Завещание великого шамана.
Глава сорок четвертая.
На трех каретах и в сопровождении пятидесяти телег, наша процессия приближалась к главным воротам города Абрасты, столицы Унерландии.
- Откуда столько даров?! – изумленно спросил я Алексея, как только мы подъехали к поджидавшему нас каравану.
- Так даров, сколько было, столько и есть, на пяти телегах поместились бы. Я распорядился упаковать их в картонные коробки. Ты знаешь, они тут никогда картона не видели, он тоже за подарки сойдет! Да ещё на нем рисунки разные….
- Да вы просто плут! Благородный дворянин!
- Что делать ваше величество! С кем поведешься, как говориться!
Километра за полтора, до въезда в город, наши кареты с двух сторон стали обгонять монахи, нещадно пыля башмаками по не замощенной обочине.
- Это они приданы нам в почетное сопровождение! – пояснил Алексей.
- Да пусть их, - я не стал спорить с психологами, которые по шагам расписали не только наши наряды, но и жесты и слова. Только усмехнулся, представив, как волнуется Гейя в карете, следующей за нами. Не пристало женщинам, находится в карете с мужчинами!
Ах, Гейя, Гейя!
Я уже погрузился в дремотное состояние, проваливаясь в сон после непростого дня, как услышал, что кто-то тихонько скребется в мою дверь. Слабый огонь ночника перед образом третьего святителя, заступника и покровителя всех вдовствующих, выхватил из темноты мгновенно материализовавшихся слуг - альдыге. Но один тут же исчез, а второй повел себя более чем странно: отодвинул массивный засов и легонько толкнул дверь. Мне показалось, что он даже на мгновение задержался, чтобы прикрыть дверь.
В комнату бесшумно скользнула …. – Гейя!
- Мой господин! Мой благородный рыцарь! Послушай, как бьется маленькое сердечко твоей неблагоразумной дамы! – её рука порывисто схватила мою руку, и прежде чем я успел опомниться, положила её к себе на грудь. У меня закружилась голова.
Гейя прильнула ко мне всем телом и стала страстно целовать мое лицо, шею и грудь.
Через два часа, осторожно прикрыв бархатным одеялом, спящую девушку, я подошел к окну.
Вынул кристалл связи с той, что была мне и хозяйкой и госпожой:
- Гейя, прошу связь!
- На связи, - мгновенно откликнулся третий член системы. Вот не дается запомниться мне, все эти нули и единицы её имени так хорошо известного среди всех остальных членов системы!
- Мне стыдно за свой поступок! И хотя девушка сама пришла ко мне, надо было отказаться от её ласки!
- Состояние стыда мне не знакомо! С чем это можно сравнить?
До чего же бестолкова эта планета Гейя, в простых чувствах и понятиях! Чего это я потерял контроль над своими мыслями? Она все мои мысли знает!
- Это сравнимо с неумением закончить спор или это чувство похоже на то, когда ты совершила неудачную сделку.
- Понятно! Это близко к тому, что вы называете досадой? Отчего?
- Моей жене Татьяне будет очень досадно, когда она узнает об этом происшествии!
- Она знает…
- Что? – я оглянулся, не разбудил своим возгласом спящую девушку.
- Нет, она не знает о том, что случилось сегодняшней ночью. Она знает, что у великого шамана должно быть две жены!
- Да зачем мне две жены?! Я люблю Татьяну!
- А Гейю?! Разве у тебя к ней нет того чувства что ты испытываешь к Татьяне?!
- Есть…. Только нельзя любить двух женщин сразу….
- Это кто тебе сказал? Разве в твоем сердце мало места для двоих?
- Место то хватит… Только они будут испытывать досаду что они у меня есть сразу две.
- Так это можно уладить! Хочешь, я сделаю так, что бы они даже радовались друг другу?
- Нет, это не выход!
- А что ты предлагаешь?
- Мне нечего тебе посоветовать…. Пусть пока все идет, так как есть.
- Александр, а что такое ревность? – в голосе Гейи мне послышалось некоторое замешательство.
- Ревность – это любовь наоборот! Понимаешь, когда человек любит, он готов отдать свою жизнь за любимого, а когда ревнует, он готов забрать жизнь своего соперника.
