СКАЗКА, КОТОРАЯ НЕ МОЯ
Жил-был мальчик по имени Женя, и пришла к нему в гости девочка Женя, а потом пришел мальчик по имени Вова, а потом пришла девочка Вова, потом пришла девочка Саша, а потом пришел мальчик Саша, а потом пришел мальчик Коля, а потом пришла девочка Коля, а потом пришел мальчик Ира, и пришла девочка Ира. И когда они все собрались, они стали друг друга спрашивать, почему их так зовут. И они спрашивали, и спрашивали и решили, что вот, это так, так их зовут. А потом пришел злой людоед и всех съел.
…Потому что это была Африка. Настоящая страшная Африка.
СКАЗКА О ПУХОВКЕ
Жила-была одна пуховка. Точнее, она еще не жила, а жил-был один Веселый человек. Он иногда был весел, а иногда грустил, поэтому его все называли Веселым человеком. И вот однажды, он пошел в магазин, купил вермишели, спичек, две книжки и несколько банок консервов, полил водой сосну, которая росла у него в большой пузатой бутылке, сел в поезд и поехал далеко-далеко.
Он ехал и ехал, колеса подпрыгивали на стрелках, люди садились в поезд и выходили на маленьких станциях, а Веселый человек все ехал и ехал. Когда он уехал совсем далеко, где поезд поворачивает назад, он пересел на другой поезд, поменьше, и опять ехал и ехал. Потом он опять пересел на поезд, еще меньше прежнего, и так он ехал все дальше и дальше, сменяя поезда. Наконец, поезд стал совсем маленький, один паровоз и один вагон, тогда Веселый человек вышел из тамбура, перешагнул через поезд и увидел Серое море. У самого берега моря качался на серых волнах толстенький кораблик. Капитан на этом корабле был тоже толстенький и маленький, и еще висел на корабле медный колокольчик, который моряки смешно называют “рындой”. Когда Веселый человек поднялся на скрипучую палубу, капитан скатился куда-то вниз и вернулся с фуражкой на голове и в синем капитанском кителе. Он попытался застегнуть китель на все блестящие пуговицы, но это у него не получилось, так как можно было застегнуть только верхнюю пуговицу и нижнюю, а остальные было нельзя. Тогда капитан поднял на флагштоке красный воздушный шарик, зазвонил в рынду и скомандовал: “Полный вперед!”. И кораблик поплыл по Серому морю, хлюпая и вздыхая, что, вообще-то говоря, очень странно, потому что не было на корабле никого, кроме капитана и Веселого человека.
Они плыли прямо к белому солнцу, которое то пряталось за нос корабля, то прыгало к самой верхушке мачты. И все бы было хорошо, но то ли капитан был близорук, то ли кораблик, но они все время путали, где лес, а где камыш, и все время садились на мель. Леса становилось все меньше, а камыш рос все выше и выше, и наконец, то ли капитан, то ли кораблик совсем запутались и встали на очень большую мель. А это, конечно, была вовсе не мель, а Страна изумрудного мха. Тут Веселый человек пожал руку капитану, похлопал по борту толстый кораблик и сошел на берег.
Что такое Страна изумрудного мха, я не берусь вам рассказать. Солнце там никогда не прячется за горизонт, земля, покрытая синим, красным и изумрудным мхом, качается под ногами, как дачный гамак, а в небе летают тысячи птиц. Они черными точками чертят в небе стремительные линии, рисуют затейливые узоры и кричат о чем-то, чего нам не понять. Растут в Стране изумрудного мха странные березы высотой не больше рыжей собачонки, живущей у моих соседей, и рассыпаются с кочек красные ягоды, похожие на бисер или на маленькие воздушные шарики. И есть там большие круглые камни - ветер лижет их холодным языком, и есть молочные туманы и слепые дожди, и много чего еще, о чем я вам не берусь рассказать.
