Дюймовочка

Бронислав
           Звезды на небе зажигались как огонёчки. Август месяц звездный, но в этом году и октябрь оказался не хуже. В платановом парке, прямые и голые деревья играли с созвездиями в прятки. Лавочки были пусты, времени было глубоко за полночь. Она была одна в этом забытом всеми месте. В руках сжимала заветную сторублевку, - билет в новый день, голые плечи холодила ночь, ножки мерзли в открытых не для осени босоножках. И лишь одна луна была ее собеседницей, большая и круглая как сыр, она стояла в небе, как будто прибитая гвоздями и не торопилась покидать ночь, рассчитывая на исповедь.
           Марина села на лавочку, натянула на колени летний сарафан и подняв свои большие карие, чуть-чуть раскосые глаза произнесла:
- Я не дюймовочка, я убийца. Я убила в своей жизни человека, это был мой муж, я хотела убить и второго мужа, но обошлось. Теперь я должна убить это насекомое, - жука, с его мамой-жуком. Но я уйду, не хочу больше так...
- Мужчина, а вы не могли бы мне купить пива? Маринка стояла около магазина, на дальней улице и выискивала добрых, уставших покупателей. 
- Да, могу, конечно произнес полноватый мужчина. Толстый, значит, добрый, подумала тогда про него Маринка.
           Потом, он предложил ей выпить это пиво у него дома, а так как это было рядом с магазином Маринка согласилась. Он конечно же взял плату за пиво, Маринка к этому давно привыкла. А утром предложил остаться жить у него на правах квартирантки, с уборкой и вечернем сексом. Маринке не было из чего выбирать и согласилась она сразу. Но ее нашел второй муж, он и рассказал толстяку о том, что девушка пьёт беспробудно десять лет и про убийство и даже показал шрам от ножа на своей груди.
            Толстяк оставил их жить обоих. Раньше они жили на даче, потом их выгоняли и уже около года они занимали пустующие домики, не поставив хозяев в известность.
Несмотря на то, что Маринка и правда пила десять лет, она была красотка. Маленькая японская женщина с большими глазами. Детдомовка, кровей своих не знала, здоровье тоже пока не подводило. Да и до сорока лет еще было ждать и ждать.