- Странно устроена ваша любовь! Ладно, давай сделаем так: я буду перемещать тебя в ту точку времени, из которой ты выбываешь, находясь на материке Афеция. Гейя будет жить, здесь, в имении дворянина де Атоза и даже не заметит твоего отсутствия. А ты будешь проживать две жизни – с Татьяной и Гейей!
- Это очень мудро! Только непонятно, как остальные будут не замечать моего отсутствия?
- Это просто, Я буду стирать из их памяти это. Теперь о деле: у тебя на столе лежит информация о тех людях, которых нужно срочно перевезти в Афецию. Сделать это необходимо в течение двух месяцев. Мною выделено тебе дополнительные материалы для их размещения и благоустройства на землях королевства. Действуй, до связи! – и Гейя как то даже буднично отключилась.
- Мой король! Ты с кем там разговаривал? – шлепая босыми ногами, девушка подбежала ко мне.
- Не обращай внимания! Это я стихи сочинял…
- Стихи?! Мой господин умеет сочинять стихи? Он прочтет мне их?
- Да! Обязательно! Но только не сейчас, сейчас мы пойдем спать, а то ты застудишь свои прелестные ножки!
- А вот я и не боюсь! Мой благородный рыцарь согреет их своим дыханием!
Ох, уж эти женщины! В любом веке полны кокетства и очарования!
Карету слегка тряхнуло – колеса подпрыгнули в городских воротах.
- Как бы она выдержала все эти благородные расшаркивания друг перед другом.
- Это ты о Гейе? – Алексей поправил какой-то орден, что гроздьями висели у него на груди.
- Да, о ней! Укол в сердце короля Унерланда думаю, не малый будет!
- Петрович! Да он от даров ослепнет и оглохнет! Это потом, в опере, будет пялиться на девушку. Ой, и сорвет он злость, на ком ни будь!
- Шуту и достанется! – я, отодвинув занавеску, стал смотреть на улицу.
- Нет, шута он не тронет… Шут, многое подскажет. В этом государстве только ему одному позволено говорить правду, - что у нас за окном? – Алексей резким движением сдвинул занавеску в сторону.
- Смотрите! Смотрите! Во имя создателя – хорошенько смотрите! Это один из тех, что отобрали у нас земли Афеции! Это те, кто лишил нас дивных заморских фруктов и вкусного хлеба! – за окном буйствовала толпа.
- Что-то они рано начали нас освистывать! – откуда простолюдинам знать вкус заморских фруктов и хлеба? – дворянин де Атоза, а в Афеции Алексей Никифоров, поставил шпагу между колен и надменно уставился в окно.
А там было на что посмотреть!
Наша охрана, эти привыкшие к повиновению и постоянной опасности монахи – бойцы, резкими движениями вламывались в толпу и короткими ударами заставляли смутьянов и горлопанов замолчать. Толпа, заслышав гортанные звуки боевого клича монахов, откатывалась назад и словно хамелеон меняла свой цвет. Лица становились радостными, и крики ликования слышались всюду:
- Слава королю Ксанду! Здравствуй сто лет, великий король!
- Вот то-то же! - Алексей поставил шпагу в угол, - подъезжаем!
Вся площадь перед резиденцией короля была запружена народом. Это была знать. Наши кареты произвели на них неизгладимое впечатление. Нет, это были обычные кареты, в таких экипажах разъезжали и местные дворяне и торговцы. Только наши, стараниями слуг синьоры Фариты, да ещё под руководством её мужа, благородного синьора Волада, были изукрашены словно золотые табакерки.
Вот скажите – откуда столько фантазии у бывшего вора – карманника, а сейчас, пилота гравиелета, что он, используя простую фольгу и скотч, превратил дерево карет в «чистое золото?» А наши возницы? Позолоченные цепочки на их малиновых сюртуках, высокие шапки, словно огнем полыхавшие россыпью рубинов, все это казалось сказкой доверчивой и простодушной публике.
