Провинциальные заметки 1995-1996

               
Провинциальный:   1. - см. провинция
2. Отсталый, наивный и простоватый.

 С.И. Ожегов,  словарь русского языка.


Прочитав заголовок, кто-нибудь обязательно скажет: "Ну вот, еще один защитник (хулитель) выискался, о провинции взялся писать!".
Спешу успокоить тебя, любезный мой читатель, - это всего лишь заметки, наблюдения, размышления, не претендующие на глубокий анализ и серьезные обобщения.


О ЧТЕНИИ

Мой отец был книголюб. В пятидесятых-шестидесятых годах в СССР большими тиражами издавалась русская и зарубежная классика. Почти все, что выходило в те годы, появлялось в отцовской библиотеке. Каждый том подписного издания, к удовольствию отца, я встречал радостно: с хрустом раскрывал книгу, искал иллюстрации, рассматривал их, и даже нюхал воздух от пружинно-скоростного пролистывания свежих страниц.
Через сорок лет вдруг вспыхнула строка: "Творожно-мятный запах хрустящих новых книг".
К чтению я пристрастился рано. Одной из моих первых книжек была большая темно-синяя книга с рельефным изображением А.П. Чехова. До школы перечитал К. Чуковского, С. Маршака.
Жили мы в военном городке. Родители часто уходили по вечерам в госпитальный клуб, оставляя на столе полную вазу апельсинов, и я с упоением читал Майн Рида в твердом переплете апельсинового цвета.
Все герои говорили у меня живыми голосами, всей кожей я ощущал раскаленный воздух прерий, чувствовал запахи конского пота, сыромятной кожи, выдуманный вкус вяленого мяса...
В одном из интервью академик Д. Лихачев высказал поразительную мысль, что надо учить детей не быстрому, а медленному чтению.

***

В деревянном заборе, примыкающим к старому дому, грубо прорезана вертикальная щель. Со стороны двора на уровне щели приколочен старый посылочный ящик. Чуть выше, рейкой прикреплена клеенка, чтобы дождь и снег не попадали на корреспонденцию. Но все равно, иногда ветер в ящик надувает снег, и это даже хорошо. Поднимаешь клеенку, а там в пушистом девственном снежке лежит обклеенный яркими марками долгожданный конверт, словно рождественский подарок Деда Мороза.

***

Запомнился эпизод в трамвае. Парень рабочего вида пересказывает своему приятелю содержание увиденного накануне кинофильма "Анна на шее".
 - Короче, пахан забухал, хату у него забрали, а дочка по рукам пошла. И вот она, сука, со своим фраером едет, а пахан ее увидел и кричит: "Анна, Анна". А она на него забила!

***

Помните, как все были потрясены тем, что М. Горбачев говорил без бумажки, и как скоро он стал посмешищем со своими чудовищными ударениями и невозможностью выговорить слово "А-зер-бай-джан".
Но и сегодняшние первые лица государства продолжают "радовать" своим косноязычием. Из их выступлений (без бумажки) наше ухо улавливает только вводные слова: "должен сказать, хочу сказать, так сказать и понимаешь". Остальные конструкции расшифровать невозможно. Этим занимаются специальные люди, пресс-секретари, растолковывая нам высказывания августейших персон.
Если верить древнему изречению: "Кто ясно мыслит - тот ясно излагает", в голову лезут нехорошие мысли.

***

Как-то раз в одном из домов, я случайно увидел на столе старшеклассницы список литературы на лето. Бегло глянул (интересно все-таки) и остолбенел, прочитав:   В.Шекспир  "Ромео идзульета".

***

Недавно встретил знакомого, вышедшего из очередного запоя. Он крепко взял меня за пуговицу и поделился своими впечатлениями:
 - Ты знаешь, после отрезвления любопытство мое выросло непомерно. Все вдруг стало интересным, но особенно возрос интерес к печатному слову!
Я просто поражаюсь, как самыми обычными словами можно так глубоко исследовать поступки, мысли человека, как можно моделировать ситуации, так реально, осязаемо! Это же фантастика! Я сейчас перечитываю остатки своей библиотеки. Знаешь, доходит до смешного: не могу пройти мимо обрывка газеты на тротуаре или журнальной страницы, чтобы не наклониться и не прочитать хоть пару слов. Но, заметь, мой интерес не тот, что у Чонкина, вынужденного читать в сортире газетные квадратики, а активный, постоянно действующий.
 После такой тирады так и хочется сказать: "Давайте же выпьем за то, чтобы наш интерес к хорошей литературе был "активным и постоянно действующим!".
 

