Прежде чем въехать в Ивангород и занять очередь в веренице автомобилей, жаждущих вторгнуться на территорию независимой Эстонии, нам пришлось вновь вернуться в Санкт-Петербург и задержаться там на целые сутки. Причиной были мы с Вероникой: наши липовые документы для убедительности требовали необходимой доводки.
Покуда мы добирались до северной столицы, опухоль с моего лица окончательно сошла и осталась только порочная отёчность, явно свидетельствовавшая о склонности хозяина предаваться греховным радостям жизни и нездоровым страстям. Святости послушника буддистского монастыря как не бывало! И сходство с корейцем стало весьма условным.
- Ничего! - утешала меня Нина. - На корейца ты всё равно не тянул. У них носы более кругловастые. Мы сделаем из тебя метиса. Это не сложно. Обойдёмся без пчёл.
- В натуре! - поддерживал её Григорий. - Какой ты к чёрту кореец с таким шнобелем... Дисгармония какая-то... Несоответствие... И потом, неизвестно как долго мы будем в Эстляндии. Надо чтобы фото в паспорте соответствовало физиомордии! Иначе у полицаев возникнут вопросы, и тебя арестуют как агента Ким Ир Сена... и нас заодно - как кремлёвских сообщников.
- На фига Ким Ир Сену сдалась эта игрушечная страна? - вмешался Марат. - Там только сказки снимать про Снежную Королеву. На большее она не годится.
- Во-первых, Ким Ир Сен умер, - резонно поправила моих приятелей Нина. - Сейчас Северной Кореей рулит его сын Ким Чен Ир... Во-вторых, Эстония - это форпост западного мира. По расстоянию ближе всех к Ленинграду.
- Ближе Финляндия.
- Финны сейчас нейтральные. У них всё хорошо и они уважают дружбу с Россией. Потому что это выгодно им. Способствует процветанию.
- А эстам не выгодно?
- Этого я не знаю, - я почувствовал как Нина пожала плечами и подумал: " Какая она умница! Другая бы ляпнула глупость - лишь бы покрасоваться".
- Эсты про это не думают. Они просто боятся, - сказал Григорий.
- Кого боятся? - удивился Марат.
- Русских боятся. Россия для них как монстр-чудище, способное схавать их в любой момент. Патологический страх...
Я не вмешивался в разговор своих приятелей мужеского пола, сидевших на передних сидениях, хоть и были у меня свои соображения по этому поводу. Зажатый на заднем сидении автомобиля между Вероникой и Ниной, я думал конкретно об Арсиное. Настроение моё постоянно менялось, и в настоящий момент неунывающее настроение брата Григория меня вновь раздражало. Было ощущение нехватки Артура, профессионала своего дела, а наше предстоящее вторжение в другую страну в таком легкомысленном составе уже представлялось каким-то комишонством.
В Санкт-Петербурге наш командир устроил меня с девушками в просоветскую гостиницу "Советская", предварительно сфотографировав нас с Вероникой в попавшейся по дороге студии, а затем умчался вместе с Маратом по делам, дав нам установку ждать их до завтрашнего утра.
Мой одиночный номер оказался комфортнее двухместного, в котором поселились девушки, и они через некоторое перешли ко мне, где помимо кровати и шифоньера с большим зеркалом, были телевизор, холодильник и два удобных мягких кресла.
Как-то так получилось, что в кресла погрузились я и Нина - в качестве невольных наблюдателей, а Вероника всё время что-то делала, а мы с интересом прослеживали глазами её действия.
Со знакомой мне бесцеремонностью она встряхнула мою сумку, в которой тут же что-то громыхнуло, и заявила, что я наверняка напихал туда свои вещи по-всегдашнему как попало и надо уложить всё по-новому.
" Опять на публику играет!" - подумал я. - " Только какая это публика - Нина?! "
С семейственным видом Вероника стала проводить инвентаризацию моей сумки, выкладывая тряпки на кровать, а твёрдые предметы на стол. Когда она вытащила мой цейсовский бинокль, Нина встрепенулась, как птичка, и попросила:
- Ой! Можно посмотреть?
