Имя Николая Рубцова свято!

               

Однажды в Санкт-Петербургской библиотеке им. Н.М.Рубцова меня спросили: «А как вы относитесь к воспоминаниям о Николае Рубцове». Ответ был такой: «Всегда с интересом. Ведь вспоминают о поэте те, кто его видел и с ним общался. Живое впечатление много значит». К сожалению, воспоминания о Пушкине в основном оставили люди его круга, как друзья, так и враги. Наличие врагов у гениальной поэзии – верный признак ее правды и чистоты. Кто не любит праведников и Божью Правду, тот великий грешник. Он не сможет принять Великую Русскую Поэзию во всей своей великой духовности. Чему удивляться, если люди не приняли и распяли Спасителя на земле и продолжают распинать Тело Христово – Церковь до сего дня.
Самый важный признак гениальной поэзии – это ее народность! Верующий же в Христа народ-богоносец и составляет Тело Христово – Церковь! Поэтому Божественная Поэзия это глас Церковный, Святой, Всенародный!
Гений – это народное явление, как бы к нему не относились друзья или враги. Само это разделение людей в понимании того, кем на самом деле является гений своего народа, лучше всяких слов свидетельствует о непримиримой борьбе духовного и бездуховного. Конечно, любые воспоминания о Н.Рубцове следует воспринимать через призму его бессмертной поэзии, прежде всего, а потом уже иметь ввиду личность того, кто пишет о поэте. И вот тут надо быть очень осторожным, отделяя золотые зерна от плевел. Дело еще и в том, что объективно поэзию Николая Рубцова безбожный советский человек так и не понял. Не понял именно внутренний евангелизм его стихов. Отсюда при разном отношении к поэту, такой разброс оценок, как стихов, так и личности Рубцова. Сам поэт многозначительно намекал на то, что он на земле «задержавшийся гость» и даже «неизвестный», что его стихи «будут читать в будущем». Самым странным казалось несоответствие неприкаянной жизни поэта с его гениальными стихами. Со стороны Рубцов мог показаться тунеядцем и полунищим выпивохой с непредсказуемыми выходками… Обыватели недоумевали, как может в одном человеке уживаться уникальная одаренность и, например, бездомность и «антиобщественное поведение». Но правда как раз такова, что поэт Рубцов был гением вопреки привычному земному укладу жизни и не собирался мириться с тем, во что заставляли верить миллионы людей в Советском Союзе. На самом деле весь Рубцов был протест против всякого лукавства и лжи. Поэт тайно и явно юродствовал, не считаясь с общепринятыми правилами, чтобы… люди жили по Божьи, а не «как скажут».
Для друзей и ближних Рубцов был естественным и родным человеком. Вот таким его запомнила Мария Корякина: «А мы были с ним знакомы, я слышала его голос, видела его улыбку или глубокую печаль в его пронзительном взгляде… Коля сидел чуть в отдалении, обняв колени. На лице едва различимая, светлая улыбка... Задумался Коля, смотрит на темную гладь реки, забылся. А мне припомнилось, как кто-то, глядя на памятник Пушкину, назвал его задумчивым ангелом. Коля в эти минуты тоже чем-то напоминал задумчивого ангела... Но тут накатил ветерок, сморщил темную воду, и Николай заговорил о том, как давно-давно сидел он вот так же на берегу лесного озера: «Было так же вокруг тихо-тихо, туман почти скрывал воду и кусты, и даль... И вдруг подул ветерок, и донесся нежный запах сена... как привет от давно умершей мамы...» Коля стал рассказывать о том, как в детстве любил ходить теплым солнечным утром в бор по грибы, по ягоды, или на болото: «На старой вырубке земляники бывало много, а в зарослях высокой травы - лосиные лежки... А на болоте морошка, спелая, желтая! И дух здесь другой, не земляничный, как на старой вырубке, а морошечный, с сушеницей терпкой».. Лучше всего он рассказывал - вспоминал, как убирали сено, а вечером разводили костер на обдуве, сидели перед ним вот так же и слушали лесную тишину, упивались духовитостью вянущей скошенной травы: «Запах этот наплывал отовсюду: из кустов, с реки, над которой неслышно, вроде даже таинственно расстилался туман. И запахом этим напиталась одежда, волосы, руки и... душа!» Для него было так много открыто природой звуков, радостей, волнений и красоты дивной... Он горячо и преданно любил свою Вологодчину, до спазм горловых тосковал о ней. Но любил Николай восторженно, трепетно, а тосковал скорбя, молча, мечтая о тишине, как бы предчувствуя скорую с ней разлуку, скорую смерть, обреченно и спокойно относясь к своей гибели. Как поэта, мне думается, его томила великая, необъяснимая скорбь, и потому в стихах его, чем дальше и совершенней становилось его мастерство, появляется все больше печальных раздумий о судьбах русского народа, все чаще встречаются видения: церкви, могилы и кресты… И мысленно все повторяла: «Прости, дорогой Коля, за то, что мы, живые, так мало думаем и делаем для того, чтобы люди жили долго, жили чистой и достойной жизнью и сами были бы достойны ее, потому что не всегда способны понять, оправдать и научить добру ближнего своего... Прости меня...» Когда я писала свои воспоминания о поэте, мне не раз думалось о том, что да, поэта нет, но кто-то, кого и на земле еще пока нет, появится, выучится читать, возьмет в руки томик стихов поэта Рубцова, прочтет и переживет удивление: услышит, как моросит дождь по мокрым крышам, почувствует ли запах прели, какой бывает в лесу, и иногда потянет грибным духом - и поймет он, что близится осень, или услышит клики пролетающих журавлей, может, и сам всхлипнет - от непонятного еще пока чувства грусти... Небо в звездах и месяц... И тишь кругом! И бело! Сразу вспомнилось, как Коля рассказывал, что видел во сне свою маму: «Дом. Крыльцо. На крыльце белый-белый снег - и на нем стоит мама!..»
Великий Рубцов понимал более других, что когда он взойдет на свою Голгофу, то окончательно и привлечет к себе многих, уже раз и навсегда. Поэтому от поэта слышали такое: «Живу на краю обрыва». Убийца Рубцова тоже очень рассчитывает на свою реабилитацию и литературный успех, почему-то после своей смерти (?!..) О литературной славе и успехах никогда не думал Николай Рубцов. Он знал, что, в том числе, стихами будет «жить в своем народе». «Живу и буду жить!» - вот что утверждает великий поэт!
Та же Мария Корякина пишет в своих воспоминаниях: «И оттого, наверное, что поэтесса (Л.Дербина – прим. авт.) читала свои стихи детски чистым, таким камерным голоском, это звучало зловеще, а мне подумалось: такая жестокость, пусть даже в очень талантливых стихах, есть нечто противоестественное… Л. Дербина, - как рассказывала секретарша Союза писателей, - жаловалась О. Фокиной, что Николай может ее убить (??!..), и она этого очень боится... (???!..) Где происходил этот разговор - не знаю, пишу о том, что рассказывали. О. Фокина советовала ей расстаться с ним, не ходить к нему, тем более не выходить замуж, на что Л. Дербина ответила, что она этого не сможет... (????!..)» Комментировать тут, действительно, нечего. Убийца сознательно шла на преступление и готовила почву для дальнейшего оправдания.
Поэтесса Н.В.Груздева, лично знавшая поэта Н.М.Рубцова, позже писала:

                Мы были бездомными, Коля,
                Но словно родная семья,
                И те, кто не знал этой доли,
                К нам не набивались в друзья
                («Крыша»)

Это потом, после гибели Рубцова, у поэта появится много «друзей». Н.В.Груздева пишет в стихотворении «У памятника Рубцову»:

                Ты жил, как Бог, без хлеба и без крыши,
                Любой приют - твой временный причал.
                Ты говорил - народ тебя не слышал,
                Народ других провидцев привечал.

                ...Давно звенит твое святое имя.
                И все, твоей причастные судьбе, -
                Провидцы - оказались вдруг слепыми...
                О, как они завидуют тебе!

Известная поэтесса из Вологды сказала великую правду о великом поэте Николае Михайловиче Рубцове: «ИМЯ ПОЭТА Н.М.РУБЦОВА – С В Я Т О!» Но если имя Рубцова свято, то и сам ПОЭТ СВЯТ! НАШ НИКОЛАЙ РУБЦОВ - СВЯТОЙ ПРАВЕДНИК! ОН ЧИСТ ПЕРЕД БОГОМ И ЛЮДЬМИ. ОН ВОСПЕЛ СВЯТУЮ, БОРЮЩУЮСЯ С МИРОВЫМ ЗЛОМ РУСЬ И ПРИЗВАЛ ХРАНИТЬ СВЯТОЕ В НАШЕЙ ЖИЗНИ. РУБЦОВ ВЫВЕЛ ВСЮ НАШУ ПОЭЗИЮ НА НОВЫЕ ХРИСТИАНСКИЕ ПУТИ, И НИКАКОМУ БЕЗБОЖИЮ И МНОГОБОЖИЮ НЕ УДАСТСЯ ПОРУГАТЬ СВЯТОЕ, МОЛИТВЕННОЕ СЛОВО.