О ПЕЙДЖЕРЕ

Здравствуй дорогая редакция! С огромным интересом читаю в "Комсомолке" рубрику "Пейджер для читателей", и так иногда позвонить хочется!  Но у меня, к сожалению, нет дома телефона... И туалета в доме нет! И воды нет!  И работы, блин, тоже нет!
А настроение,  в общем-то, нормальное.
Неосторожный оптимист.


О ВЫСТАВКЕ

В 1972 году в Ташкенте проходила выставка "Народное образование США". Уже с утра в легкоатлетический манеж выстраивалась километровая очередь, желающих посмотреть на заокеанскую жизнь. Каждому посетителю бесплатно вручали значок и невиданной красоты журнал.
Выставка производила ошеломляющее впечатление на горделивых людей развитого социализма, исторически дерзко перешагнувших из феодализма через капитализм. Книга отзывов пестрела восторженными отзывами, но не обошлось без ЧП. Друг моего соседа, работавший в  "почтовом ящике" и живший с женой и грудным ребенком в бараке, не удержался и сделал короткую запись в книге отзывов: "Хочу жить, как американский студент". У выхода его встретили двое в штатском, посадили в "Волгу" и отвезли в Управление.
Тревожная весть мгновенно облетела коллектив предприятия. Большинство было уверено, что у парня будут крупные неприятности. Но Андрей был не робкого десятка и не испугался серьезных мужчин из могущественного ведомства. Когда его спросили с какой целью он порочит звание советского человека, он честно и прямо рассказал о своих мытарствах с жильем. И ... произошло чудо! Через несколько месяцев молодая семья получила благоустроенную квартиру.


О НЕОЖИДАННОМ ПРЕДЛОЖЕНИИ

В студенческие годы мы часто собирались то у одних, то у других приятелей. Как-то собрались у меня. Был хороший стол.  Выпили  изрядно и так хорошо стало… В тот сухой и безветренный вечер гитара звучала по особенному чисто и проникновенно. За столом, рядом со мной сидел незнакомый симпатичный парень - новый ухажер нашей сокурсницы. Почему-то запомнились его чистые голубые глаза с покрасневшими веками. Я еще подумал: наверное, от бессонницы или от злоупотреблений.
 Сосед оказался моим самым внимательным слушателем. Слушал меня с неподдельным интересом, с каким-то искренним хмельным упоением.
Когда все загалдели, стали наливать и подкладывать закуски, сосед наклонился к моему уху и доверительно произнес:
 - Вот такие ребята нам нужны.
 - Кому "вам"? - беззаботно спросил я.
 - Ну нам, в комитет. Ты поешь неплохо, играешь здорово, общительный.
 - Да ты что? - вытаращил я на него глаза. - Нет, я вам не подойду. У меня память неважная, я тугодум, что-нибудь перепутаю, и вообще... Я выпить люблю.
Голубоглазый посмотрел на меня, как смотрят на безнадежно больного человека, и куда-то исчез.


О СЕРДЦЕ

Беседуют две москвички:
"...Представляешь, отозвала меня врач в сторону и говорит:
"Должна вас "огорчить".   "Что такое ?" - перепугалась я.
"Сердце у вашего 85-летнего папаши -  дай Бог молодому!"

