Гл.44
После того, как жених со "свитой" вошли во двор, Зорин вновь заиграл плясовую и как тут удержаться на месте? Но ещё не все вопросы были решены, потому сваты, с обеих сторон, не сообща предавались веселью, дистанция пока ещё соблюдалась.
Олюшка махнула баянисту, чтобы тот перестал играть, а вслух закричала, чтобы все её услышали:
- Ну и где же ваша хвалёная невеста? Мы не только расплатились за ворота, но даже и станцевали для вас, а вы всё отговорками нас кормите, да нотации читаете, как следует себя вести, что очень даже подозрительно. Может, мы адресом ошиблись и нету тут никакой девицы на выданье, я права? Переубедите меня. Пока собственными глазами не увижу, так никому не поверю. Баснями, уважаемые сваточки, соловья не кормят.
- Откуда такое недоверие? - театрально возмутилась Ирина. - Или на сватовстве вы её достаточно не осмотрели?
- Мы-то осмотрели, не спорю. Но на сватовстве была одна, а нынче, вдруг да другая. От вас всего можно ожидать, вы и на подмену способны, и глазом не моргнёте. Как мы и убедились в этом на том же сватовстве. Кого вы нам только не подсовывали. Вот и хотим нынче удостовериться, та ли красавица сегодня в фате, которую мы раньше имели счастье лицезреть? Али опять, какая-либо старая клюшка?
- Да какие проблемы? Платите деньгу и вперёд! - выкрикнул Колька Зорин. - Сами же время и тянете, мы, что ли? Хотите проявить отношение, то бишь, позыркать, так монету на стол и кто вам тогда ножку подставит?
- Рано, Колька! - одёрнула его Люся. - Ещё до комнат не добрались.
- О, люди добрые, вы чуяли, что у них тут творится? Сами в дом не приглашают, а мы, значит, виноваты, что время впустую проходит.
- Заходите, пожалуйста! - позвал гостей Ларионович. - Мы уже привыкли, что вы нигде не спрашиваетесь, на абордаж через заборы сигаете, потому и не приглашаем, думали, сами догадаетесь.
- О, а это ещё что такое? - развела руками Олюшка, когда все очутились в доме. - Везде только простыни растянуты, а нам ведь невеста нужна. Вы чи стирку тут устроили, бельё по хате развесили...
- От теперь и пора подоспела вновь раскошелиться, чтобы на нашу красавицу полюбоваться. - напомнила Люся.
- Ну что ты будешь делать, везде им валюту подавай. Вы, наверное, после свадьбы сразу машину купите, благодаря нам. - ответил ей Митяня.
Кто-то из парней хотел отдёрнуть простыню, дабы обнажить спрятавшихся под ней Машу и Олю, но Артём вновь пресёк эту наглость и попытка закончилась, как всегда неудачно.
- Ладно уж... - с деланным сожалением проговорила Олюшка. - Помните нашу доброту. Кому я на этот раз должна магарыч?
- Мне, например. - тут же нашлась Ирина.
- Ну тебе, так тебе. - Олюшка поискала глазами Митяню, но тот уже торопился к ней. В руках он держал неизменную увесистую сумку. Олюшка извлекла оттуда бутылку шампанского и коробку дефицитных шоколадных конфет.
- Ну что, расплатились? - спросил Митяня.
- Пока - да! - согласилась Ирина, принимая от сватов богатые дары.
Лариса и две медсестры, моментально убрали "кулисы" и все обратили свои взоры на Машу и Олю. Кто-то захлопал в ладоши, кто-то вслух расхваливал невесту, а Колька Зорин вновь заиграл на баяне, но Ларионыч так покосился на него, что тот невольно заставил свой инструмент замолчать.
- Да, на этот раз вы с нами честны. - с довольством похвалила Олюшка. - Именно эту красу мы и шукали. - и специально громко обратилась к жениху:
- Давай, Ванька, лови мгновение, поторапливайся к своей зазнобе!
- Куда поторапливайся? - тут же раздалось со всех углов. - А выкуплять кто будет, Пушкин?
- Что, опять? - заорал Митяня. - Да мы из-за вас скоро с сумой по белу свету пойдём. Вы не просто жадюги, вы крохоборы!
- Пускай хоть маньяки, - парировал Ларионович. - наша невеста краше всех, потому, так сказать, будьте любезны... Или кто-то сомневается в её неотразимой внешности?
