Александр Сергеевич Суворов
О службе на флоте. Легендарный БПК «Свирепый».
2-е опубликование, исправленное, отредактированное и дополненное автором.
264. Годковский кайф в дымке грёз. 14 июня 1973 года.
Сводка погоды: Минск, четверг 14 июня 1973 года, дневная температура: мин.: 13.4°C, средняя: плюс 19.2°C тепла, макс.: плюс 24.5°C тепла, без осадков.
Официантка ещё раз скороговоркой перечислила наш заказ, а потом поинтересовалась – хватит ли у нас денег, чтобы расплатиться. ДМБовский годок Анатолий Алексеев гордо вытащил из-за пазухи форменки веер двадцатипятирублёвок, показал официантке и она «упорхнула» к своим товаркам. Те о чём-то её спросили, прыснули смехом, оглянулись на нас и исчезли в дверях кухни…
В это время череда "сухопутных" офицеров в ранге лейтенантов, старших лейтенантов и капитан-лейтенантов прошли мимо нашего стола и стали сдвигать вместе столы в общем зале. Вскоре появился пожилой полковник. Он тоже прошёл мимо нас и сел в торце сдвинутых столов. Офицеры дружно, по команде, заняли свои места по старшинству званий и должностей. Никто из офицеров не обращал на нас никакого внимания… Мы, сидя в глубоких кожаных креслах за столом под низким большим красным абажуром, сели ещё глубже и незаметно притихли.
К столу офицеров подошла официантка. Кто-то из офицеров сделал заказ. Вскоре им принесли: десяток бутылок водки, большие фужеры каждому, тарелки с овощным салатом из свежих огурцов и помидоров, нарезку из варёной и копчёной колбасы, много хлеба и несколько бутылок минеральной воды. Один из капитан-лейтенантов встал и произнёс тост в честь их руководителя – полковника. Всё офицеры дружно встали и выпили. Когда начали говорить второй тост за столом офицеров, к нашему столу вереницей пошли не только официантки, но и повара…
На наш "морской" стол на подносах несли:
- большие миски с первыми блюдами:
борщ с мясом говядины;
щи со свининой;
куриный бульон с куриной ножкой и рисовый суп с фрикадельками;
- широкие тарелки с овощным салатом из огурцов, помидоров, редиски, лука, салата;
- плошки с солёными огурчиками и маринованными помидорчиками;
- соусницы с каким-то соусом, от которого очень вкусно пахло чесноком;
- широкие тарелки со вторыми блюдами:
печёный распластанный цыплёнок-табака, величиной с курицу;
котлеты по-киевски, величиной с ладонь, с горячим намасленным картофельным пюре;
жареная осетровая рыба (три громадных куска) в соусе из репчатого лука;
жареные во фритюре домашние колбаски (целая груда) с румяным и хрустящим жареным картофелем;
- фарфоровые красивые мисочки-соусницы с большими мозговыми костями-мослами и отдельно...
- толстая деревянная разделочная доска для выбивания мозга из костей, а ткже...
- красивая плетёная из соломки хлебница с красиво уложенными чёрным и белым хлебом.
Отдельно и торжественно на стол были выставлены бокалы и бутылки с «пепси-Колой», рюмки-стопки и запотевший от холода большой графин с водкой. Последним в центр стола был поставлен большой стеклянный вазон с фруктами: почищенными от кожуры яблоками, апельсинами, мандаринами и бананами… Всё это богатство работники ресторана принесли нам за один раз и еле-еле уместили на нашем столе. Это я попросил официантку принести всё сразу (кроме десерта), потому что у нас было не очень много времени на обед, нас ждала Москва и дорога домой…
- Мы с четырёх утра ничего толком не ели, - объяснил я официантке. - Нам нужно столько всего, чтобы надолго хватило, до самого дома, куда каждый из нас приедет в лучшем случае ночью…
Женщина-официантка только вздохнула, усомнилась, что мы всё это съедим, но обещала поговорить с поварами и в точности выполнить наш заказ. Мы сами не ожидали, что порции будут такими огромными, но голод – не тётка, - он сам знает, что делать и как делать. Мы переглянулись, Толя Алексеев беспечно махнул рукой, и мы приняли этот взмах, как сигнал к действию. Мишка Жернов, как самый молодой среди нас и самый ловкий и спортивный, разлил до краёв по рюмкам-стопкам водку, я разлил по бокалам по чуть-чуть «пепси-колы», Саша Сенацкий разложил каждому по кусочку хлеба, а Толя Алексеев приготовился говорить тост…
- Ну, братаны, - сказал ДМБовский годок Анатолий Алексеев, - за наш Дважды Краснознамённый Балтийский флот, за наш БПК «Свирепый», за наш экипаж, за братанов и за нас, за наш отпуск. Пусть всем будет попутный ветер и семь футов под килем!
