Купец первой гильдии Яков Брут стоял у окна своего номера в постоялом дворе и любовался видом на базарную площадь. Хотя любоваться там было, откровенно говоря, нечему. Очередной ярмарочный день, вослед за днем календарным, подошел к концу, торговцы разбирали палатки и раскатывали бочки по складам. И всё же Яков любовался. Он любовался бы, даже если ему пришлось взирать на отхожий двор с выгребной ямой. Ничто не могло поколебать сегодня его ликующего настроения. Сделка года, а то и двух, состоялась.
В дверь постучали.
- Кто?
- Ужин, милсдарь.
- Заноси.
Долговязый вихрастый парнишка, сын хозяина, в несколько преувеличенно-почтительном поклоне внес деревянный поднос, уставленный мисками. Яков опять повернулся к окну. Служка загромыхал крышками, расставляя снедь по столу.
- Как вам ярмонка, милсдарь? Бортевой мед об этом годе, молвят, особенно удался.
Яков еле заметно усмехнулся. Медовая ярмарка в Хеллах была, как это говорят, широко известна в узких кругах, но вовсе не из-за исключительных качеств продуктов жизнедеятельности окрестных пчел. Будучи местом, равноудаленным от четырех срединных королевств, ежегодное медовое торжище по негласному, но давно устоявшемуся уговору являлось самым представительным местом купли, продажи и обмена антинвариата, диковинок и контрабанды со всего Тедаса. Здесь можно было приобрести фамильные реликвии очередного разорившегося орлесианского рода, у представителей коего за душой давно давным не было ничего, кроме многоступенчатого зубодробительного титула; сюда попадали древние, древнее гор, артефакты с Глубинных троп, добытые бессеребренниками Мертвого Легиона и выставленные на продажу гораздо более прагматичными собратьями из Орзаммара; менее знатные, нежели в Орлее, но более состоятельные дома знати из Ферелдена заглядывали сюда, в основном, для пополнения личных коллекций. Купец первой гильдии Денерима Яков Брут не был исключением. Он также прибыл сюда, как прибывал в прошлые годы, в надежде пополнить свою коллекцию, - и в этот раз удача ему улыбнулась. Не просто улыбнулась - удача распахнула ему объятия, объяла и закружила в неудержимом вихре. Ибо в этом году на ярмарку прибыла группка головорезов с Вольной Марки, среди которых Яков узнал своего давнего знакомца по экзотическому хобби - ловца жемчуга Дирка Хикли. Впрочем, не узнать Дирка из-за его шрама через пол-лица было весьма проблематично. Брут не стал терять время на приветствия и справки о здоровье.
- Есть?
Хикли осклабился (настолько дружелюбно, насколько позволял шрам), полез за пазуху, выудил коробочку красного шелка, эффектным щелчком открыл крышку. Брут, максимально сконцентрировавшись на том, чтобы рука предательски не дрожала, двумя пальцами взял из коробочки здоровенную молочно-белую жемчужину и поднял к свету. Жемчужина из белой внезапно стала прозрачной как стекло. Непрозрачным осталось лишь заключенное в ней крохотное розоватое тельце. Живой жемчуг. Чудо природы, давняя страсть и предмет лихорадочных поисков Якова Брута.
Всякий знает, что для появления жемчужины в раковину к моллюску нужно поместить песчинку или еще какую-нибудь мелкую дрянь. Моллюск забеспокоится и начнет обволакивать ее перламутром, в результате чего и появляются ценные горошины. Такой жемчуг со временем тускнеет и разрушается. Но бывали случаи, когда в раковине огромного моллюска случайно оказывался моллюск поменьше. В таком случае моллюск, как бы "окукленный" перламутром, оставался жить и одновременно давал жизнь своей защитной оболочке. Такой жемчуг не тускнел и не разрушался, сколько бы времени ни прошло. Беда была в том, что искусственно подсаженные к другим моллюски все как один погибали, добиться создания искусственного живого жемчуга доселе никому не удалось. Именно поэтому он был так исключительно редок и так же ценен. Ловец жемчуга это знал. Купец первой гильдии тоже это знал, поэтому безо всяких обязательных в любом другом случае закатываний глаз, криков и воззваний к небесам молча отвалил сумму, сопоставимую со стоимостью корабля, на котором ловец пришел. Как Хикли распорядится этой суммой, не "растеряет" ли в ближайшем кабаке (что за ним водилось) и доживет ли в принципе до завтрашнего утра , - Брута не интересовало. Здесь его уже ничто не интересовало. Завтра с утра он отбывает в Денерим. Коробочку красного шелка он, преотлично зная нравы местной публики, схоронил в секретном отделении походной конторки для бумаг.
Яков очнулся от приятных воспоминаний дня и решительно повернулся к непозволительно завозившемуся служке, но тот, так и не выйдя из почтительного поклона, уже вышибал задом дверь.