- Ты знаешь, Ларионович, чем нас сразить. - нарочито обиженно заныл Митяня. - Ну и кто тут посмеет засомневаться? Кому охота потом дело с женихом иметь? Но по-русски - это называется шантажом. Понятно, Ларионович?
- Так, тихо! - скомандовала Олюшка. - Кто у вас продавец нынче?
К Машке сразу подбежала Ксюша.
- Я! - как можно громче призналась девчушка.
Олюшка не ожидала такого поворота. Перед ней стояла малышка, которой ни в чём нельзя отказать. Придётся на ходу менять сценарий.
- Ты? - улыбнулась ей Олюшка. - Да Боже мой, какое очарование! Что ты хочешь за тётю Машу, а, деточка? Шоколадку хочешь? И по рукам, да?
- Шоколадку хочу, но ещё и денежку тоже.
На журнальном столике, застланном кружевной розовой скатертью, стояло блюдо, в которое и должны были положить выкуп.
- Ещё и денежку? Угу. - ломала комедию Олюшка. Кроха не кроха, а торги должны были пройти на высшем уровне. Селяне потом, ни за что не простят ей такого упущения. Она вытащила у Митяни из сумки большую плитку самой вкусной сладости и тут же поинтересовалась у Ксюши:
- Зайка моя попрыгайка, а какую денежку ты хочешь?
- Пятачок. - тихо произнесла девчушка, не отрывая взгляда от шоколадки.
- Как скажешь, моя золотая! - обрадовалась Олюшка, в душе благодаря Люсю, что та подготовила внучку как следует. А Ксюша всё время посматривала на мать и на бабушку, словно сверяясь, правильно ли она говорит? Те ей кивали и подбадривали, мол, она у них просто умница.
- Так это мы запросто! - Олюшка поместила на тарелку шоколадку и пятачок, мол, как запрашивали.
Ксюша молча взяла сладость, а к пятаку даже не притронулась.
- Я не такую денежку просила. - вдруг, сказала она.
- А какую? - Олюшке всё больше и больше нравилась эта девочка, наряженная в белое пышное платье, а в чёрные, как смоль волосы, ей была вплетена красная атласная лента. - Солнышко, ты пожелала пятачок, так вот он! - Олюшка пальцем указала на тарелку.
- Я не такой пятачок пожелала. - топнула ножкой Ксюша, чем вызвала смех и одобрение у присутствующих.
- А какой?
- Ну такой... - она в очередной раз глянула на маму и бабушку. Те одновременно слегка кивнули, мол, ну, давай! Всё правильно! - Бумажный, вот какой! - выдала девочка.
- Бумажный? Ах, вот какое дело! Есть у нас и такой. - Олюшака достала из кармана тетрадный листок, выкрашенный синим цветом и на нём мастерски были срисованы советские пять рублей. - Пожалуйста! - Олюшка прихлопнула себя по бокам. Тут Лариса наклонилась к дочери и что-то ей шепнула на ушко.
- Не такой! Не такой! - запротестовала малышка, она вошла во вкус игры. - Это всего лишь бумага, а я хочу настоящий.
- Так и быть, ты умеешь уговаривать. Вот тебе настоящий! - Олюшка протянула Ксюше купюру в пять рублей. Это было хорошим тоном выкупить невесту за такую сумму. Но "продавец", наученный родными, по-прежнему не соглашался.
- Почему? - допытывалась Олюшка.
- Потому что... Чтобы с ноликом, вот какой! - подумав, обронила малышка.
- Есть и с ноликом, моя радость! У нас всё есть! - Олюшка со звоном бросила на блюдо монету достоинством пятидесяти копеек.
Ксюша замерла, потом быстро обернулась на бабушку. Та отрицательно махнула головой.
- Нет. - держала оборону Ксюша. И ещё раз добавила: - Нет.
- Ну как же нет, сладкая моя?! Посмотри, там нолик, как ты и заказывала.
Лариса ещё раз наклонилась к ушку Ксюши.
- Бумажный чтобы нолик был, бумажный! - закричала девочка и все дружно засмеялись.