 
О ВИРТУОЗНОСТИ

Еще будучи студентом, рано заведшим семью, мне пришлось стать на какое-то время "лабухом". Играл в ансамбле то на ритм, то на бас-гитаре, то на пианино. Репертуар был ходовой: из Битлов, танго, вальсы, популярные мелодии пятидесятых-шестидесятых годов.
За сценой или в зале где-нибудь в укромном уголке всегда был  накрыт стол для музыкантов. Набор - стандартный: бутылка водки, салат, фрукты, холодная курица, хлеб.
В нашем квартете на аккордеоне играл Боря Олендер - сухощавый, рыжий молодой человек с целеустремленным взглядом. Помню, он просил произносить его фамилию с ударением на первую букву - Олендер, на американский манер. Так вот, этот стервец Олендер - Олендер достиг виртуозности не в игре на "Вельтмайстере", ... а в овладении куриной ножкой.
Как всегда, заканчивался первый, самый длинный кусок программы и нас приглашали подкрепиться. Наш Боря, вроде бы вместе со всеми, но чуточку опережая всех, элегантно приближался к столу и...
Он только присаживался на стул, а в его руке уже была самая крупная, самая мясистая куриная ножка. Мы переглядывались, перемигивались, а он невозмутимо уже поедал свою добычу. Мы, разумеется, пробовали превзойти в его искусстве, но наши попытки были жалким подражанием и носили грубый оттенок жлобства.


О СУДЬБЕ

Недаром говорят: у каждого своя судьба. В начале семидесятых годов произошел случай, который несмотря на тотальную секретность, мгновенно облетел многочисленные закрытые институты и геологические партии Средмаша.
Геолог Н. - весельчак, балагур, выпивоха и бабник летел в командировку из Ташкента в Ленинград. В аэропорту Свердловска была посадка, и Н. по привычке зашел в ресторан "освежиться". За столиком познакомился с очаровательной рижанкой, да так увлекся, что плюнул на командировку и вместо Ленинграда улетел в Ригу.
Ленинградский самолет разбился. Погибли все.
Когда жене Н. сообщили о гибели мужа, она и бровью не повела. "Не верю я вам! - твердо заявила мужественная женщина. – Этого проныру никакая холера не возьмет!".
Дня через два-три чекисты нашли Н. на пляже Рижского взморья в обнимку со своей новой подругой.
Еще долго после этого случая, наливая очередной стакан, сослуживцы Н. прикрикивали на своих бдительных жен: "Чего хватит, чего хватит! Да если бы он не набухался тогда - не остался бы в живых".


О ГРУСТНОМ

К сорока годам уже успеваешь похоронить с десяток своих сверстников: одноклассников, однокурсников, знакомых, друзей. Узнав об очередной смерти, невольно примеряешь на себя чужое горе и тут же трусливо его сбрасываешь. И словно самолетное табло загорается в мозгу табличка "Mеmento mori!".
На кладбище испытываешь смешанное чувство грусти, скорби, благоговения и затаенной радости, что еще жив.
Читал, что в Дагестане любой житель аула знает историю своего рода до десятого колена. Знает всех. Поименно. Многие ли русские могут похвалиться подобной осведомленностью? А что с отношением к "отеческим гробам"?
На астраханском старом кладбище, метрах в двадцати от могилы деда Володи Ульянова, каким-то чудом, сохранилась могила моего прадеда.
 - А где могила твоей мамы? - спросил я у отца.
 - Та часть кладбища давно снесена, теперь там дачи. Вон, посмотри, - показал отец на пестрые, беспорядочно разбросанные домики. Это было не интересно.
Я огляделся. Вокруг себя увидел старые могилы и памятники, с которых было выковырено и выкорчевано все, что могло пригодиться новоявленным варварам.
Есть черепа - пособия, которые изучают студенты-медики и рисуют будущие художники, есть черепа для театра (бедного Йорика) и даже черепа-пепельницы. А мне в память врезался детский череп из развороченной могилы на старом ташкентском кладбище. Маленький, серый, словно из папье-маше, с зазубренным проломом на темени - он валялся в грязи, как символ нашей грубой и беспросветно-скотской жизни.
 