- Пусть будет! – как «аминь» вслух произнесли мы и опрокинули стоя первую рюмку водки. После этого началось настоящее флотское «обжиралово»…
Как мы ели!..
Мы кушали первые блюда почти жадно, взахлёб, поглощая свои порции вмиг, как в молодости, как в учебке или во флотских экипажах. Женщины-официантки, буфетчица и повара из кухни стояли в сторонке и молча смотрели, как мы вкусно едим…
Как только мы закончили с первыми блюдами, наша официантка унесла пустые тарелки, а мы начали все вместе обсасывать поданные нам мослы и поочерёдно гулко выбивать из костей костный мозг. Такого в этом ресторане ещё не видели…
Когда мы под обильный и нежный костный мозг налили в рюмки-стопки водки «по второй», то на нас обратили внимание офицеры за соседним столом. У них на тарелках уже было пусто и они только пили водку и воду. Когда мы встали за столом, чтобы выпить второй тост за наших родных и близких, к которым мы ехали, к нам обратился "сухопутный" полковник…
- Ребята, вы вероятно, едете в отпуск? – сказал полковник, усаживая за плечо своего соседа, капитан-лейтенанта, который уже немного пьяно хотел нам что-то сказать.
- Так точно, товарищ полковник! - сказал я по строевому уставу сухопутных войск. – В отпуск на родину.
- За что же вам такие привилегии? – не удержался и подал голос крайний молодой лейтенант.
- За выполнение особо важного боевого задания, - вдруг неожиданно подал голос наш «юноша с античным буем» Миша Жернов.
Миша Жернов был почти одного возраста с этим лейтенантом, а по комплекции мог спокойно закинуть его на антресоли зала ресторана…
- Уверен, что вы не подведёте флот, который представляете и своего командира, - сказал твёрдым голосом полковник, осаживая лейтенанта грозным взглядом.
- Наш командир Суворов Александр Сергеевич, - вдруг выпалил Саша Сенацкий. – Он ничего плохого не допустит.
- Вот как? – с удовлетворением сказал полковник. – Тогда счастливого вам пути, и как вы говорите – желаю вам не всё пропить, но в любом случае флот не опозорить.
