Об! Лики счастья

Илона Бёд
                Есть три ловушки, ворующие счастье: сожаление о прошлом,
                тревога за будущее, неблагодарность за настоящее.

                Из интернета.

      Из всех времен года я люблю весну. Ну, не всю весну. Я не знаю, может, есть люди, кому нравится старый снег, превращенный в таинственный лабиринт талыми ручьями, или голые ветки на фоне высокого-высокого прозрачного неба. Или им нравится пьянящий воздух весны, раздувающий ноздри, вдыхая который люди говорят: «Весна! Весна наступает!» Может. Но не я. Мне нравится время, когда молодая нежная листва еще юнна, когда не испорчены газонокосилками прически газонов. Травка на них такая мягкая, что хочется её погладить, как спинку ласкового котенка, и такого зеленого цвета, что  глаз радуется на этот настоящий, ну, такой настоящий, зеленый цвет. Все газоны скоро будут украшены яркими желтыми шапочками одуванчиков. Будет красиво! Но это будут другие газоны, а не те, которые мне нравятся. Сейчас на зеленых газончиках еще видны черные квадраты комковатой почвы в серых строгих рамках из уличной плитки. Я иду домой по аллее, где скоро картины в этих рамках изменятся: клумбы засеют рассадой цветочков. Но сейчас эти черные обнаженные  комья матери- земли прекрасны своей первозданной красотой. 

      Впереди на крайней клумбе уже начались работы по озеленению. Рабочие уже высаживают рассаду цветов. Они ведут беседу и громко смеются. У них хорошее настроение, как и у меня. Подойдя поближе, я увидела среди них своего соседа Сашку Круглова. Он из «Синяков». Так, по крайне мере у нас, называют бомжеватых алкашей, перебивающихся случайными заработками. Если есть Сашка, значит рядом и его верный пес породы «А мог бы быть и овчаркой!» Пес – неизменный спутник нашего вечно пьяного соседа. И если на Сашку злятся из-за его друзей-алкашей, табунами топающими в подъезд, пока у него есть деньги, то пса жалеют и подкармливают. Только пес уж очень вонюч! Да и Сашка тоже не благоухает. Мне стало интересно, какие же радости жизни так веселят его друзей, таких же, как он «синяков». Я пошла медленнее и прислушивалась. Вкратце перескажу разговор, прерывающийся ржанием и отборными перлами, ну, совсем не литературного языка. Вроде как бы его нет этого языка,краткого, распространенного, но не допущенного. А он везде, как атом или молекула. Где-где? И есть, и нет: в свободном изложении, в сочетаниях. Слов-то вроде и немного, а вот выражений из них составленных!..  Но мат их не пересказываю. Если владеете, вставляйте после любого слова, не ошибётесь.

– А ты помнишь, как я тебя толкнул вчера в плечо, а ты «Кильку в томатном соусе» на стол опрокинул. Ха-ха-ха!
 
– А мы её руками  со стола так и жрали! Ха-ха-ха!

– А Катька подливу языком со стола слизывала. Ха-ха-ха!

– А в конце вечера, когда кроме салата, жрать было нечего, то ты мордой в салат упал, а Катька и тебя облизывать стала. Я потом, когда она закончила облизывать,  в приступе ревности по башке тебя пустой бутылкой ударил .

–Ха! Счастье, что ты мне башку не пробил, только шишка здоровая, – сказал Сашка Круглов и почесал затылок.

Действительно, счастье! У кого какое, – подумала я. И заспешила с прогулки домой.