О МОРЕ

В сентябре 1968 года в составе сборной студенческой команды я впервые прилетел в Одессу. Ранним утром, когда еще все спали, взял свою гитару и пошел к морю. Вышел на пляж. Ни души. Было солнечно, тепло и тихо. На море - полнейший штиль. Метрах в пятидесяти от берега я увидел на сваях деревянный настил, словно кто-то поместил в море кусок сцены. Оставив гитару на берегу, прошел в воде шагов двадцать и поплыл к "сцене". Подплыв вплотную, почувствовал под ногами дно. Залез на настил, полежал минут десять и вернулся за гитарой.
Аккуратно подняв ее над собой, чтобы не забрызгать, я  пошел к "сцене". Взобрался и, быстро обсохнув, взял первые аккорды.
Боже! Как же звучала моя ленинградская обшарпанная гитара в тишине над водной гладью! "Я чуть не задохнулся от чувства полной свободы, от счастья за то, что живу, вижу это чудо и слышу этот чистый до-мажор, обволакивающий меня всего и растекающийся, кажется по всей Вселенной. Хотелось смеяться и плакать от переполнивших меня чувств, которые можно испытать только раз в жизни!
Я набрал полную грудь соленого воздуха и изо всех сил заорал что-то в морскую даль.


О ВЕЗЕНИИ

Везение - явление, которое не поддается ни анализу, ни изучению. Ведь как в жизни бывает? Или повезет, или нет.
На фронте мой отец, военный хирург, подружился с хорошим, веселым москвичом Сергеем. Был он душой компании, любил выпить-закусить, обожал преферанс. Если в госпиталь приезжала какая-нибудь комиссия с проверкой, то организацию ее приема ( покормить, угостить, пульку расписать, баньку организовать) поручали Сергею. У него на это дело просто талант был. Проверяющие, а их к концу войны все больше приезжало, всегда оставались довольны результатами инспекции.
Кончилась война. Сергей остался жив и даже не был ранен. Повезло ему и в мирной жизни. Он сумел жениться на дочке крупного правительственного чиновника и вскоре получил все, о чем только мог мечтать: красавицу-жену, квартиру в центре Москвы, работу в министерстве с неизбежной перспективой роста, командировки за границу, служебную машину и дачу.
Повезло и его детям, и даже внукам - старые связи срабатывают до сих пор. А говорят, что жизнь полосами. Надо, чтобы просто повезло.

 


О ЖАДНОСТИ

В 1963 году мама уехала в Прибалтику провожать мою сестру с семьей в ГДР. Мы с отцом остались вдвоем в Ростове. Обедали обычно в кафе "Дружба", которое славилось настоящей солянкой с полным набором всех мясных продуктов, с маслиной, кружком лимона с большой ложкой густой сметаны. Уже с одиннадцати часов на улице Энгельса стояла очередь на солянку.
Одно из посещений кафе мне запомнилось надолго. Был хороший солнечный день. Мы, как обычно, пошли обедать. А аппетит, надо сказать у меня был отменный, почти всегда хотелось есть, и ел я с жадностью, которая раздражала моего хорошо воспитанного отца.
Как всегда заказали солянку...
 - Салат из помидоров будешь?
 - Давай.
 - Сырники со сметаной?
 - Буду.
 - Лимонаду выпьешь?
 - Да.
 - Может пирожное с кремом хочешь?
 - Давай, и еще кефиру!
Отец посмотрел на меня пристально, и мы принялись за еду. На пирожном с жирным кремом я стал испытывать трудности, а кефира мне уже совершенно не хотелось.
 - Пап, я кефир не хочу.
 - Нет уж, милок! Раз заказал - так ешь! Ты же все время не наедаешься - ешь, пожалуйста!
Кое-как я одолел стакан кефира, отец расплатился, и мы вышли на залитую солнцем улицу. Минут через десять меня стало мутить, и в каком-то переулке весь обед оказался на асфальте.
 - Что, плохо? - участливо спросил отец.
  Я утвердительно кивнул.
 - Не надо жадничать. Запомни хорошенько: никогда не надо жадничать ни в еде, ни в питье, ни в чем. Жадность до хорошего не доведет!
Если бы я всегда помнил тот наказ отца...