- Не, я отказываюсь от торгов. Не ребёнок, а вундеркинд какой-то. И вообще, чувствую, что вы на нас капитально наживётесь. Не только автомобиль приобретёте, но и виллу на Багамах. Вань, - обратилась Олюшка к жениху. - Может, передумаешь жениться, пока не поздно? Ты смотри, что творится, у них даже новорождённые дети уже деньги считать умеют. Как бы тебе потом в одних трусах не щеголять, и зимой и летом. Да хорошо, если они с резинкой.
Ванька сиял от удовольствия, он тут же подмигнул своему дружку. Тот вытащил из кармана пиджака пятидесяти рублёвую купюру и отдал её Ксюше.
Снова воцарилась тишина и снова некоторые ахнули, а Люся, встретившись взглядом с Ванькой, пожала плечами, мол, никто никого не собирался обдирать, просто так получилось, это всего лишь торги. Но Ваня кивнул ей в ответ, негласно говоря, что всё нормально, так изначально было задумано.
Слух, что Ванька выкупил Машку аж за пятьдесят рублей, быстро добрался и до зевак, что выстроились у забора Ивановых. Ведь это почти месячная зарплата уборщицы.
- Ничего себе! Вот это Сашка размахнулся. - высказалась одна из пенсионерок.
- И чего бы ему не размахнуться? - вторила ей другая. - Муравьи всегда жили зажиточно, вот Сашке и досталось всё готовенькое по наследству.
- Архиповна, ты бы помолчала. - вмешался в их пересуды дед Зазуля, а в миру - Зазулин Андрей Фёдорович. - Хоть Муравьи и отличались тяжёлым норовом, но они все были трудягами. И Сашка в том числе. Когда ты наблюдала, чтобы Сашка баклуши бил? От то-то и оно... Ни чета твоему лодырю. Помнишь, как ваш Витюня пол-года гулял опосля Армии, пока милиция его не заставила куда-нибудь устроиться? И поныне, кабы не ты, так его семья давно бы с голоду померла. Пьёт да по бабам таскается и толку от него никакого. Он и не ведает, как дети его растут. А Сашка сам сына на ноги поставил и свадьбу какую развернул. Не завидуй, Архиповна, кто твоему алкашу не давал дом построить и наличных на книжке скопить, хучь немного? Потому рот закрывай и не ораторствуй. Не перед нами только, мы тут в Валеевке, как облупленные друг друга знаем.
А между тем, в доме ещё продолжались мелкие препирания. Всех устраивало, что невесту, наконец, выкупили да не абы как, но дружка, вдруг воспротивилась. Она громогласно заявила, что не уступит место жениху рядом с невестой, покуда ей не заплатят.
Оле это и сто лет не было нужно, но таковы обычаи.
И если за Машку платили Муравьёвы, то за стул рядом с нею предстоит раскошеливаться теперь уже свидетелю, а ведь ему ещё и на дарах нужно что-то кинуть в общий котёл.
Все в курсе, что дружок, Ваня Михайлюк, недавно вернулся со срочной службы, парень ещё не успел и на работу устроиться. Никто бы не возражал, если бы он расплатился рублём, это считалось нормой, мол, дружке на помаду, но Ваня дал Ольге трёхрублёвую купюру.
Все зашумели, заулюлюкали. Ванька уселся поближе к любимой, всё это время он не спускал с неё своих восхищённых глаз. Он вручил ей девять белых роз и поцеловал в щёчку. А свидетель, в свою очередь, преподнёс свидетельнице три тёмно-красные розы.
Зорин не зевал, врезал плясовую по всей форме и теперь все вместе танцевали в кругу, а сваты даже обнимались. У всех радость, что предстоит ещё и основное торжество. Отдыхать трудовому народу периодически необходимо, особенно сельским жителям, которые порой забывают, что такое праздники, не то, чтобы выходные.
Многие перебрались к столу на улице и принялись усиленно гладить дорожку молодым, кто наливал прямо в доме, а какая теперь разница, успеют ещё насидеться за столами. Поднесли и молодёжи четыре фужера с шампанским, но приняли их только дружка с дружком, а невеста с женихом пока отказались.
- А что ж такое? Детей, что ли, сегодня делать надумали? - пошутила Олюшка. Это свадьба, тут всё можно и всё прощается.
- Да, надумали. - ответил Ваня и немного покраснел.
- Мы в ЗАГСе выпьем. - тихо молвила Маша и скромно опустила изящную головку.