иронический рассказ
Я сидел на работе за компьютером и в какой-то момент понял, что мне мешает муха, которая кружила вокруг и вносила в напряженный труд суетность и неразбериху, не давая сосредоточится. Она летала надо мной, садилась на клавиатуру, на руки, на экран компьютера внося ненужно оживление и создавая иллюзию, что строчки на экране оживали и начинали двигаться и рябить. Иногда она застывала, заслоняя некоторые буквы и слоги, словно редактировала таким образом тест. Я махал руками, отвлекаясь от работы, злился, но ничего не мог поделать. Взять в руки что-нибудь подходящее и начать колотить, стараясь ее уничтожить, мне не давала гордость, порядочность и самоуважение. Время от времени отвлекаясь от работы я все-таки отгонял муху и никак не мог понять, как мне с ней распрощаться. Можно было выдворить непрошенную гостью в открытое окно. Но где гарантия, что она не вернется обратно через то же окно или через дверь, которая то открывалась, то закрывалась. Убивать насекомое мне тоже не казалось таким уж достойным занятием. Словом, я не знал, что с ней делать, нервничал и продолжал работать, надеясь, что все разрешится само собой. Муха в это время как как будто продолжала работать моей секретаршей совершенно бесплатно, на добровольных началах и делала сама, что хотела: ползала по экрану, словно внимательно читала мои тексты, садилась на клавиатуру, подсказывая, по какую клавише следует стукнуть. И когда я по мухе, стучал, она, разумеется, улетала. А на экране каждый раз появлялись лишние символы, которые портили текст, что только огорчало. Продолжая работать, я наблюдал за мухой и через некоторое время выяснил, что у нее, как и у всех представителей ее отряда, весьма любопытный характер. Не было ни одной вещи на которую она бы не села. Совмещая приятное с полезным, то есть поедая принесенные на работу сливы и яблоки, я складывал объедки в целлофановый пакет, стоявший рядом, который планировал выбросить. Туда же я складывал салфетки, которыми вытирал губы и руки. И в какой-то момент я заметил, что муха проявляется заметный интерес к пакету. Видимо, ее привлекли запахи, косточки от сливы и кусочки в виде остатков от яблок. Она села на край пакета, деловито переместилась во внутрь, заглянула под салфетку. В этот момент я понял, что это мой единственный шанс разобраться с мухой окончательно и бесповоротно. Ловким движением руки я быстро закрыл пакет, чтобы злодейка не успела вылететь. Казалось, с мухой было покончено. Ее подвело роковое и чрезмерное любопытство к непознанному. Но с другой стороны радоваться было преждевременно. Я и раньше колотил по мухе и каждый раз мне, казалось, что не безуспешно. И в то же время она появлялась и начинала летать снова, возрождаясь, как птица феникс из пепла. На этот раз уже через несколько секунд я почувствовал облегчение. Потому что никто передо мной не летал, не пытался мне подсказывать на какую клавишу нужно нажать, не пытался читать на экране мои тексты и не зудел в ухо. Все стало чисто и спокойно. Пространство очистилось от суетливости и неразберихи. Но с другой стороны для достоверности события мне нужен был ее труп, именно труп, или живое тело, замкнутое в ограниченном пространстве целлофанового пакета. И вот тела-то внутри пакета я визуально не обнаруживал. Я сидел и смотрел на пакет. Внутри я видел салфетки, в которые завернул объедки, и ничего, кроме белых и мятых салфеток не видел. Для пущей важности происшедшего события я даже завязал пакет на узел сверху, не желая, чтобы муха из него выбралась. И сейчас пакет мне напоминал эдакую пирамиду, усыпальницу, крепость, в которой схоронилась муха. Мне очень хотелось развязать пакет и заглянуть внутрь. Но я боялся, что муха нарочно прячется от меня под салфеткой, чтобы в подходящий момент зловредно вылететь наружу. Поэтому мне нужно было подождать некоторое время. Но сколько? Я должен был довести муху до изнеможения, чтобы она без сил выползла и взмолилась, как золотая рыбка. «Отпусти меня старче…» Вот здесь бы я смог торжествовать победу и ее полную капитуляцию. Но опять же с другой стороны, я не какой-нибудь живодер, которому нравятся страдания животных и насекомых. Мне трупы на рабочем столе вовсе не нужны. Конечно, хотелось выждать какое-то время, развернуть все сложенное в пакет и, исследуя содержимое, обнаружить неживое тело. И в то же время, глядя на пакет, умозрительно я осознал, что желаемое случилось, вовсе не давая себе отчет в сделанном до конца. Следуя взращённым в себе гуманитарным наклонностям, я решил оставаться чистым в помыслах и делах. Да, я что-то сделал, но не желая того, не предвидя плохого конца оппонента, а желая только личного освобождения. Я лишил муху свободы, потому что она лишала свободы меня, преследуя за рабочим столом с упорством беспокойного маньяка. Передо мной стоял целлофановый пакет с завязанным верхом, с некоторым количеством воздуха, как некое прозрачное инновационное приспособление для получения личной свободы, как некий волшебный мешочек с загадкой внутри, которую мне не хотелось разгадывать окончательно и которую могла разгадать уборщица. Зная, как она себя поведет, я решил этот волшебный мешочек просто оставить на столе с тем, чтобы уборщица довершила начатое мной дело и выбросила его, куда следует. Я невольно желал, чтобы уборщица стала этим самым палачом и киллером, сама не ведая того. Конечно, следуя законам справедливости, надо было муху сначала принародно судить. Высказать ей все претензии, чтобы она знала, за что ее заточили в пакет, и получить таким образом одобрение общества. Надо сказать, в комнате нас сидело всего несколько человек и каждый занимался своим делом. Так что привлечь к судебному разбирательству было по существу некого. Для настоящего разбирательства следовало набрать целый штат сотрудников, чтобы кто-то был адвокатом, кто-то прокурором, кто-то судьей, кто-то судебными заседателями. К тому же надо было подыскать свидетелей стороны обвинения и стороны защиты. Но все эти судебные процедуры меня не привлекали и в то же время на самосуд происшедшее тоже не походило – просто закрыть пакет можно без злого умысла и по недомыслию. Понимая все детали и обстоятельства случившегося я отказался от всяческих судебных разбирательств и просто оставил мешочек с мощами на столе. Утром на следующий день его со всем содержимым, к счастью, уже не было на прежнем месте. Увидев это, я понял, что справедливость восторжествовала и, следуя новому разработанному мной приему, то есть следуя своему инновационному методу, положил на то же самое место на столе рядом с собой новый целлофановый пакет, как символ своей безграничной свободы.
Конец.