-С аппетитом, милсдарь! Блюдо дня - фаршированный петушок!
Яков плюхнулся на высокий стул, придвинулся к столу и принялся поднимать крышки, изучая незатейливое меню провинциальной кухни. Похлебка с белыми грибами, свиная рулька с горошком, медовые коврижки, жбан местной медовухи (как же, ярмарка-то медовая)...
Фаршированный петушок?..
Сбивая пузом тарелки, Яков ринулся к стоявшей в углу конторке для писем, нажал на потайную панель. Коробочка была на месте. Купец на мгновение зажмурился, дабы хоть немного приостановить бешено колотящееся сердце. Милостивый Создатель, пресвятая Андрасте, все боги, древние и новые, молю вас и заклинаю... Внезапно переставшими слушаться пальцами Брут сгреб коробочку - и сразу почувствовал, что ее вес изменился. Ровно с теми же эмоциями, что испытывает человек с петлей на шее, спрыгивающий с табуретки, купец первой гильдии Яков Брут отщелкнул крышку.
На красном бархате покоилась резная деревянная статуэтка - сидящий на задних лапах и скалящийся в наиглумливейшей ухмылке волчок.
- ГААЗЛООО!!!
Спустя мгновение в коридоре послышался топот и в дверном проеме показался Газло - личный охранник Якова Брута, дежуривший у лестницы, ведущей в верхние покои. В комнату он заходить не стал - просто потому, что для этого потребовалось бы разбивать косяки.
- Где пацан!?
- Убёг.
- Куда?
- Не могу знать, господин.
- Баран! Елда сосновая! На хлеб и воду посажу! Бегом за ним!
Дежуривший внизу за стойкой хозяин, маленький краснощекий человечек, завидев стремительно приближающегося к нему Якова Брута, сделался еще меньше и еще краснощекей.
- Где твой сын!?
- Милостивый господин, ежели он что расколотил, так мы возместим... Он парнишка, может, неудалый, но славный... Как мамка в детстве с лестницы сронила...
- Где он!?
- Кудысь побёг. Выскочил с черного хода, крикнул на бегу - поручение срочное. Я решил, что Вы услали...
Брут, Газло и следом корчмарь выбежали на крыльцо. Их взору предстала уже порядком опустевшая площадь с кучами дневного мусора, в котором с удовольствием копались собаки. Брут развернулся к корчмарю, непонимающе крутившему головой во все стороны, и резко его встряхнул:
- Слушай внимательно. Твой сын украл у меня очень ценную вещь. Если не хочешь уже завтра утром болтаться на виселице как сообщник - сейчас же опрометью бежишь за стра...
Брут осекся, уставившись в конец улицы. Глаза его стали совершенно безумными, руки, державшие корчмаря за стеганый жилет, закостенели. Корчмарь, во время монолога хватавший воздух ртом как рыба, с трудом вывернул голову в направлении взгляда купца.
К корчме вприпрыжку несся вихрастый сын корчмаря. На лице его сияла довольная улыбка. И это было страшнее всего.
Завидев троих мужчин, не сводивших с него глаз, паренек было притормозил, но затем решительно направился внутрь двора. Войти ему не дал Газло, схвативший его за ворот рубахи и приподнявший над землей. Паренек еще некоторое время по инерции перебирал ногами в воздухе, пока не понял, что это бессмысленно. Он вопросительно посмотрел на Газло, перевел взгляд на отца и наконец встретился глазами с Брутом.
- Где жемчужина!?
- Кх.. Какая ж...
- ГДЕ!?
- Батя, чего их милостям надо? - Захныкала детина. - Я ж ничё не сробил... Только попрыгал да покричал трошки...
Дело заворачивало куда-то совсем не в ту сторону. Яков Брут вмазал хныкавшему парню по пыльной щеке, привлекая его внимание.
- Газло, отпусти его. Так. А теперь коротко и внятно - куда ты направился после того, как выбежал из корчмы?
- Дык, к Южным воротам, как велено было, значить...
- Кем велено?
- Дык, петухом энтим орлейским. Он вам рази ничё не сказал?
- Ты что несешь? Каким петухом?
- С дальней угловой комнаты. Да видели Вы его, милсдарь: расфуфыренный такой, борода козлиная...
Яков Брут на мгновение замер, уставившись куда-то в пространство, а затем бросился в корчму, прыгая вверх по лестнице через две ступеньки, чего не позволял себе сызмальства. Дальняя угловая комната была заперта. Подоспевший корчмарь пискнул что-то насчет дубликата ключа, но Яков Брут был деловым человеком и не привык ждать.
- Газло.
Охранник боднул плечом дверь номера, и та с треском слетела с петель. Взору заглянувших в открытый проем открылась девственно-чистая гостевая комната. Ни малейших признаков того, что здесь проживало живое существо, заметно не было. Хотя уж кто-кто, а Яков Брут достоверно знал, что существо здесь вплоть до сего дня проживало. Существо нахальное, въедливое и вместе с тем - неимоверно напыщенное.