Она взяла переданный ей добровольным инвентаризатором бинокль и подошла к окну. Номер мой находился на самой верхотуре гостиницы, и обзор приземистых в этой части Санкт-Петербурга окрестностей был весьма обширным.
Нина увлечённо смотрела в мощный оптический прибор, а Вероника между тем укладывала в сумку все мои вещи обратно: по-свойски плотно и разумно.
- Ничего не должно трястись и болтаться! - сказала она довольно сурово, как в армии старшина. - А бинокль пусть будет на самом верху.
Нина услышала и протянула упомянутый предмет Веронике.
- Я не к тому... Смотри, пожалуйста! Потом положим.
- Да я насмотрелась... А хочешь я тебя постригу? Пока есть время?
- Пострижёшь? - Вероника посмотрела в зеркало и провела рукой по длинным волосам. - Эта неплохая идея... А как?
- Как скажешь. Я могу по любому. Я, ведь, парикмахер.
Вероника посмотрела на меня, ожидая совета.
- Подстриги её под боксёра, - сказал я Нине. И продолжил, как бы полушутя, но мысленно допуская и такой вариант развития событий. - Нам наверняка придётся драться с бандитами. Длинные волосы ей будут мешать.
Нина заулыбалась, не зная как реагировать. Но моя боевая подруга с ласковой решительностью подтвердила:
- Подстриги как можно короче, но чтобы было красиво... Хорошо?
- Хорошо...
С Вероникой, не в пример как со мной, Нина возилась неимоверно долго. В конце концов мне это надоело и я, улёгшись на свою кровать, незаметно для себя заснул под убаюкивающую мирную воркотню милых девушек. Когда же проснулся, их уже в номере не было, а за окном сверкала огнями "ленинградская ночь".
Я встал, умылся и хотел открыть окно. Но оно было крепко закупорено. Это мне очень не понравилось и на душе стало тревожно.
" Клаустрофобия, должно быть! " - внутренне усмехнулся я этому ощущению, полагая что оно скоро пройдёт. Но оно не проходило, а, напротив, усиливалось.
" Пойду-ка я к ним... Чаю попью и успокоюсь " - принял решение я и вышел в коридор. Спустившись этажом ниже, я вдруг понял, что не зафиксировал в памяти их номер, думая об Арсиное даже когда помогал им донести вещи и осматривал внутреннее убранство помещения.
" Может пройтись пальцами по ряду дверей, как по клавишам рояля, и дождаться, когда выглянут оттуда искомые мною люди?" - подумал я в нетерпении. Но посмотрев на часы, понял что это может выйти мне боком: " Ленинградское время в фазе полной луны!"..
" Спущусь к консьержке. Узнаю у неё где расположились мои спутницы," - решил было я, но по выходу из лифта ноги сами понесли меня мимо её стойки и вынесли в ночной город.
" Пойду пройдусь. Подышу воздухом и успокоюсь!" - беспокойное желание двигаться оформилось вдруг в новую мысль. И я пошёл. И дошёл до Невского. И здесь, наконец, мои спонтанные телодвижения стали осмысленными. Я понял, что следует делать дальше, чтобы успокоиться.
- Девушка! - обратился я к девушке, одиноко стоявшей на краю тротуара. - Подскажите, пожалуйста, в какой стороне кинотеатр "Колизей"?
- А зачем вам "Колизей"? - охотно откликнулась она. - Вы уже не успеете на последний сеанс... Я могу вам предложить по другому провести время!.. Гораздо интересней!"
- По другому не могу. Мне бабушку-старушку надо встретить по выходу из кино. До дому проводить.
- А-а... - сразу потеряла ко мне интерес "ночная бабочка". И махнула рукой в правую сторону. - Там!..