О ПАМЯТНИКЕ

Спортрота, в которой я служил после окончания института, находилась за городом, неподалеку от городского кладбища. Как-то раз после отбоя, пришел прапорщик, забрал несколько "воинов" и увел их из роты. Часа через три солдаты вернулись с ног до головы перемазанные землей, злые, как черти и пьяные. Несмотря на "инструктаж", глухо матерясь, они рассказали, что были на еврейском кладбище, где выкорчевывали с могилы мраморный памятник, который с трудом перетащили на русское кладбище, на могилу матери нашего хозяйственного прапорщика. "Уж больно памятник симпатичный", - беззаботно поделился с ребятами командир, - я его давно присмотрел. Только вот эти иероглифы зачищу, сделаю новую надпись, и памятничек будет что надо!".


О ЗУБАХ

Вы знаете, как отличить пожилых иностранцев от наших стариков? Правильно - по одежде. А еще? Верно - по цвету лица. Лица у иноземных старцев имеют очень здоровый и свежий вид - результат сбалансированного питания. То, что так настойчиво советуют нам врачи-диетологи,- уже давно неукоснительно выполняется иностранными гражданами.
Но это так, к слову.
Легче всего отличить наших от ненаших по улыбке. Не спорю, наши старики улыбаются искренне и открыто, но посмотрите, какие зубы у иностранцев и что творится с нашими ртами!
Читал, что в Италии ставят пломбы с двадцатипятилетней гарантией (прожить бы столько!), и если она вдруг вылетит через 24 года, то вам немедленно поставят новую. Бесплатно. Помните, у Булгакова? "... Лицо у Филиппа Филипповича стало страшным. Он оскалил фарфоровые и золотые коронки и одним приемом навел на лбу Шарика красный венец".
"Собачье сердце" было написано в январе-марте 1925 года после  жуткой разрухи, а в России уже делали фарфоровые коронки.


О КАЧЕСТВЕ ЖИЗНИ

В пятидесятые-шестидесятые годы мы еще не знали таких "поэтических" выражений, как "осторожный оптимизм", "потребительская корзина", "качество жизни". Говорили проще: "жить стало лучше" или "жизнь стала хуже". Например, семьи военных жили лучше гражданских, а те, кто служили за границей, жили намного лучше тех, кто в Союзе. Уже в пятидесятые годы дети работающих за рубежом родителей, не понаслышке знали вкус кокосовых орехов, ананасов, бананов и прочих экзотических фруктов. Большинство же сегодняшних ребятишек ничего этого не едят, разве что бананы по праздникам. Знаю семьи, где  месяцами, годами питаются картошкой, горохом, реже макаронами и не всегда могут купить белого хлеба. Покупка и приготовление куриных окорочков один раз в два-три месяца превращается в настоящий праздник!
Не мудрено, что такие слова, как реформа, потребительская корзина, качество жизни, произносимые с экрана телевизоров сытыми и цветущими дядями с фальшиво-озабоченными лицами, вызывают у обнищавших граждан чувство омерзения и глухую ненависть.


О ЗАВИСТИ

Как-то раз услышал по телевидению обидную фразу: "Страна тотальной зависти" (речь шла о нашей стране) и вспомнил рассказ соседа,  вернувшегося из села в Воронежской области.
 - Если навстречу друг другу идут по деревне две женщины и на одной из них новое платье или кофточка, то заметившая обнову подруга не только перейдет на другую сторону улицы, но повернет назад и даже вернется в дом!
Что ж здесь удивительного? Зависть, наряду со своими родными сестрами - жадностью, ревностью, глупостью, относится к древнейшим человеческим порокам. Посредственность-художник ревниво следит за успехом своего бывшего однокашника, завистница-балерина ждет, когда "прима" вывихнет ногу, тенор-неудачник - когда его визави "даст петуха".
Однако, все это сравнительно безобидные проявления зависти. Есть еще зависть исподняя, дремучая, выпестованная многими поколениями и, естественно, переходящая во всепоглощающую злобу, требующую выхода, действия. Эта зависть не знает пощады! Она сжигает ночью откормленных и подготовленных к продаже бычков соседа-фермера, радостно поджигает тщательно отремонтированные и обихоженные дома переселенцев из "братских республик", топит в пруду новенькие минитракторы "удачливых" земледельцев...
Первое убийство на земле Авеля родным братом Каином тоже было совершено от зависти (см. Библия, Бытие, гл.4).