Проживавший здесь орлесианский щеголь въехал в свой номер, по словам хозяина, за неделю до Брута, и Бруту при первой же встрече сразу не понравился. Было в нем что-то такое, что у обычного мужика как правило вызывает неизменную кривую ухмылку. Народная молва гласила, что в Орлее все мужчины "горазды с переду и с заду". Яков, регулярно имевший с орлесианцами деловые контакты, с гласом народным склонен был скорее согласиться. Но дело было даже не в этом, а в общей манере поведения этого, как точно подметил служка, "орлейского петуха" (имени которого, к слову, так никто ни разу не услышал). Звание купца первой гильдии, помимо всего прочего, предполагает умение быть предельно учтивым и корректным с вероятным деловым партнером, что бы этот партнер со своей стороны ни учинял. До описываемых дней Яков Брут полагал, что овладел искусством светской и деловой этики если не в совершенстве, то на твердую "четверку", однако общение с жившим напротив носителем козлиной бороды и поганых усиков заставило Якова всерьез задуматься о том, что навык политеса неплохо бы подтянуть. Последние дня три он из последних сил сдерживался, чтобы посредством Газло не вышибить из заморского гостя манеру вламываться в чужие номера без стука в любое время суток, бежать к едва знакомому человеку с приветственным криком через весь базар и сходу заводить пространный разговор, насвистывая прямо в ухо своим щебечущим акцентом, а по вечерам закатывать истерики на весь двор по поводу поданного вина не того года урожайности.
И вот теперь Яков Брут стоял на пороге комнаты своего беспокойного соседа, и чем дольше он стоял, тем сильнее на него наваливалось какое-то давящее опустошение. Яков знал это чувство - чувство абсолютной беспомощности. Однажды его шхуна, перевозившая груз дорогущих неваррских вин, налетела ночью на риф и начала тонуть. Якову вместе с большей частью экипажа удалось спастись, но груз полностью ушел на дно. Яков навсегда запомнил момент, когда стоял в спасательной шлюпке, глядел на медленно погружавшийся нос корабля - и на душе у него было так же тяжело и одновременно пусто, как сейчас. Тут он заметил, что мальчишка всё это время что-то бойко тараторит.
-... Я с этой снедью, значить, подымаюсь к милсдарю Бруту, а навстречу энтот хлыщ орлейский. Ой, грит, я тебя как раз ищу! Есть к тебе - это ко мне, значить - преважное и пресрочное поручение. Как вашей милости, грю, будет завгодно. Чичас милсдарю Бруту ужин подам и Вами займусь. Нее, грит, ты там ему еще час прислуживать будешь, а дело наисрочнейшее. Давай так: ты мне разнос со снедью, значить, отдай, я ему сам передам. А ты прямо вот чичас бежмя бежи до Южных ворот. Как добежишь - стань в десяти шагах от ворот, оборотись противусолонь, воздень руцы к небесам, а дале прыгай и ори как оглашенный: "Кто молодец? Я молодец! Кто молодец? Я молодец! Кто молодец? Я молодец!" Это, грит, секретный знак для нужных людей. Прокричавши это, бежи обратно. Обернешься за полчаса - получишь, слышь-ко, три серебряка! Только чтоб всё исполнил в точности - я, грит, всё одно узнаю. Ну я как дурень распоследний и побёг. Прибежал, покричал - и обратно. А тут вы, значить... А энтот козел орлейский, слышь-ко, убёг! Через окно, что ли? Должно, через окно. Тута, значить, за стреху хватаисся, на карниз вылазишь, а оттеда - прыг на овин! Я так уйму раз от бати сбегал, пока тот не поймал и не выпорол вожжами. Бать, помнишь? Эхма, серебряков-то жаль как... Хорошо хоть индюк энтот за две недели наперед уплатил. Уплатил же, бать?
Купец первой гильдии Яков Брут медленно развернулся к неумолкавшему пареньку, внимательно посмотрел на него, затем полез во внутренний карман, достал кошель и отсчитал три серебряка.
- Держи, малец. Орлейский гость не соврал. Просто он не сказал, что заплатить тебе должен был я. Всё ты сделал верно и кричал то, что нужно. Хозяин, дверь запиши на мой счет.
- Да что, милсдарь, дело пустое. - Корчмарь шмынул носом. - Дверь всё одно на честном слове держалась, давно менять надумал, да руки не доходили. А вы, значить, ремонт ускорили, хе-хе. А за сынка спасибо от всей души. Ну, раз такое дело, приглашаю за стол, мы как раз вечерять собрались. Заодно и заказ орлейца, или кто он там был на деле, отведаем. Я так разумею, он за ним уж не явится.
- Что за заказ? - Спросил Яков Брут, хотя ответ ему уже был известен.
- Фаршированный петушок, милсдарь.