А Веселый человек шел и шел по Стране изумрудного мха, птицы облаками кружились над ним, а он находил среди озер старые птичьи гнезда и брал оттуда по горсточке легкого птичьего пуха. Когда он наклонялся к земле, солнце взрывалось в капельках воды, развешанных на красном, синем и изумрудном мхе, и зажигались в них тысячи маленьких радуг. Через некоторое время Веселый человек набрал столько птичьего пуха, что его некуда было класть (а у него получился огромный рюкзак, на который страшно было смотреть, но на самом деле, он был очень легкий), тогда он поджег последнюю спичку, сварил последнюю вермишель и открыл последнюю банку консервов. Он покушал и достал вторую книгу из тех, что он взял с собой, потому что одну книгу он прочитал по дороге туда, а другую оставил на обратный путь. Поднялся Веселый человек и поехал назад, потому что, если книга прочитана, надо браться за новую, и совсем не обязательно, чтобы книги были умными, а просто интересно про что-то что-нибудь узнать.
В огромном суматошном городе (я забыл, как его называют) с тех пор, как туда вернулся Веселый человек, стали происходить странные события. Люди, живущие в этом городе, всегда куда-то спешил и, конечно, всегда опаздывают туда, куда они спешат. Поэтому они не заметили этих странных событий, хотя именно для них-то эти события и были особенно странными. Я вам сейчас о них расскажу.
Если сесть на главной улице города в троллейбус, номер которого я, к несчастью, забыл (да, вам всякий скажет!), и троллейбус, поводя усами, повезет вас к самой главной площади; если он, несмотря на размахивающих полосатыми палками милиционеров, все-таки повернет, кажется, направо и повезет вас по горбатым улицам с пляшущими домами по сторонам, с фонарями, держащими кусочки луны, и пересечет бульвар черных голых деревьев, и если вам еще чуть-чуть повезет, то вы доедете до той самой остановки, от которой еще пять остановок до конечной. Именно здесь вам нужно сойти. Это совершенно необыкновенное место. Слева находится булочная, которая все время ремонтируется, справа - магазин, где можно купить спички, вермишель, книги и консервы, а напротив вы сможете увидеть большой дом, в котором живут тридцать две кошки, девятнадцать собак, семь канареек и один тарантул в банке из-под томатного соуса (а может быть, и не сможете увидеть - я вам обещать ничего не могу). Так вот, место это замечательно тем, что кажется, будто все жители города ходят здесь туда и обратно, кричат, сигналят клаксонами автомобилей, толкаются и переводят бабушек и дедушек через дорогу. Но стоит вам зайти в какой-нибудь двор, вас сразу окутает полная тишина. Помните, как в детстве вы ладонями закрывали уши, и шум “ув-вакал” у вас прямо в голове? Так и тут ув-вакает, если бегать с улицы во двор и обратно, и чем быстрее бегать, тем чаще ув-вакает, быстрее - чаще, быстрее - чаще, ув-ва-ва, ув-ва-ва, пока не закружится голова! А как только голова совсем закружится, на улицу возвращаться не надо. Нужно пройти под темную арку, над которой горят три желтых окна, перепрыгнуть через синюю лужу и повернуть, по-моему, налево. Тут вы и увидите большую дверь с фанерой вместо стекла. Нужно войти в эту дверь и подняться пешком на восьмой этаж, так как лифт все равно не работает, и четыре раза позвонить в квартиру с нечетным номером. Здесь-то и происходили странные события с тех пор, как Веселый человек вернулся в огромный город.
Сначала, когда он приехал в квартиру с нечетным номером, он пожарил яичницу и выпил стакан кефира. Потом Веселый человек достал большую полиэтиленовую трубу и привязал ее к люстре, а нижний конец он прикрепил к тумбочке, которая стоит в коридоре сразу, как только заходишь. И еще Веселый человек засунул снизу в трубу шланг от пылесоса, повернув его наоборот, а сверху он засыпал птичий пух, который он привез из Страны изумрудного мха. Когда Веселый человек включал пылесос, пух подлетал от тумбочки до самой люстры и быстро-быстро летел обратно, и опять вверх. Грязные, тяжелые перья опускались к самому низу, а легкий белый пух оставался наверху. Много раз Веселый человек включал пылесос, и нежный пух разлетался по всей квартире. Он висел на люстре и на книжных полках, он кружился под потолком, как большие хлопья снега, он залетал в кастрюли с супом и чайные стаканы, ложился на плечи и головы соседей, а в комнате вырос огромный сугроб из пуха. Только соседи не замечали, что в квартире идет снег, потому что они даже не могли себе представить, что снег бывает такой совершенно белый, и, конечно, куда-то опаздывали и не смотрели по сторонам. Они кушали пуховый суп, пили пуховый чай и убегали туда, куда они все равно не успеют.