 
ОБ АНТИСЕМИТИЗМЕ

В 1954 году мне было пять лет. Жили мы в Ростове-на-Дону в "военном доме". С четвертого этажа из единственного окна нашей комнаты - "кишки", перегороженной огромным шкафом, хорошо был виден внизу длинный кирпичный барак. Я целыми днями сидел у окна, слушал радио, по которому передавали замечательные песни и классику, и наблюдал околобарачную жизнь.
Там суетились и громко разговаривали какие-то люди, бегали дети, без конца крутили одну и ту же пластинку  "Карелофинскую польку", на примусах готовилась еда. Даже до четвертого этажа доносились запахи раскаленного постного масла, керосина и жареного лука.
Однажды внизу загалдели громче обычного, начался очередной скандал, и вдруг из кухонного окна нашей коммуналки раздался звонкий и злой голос соседки: "Правильно!  Мало вас, жидов, немец передушил!".
Я был мал, но уже знал, что была война и что фашисты были нехорошими и убивали русских, но я еще не знал слова ЖИД и не понимал, за что их следовало "душить", но чувствовал, что тетя говорит что-то нехорошее, гадкое!

 
О ПОДАРКАХ
 
Знакомый телевизионщик из Ташкента рассказывал:
 - В Москву на Центральное телевидение мы ездили всегда с полными сумками фруктов и с большими дынями. Бывало, войдешь нагруженный в кабинет, а из-за стола вальяжный голос: "Что это у вас? Оставьте там, у двери. Проходите".

 
О КВАРТИРЕ

Как-то по редакционным делам  попал на квартиру профессора Н. Жилье поразило своими размерами (свыше 200 кв.м.) и комфортом. На мои восторги товарищ Н. скромно ответил, что если бы не поработал в свое время в аппарате ЦК, то никогда не получил бы этой квартиры.
Забывшись, я опрометчиво произнес: "Понятно, почему люди так рвутся к  власти". Товарищ Н. отвел глаза и предложил коньяку.


О СНОВИДЕНИЯХ

Недавно проснулся в пять утра, потрясенный явственностью увиденного. Я - в США. Вижу молодого здоровяка - мужчину, распластавшегося на земле и корчащегося от боли. Пулевое ранение в живот.
Хочу помочь и не знаю как.
... Я в госпитале. Мне дали какой-то прибор. Мучительно пытаюсь примотать кабель к контакту на этом приборе. Прошу дать изоленту. Персонал с нескрываемым удивлением смотрит на мои глупости, и один "товарищ" предлагает. "Сейчас я буду ремонтировать электрогитару, а заодно припаяю кабель". "Здорово, что принесут гитару. Сыграю что-нибудь наше русское, красивое. Ошарашу всех этих американцев, а потом спрошу их об отношении к моей стране", - думаю я, и вдруг, неожиданно, смена сюжета.
Яркий солнечный день. Крошечный аэродром города Мемфиса. Металлическое сетчатое ограждение. Подруливает легкий самолетик. Прямо на меня идут две молодые женщины в черных траурных платьях. За вуалью хорошо видны заплаканные воспаленные глаза. Мои глаза влажнеют, начинают трястись плечи, я беззвучно рыдаю, боясь, что окружающие заметят. Невыносимо жаль этих женщин, жалко себя от ясной мысли, что никогда не придется побывать наяву в Мемфисе. Я просыпаюсь.

 

 
               
                О ГОСТЕПРИИМСТВЕ


Когда я слышу по радио или телевидению словосочетание "МОСКОВСКОЕ ГОСТЕПРИИМСТВО", то сразу же вспоминаю СЛУЧАИ, которые эту РЕКЛАМУ мгновенно превращают в смешную и изысканную издевку.

                СЛУЧАЙ ПЕРВЫЙ (50-е годы).