Прежде чем дойти до "Колизея", я миновал пару подобных ему полускрытых под арками невских кинотеатров. Затем нашёл адрес, крепко запечатлённый в памяти благодаря его столичной необычности для уха провинциала, где проживал мой бывший одноклассник и приятель, тоже по-своему очень необычный - Костя Горн.
Дверь он открыл сразу, не спрашивая кто звонит. Вид у него был как всегда удивлённый, потому что не удивляться он не умел. Правая бровь у него всё время была вздёрнутой и чубчик над ней тоже - будто корова лизнула языком! За последнюю особенность в школе ему приклеилось прозвище Телёнок, что соответствовало и его общей комплекции и развитию. Он был меньше всех ростом, был страшно наивен, и сидел на первой парте. Никто с ним из пацанов не дружил, девчонки его тоже не взлюбили - буквально в первый же день его появления в классе ( он был переведён из другой школы родителями после чинимых там в отношении него обид ).
В этот день наш физрук затеял генеральную уборку в спортзале, используя именно наш класс как самый любимый. По его мнению, мы были особенно перспективными, потому что бегали и прыгали быстрее, выше и дальше ровесников из параллельных классов. Вот только с мозгами у нас были проблемы, потому что мы с вожделением идиотов сразу стали проявлять свою мнимую эрудицию и похабное остроумие по отношению к "новенькому", отправив его к девочкам с просьбой налить ведро менструаций. Он простодушно пошёл, добросовестно выучив от нас незнакомое ему слово, полагая, что так называется моющее средство. После этого был большой скандал, девочки пожаловались классной руководительнице и было собрание.
Однако в результате, как это часто бывает в жизни, козлом отпущения остался без вины виноватый Костя Горн. Испытывая запоздалое раскаяние, в последующем я как мог покровительствовал ему и, как оказалось, не зря. В старших классах он резко потянулся вверх, навёрстывая упущенное, и очень скоро стал выше всех ростом и выглядел весьма атлетично, постоянно накачиваясь по моему совету на школьном и дворовом турниках.
Отношение к нему также резко изменилось. Девочки стали ему приветливо улыбаться, как бы случайно встретившись с ним взглядами, а мальчики заискивали, потому что время от времени, без всякой причины, он защемлял чью-нибудь голову у себя подмышкой, и те вынуждены были с угодливым смехом просить у него пощады.
Он и в направлении меня, своего благодетеля, как-то попытался проявить своё превосходство, пользуясь внушительной массой и приобретённой силой, когда на уроках физкультуры мы проходили греко-римскую борьбу. Однако я без особенного хитроумия легко уложил его на лопатки. И позже тоже, при следующих заходах жаждущего реванша соперника, конкретно зная его слабые места. Он обвинил меня при всех, что я коварно пользуюсь своим острым подбородком, которым давлю на его болевые точки, и это было правдой, но для непосвящённых и довольных зрителей она казалась смешной отговоркой непрерывно побеждаемого.
После школы он неожиданно для всех ( кроме меня ), поступил в театральное училище и успешно закончил его, уже во время учёбы регулярно привлекаясь в городские театры для исполнения второстепенных ролей.
Но главных ему не давали, даже по окончании училища. И тогда он стал мастерить вне театра собственные антрепризы вместе с двумя талантливыми и обаятельными сокурсницами - Настей и Надей.
Я случайно увидел их инсценировки в одном из читальных залов большой библиотеки. Они не использовали никаких декораций и никаких сценических костюмов, кроме некоторых самых невинных элементов ( типа газового платочка ) или, наоборот, эпатирующих ( типа огромного негритянского искусственного фаллоса ).
Известных пьес, как таковых, в их репертуаре не было, а показывали они всё больше разное из добротной литературы, как правило малоизвестной советской публике по причине прежней запрещённости. Причём стройные миловидные девушки могли более чем убедительно представить образы пыхтящих друг против друга тяжеловесных борцов японской борьбы сумо, а сам Константин Горн, в настоящее время почти двухметрового роста амбал, какого-нибудь маленького тщедушного недотёпу.