Потом Веселый человек собрал весь пух, разлетевшийся по всем углам, сложил его в большой мешок и вышел на улицу вслед за соседями. Он тоже немножко торопился и, конечно, немножко опаздывал, но ему все прощали, потому что все рады были видеть Веселого человека. А странные события в городе продолжались. В квартирах, разбросанных по всему городу, не менее странных, чем квартира с нечетным номером, происходили всевозможные обмены: бухт веревок - на ледовые крючья, ледовых крючьев - на титановые карабины, титановых карабинов - на тяжелые горные ботинки; и везде видели Веселого человека. Когда же он закончил свои странные поездки и опоздал в последний раз, тогда, уже никуда не торопясь, он вернулся в свою комнату с маленьким свертком, в котором лежал совершенно необыкновенный материал - легкий и прочный, ловящий ветер и отражающий солнце. Была потом еще добыча капроновых нитей, а их, как известно, добывают из старых парашютов, но это событие, как мне кажется, нельзя назвать странным, так как летать без парашюта опасно.
Наконец, когда все было готово, Веселый человек поставил в центр комнаты швейную машинку “Зингер”, натянул кожаный ремень на отполированное колесо и провел капроновую нить по лабиринту прижимов, крючков и рычагов. Он расстелил на полу необыкновенный материал прекрасного синего цвета и стал кроить пуховку. Он чертил на нем линии, как рисует картину художник, он соединял их, как инженер соединяет мостом речные берега, он резал материал, как режут хлеб в тени раскаленного полдня - длинным точным движением руки. Потом он шил, и машинка стучала, словно колеса по рельсам, шуршал необыкновенный материал, будто волны прибоя, и игла прокладывала азимут в синем безбрежье. Соседи похрустывали во сне накрахмаленными простынями, спали в подвалах озябшие кошки, птицы прятали свои головы под крылья, и никто не знал, что странные события происходят в эту ночь. И когда первые лучи солнца робко коснулись кончиков игл сосны, что растет в большой пузатой бутылке, тогда положил Веселый человек последнюю порцию пуха, и последнюю строчку прошил старенький “Зингер”, соскользнула на пол готовая пуховка.
Устал немного Веселый человек… Он встряхнул легкую и теплую пуховку, потянулся сам и чему-то улыбнулся, и сладко зевнул. Потом он лег на диван, укрылся пуховкой и крепко уснул.
А большой, суматошный город как раз просыпался. Звенели трамваи с красными от бессонницы глазами, птицы взлетали с крыш в прозрачное небо, поднимались жители города, скрипели половицами, пили обжигающий чай и убегали в морозную суету. Ничего не слышал Веселый человек, он спал и снились ему хорошие сны под воздушной пуховкой. Но тут произошло самое странное событие, какое только можно себе вообразить - вдруг зазвонил телефон! Он зазвонил так, что трубка подпрыгнула сама по себе, он зазвонил, заглушив весь огромный город, и Веселый человек сразу проснулся. Он слушал тяжелую черную трубку и кивал головой, он ничего не отвечал, а только кивал, соглашаясь, но там, на другом конце заиндевевшего телефонного провода совсем не спрашивали ответа, потому что были уверены в нем.
Как только Веселый человек положил трубку на аппарат, он сразу стал собираться, как будто не было у него бессонной ночи, и он тихонько напевал какую-то веселую песенку. Он достал рюкзак и положил туда моток новой, упругой веревки, положил ледовые крючья и стальные кошки, титановые карабины, палатку, продукты, пуховку и много разных странных вещей… Но если я буду их перечислять, то мы опоздаем, как все в этом суматошном городе, на самолет, который уже летит в далекую страну, где очень мало людей знают про опоздавший город, и совсем никто не знает, что есть на свете изумрудный мох.
