Грузовик остановился возле чайной. Сидевший в кузове Боря Жуликов встрепенулся, взмахнул ногой так, что кузов разлетелся на доски, спрыгнул на укатанный снег, и провозгласил:
«Ух ты! И откуда ж я такой взялся?! Меня ж еще пять минут назад туточки не было!!!»
«Клонировали тебя», просипел в ответ хмырь в облезлой желтой дубленке, что топтался у дверей чайной. «Клонировали-клонировали, да не выклонировали! Не веришь? Да ты не боись, у нас тут все такие».
«Бать, ты че, так и будешь нас на морозе держать и байками потчевать?!» обиделся Боря.
«Да», присоединился к Боре Никифор Сараев – тот, что спрыгнул из разваленного кузова следом. «Долго мы здесь будем стоять?!»
Из грузовика десантировались остальные.
«Давай, отпирай столовку!» требовали они. «Нам на лесозаготовки ехать нужно. А перед этим, как положено – остограмиться».
К чайной подкатил отдельный грузовик. Из не по сезону открытого окна высунулась красная харя в огромной меховой шапке.
«Давай, бать, пои моих архаровцев», распорядился рожа. «Я их бригадир, а они у меня, сам знаешь, на этаноле работают, чтоб их!»
«Столовка-лесозаготовка», срифмовал тип в дубленке, и пошел отпирать засов.
«Это пять!» оценил его рифму бригадир.
***
В чайной было тепло. Работнички замахнули по стакану и сгрудились вокруг стола. Бригадир расстелил карту. Карта представляла собой лист ватмана, на котором были нарисованы от руки кривые квадратики с корявыми подписями: «Раздевалка», «Баня», «Сартир», «Гавнапровод».
«Значит так!» начал он, сдвинув теплую шапку на затылок, и ведя по шершавой бумаге шершавым пальцем произвольную кривую линию от середины карты к ее краю. «На лесозаготовки мы сегодня не едем. А едем рыть карьер и добывать руду!» и бригадир провел перстом в противоположном направлении.
«Какой еще, на хрен, карьер?!» зароптали работники. «Какую еще руду?!»
***
Через час их привезли грузовиками в темную таежную глухомань.
«Ну, берите у меня в кузове топоры, лопаты. К обеду чтоб управились!» напутствовал их бригадир.
«Да тут, пожалуй, опоносисси, но не сделаешь!» почесал ушанку Боря.
«Нет, не сделаем!» согласился с ним Сараев.
«А ты опоносьси, но сделай!» попросил Борю бригадир. «Остальных тоже касается!»
«А…?» заикнулся было Боря.
Шофер дал по газам – и от рывка задний борт кузова отстегнулся, и весь шанцевый инструмент вылетел на снег. Работяги кинулись разбирать лопаты.
Грузовик с бригадиром укатил прочь по лежневке.
***
К обеду карьер был вырыт. Красивая яма имела три километра в диаметре и простиралась на семьсот метров в глубину.
«Ну вот!» радовался бригадир. «А говорили, не справитесь!»
«Ага», пыхтел Жуликов, будучи не в состоянии отдышаться. «В живых остались только я и Сараев. Остальные все там полегли!» он махнул рукой в сторону карьера.
«Так это хорошо», улыбался бригадир. «Значит, именно вам двоим выпала честь увидеть наших работодателей».
Тут с неба спустилась огромная летающая тарелка и зависла над карьером. Из нее ударил вниз яркий свет.
«Ааааа!» завопили Жуликов и Сараев, и кинулись убегать, по колено увязая в снегу.
Тарелка начала втягивать в себя земные недра. Гигантское облако из пыли и грязи обрушились на беглецов. Сквозь нарастающий грохот до них донеслись слова бригадира:
«Эй, придурки! Вам путевки на юг не нужны???!!!»
***
Плацкартный вагон был переполнен. Помойное тряпье и корявые копыта свисали в общий коридор. Под бубум-бубум колесных реборд по стыкам рельсов, забившись вместе с женами и детьми в соседние клетушки, Жуликов и Сараев радостно катились отдыхать на юга. Вагон пищал и орал на все голоса.
«А я – почетный донор», делился с попутчиками кто-то в открытом купе. «Иду однажды по улице, никого не трогаю. Тут меня хвать – и назначают почетным донором».
«Все мы доноры, привязанные к своим железобетонным сарайчикам», философски обобщил его визави.
«Неохранилище. С нео-нарами», излагал в другом месте некий то ли инженер, то ли сиделец.
Кто-то пел под гитару:
Люди газы испускааают,
Газы галстуки срывааают!...
Потом исполнителя отвели в тамбур и долго били гитарой.
«А вот, наконец-то, и море!» увидел в окно разомлевший Жуликов, допивая бутылку пива.
В тот же вечер, Жуликов и Сараев напились в ресторане.
«А пойдем сдаваться!» предложил Жуликов.
«А пойдем!» не раздумывая, согласился Сараев.
***
«Директору зоопарка Пыхареву Евгению Карловичу. Явка с повинной. Мы, Жуликов и Сараев, устали так пить, в связи с чем просим зачислить нас в штат зоопарка. Дата, подписи…»
Директор Пыхарев перечитал листок, еще раз посмотрел на качающихся в дверях двоих отпускников, насупился для важности, поправил очки, и серьезно так изрек:
«А что, принять вас на работу в качестве приматов я вполне могу. Оклад – бананы, витаминные добавки…»
Растолкав Сараева и Жуликова, в кабинет влетел некто с размочаленной гитарой.
«И меняяя возьмите!» униженно попросил он.
«И меня, и меня!» донеслось из-за спины гитариста.
В кабинет, скромно потупившись, вошел Киселев.
«Васька! Ты, что ли?!» обрадовались трое.
«Я!» ответил Киселев, и на мгновение распахнул плащ, под которым мелькнул нелепый китайский свитер.
«Беру всех!!!» наложил устную резолюцию директор. «Кроме Киселева; ему лечиться надо!!!»
***
Жуликов, Сараев, и с ними макака Нюточка дружно прыгали с коряги на ветку и обратно. Поэт-песенник подметал гитарой полы в вольере. «Эээ! Мыжыыыык!!!» орал ему какой-то посетитель. Киселев тем временем ловко чистил коровники и разгружал вагоны. И только студент и матрос понимающе и молча наблюдали за происходящим.