- Здравствуй, Костя! - бодрящимся голосом сказал я. - Либо ты меня не узнаёшь?
- Узнаю... Узнаю брата Колю! Несмотря на новомодную причёску... - он распахнул дверь пошире. - Заходи.
Он включил свет.
- Смотри не запнись... У меня тут бардак, сам видишь.
- Вижу... Дух у тебя тут ещё тяжёлый. Хорошо бы проветрить, а?
- Сейчас. Проветрим. Я, видишь ли, немного пьянствововал накануне. Недельку примерно... А может и две... Теперь отсыхаю... Но если хочешь, ради такой радостной встречи, могу возобновить?
- Не стоит. Обойдёмся. Лучше чаю согрей и налей. Так будет лучше.
- Сделаем. Айн, момент!.. - сказал неловко засуетившийся Константин. - А почему ты раздетый? На машине приехал?
- Раздетый разве? - я оглядел себя. - И правда - раздетый...
В самом деле: вот дурак! Из гостиницы вышел без верхней одежды и прошёл изрядное расстояние даже не заметив этого. Вот что значит подавленное настроение. Впрочем, и погода этому благоприятствовала.
- На улице, вроде, потеплело... Середина зимы, а снег в городе уже стаял. "Дождь целует асфальт..." Вот она, Балтика!
Хозяин поставил чайник на давно немытую плиту и посмотрел задумчиво в окно.
- Бывает... А давно ли? Сам я третий день не выхожу из дома.
- Наверное, сегодня. Тоже как-то не обращал внимания.
- Тоже мучаешься с похмелья?
- Мучаюсь... но только по другой причине.
- Так ты расскажи. Чем могу - помогу.
- Расскажу. За этим и пришёл. Но только после чая. Это долгая история, а я что-то вдруг обессилил... Ты, вообще, один дома?
- Один.
- А твои соратницы?
- Разбежались.
- Почему?
- Надю увёл режиссёр... - он назвал имя очень известного человека.
- Разве он жив? Я думал - помер давно... от старости.
- Да нет. Жив. Более того - творит. И жён меняет через каждые три года.
- А Настя?
- Настя подружилась с одним богатым бандитом. На его деньги сейчас делается сериал, где она снимается в главной роли.
- Хороший сериал?
Он пожал плечами:
- Разве сериалы бывают хорошими?.. Так. Очередное мыло.
- Напрасно ты уехал из нашего города, - посочувствовал я ему. - Там бы они от тебя не ушли.
- Сам знаю, что напрасно.
- Так вернись. Заведёшь других сподвижниц. А я буду ходить на все ваши премьеры. И буду громче всех хлопать в ладоши. Чтобы морально поддержать.
- Спасибо. Ты уже поддержал. Подумаю. Может, так и сделаю. Тут таких как я много. Экспериментами никого не удивишь... Тебе как заваривать, покрепче?
- Покрепче.
- Пойдём в зал. Там чище и комфортней, если такие понятия вообще ещё применимы к моему нынешнему жилищу.
Мы забрали из кухни заваренный прямо в чайнике кипяток, куда Костя бросил изрядную жменю ароматного чая, и пару больших фарфоровых кружек.
- Сахару у меня нет... - сокрушённо пожаловался хозяин, но тут же обрадовался, вспомнив. - Зато есть шикарные конфеты! Надя приносила ещё месяц назад, а я их не ем. Зубы болят...
Он тяжело вздохнул и провёл рукой по обросшей бородой нижней части лица.
- Надя - это которая с бандитом? - решил уточнить я, всегда путаясь в его хорошеньких, но очень похожих друг на друга подружках.
- Нет. С режиссёром. Но он, по-моему, хуже любого бандита... Садись на диван. Стулья у меня ненадёжные, шаткие.
- Неужели? Мне, кажется, милейший человек. Я видел его по телевизору.
- Это по телевизору. В жизни он совсем другой. Сладострастник и подлец, вроде старика Карамазова...