Зато все в далекой стране знают, что такое Гора. Она стоит в самом центре этой страны, и она так велика, что невозможно описать ее словами. Вокруг подножия Горы можно ехать годами, не замечая их. Вершина Горы не видна даже тогда, когда расступаются вечные тучи. Склоны Горы укрыты снизу дремучими лесами с гнилой водой, выше дремлют желтые луга, раскачивающие ветер, сверху ползут на них камни, упавшие с буро-красных скал, а совсем высоко лежит лед и снег, сверкая в лучах солнца. Туда, где никто никогда не бывал, туда, где рождается беспощадный ветер, туда, на самую вершину собрался подняться Веселый человек. Не потому, что он захотел быть выше всех, а потому, что Гора сама позвала его.
Много дней поднимался Веселый человек в Гору. Он продирался сквозь душные джунгли, рубя длинным ножом колючие щупальца лиан, он плыл в бескрайних желтых лугах, качаясь на травах, он карабкался по мокрым скалам, забивая в щели железные крючья, и, наконец, он добрался до вечной зимы. И еще много дней шел Веселый человек по льдам и снегам. Стальные кошки, одетые на ботинки, держали его, его страховали ледовые крючья, веревка натягивалась как струна, и бил холодный ветер в пуховку и злился от бессилия ее разорвать. Склон становился все круче и опасней, воздуха вокруг становилось все меньше и очень хотелось пить от такой высоты. Но Веселый человек упрямо шел вверх, хотя он очень устал. Он уже прошел то небо, которое видим мы, и поднимался все выше; и он уже прошел то небо, которое видел он, а до вершины Горы было еще далеко. Только ветер и голубой лед, только небо и близкое солнце окружали его, и безумная жажда сжимала ему горло, и давила на плечи усталость… А когда осталось до вершины только несколько шагов, вспомнил Веселый человек, что забыл полить сосну, растущую в большой пузатой бутылке. И он заторопился, и что-то случилось, я не знаю - что, может быть, нога соскользнула с каменного льда, или вырвало из трещины хрупкий крюк, или лопнула замерзшая веревка, но вдруг пошатнулся Веселый человек и сорвался вниз. Еще успел он вспомнить, как, уже закрывая дверь, он взял чайник, как берут лицо любимой, поднес его к губам и пил - как целовал - холодную, сладкую воду… И сделал Веселый человек полный глоток.
Не было уже видно маленького осколка неба, скользящего по снегам и льдам, и самого неба уже не было видно, только воющий ветер трепал у вершины веревку и закручивал снежные вихри вокруг нее… А в самом низу, у подножия Горы, выбежали из домов жители небольшой деревушки. Они поднимали головы вверх, всплескивали руками и удивлялись: “Надо же, снег пошел посреди лета!” Дети радовались и кувыркались прямо на земле, хлопали в ладоши и смеялись. И только одна женщина сразу все поняла. Она забралась на крышу самого высокого дома, оттолкнулась и полетела прямо в облака. Она ловила кружащиеся пушинки и складывала их в подол юбки, так как у нее не было карманов. А люди снизу кричали ей: “Глупая, ведь это всего лишь снег!”. Но женщине некогда было с ними разговаривать, потому что надо было успеть собрать как можно больше тепла.
СКАЗКИ ПО ВТОРНИКАМ
Однажды во Вторник, когда было полнолуние (а полнолуние, как известно, бывает по вторникам), некто стоял у окна и смотрел вниз. И он, этот некто, увидел, как прилетела ворона и села на березу (еще снег посыпался с веток). Конечно, он мог и не увидеть прилетевшую ворону, но от этого ничего бы не изменилось, потому что во Вторник, когда было полнолуние, прилетела и села на березу ворона - да, именно так, и еще снег упал с ветки. Правда, может быть, это была вовсе не ворона, а что-то другое, что летает по вторникам в полнолуние, но я думаю, что это была все-таки ворона, так как вороны всегда садятся на березы, чтобы спрятаться от кошек. Все знают, что кошки совсем плохо лазят по березам, особенно, когда они охотятся на ворон, а вот если кошки спасаются от собак, то есть, если собаки охотятся на кошек, тогда они очень хорошо лазят по деревьям, особенно здорово - по березам. Кстати говоря, собака тоже была внизу под окном, только она была совсем далеко, так далеко, что было видно, что это, кажется, собака, и что она бежит, но почему-то не приближается, а как бы бежит на одном месте, отбрасывая снег в разные стороны.