Как и положено, предварительно позвонив по телефону, молодой офицер Игорь Л. приехал с гостинцем к старому другу своего отца полковнику Н., который жил в престижном районе Москвы в роскошной квартире. Проходя по широкому коридору на кухню, Игорь сквозь закрытые стеклянные двери успел заметить старинную резную мебель, большую темную картину в золоченой раме и дорогой ковер на полу.
Жена полковника - дородная, холеная женщина - "накрывала" кухонный столик: гордо выставила початую бутылку армянского коньяка, нарезала пол-лимона и кусок вчерашнего батона. Наливая Игорю, она широким рукавом китайского халата опрокинула свою рюмку. Ахнув, женщина проворно выбежала из кухни и через мгновение с искусством операционной сестры стала марлечкой промакать клеенку и отжимать обратно в рюмку пролитый коньяк.
 - Что вы делаете? - не выдержал Игорь. - В бутылке же еще осталось! Налейте себе!
 - Да ты что, Игорек! - искренне возмутилась полковничиха. - Это же очень дорогой коньяк!

                СЛУЧАЙ ВТОРОЙ ( 70-е годы )
.
 - Ты один? - услышал я в трубке знакомый голос. - Тогда приезжай прямо сейчас!
Через полчаса я стоял у подъезда цековского дома с ташкентской дыней.
 - Вы к кому? - любезно спросил привратник.
 -  К-ным, в пятьдесят шестую.
 - Прошу, - прошелестел мужчина и бесшумно растворил передо мной двери финского лифта.
... Поздоровались, обнялись, расцеловались. Прошли на кухню.
 - Есть будешь?
 - Нет, спасибо. Я недавно поел, - сказал я, заметив на столе полиэтиленовый мешочек с мороженым минтаем за 38 копеек.
 - Может чаю?
 - Чаю - с удовольствием.
      Наталья Петровна налила треть чайника, вскипятила и из заварочного чайника стала наливать в чашку коричневато-бурую мутную жидкость. "Минимум двое суток", - определил я про себя и тут же вспомнил китайскую мудрость: "Чай, простоявший ночь, является ядом".
 - Извините, пожалуйста, но такой чай я не пью", - как можно вежливей сказал я.
 - Ну тогда завари по-своему, - спокойно предложила хозяйка и протянула мне жестяную коробку превосходного индийского чая из  цековского  спецпайка...
 - Ну, ты настоящим азиатом стал! - с улыбкой подвигая ко мне свою чашку, похвалила Наталья Петровна.
 - Да нет, азиатом я не стал, - скромно признался я. – Просто очень люблю хороший чай.

                СЛУЧАЙ ТРЕТИЙ (80-е годы).

Из турпоездки по Англии вернулся мой сокурсник Саша Т. Встретились мы по предварительной договоренности в пивбаре "Жигули" на Калининском. Пили пиво. Саша взахлеб делился переполнявшими его впечатлениями. Немного погодя, он предложил:
 - Давай, возьмем "пузырь" и поедем к моей знакомой. Генеральше. Кстати, у нее и джинсы хорошие справишь.
Приехали. Генеральская квартира, каких в Москве много. Характерный набор мебели, посуды, ковров, которые обычно приобретаются за пять-семь лет службы за границей.
Сашка по второму кругу стал делиться английскими впечатлениями, и я с ужасом представил, что все это снова придется выслушивать.
В животе у меня предательски заурчало.
 - Может по рюмочке? - вынимая из кофра бутылку, предложил я робко.
Мы уселись на кухне (опять на кухне!). Зина нарезала хлеб, достала из холодильника здоровый соленый огурец (мечта Циклопа) и огрызок "Докторской" колбасы. Выпили по одной.
 - А Москва как похорошела, - завел я бодягу, со значением взглянув на Сашу.
 - Это благодаря Олимпиаде, - поддержал меня однокашник. – Вон, магазины полные. Даже деликатесы бывают.
Зинаида заговорщицки подмигнула и, пританцовывая, подошла к холодильнику. С искренней улыбкой щедрой хозяйки она выложила на стол баночку красной икры, черной икры, банку крабов, палку финской "Салями" и стеклянную банку с маринованными маслинами.
Я радостно потер руки и сталь наливать по второй.
 - Таких деликатесов в свободной продаже вы не увидите! - гордо заявила Зина и ... с ловкостью фокусника, собрав всю "экспозицию", быстренько спрятала все в холодильник.
"Левайсы" я все же купил. У нее же. Но знающие люди, перечислив особые признаки, доказали мне, что джинсы я приобрел не американские, а производства какой-то неведомой страны.