    У меня же сегодня традиционное чаепитие, а я еще не испекла любимый пирог Галины Борисовны. Это моя коллега по лаборатории, но она уже на пенсии. Когда я только пришла после института на работу, Галина Борисовна была заместителем начальника лаборатории. Это была строгая седая дама. Просто класс-дама из Института благородных девиц. Густые волнистые волосы она забирала в высокую прическу и закрепляла их крупными гребнями. Это единственное, что было у неё крупное. Сама она была невысокого росточка, сухонькая, с очень горделивой осанкой. «Какая спина у неё! Будто бы излучает высокомерие или даже презрение!» – говорила про неё моя непосредственная начальница, руководитель химической группы, в которой я работала уже несколько лет. Голос у Галины Борисовны был неожиданно низким, речь правильная, даже где-то церемонная. Она была замужем за начальником конструкторского бюро Петром Яковлевичем Орловым. Он тоже был невысок, строен, моложав, с седой львиной шевелюрой, что делало их похожими с Галиной Борисовной. Но он был улыбчивым, милым, веселым и совсем нестрогим. И если Галину Борисовну побаивались, то к нему женщины всех возрастов и размеров относились с обожанием, и многие были влюблены. Мужчины относились с большой симпатией и дружелюбием. Галина Борисовна и Петр Яковлевич были, как говорят, «не разлей вода». Вместе приходили на работу и вместе старались уйти. Если кто-то из них задерживался по производственной необходимости, то второй член их маленькой государственной ячейки под названием «Семья» дожидался другого. Работа. Работа. Работа. Они любили работать. И еще они любили петь. Особенно им нравилась песня Александры Пахмутовой на слова Льва Ошанина «Песня о тревожной молодости». Они её не пели, а проживали. Им очень подходили слова: «Пока я ходить умею, пока я глядетьумею, пока я дышать умею, я буду идти вперед». Своих детей у них не было. Когда-то они брали мальчика из детдома, но он молодым погиб в автокатастрофе. Об этом нигде особо не говорилось, тем более в присутствии Галины Борисовны. Но сотрудники мне поведали про эту трагедию.

     Так судьба распорядилась, что наша семья стала жить в одном доме с четой Орловых: они на первом этаже, а мы – на втором. Когда моя младшая дочь была маленькой, она часто болела. С начала я до трех лет оформила отпуск по уходу за ребенком. Потом, осознав, что детский садик не та организация, в которой моя Ксюшенька перестанет болеть, я рассчиталась с работы. «Здоровье дочери важнее очередного материального блага», – так решили мы с мужем. Именно в этот период мы и подружились с Галиной Борисовной, которая при близком знакомстве оказалась совсем нестрогой.  Она была очень интересным собеседником, умелой хозяйкой, у которой я многому научилась. Ксюшка моя обожала бабушку Галю. Наши-то бабушки и дедушки жили в других городах. «Они, как Дед Мороз со Снегурочкой,  только всесезонные, появляются ненадолго раз в год и исчезают. А мне надо, чтобы я каждый день с бабушкой могла играть, танцевать, петь, как с тобой, баба Галя. Я ведь кому-то должна жаловаться на неправильные ограждения. Как? Как? Хорошо. Ог-ра-ни-че-ния. Вот так даже справедливее, мама, притеснения тобой меня. Кто-то же должен спеть: «Спи, моя радость, усни. В доме погасли огни. Папа и мама ушли. И всё ещё не пришли». Пусть это будет бабушка Галя, тем более она поет лучше тебя с папой вместе спетых. Она же в вет…, в ветранском хоре поет. Пусть будет ветеранском. Главное, она много песен знает до конца. Все-все словечки знает. До каждое словечко помнит. Не то, что папа! Ла-ла-ла, ла-ла-ла! Он только песню трубадура и знает. Будто трубадуры трубят, как слоны!» Вроде эти разговоры были недавно. А уже у моей Ксюшеньки своя трехлетняя красавица.

     С Галиной Борисовной мы по-прежнему дружим. Мой муж по вторникам и четвергам  уходит на тренировки. Четверговый вечер у меня банный. А вот вечер вторника – вечер традиционного чаепития. Муж эти наши чаепития обожает, так как я всегда пеку торт, а он – сладкоежка. Галина  Борисовна печет маленькие пирожки с курагой и лимоном. Она не признает магазинную выпечку. Мы ведем задушевные беседы. Нам всегда есть о чем поговорить. Сегодня она пришла нарядной по-особенному: в белой блузке с красивой брошью и белой юбке-годэ.

– Галина Борисовна! По поводу чего красота такая лебединая?