- Да здравствует славный король Унерланд! Да здравствует благородный король Ксанд! Пусть будет вечной дружба между двумя королевствами! – крики волнами перекатывались по площади. И хотя многие дворяне с удовольствием и не скрываемым злорадством посмотрели бы на то, как этот непонятный выскочка, король Ксанд, корчился в кипятке, однако все помнили высочайший наказ: «Сегодня у нас день дружбы и согласия!»
Вот и орали не жалея глоток. Но, постепенно наступила тишина.
Это следом за каретами стали въезжать телеги с дарами. Казалось – им не будет конца.
Вельможи, лихорадочно крутили головами – надо было увидеть как навстречу каретам, по широким ступенькам крыльца, сбегает первый министр, главный советник и переваливаясь словно утка, следом за ними – военный министр.
Наши кареты, еле плелись, давая возможность, караулу выстроится полукругом, охватывая чуть ли не половину площади. Стрела, пущенная из тяжелого лука, легко достанет до королевских особ, но пронести, да ещё прицелится из такого лука, не получится, толпа вмиг растопчет дерзкого. А вот отравленный дротик, из духовой трубки, это, пожалуйста!
Только далеко - не долетит отравленный шип!
Откинуты лесенки наших карет и учтивые слуги согнулись в низком поклоне.
Едва я ступил на первую ступеньку кареты, как грянул гимн королевства Унерландии. Он мне показался набором резких и высоких звуков, может простор площади, приглушал тонкие голоса местных скрипок больше похожих на гитары. Алексей встал рядом со мной. Мельком взглянув в сторону кареты с нашими дамами, я заметил порывистое движение Гейи, она торопилась занять место рядом со мной. Фарита, цепко, но бережно удержала её за руку.
И тут, музыканты, довольно слаженно, заиграли Российский Гимн. Алексей, перехватив мой изумленный взгляд, расплылся в довольной улыбке.
- Все ли благополучно в доме великого Ксанда? – первый министр, приложив руку к сердцу склонился в церемониальном поклоне.
- Хвала создателю! Все ли благополучно в доме великого Унерланда?
Обменявшись приветственными фразами, мы в окружении первых особ самого могущественного государства, на материке Унебрании, направились к помпезным дверям королевского дворца. Слуги проворно распахнули двери, и мы оказались в просторном коридоре в конце, которого виднелись почти такие же двери, только поменьше и украшенные более богатой резьбой. Снова поклон расторопных слуг, и снова почти такая же комната.
Не так-то просто попасть на прием к королю!
В конце пятой комнаты, нас остановил пожилой слуга в роскошном малиновом халате, сплошь покрытом вензелями королевской геральдики.
- Не извольте беспокоиться, ваше величество, - министр с виноватой улыбкой наклонился ко мне, - протокол встречи высоких гостей обязывает сделать доклад о вашем прибытии.
- Не волнуйтесь, синьор, это даже лучше - мои слуги успеют следом за нами.
Было слышно, как мажордом, громогласно объявив о нашем прибытии, трижды гулко ударил посохом в пол.
Медленно отворились двери, ведущие в огромный тронный зал – красу и гордость тридцать поколений королевской династии Унерландов.
Длинная ковровая дорожка вела почти к самому основанию трона, и там резко обрывалась, коротким ковром образуя букву «Т». Чиновники короля немного отстали и мы с Алексеем, вдвоем направились к раззолоченному трону. Сзади возник короткий шум, который тут же стих и придворная знать, напиравшая друг на друга в желании не пропустить ни одной мелочи, стала пятиться назад. Я, скосив глаза, заметил как сопровождающие нас монахи, настойчиво оттесняли толпу, образовывали полукруг пустого пространства. Метрах в пяти, от следующих за нами, Фариты и Гейи, слуги, в расшитых золотом ливреях, бесконечной вереницей, вносили и вносили, дары королю от короля.
Как только мы подошли и встали на ковер перед троном, как министры короля, встали рядом и опустились на одно колено. Алексей, усмехнулся и поправив шпагу приложив руку к сердцу, слегка склонил голову. А как же! Дворянский титул обязывал….
Я стоял, молча, и смотрел прямо в глаза этому уже не молодому, обрюзгшему в попойках и дворцовых интригах человеку.