" Ревнует! " - понимающе подумал я, устраиваясь на диване поудобнее, и вдруг почувствовал под рукой твёрдый предмет с волнующим силуэтом. Пока хозяин спиной ко мне рылся в серванте в поисках " шикарных " конфет, я успел разглядеть его: красивый тяжёлый парабеллум! Такие были у немецких офицеров во время войны.
- Это театральный реквизит?! - с восхищением спросил я, устроив палец на спусковой крючок и направляя ствол в разные стороны.
- Осторожнее! Он заряженный! - испуганно откликнулся Константин, чуть не рассыпав конфеты.
- Так он действуюший? Откуда он у тебя?
- Настин хахаль оставил. По пьянке.
- Который бандит?
- Который... Только он симпатичнее режиссёра в миллион раз!
" Злится, потому что с Надей у него был роман!" - опять понял я, а вслух спросил:
- Давно они у тебя были?
- Они все были в один день. Надя оставила на время своего режиссёра, чтобы увидеться с Настей.
- У тебя явочная квартира?
- Нет. Просто Настя со своим спонсором сейчас живёт в Прибалтике. Они и кино там снимают. Про войну. Приехали в Питер на пару-тройку дней по надобности. За одним проведали меня.
- В Прибалтике?! - ожёгшись горячим чаем, переспросил я. - А где именно? Там, ведь, аж три республики.
- Точно не скажу. Надо фотографию поискать. Там на обороте написано.
- Так ты поищи?! - волновался я, чувствуя, что не зря меня сюда привела неведомая сила.
Костя Горн посмотрел на меня удивлённей обычного.
- Ты пей чай, пока не остыл! И поведай о своих печалях. А я по ходу твоего рассказа вспомню, куда сунул эту чёртову фотографию...
И я рассказал, и поведал... Мой старый школьный товарищ слушал меня очень внимательно, молча теребя свою отросшую бородку, ни разу не прервав ни одним вопросом.
- Хороший сюжет, между прочим, - сказал он по окончании. - Чем я могу тебе помочь?
- Мы завтра вторгнемся в Эстонию. Начнём шерстить оттуда. Но сподвижники мои, как и я, все как один самоуверенные дилетанты. Нужен профессионал, который как назло затерялся где-то в оренбургских степях. У родственников. Но я надеюсь он скоро вернётся в большие города. А значит, станет доступен для связи...
Я выложил Константину Горну все ориентировочные данные про Артура.
- Раз ты сейчас всё время торчишь дома, тебе сам бог велел исполнить роль диспетчера! - вдохновенно закончил я, чувствуя огромное облегчение после вынужденной исповеди отзывчивому хорошему человеку и от сознания правильности своих действий. Но приятель мой против ожидания очень долго молчал, думая о чём-то своем.
- Телефон у тебя работает?! - нервно спросил я и ткнул пальцем в заурядный с трещиной аппарат.
- Пока не отключили, - очнулся хозяин. - Может и мне с вами поехать? Исполнить лебединую песню?
- Какую ещё лебединую? Помирать собрался?
- Представь себе... Если бы ты сегодня не заявился в ночи, опоздал на несколько минут, завтра бы кое у кого возникли головняки, что делать с моим большим и никому не нужным телом...
- Хватит дурить! Меня такими театральными штучками не проймёшь... А пистолет я у тебя заберу. На время. Диспетчеру он вовсе ни к чему.
- А может всё-таки возьмёшь меня с собой? Я любого бандита скручу?
- Они не дадут себя скрутить. Это не греко-римская борьба, где исключены подножки... И потом, у тебя болевой порог...
Я осёкся, вдруг поняв, что говорю лишнее. Мой собеседник мог обидеться. У него была суперчувствительность к любому, самому ерундовому ушибу или уколу. Он даже в лес никогда не ходил из-за комаров.
- Зато у меня стойкость против алкоголизма! - сразу отреагировал Горн, вставая из-за стола. - Могу выпить хоть ведро водки, и ни в одном глазу.
