На прогрызенной лодке и с заячьим криком: «Полундра – мы тонем!»,- штрафрота начала нервное шевеление.
Цыганий обвинял в потоплении судна Заю. Зая во всём винил поручика Ржевского. Поручик Ржевский тихо прощался с жизнью. Не со своей, а с Заиной.
Лабаз надеялся на свой авторитет, поэтому призывал всех успокоиться и помириться перед концом.
Воронин кидал в воду широкопрядов и широкорадов, приманивая водоплавающих тварей. Ни одна тварь грести плавниками и ластами к Воронину не хотела.
Анюта вцепилась мёртвой хваткой в ЮРКУ, придавив к своей безразмерной груди его важный орган обоняния так, что тот зафункционировал наполовину. ЮРКА синел на глазах, руки его слабели.
- Анюта! – задыхаясь, обращался ЮРКА, пытаясь освободиться от цепких рук и призвать к совести.
- Я тута! – издевалась Анюта и добавляла, по-звериному оскалившись: - Не доставайся ты никому! Не доставайся ты никому!
Агент германской разведки Слободянюк обнял напоследок Кота, чтобы вернуть документы. Он незаметно проник в кошачий карман и вытащил из него свои, родненькие, со стальными блестящими срепочками, иностранного производства документы. Документы с синим оттиском печати, на котором колосилась пшеничка и красовался земной шарик. Чмок-чмок! - их.
Зая вспомнил свою невесёлую жизнь с постоянными дамами в голове. Вспомнил посаженное однажды дерево. Это дерево он посадил в лесу, среди кустов и деревьев. И это был не дуб – символ заиного отчисления из вуза.
Это была липа, обычная липа, которую подклиманил ему известный в узком кругу резчик по установленным мемориальным табличкам, фальсификатор и кароед - хронограф героической дивизии, как любил называть его Зая.
В тот же день с Заей сажал деревья и Воронин. Выбор Воронина пал на дерево Иуды – осинку, о чём Воронин ни разу не пожалел. Он считал, что осиновый кол ему когда-нибудь пригодится. Клумбу с чесноком он к тому времени холил и лелеял напротив своего дома, а серебряную пулю ему обещал подарить Исаев.
- Спасите! – закричали штрафники, увидев на берегу людей с автоматами. – Спасите нас! Мы тонем!
Тут же красный багор вонзился в дырявую лодку и поволок её к берегу.
Первым к спасителям вышел агент германской разведки Слободянюк.
Дело было в сумерках.
- Гуд! Кароший перебежчик! – похвалили его спасители-фрицы.