(на день рождения Шаньги)
Осенние мухи вертлявы и кусачи. У них отрастает грызло и они становятся наглыми и кровожадными. За целое лето мухи уже успели посидеть на тёплых коровьих лепёшках, поползать по помойкам, порезвиться на солнце, изваляться в цветочной пыльце, отложить яйца в плохо просоленной рыбе, развешенной вялиться на чердаке, и утыкать чёрными точками лампочку под потолком. Напоследок, прежде чем забиться в щель для зимней спячки, они хотят ещё выпить моей тёплой настоявшейся крови.
Над столом, против мух, вывешена липучка. Она зловеще мерцает в утреннем рассеянном свете своими жёлтыми маслянистыми боками, утыканными чёрными комочками скрюченных мушиных трупиков. На столе шебаршит спросонок медный самовар, белым пятном светится накрытая полотенцем миска с тёртыми калачами. Где-то в глубине избы мерно тикают ходики, и зияет закопчённым устьем русская печь.
Последняя муха мельтешит, выделывая на запредельных скоростях всякие головокружительные пируэты, и явно изгаляется надо мной. Она щекочет мои нервные окончания и больно колется своим мохнатым жалом. Я машу руками и хлопаю себя по ушам и затылку. Наконец, муха, извертевшись и потеряв осторожность, цепляется за липучку. Теперь она истошно верещит увязнув лапками в коварном капкане. Искренне злорадствуя, я наливаю себе чашку чая, достаю из холодильника банку малинового варенья и без опаски скидываю с заветной миски защитное полотенце.
Наконец-то мне ничто не помешает, забористо фуркая крепкий чаёк, предаться сладким мечтаниям о том, что когда-нибудь, в честь моего стопятидесятилетия, на ветхих досках почерневшего от времени фасада, вывесят, принародно, лужёную лакированную табличку, с тиснёными ровными строчками:
«В этом доме, всю свою жизнь, с первое и по последнее число, жил и никогда не работал выдающийся имбецил-футурист Шаньга, явивший миру Стегапона, Узорпизера и Гапанюру. Бескорыстно научавший невежественных соплеменников бурмухтить, тряхоблудствовать и канифолить, варить чагу на шнифелях, пехтышить, праздновать Благошшелье, играть в кохедольц и принюшки. Обнаруживший всуе Роковую Сосну, приснопамятный Шнугель и неизвестные доселе таинства Охлупизма».