Теперь, когда вам стало все понятно, мы добрались до самого главного - вдруг проснулся хозяин собаки. Он проснулся от запаха кофе, точнее, от того, что запаха не было. Обычно его будил запах варившегося кофе, а тут совершенно ничем не пахло и это очень удивило хозяина собаки. Чем больше удивлялся хозяин собаки, тем больше он просыпался, и когда он окончательно удивился, то он, вдруг, совсем проснулся и пошел на кухню, чтобы подтвердить свои догадки и быть во всем уверенным. Конечно, только на кухне можно быть в чем-то уверенным, но хозяин собаки, заглянув туда, полностью растерялся. Не было ни на кухне, нигде запаха кофе, не было и самого кофе, и жены, которая варила бы кофе, если бы он был, тоже не было. Бывают, разумеется, странные вещи, особенно по вторникам, особенно в полнолуние, но не до такой же степени! Хозяин собаки так удивился, что даже не заметил, что собаки тоже нет, и он теперь, может быть, и хозяин, но только не собаки, а чего-нибудь еще. Только когда он посмотрел в окно, он все понял. Он увидел ворону, которая пряталась на березе от кошек, увидел кошку, которая убегала от собаки, и увидел собаку (ему показалось, что это именно собака), которая бежала на одном месте, и снег лете у нее из-под ног.
Сразу стало понятно, что полнолуние бывает по вторникам, но тут позвонили в дверь. “Наверное, это жена пришла”, - подумал хозяин собаки и пошел открывать. Но это была не жена, а пришел некто и сказал: “Извините, но у меня кончился весь кофе. Не могли бы вы мне немного его одолжить?”. “Понимаете, - ответил хозяин собаки, - в доме нет ни грамма кофе, и, что самое странное, нет ни жены, ни собаки!”. “Это бывает, - ответил некто, - особенно по вторникам. Кстати, вы видели ворону?”. “Я не совсем уверен, ворона ли это, - сказал хозяин собаки, - а почему вы спрашиваете?”. “Потому что я тоже не уверен, что это ворона”, - ответил некто. “Позвольте, ведь у вас окна смотрят в другую сторону! - удивился хозяин собаки, - Как же вы?..”. “А откуда вы знаете, в какую сторону смотрят мои окна? И где она, собственно, другая сторона? Впрочем, вы правы...” - сказал некто и ушел. А хозяин собаки опять запутался. Он походил по квартире, понюхал и поискал, но ничего не нашел. “Бред какой-то!”, - подумал хозяин собаки и вспомнил, что он уже не хозяин... Тогда он снова посмотрел в окно и увидел рассвет. Он увидел, как прячутся в подвалах синие сумерки, как вычерчивают на снегу деревья свои тонкие ветки, как светлеет над крышами домов, и тянутся в небо антенны, как беззвучно летят утренние птицы и поднимается из-за трубы розовое солнце, чуть поеживаясь от морозца...
Иногда я захожу к нему в гости. Мы сидим на кухне, пьем кофе и смотрим в окно. Полнолуние, как известно, бывает по вторникам, и может быть, в следующий все встанет на свои места. А вот, нужно ли это - я вам сказать не могу.
СКАЗКА О ВОВИКЕ-КАПИТАНЕ
Вообще-то я забыл, как начинается эта сказка. Я даже позвонил по телефону и спросил:
- А где мы были?
- На севере, - ответили мне, - а может быть, на юге. Солнце где всходило?
- Не помню, - ответил я, - но садилось оно там, где водопад.
- Так, значит, там запад, а справа - восток.
- А “Парящая птица” - на юге? - спросил я.
- Значит, на юге.