- Ну ведро ты, конечно, не выпьешь, но твою стойкость я уважаю. Она нам ещё пригодится, - решил я его обнадёжить. В конце концов, почему бы и нет7 Чем томиться в одиночестве в сыроватой питерской квартире, пусть порезвится вместе с нами в поисках Арсинои! - Ты догонишь нас вместе с Артуром... А теперь мне пора. Пока девушки мои не постучались в мой номер, а я не отзовусь. Испугаются, поднимут переполох!
- У тебя есть девушки7
- Есть. Две. Тоже в своём роде артистки. Потом увидишь... Ну, пока, дружище!
- Погоди прощаться. Я тебя отвезу.
- У тебя есть машина?
- Мотоцикл.
- Далеко?
- Ближе, чем ты можешь предположить...
Он ткнул дверь в соседнюю комнату и выкатил оттуда настоящий байкерский мотоцикл!
- Это тебе тоже твой богатый бандит оставил?
- Богатые бандиты на мотоциклах не ездят. Это мой собственный... Либо я не имею права на собственность?
- Имеешь, имеешь... Только вот устраивать гараж из жилой комнаты как-то нехорошо.
- Она уже три месяца нежилая. С тех пор как девчонки меня бросили.
- Не унывай. Будут у тебя другие... Да, кстати, о девочках! Где фотография с Настей?
- А здесь же. В гараже... На книжной полочке.
Он вернулся в "гараж" и вынес оттуда большое цветное фото. Это был снимок рабочего дня киношников, о чём свидетельствовали попавшие в кадр разные сопутствующие этому процессу приборы. Девушка в красивой нацистской форме сияла, но моё внимание больше привлекла группа людей в штатском. Один из них показался мне смутно знакомым. Я напряг память и вспомнил. Крепкий красавец-молодец, видно по характеру публичный и коммуникабельный, успел засветиться и в коллективном фото, виденным совсем недавно у Нины.
Прежде чем выкатить свой скоростной красивый мотоцикл во двор, Костя Горн сдёрнул с вешалки просторную цветастую куртку с капюшоном и кинул её мне со словами:
- Накинь, а то продует. Это тот гусь с револьвером оставил.
- С пистолетом, - поправил я, с удовольствием напялив на себя супермодную одёжку и любуясь в зеркало. - У револьверов должны быть барабаны.
- Да? - удивился он. - А я думал, что главное отличие - ствол и размеры. И в этом разница.
- Главное - принцип подачи патронов в ствольную коробку, - продолжал я ликбез для режиссёра. - Знаменитый "товарищ маузер", к твоему сведению, тоже пистолет, несмотря на свои огромные размеры.
- Значит, револьвер это только "наган"?
- Не только. "Смит-и-вессон", "кольт"... Американцы любили делать револьверы... Специально для режиссёров, чтобы они потом могли снимать голливудское кино про ковбоев, - машинально подначивал я своего приятеля, продолжая рассматривать себя в зеркало. Вид у меня стал, как у заграничного туриста: одновременно импозантный и глуповатый.
- Ну хватит вертеться! - стал выталкивать меня к выходу Костя, почувствовав мой лёгкий укол и обиженный за это. - Ты как мои девушки... Открой лучше дверь!
Жил он на первом этаже, и при его силе спустить вниз и вывести "железного коня" на волю не составило большого труда. Через пару минут мы неслись по мокрым петербургским улицам через лужи, в которых "дрожал неон".
У гостиницы мы с ним простились. Я с удовольствием отметил, что мой новый боевой и старый школьный товарищ заметно взбодрился. Пока мы ехали к цели, я успел ему накричать в ухо необходимые сведения о моих проблемах и предстоящей операции. Эта информация его положительно возбудила, и при прощании глаза его сверкали как у возрождающегося героя.
- Спасибо, что ты появился! - сжал он мне руку. - Куртку оставь себе. Меня она раздражает.
- Спасибо. Быть может, я верну её хозяину, - весело отвечал я ему, не подозревая ещё, насколько моя легкомысленная фантазия близка к реальности...