Загадки Сфинкса. Глава 2. Мертвая статуя

    
Преступник напряженно вглядывался в застывшие черты, но все опасения были напрасны, жизнь бесповоротно покинула это молодое и прекрасное тело. Преступник усмехнулся и стал неторопливо снимать с убитой одежду: легкую блузку, в меру короткую юбку, тонкие колготки, туфли. Дойдя до нижнего белья, убийца вновь засмеялся.

— Нет, моя милая, так не пойдет, — прошептал он. — Будем играть по правилам.

Убийца осторожно снял тончайшие изысканные трусики и такой же утонченный бюстгальтер. Однако обнаженное тело, хотя и мертвое, не вызвало у него никаких эмоций. Преступник, не отвлекаясь на созерцание юных прелестей, деловито извлек из небольшой спортивной сумки банку, наполненную каким-то густым белым составом, напоминающим сметану. Злоумышленник еще раз взглянул в лицо убитой, взял руку, пощупал пульс, потом приложился к груди. После этого осмотра он удовлетворенно кивнул и, зачерпнув «сметану» из банки, плюхнул хлопья на мертвую девушку. Убийца стал энергично наносить состав на покойницу, не оставляя без внимания ни одного участка этого закоченевшего тела.

— «Палка, палка, огуречик, вот и вышел человечек», — тихонько напевал преступник.

Не прошло и часа, как на полу уже лежала статуя, порожденная сознанием извращенного, безумного, дьявольского художника. Оставались волосы. Садист тщательно вытер руки салфеткой, извлеченной из той самой сумки, потом приподнял голову покойницы и чуть тронул большую заколку, держащую ее прическу. Роскошные белокурые локоны нежными лучами распались по плечам жертвы. Что-то похожее на сочувствие промелькнуло по лицу убийцы.

— Да, это будет болезненный удар для нашего очаровательного знакомого. Он не скоро оправится от такой потери. — пробормотал преступник. — Но что поделать, красавица, он сам во всем виноват. В конце концов, не я, а он — истинный виновник твоей смерти. «Не цвести больше цветочку, не гуляти добру молодцу. Умыкали сивку крутые горки». Ну, или как там еще поется.

Болтая таким образом, злоумышленник извлек из сумки парикмахерские принадлежности и принялся создавать хитроумную прическу на голове убитой. Он подвил и поднял локоны, после чего украсил их белоснежной лентой. Подобным образом убирали волосы девушки, жившие в эпоху глубокой античности. Это еще более придало убитой сходство с греческой статуей. Преступник вновь зачерпнул белил и выкрасил голову своей мертвой модели. Закончив и этот этап своего творчества, безумный художник радостно рассмеялся.

— Ну, а теперь, моя Золушка, — проговорил убийца, — пора подумать и о платье для бала.

Теперь преступник явил на свет аккуратно сложенный белоснежный древнегреческий костюм и пару кожаных сандалий на тонких ремешках. Убийца осторожно обрядил в него свою жертву. Потом искусно покрыл белилами и одеяние убитой, убрав тем самым последние признаки живого человеческого существа. И только осязание руками, могло открыть чудовищный материал для этой истинно совершенной скульптуры. Полюбовавшись несколько минут делом рук своих, сумасшедший художник сунул баночку с остатками белил в карман своего огромного длинного передника, надел перчатки, поднял «статую», пренебрежительно перекинул ее через плечо и вынес из своей мастерской. В коридоре было темно, но «ваятель», похоже, прекрасно ориентировался в обстановке. Он уверенно шел вперед, открывая своим ключом двери. Наконец он достиг просторного темного зала, через плотно занавешенные тяжелыми шторами окна которого, пробивались блики горящего за окнами электрического света. В углу зала, у самой колонны, стоял пустой пьедестал. На него преступник водрузил убитую, прислонив к колонне. Потом он вытащил из другого кармана молоток и, вогнав гвозди в ладони мертвой девушки, прибил гвоздями свою «статую» к этому элементу композиции. Гвозди подозрительно легко, почти беззвучно, вошли в белый мрамор декора, словно колонна была сделана из мягкого дерева. Следы гвоздей преступник быстро замазал своими удивительными белилами. Он отошел на шаг и, сощурив глаза, полюбовался содеянным. Редкий свет высветил прекрасную скульптуру, которая органично вписалась в череду других изваяний, расставленных по всему залу.

— Тебе здесь будет неплохо, моя милая, — прошептал художник. — Наконец-то ты попала в действительно достойное тебя общество. И все-таки жаль, что так получилось, прости меня.

Художник еще раз бросил взгляд на белеющую мертвым светом статую, всего несколько часов назад бывшую живым человеком, и покинул зал.