И тут я все вспомнил. Наш лагерь стоял на Северном плато Фишта. Фишт - это гора, а мы жили с севера от нее, на плато - маленьком пятачке ровной поверхности. В лагере было пять палаток, четыре из них стояли рядом, а пятая все время путешествовала, перебираясь с одного места на другое. Там жили папа, мама, маленькая собачонка, большая собака и Вовик. И все они очень боялись дождя.
Как-то вечером, когда собаки уже ушли спать, мы сидели вокруг примуса, пили чай и разговаривали о том, что затопит ли пятую палатку, если пойдет дождь, или нет. Обитатели палатки утверждали, что не затопит, а остальные считали наоборот. Когда пойдет дождь, начнет таять большой снежник, лежащий прямо над палаткой, количество воды резко увеличится и их просто смоет. Они будут бороться изо всех сил, удерживая палатку, мокрые озябшие собаки будут жаться друг к другу и жалостно скулить, будут гнуться к самой земле дюралевые дуги и полотнище будет хлопать на ветру сорванным флагом… И огромная волна мутной сумасшедшей воды подхватит пятую палатку и унесет к черту на рога.
Когда покажется, что нет спасения, когда опустятся обессиленно руки, когда разобьется и разметается бурунами надежда, тогда Вовик встанет к штурвалу и скажет железным голосом:
- Лево руля!
Море - его стихия. Ветер, свистящий в вантах - легкая музыка для него. Ледяные валы веселят его сердце… И Вовик набивает трубку душистым табаком и глубоко затягивается, и он разворачивает корабль против волн и разрезает их, как клубничное желе, и он смотрит вперед, не отворачивая лица, а соленые брызги бьют в глаза и стекают по твердым скулам.
Много дней и ночей треплет корабль в сбесившемся океане. Матросы валятся с ног от усталости и засыпают, вцепившись в канаты, трещит и стонет такелаж от ударов волн, ломаются, как спички, высокие мачты, только Вовик крепко стоит на ногах. Он держит в руках штурвал корабля, он следит, чтобы вовремя были взяты рифы, чтобы сменили на новые разорванные паруса, чтобы не перетерлись фалы и шкоты.
Но не вечно ураганы бушуют в море, не вечно ледяные валы содрогают скользкую палубу - бывает даже в наши дни хорошая погода. После бесконечной борьбы, когда время, отбивая склянки, сливается в единый стон, когда клокочет вода в пробоине трюма, после бури, ломающей собственный хребет, стихают дикие порывы ветра, волны склоняют свои седые гребни, пенные сети оплетают усталый океан, и первый луч солнца, как огненная стрела, пробивает тяжелые черные тучи. Вовик набивает свою трубку душистым табаком, и свежий ветерок играет в мячик облаком дыма. Расправляют морщины белоснежные паруса, сверкает под солнцем умытая палуба, веселые матросы трещат лебедками, выбирая шкоты - и корабль летит вперед по шуршащей воде.
Там, в бирюзовой дымке горизонта чуть виден прекрасный остров с длинными пляжами. Там стройные пальмы кренятся под тяжестью кокосовых орехов, там кричат в садах разноцветные попугаи, и летучие рыбы прыгают в прозрачных лагунах. Все ближе и ближе сказочный остров, уже слышен приветственный залп береговой батареи, уже видны люди, размахивающие платками, и десятки быстроходных яхт и каноэ спешат навстречу кораблю.
Вовик надевает белый капитанский китель, Вовик поправляет на голове фуражку с золотым якорем, Вовик вешает на портупею офицерский кортик, и на полном ходу, в последний момент срубив паруса, подходит к причалу. Слышатся отовсюду восторженные крики и рукоплескания, ветер уносит воздушные поцелуи, и сверкает в глазах начищенная медь. Вовик проходит вдоль подтянутых матросов, носовая пушка пугает кричащих чаек, и он сходит по легкому трапу с корабля. Навстречу ему семенит бургомистр в черном фраке, спешит начальник полиции, позванивая шпагой, за ними послы из разных стран, банкиры, торговцы фруктами и прочая знать острова. Подпрыгивает маленький бургомистр, лобзая Вовика. Новый приветственный залп бьют старинные пушки, и Вовик выпивает до дна огромную перламутровую раковину искрящегося шампанского… Овации и обмороки у дам.