- Король королю, королевские почести отвесил по-королевски! – в полной тишине шут едва слышно звякнул бубенцами.
- Брат мой! Благородный и славный король Ксанд! – Унерланд VI, проворно соскочил с трона, раскинул руки в стороны, словно собираясь обнять меня, поспешил навстречу.
Предугадав его порыв я, протянул ему руки и он, вцепился в них. Потом, видимо опомнившись, притянул меня к себе, так что наши носы соприкоснулись, правые щеки, носы, левые щеки и снова носы. Вот такой троекратный, «поцелуй» королевских особ.
Это был знак не только признания равным себе, это был знак родства. По толпе придворных пошел легкий шум. Но Унерланд, совершенно не обращая никакого внимания, на мнение придворной знати, потащил меня наверх, к трону. Только тут я разглядел, что ступенькой ниже были установлены два кресла, размерами меньше. И снова странная выходка короля – он сам, схватив одно из кресел, почти втиснул его между своим троном и креслом жены, жеманной и вульгарно разодетой дамы.
- Ваше королевское величество, - голос Алексея громогласно отдался под сводами замка, - позвольте представить вам невесту короля Ксанда, сиятельную сеньориту Гейю!
Даже я застыл в восхищении!
Не знаю, когда Фарита набросила на девушку длинный плащ с капюшоном, но сейчас, она изящным движением сняла его с её хрупких плеч. Возглас изумления повис в воздухе. Красавица, в платье ослепительной белизны и такой тонкой выделки, что даже тончайшие ткани туземных мастериц казались грубыми циновкам, красавица, чьи белокурые волосы украшала изящная корона усыпанная алмазами так густо, что казалось она, сделана из одного сверкающего куска, эта красавица, стояла, перед нами.
Гейя, небрежным движением поправила волосы, отчего на её руке, затянутой в кружевную перчатку блеснул браслет, изящно присела в полупоклоне.
Король Унерланд, забыв обо всем на свете, сбежав по ступенькам, расшаркался перед ней.
Увидев мой ободряющий взгляд, Гейя подала ему руку, и слегка приподняв платье, подошла и стала рядом со мной, довольно бесцеремонно выдернув свою руку из руки короля.
- Знак особого расположения и вечной дружбы – дары их величеству королю Унерландии от короля Ксанда! - я точно знал, что Лёшка намеревался, как он говорил: «Подразнить гусей», а попросту ляпнуть – «короля Афеции» и далее по протоколу, но не стал. А помешал этому шут – он стал рядом с ним и, положив руку на плечо, что-то шепнул ему на ухо. Алексей согласно кивнул. Впрочем, не зачем было шептать, все с изумлением смотрели, как росла гора подарков.
Правы, ох как были правы психологи! Картонные коробки, с яркими наклейками, завораживающе действовали на присутствующих. Вперед выскочили двое слуг и поставив возле ног синьоры Фариты одну коробку, сноровисто открыли её.
Раз, и тюк бархатной ткани, брошен под ноги короля, два и покатились шелковые полотнища, по сразу ставшим жалким коврам. А синьора, словно волшебница, выхватывала из одной коробки набор позолоченных вилок и ложек, из другой – звонкий хрусталь фужеров и рюмок.
- Довольно! – прервал Унерланд этот парад невиданных никем диковинок, - унесите все дары! – жестом хлебосольного хозяина он пригласил меня сесть рядом с ним.
Хозяин замка, плюхнувшись на свой трон, с изумлением наблюдал как я, подав руку Гейе, помог ей сесть в кресло.
- Ваше высочество! Сиятельный брат мой – король Ксанд! Не стоит показывать такую зависимость от женщины, пусть даже столь прекрасной как ваша невеста! Все подумают, что вы слабы и вами управляет женщина!
- Брат мой, король Унерланд! В нашем королевстве женщина превыше всего! Ибо только она может родить королю будущего короля, только она может родить великих творцов, художников и…
- И воинов! - подпрыгнул на троне король.
- И воинов тоже! – заверил я его, усаживаясь на любезно поставленное мне кресло.
- Позвольте мне брат мой, высокородный король, продолжить протокол нашей встречи и представить высших сановников королевства!