"Не усадьбы, а судьбы!"
Surmico
Стартовый материал серии:
http://www.proza.ru/2018/09/03/1097
Первый материал о Большом Доме в этой серии:
http://www.proza.ru/2018/09/03/1227
Не смог найти старых фотографий, приходится реконструировать вид по современной.
Слава Богу, всё основное хорошо сохранилось.
Сначала несколько слов о видимом в моём Родном Доме.
Вообще вся наша комната – это Пристрой для обслуги.
Позднейшая вставка.
Ей лет сто-сто пятьдесят.
А вот до ареста деда у нашей семьи было две комнаты, и вот окно второй мы и видим. Вход в нашу комнату был как раз из этой – основной.
Когда одну комнату у бабушки забрали, прорубили в нашу комнату маленький вход из коридора «от печки». А двустворчатую дверь убрали и заложили проём в полтора кирпича. А стена была под метр, и потому в нашей комнате образовалось углубление в стене, в котором всегда, сколько я помню и до самого отъезда в 2001-ом году стоял наш старинный шкаф-буфет.
А в этой комнате поселились в итоге Фёдоровы и Лена Фёдорова пошла по стопам мамы. Она съездила с мамой в 17 лет на работу летом в Светлый и ей понравилось. Тогда она и поступила в Горный! В 1985 году её дочь приглашала меня в Архитектурный, где тусовались интересные ребята.
Судя по всему – это были Бутусов и Кормильцев и иже с ними.
Но я тогда категорически никуда не пошёл.
Так и не состоялось знакомства.
Возможно, это было стратегической недоработкой.
Тут я могу слегка ошибаться в датах, но суть была именно такой.
Конечно, дочка Лены не знала, что Илья учил итальянский по моему самоучителю. И что маме он приносил свои стихи всю жизнь, как самому авторитетному для него эксперту.
Так или иначе, но на фото хорошо видна именно та часть нашего Дома, с которой наиболее тесно была связана вся жизнь моей семьи.
Когда Федоровы уехали (им дали квартиру в Краснолесье!), в этой комнате поселилась Валечка Нечаева – самая большая боль моей жизни.
Если в юности она распевала песни и была всегда весёлой и певучей, то в последние годы она почти непрерывно плакала.
Она так и не вышла замуж и вековала весь свой век одна.
Что стало с ней после расселения – я не знаю.
М не могу понять, зачем расселяли дом, в котором прошла целая жизнь людей. Для моей мамы это была катастрофа и она сгорела после расселения быстро – за три года.
На фото мы видим примерно такой вид Большого Дома, каким он был в моей юности и до начала этого века.
Веранда деревянная была только в Южной части дома и практически не использовалась по назначению.
В той части здания, где я подписал, располагались туалеты (по одному окну на мужчин и на женщин) и двухоконные большие кухни.
Народ жил в узких длинных комнатах по 6 метров на одно окно в ширину и по всей длине здания шёл коридор, выходящий с южной стороны на балкон.
Лестниц было две – их четко видно по выступу с одной стороны и по смещенным окнам – с другой (северной). Балкон с северной стороны при мне был один – на третьем этаже, а с южной – четыре на 2, 3, 4 и 5 этажах.
Балкон был во всю ширину здания – 15 метров, и в ширину около метра.
Вообще это был намёк на знаменитое здание Ле-Корбюзье, известное как «швейцарская деревня» хотя я могу помнить и неточно.
Дом был самым высоким зданием в округе и потому его и прозвали в народе «Большой Дом».
Мы в семье его иначе и не называли.
В этом доме на первом этаже жила Тока Александра Георгиевна – подруга моей бабушки. Удивительный человек! Строгая, стройная, изящная, абсолютная интеллигентка. Нас на каждый праздник (меня и Серёжу) она угощала конфетами – а мы к конфетам были равнодушны и мечтали о машинках.
На первом этаже в Большом доме жил Толя Голомб с сёстрами.
Его отец был художник. При мне он оформлял знаменитую гостинницу «Динамо» на проспекте Ленина.
Толик чудесно рисовал и создал целый журнал нашей военной детской организации «ГРИНК». Расшифровывалась эта аббревиатура так: Голомб, Ратушный и Николаев, Калюжная.
Имелась ввиду именно Оля Калюжная. Её брат Саша был на несколько лет старше нас (кажется на пять). Николаев жил в Большом Доме, но не помню этажа. Похоже именно его отец первым завёл «Москвич» в нашем дворе. Это была сенсация. Мы все бегали его рассматривать. Вскоре они съехали.
На третьем этаже Большого Дома жила семья Тропиных. Их сын Серёжа – не только мой одногодок. Он ещё и родился 14 декабря – на два дня раньше меня! Мы жили параллельно и большой дружбы у нас не случилось, как и других отношений. Просто хорошие ровные отношения «знакомых».
Здесь же, но кажется на четвёртом этаже жил Аввакумов – лучший друг моего брата. Здесь же жил и Валера Егоров известный во дворе как Валерка Рыжий. Позднее он переселился на Горького в соседний квартал и там у него появилось трое детей. Он дружил с моей мамой и помогал ей до самого её финала. Я уже писал не раз и не устану повторять: в шахматы меня научил играть именно он на балконе Большого Дома.
В полуподвале около видимого выступа жил Толик Владимиров – главная гроза всей окрестности.
С Валеркой Рыжим они дрались смертным боем, но победителя с годами так и не выявили.
Понятно, что судьба большинства мальчишек нашего двора сложилась очень непросто.
И понятно, что все они прошли через нашу родную школу номер шестьдесят пять.
И о пожарной лестнице. Сейчас сделана иная, капитальная.
А мы росли и забирались на крышу именно по этой.
Мне повезло.
Я ни разу не сорвался.