Вечером у бургомистра банкет и бал. Вечером фейерверки и канонада салюта. Вечером музыка и фонтаны вина. Но не по душе все это матерому морскому волку. Когда садятся старики за зеленые столы испытывать судьбу, когда молодежь, натанцевавшись, устало падает на шелковые диваны, когда фальшивят пьяные музыканты, Вовик выходит в ночь.
Пожар заката уже утонул, трещат в зарослях влюбленные цикады, и неуклюжие черепахи выползают на пустынные пляжи. Море тихо перебирает черную гальку, мерцают огромные звезды в бездонном небе, Вовик набивает свою трубку душистым табаком и заходит в портовую таверну, как простой матрос. Сразу стихают в таверне все голоса. Вовик проходит через весь зал и садится за дубовый стол. Никто не может сдвинуться с места, никто не может даже вздохнуть, и в полной тишине прекрасная креолка начинает свой танец. Она танцует так, как бабочка порхает над свечой, как кружится сорванный ветром лист, как длинные водоросли качаются под водой; она танцует так, как врывается в окно неожиданный шквал, как взлетает, резвясь, дельфин, как бьется в нос корабля девятая волна; она танцует так, как гнутся ураганом высокие мачты, как сметает людей беспощадная вода, как крутит небо безумный тайфун!.. Вовик смотрит креолке прямо в глаза - и она смотрит ему в глаза, и кружится в танце, приближаясь к нему, бьет чечетку разрывающееся сердце. Вовик встает и берет креолку за руку - и она крепко сжимает тонкими пальцами его ладонь, и они пьют огненный пунш из одной чаши, и смотрят другу другу прямо в глаза, и - в полной тишине - уходят прочь.
Душная ночь и раскаленные губы, душная ночь и жаркие объятия, душная ночь и пламя любви…
Когда лучи солнца коснутся смятых простыней и скользнут по нежной груди, и заиграют на длинных ресницах, когда потянется прекрасная креолка, вздохнет и откроет свои черные глаза, Вовик будет уже далеко. Там, где рвутся по швам крепкие паруса, где шкоты сдирают с рук кожу, где ломаются, как спички, высокие мачты и огромные волны обрушиваются на дрожащую палубу. Чайки уже давно отстали, коварные айсберги окружают корабль, Вовик набивает свою трубку душистым табаком - а жестокий зюйд-вест выстудит память о шоколадной креолке…
БУТЫЛОЧНАЯ СКАЗКА
Давным-давно была на свете одна бутылка. У нее было тонкое прозрачное стекло, а за ним - нежное розовое вино, что делают в далекой Кастилье из винограда, растущего в трещинах земли. Однажды, когда бутылке исполнилось три года, ее откупорили и вино выпили. Было много шума и смеха, потом была тихая музыка, и хризантема, которую поставили в бутылку, медленно покачивалась в такт. А потом, когда бутылке исполнилось три года и еще сколько-то, на нее поставили свечку. И бутылка плавала в тишине, в длинном, пахучем табачном дыму. А потом пришел кот, которого интересовали только мухи, он прыгнул за мухой, как лев прыгает на раненую антилопу, столкнул бутылку, и бутылка разбилась. Осколки собрали и вынесли из дома. А когда бутылке исполнилось три года и еще сколько-то, и еще немного, пришла маленькая девочка. Она забралась в самую гущу придорожных кустов, раскопала в земле маленькую ямку и положила туда два пестрых фантика, блестящее золотце от конфеты, кусочек зеленой шерстяной нити и белый камушек. Все это девочка закрыла стекляшкой от бутылки, присыпала по краю землей, притоптала ножкой и сделала маленькое круглое окошко, за которым сверкали и переливались все ее сокровища. Часто-часто приходила девочка на это место, а потом стала приходить все реже и реже…
Никто не знает, растет ли сейчас виноград на потрескавшейся земле, и куда ушла маленькая девочка, никто не знает, и никто не знает, что остался маленький “секрет” в самой гуще придорожных кустов.