, четверо моряков-отпускников БПК «Свирепый», вступили на перрон огромного железнодорожного вокзала «Калининград» под своды решетчатых арочных металлических крыш-перекрытий. Нам нужно было в Москву и как можно скорее… Мы опять по-братски обнимались-прощались с другими моряками-отпускниками, потом узнавали в справочном бюро, как можно быстрее добраться до калининградского аэропорта, а потом стремительно понеслись к стоянке такси на привокзальной площади. На выходе из вокзала «Калининград» перед памятником Михаилу Калинину нас «застопорил» гарнизонный патруль…
Фотоиллюстрация: Город Балтийск. Вокзал ж/д станции "Балтийск". Именно так мы, пятеро моряков-отпускников: ДМБовский годок моторист БЧ-5 Анатолий Алексеев, старшина 2 статьи специалист ЭВТ РТС Александр Сенацкий, радиометрист штурманский РТС Михаил Жернов, старший рулевой БЧ-1 Александр Суворов и присоединившийся к нам молодой матрос из какой-то военной части ВМБ Балтийск, стояли дружной братской группой на перроне в ожидании прихода дизель-поезда в Калининград. Наша задача была - без задержек и лишних "приключений" за светлое время суток добраться до своих родных мест, но сначала - в Москву.