- Есть, флот не опозорить, товарищ полковник! – ответил я и опрокинул в себя водку из рюмки-стопки. Друзья последовали моему примеру, догадавшись, что полковник нам дал «добро» на продолжение нашей трапезы…
Мы сели и приступили к поеданию «второго блюда»… Офицеры молча и косо смотрели как мы вкусно, азартно и безостановочно кушали цыплёнка-табака, домашние колбаски, огромную многослойную и очень вкусную котлету «по-киевски» и нежнейшую и вкуснейшую осетровую рыбу. Мы угощали друг друга своими огромными порциями, заедали мясо свежими огурчиками и помидорчиками, редиской и лучком, обильно поливали свои кусочки хлеба чесночным соусом и смаковали этот самый вкусный и обильный «годковский обед» в своей ещё молодой двадцатилетней жизни. Офицеры не выдержали, сказали тост, выпили остатки водки на прощание и нестройной спотыкающейся толпой вышли из зала ресторана. Мы вздохнули спокойней и перестали «есть на публику»… Теперь мы просто наслаждались едой, сытостью, покоем, счастливыми грёзами, которые обычно приходят к мужикам, когда они вкусно и сытно выпьют и покушают…
- Жаль, что сейчас нет наших годков, - сказал ДМБовский годок Толя Алексеев. – Посмотрели бы они как мы сидим, как едим, посидели бы с нами…
- Жаль, - согласился Мишка Жернов, который с этого момента перестал быть для нас «молодым матросом». – Был бы с нами Коля Гончаров, мы бы этим «сапогам» дали бы дрозда…
- Да, - согласился с ребятами Саша Сенацкий. – Нам бы всем бы так посидеть в ресторане когда-нибудь…
- Когда сидим с друзьями в сборе, то третий, как обычно, тост, мы пьём за тех, за тех, кто в море, - сказал я и добавил. – Эх! Сколько нами прожито, сколько спирта уничтожено! Вспоминают мальчики о друзьях своих…
Мишка Жернов разлил по стопкам оставшуюся столичную водку и его разлив на удивление оказался точным – каждому досталось ровно по одному общему уровню моря… Мы молча встали и молча выпили. Пусть нашим друзьям и товарищам, пусть всем, кто не с нами, икнётся в этот момент. Мы вас помним и любим…
Официантки быстро унесли все лишние тарелки, оставив нам только вазон с фруктами. Вскоре они принесли нам большие чашки с очень горячим чёрным кофе, сладкими пирожными (за счёт заведения, подарок от буфетчицы и официанток) и большие фарфоровые чашки-бокалы с мороженым.
- А вот теперь сигареты «Camel», - сказал я и пояснил ребятам. – Хочу попробовать аромат этого сорта табака. Угощаю…
Выпитая классическая и очень вкусная чистая водка, съеденная обильная, разнообразная и вкусная еда, жгучий кофе и нежнейшее пирожное, контрастно холодное, а посему райское наслаждение от вкуснейшего мороженого – всё это не просто расслабляло, а растворяло в неге, в покое, в комфортном удовольствии. Я курил не «в затяжку», зная по опыту, к чему приводит глубокое проникновение табачного дыма в чистые и здоровые лёгкие. Ребята, в том числе и Мишка Жернов, с превеликим удовольствием затягивались ароматным дымом знаменитых американских сигарет, который гибкими струями-клубами увлекался под низкий горячий алый абажур огромной лампы над нашим столом…
- Даже женщины не хочется, - промолвил Толя Алексеев в расслабленной неге…
Мы дружно рассмеялись, и я очнулся от «годковского кайфа в дымке грёз»… Красный цвет дымного колпака абажура напомнил мне алый колпак из богемского стекла аварийного освещения у меня в «ленкаюте». Я взглянул на часы…
- Полундра! Братцы! – заорал я так, что в зале зазвенели бокалы. – Самолёт уходит! Время вышло! Подъём!
Мы засуетились. Подозвали нашу официантку. Не считая, стремясь каждый исполнить своё желание: «Я угощаю!», мы насовали её в руки кучу "десяток", "пятёрок", "трояков", а Толя Алексеев вложил ей сверху в пачку наших денег свою двадцатипятирублёвую ассигнацию. Растерявшаяся женщина попыталась отсчитать нам сдачу, вернуть «лишние деньги», но мы гордо и благодарно отказались.
Провожаемые добрыми напутствиями, желая всем официантам, поварам и буфетчице всего самого доброго и хорошего, мы стремительно понеслись по лестницам и залам аэропорта, и в самый последний момент взошли по ступенькам трапа в наш самолёт Ан-24. Во время проверки двигателей и взлёта мы все четверо уже спали беспробудным сном на своих местах. Нам теперь всё на свете было «по колено», но нас вскоре разбудили…
Фотоиллюстрация: 14 июня 1973 года. Ресторан аэропорта "Минск-1". Коллаж автора из фотографий из открытой сети Интернет: "Обеденное меню годковского обеда «Годковский кайф в дымке грёз».