– Ой, красавица моя, если бы ты знала, как я сегодня счастлива! Сейчас все расскажу.

 Петенька с утра ходил на медосмотр в поликлинику. Ему сказали, что ничего страшного нет. Все даже лучше, чем можно ожидать в его возрасте. А возраст-то солидный. 82 годочка. Так он пришел из поликлиники такой веселый, я пока пирожками занималась. А потом мы собрались обедать. Он уселся за стол, поставил руку на локоть, облокотился на кулак и стал смотреть на меня. Смотрит и улыбается и ничего не говорит. Я ему:

–Петенька! Ты что так внимательно смотришь? Мукой измазалась? Прическа рассыпалась?

 Он мне отвечает, да так серьезно:

–Я любуюсь тобой, Галечка! Радуюсь тебе!

Да, ну, тебя, Петя! Не смеши! – это я ему, а самой приятно. – Ты бы лучше пораньше мной любовался лет, эдак, на 50: когда морщинок не было, а блеск в глазах был.

– А я и тогда смотрел на тебя с любовью, и сейчас на твои морщинки так же смотрю. Я твоё лицо запомнить хочу. Ведь нам скоро в вечность. Как мы там друг друга узнаем? Вдруг там с освещением дела плохо обстоят. А я и там только с тобой хочу быть рядом.

– Ты не поверишь, что я ему сказала! «Дурак ты, Петька! Это я-то. Да в моем возрасте!  Совсем с ума сошла.

А ему смешно стало:

– Ну, наконец, на девятом десятке узнал, кто я для тебя! Я ей «любимая», а она мне «дурак»1 Хорошо хоть не «старый дурак». Сколько лет скрывала!
А у самого чертики в глазах, как в молодости, скачут. Я тебе так скажу: «У моего счастья лицо Петеньки. Я его по-прежнему люблю. Мне нравится жить, хоть совсем немолода.

     И Галина Борисовна тихонько запела: «Я люблю тебя, жизнь, что само по себе и не ново…»  Я подхватила, и мы допели до конца. И не одну песню спели. Мы бы еще могли посидеть, но вечер отбросил прилагательное  «ранний» и спрятался за словом «поздний». Мы разошлись довольные друг другом. Пришел мой уставший муж, и вечер побежал по привычной домашней колее. Вот уже и отбой наступил. По домашней традиции мы отключили телефон, домофон и мобильники, так как однажды неожиданный посторонний звонок спровоцировал у меня тяжелый сердечный приступ. Увы! У меня проблемы с сердечно-сосудистой системой. В скором времени мне предстоит операция. Ночь как-то быстро пролетела. Я хорошо выспалась. Утренняя суета закончилась. Все как обычно. Поэтому когда я вышла из подъезда, чтобы идти на работу, то удивилась, что от дома отъехали машина «Скорая помощь» и «Милиция». Несколько соседок возбужденно переговаривались между собой:

– Какой человек был хороший! Да и этого непутевого тоже жалко.

– Да что случилось? – громко спросила я, вклиниваясь в их разговор.

– Да у Галины Борисовны с первого этажа муж умер, Петр Яковлевич! Невысокий такой, худенький. К ней «Скорая» приехала, забрали с сердечным приступом. А милиция? Так ночью Сашку - «синяка» нашли с проломленной черепушкой! Отпился, бедолага. Смерть она всех берет без разбору. Вот оно как! Жили по-разному, а умерли в один день».
 
Я без сил опустилась на лавочку и заплакала.

                Вот и сбывается все, что пророчится.
                Уходит поезд в небеса - счастливый путь!
                Ах, как нам хочется, как всем нам хочется
                Не умереть, а именно уснуть.

                Земной перрон. Не унывай
                И не кричи. Для наших воплей он оглох.
                Один из нас уехал в рай,
                Он встретит Бога - там ведь есть, наверно,
                Бог?
                Он передаст ему привет,
                А позабудет - ничего, переживем.
                Осталось нам немного лет,
                Мы пошустрим и, как положено, умрем.
 
                Владимир Высоцкий.


05 сентября 2018 года. Город Саров.