Екатеринка

Галина Пономарева 3
12 декабря 1937 года арестованы восемь человек семьи Целевых, включая детей.
Село Романово Алтайского края.
Судьба арестованных неизвестна.


- Наталья Ивановна, Михалыч просил Вас зайти в сельсовет, какое-то важное сообщение у него есть, - обратилась к немолодой женщине Катюша.

- Катюша, что за сообщение? Говори толком! – разволновалась Наталья, не ожидая от этого приглашения ничего хорошего.

- Да я и не знаю больше ничего! Просил по соседству передать и всё!- растерявшись, ответила Катя, молоденькая девушка, работавшая машинисткой в Романовском сельском совете.

- Спасибо, спасибо тебе, Катя. Завтра утречком и схожу, - поднявшись на высокое крыльцо своего дома, немного успокоившись, ответила Наталья Ивановна.

  Она открыла деревянную входную дверь и зашла на застеклённую веранду просторного дома. Стояла середина лета. Несмотря на вечернее время, жара не спадала. На улице стояла духота, от прогретой за день земли поднималось марево. Июль выдался знойный и засушливый. Частые песчаные ветра безжалостно засыпали всё, что произрастало на земле, селянам приходилось спасать посаженный урожай, поливая огороды утром и вечером. Наталья Ивановна, закончив управу в сараях, где находились зимние стойла для скотины, зашла в дом немного передохнуть перед поливом. Приятная прохлада, заведённый в доме порядок и чистота благотворно успокоили пожилую женщину. Наталья села за круглый стол под оранжевым абажуром, который стоял посреди горницы, взяла в руки грубую холщовую салфетку, украшенную по краям прошвой и мережкой, немного подержав её в руках,  положила вновь на прежнее место. Однако её глаза продолжали смотреть на это незатейливой украшение стола. Тяжело вздохнув, она встала и прошла на кухню.

- Скоро Петя с работы придёт, надо ужин готовить, да баньку подтопить.

  По-быстрому приготовив окрошку, выставив на стол утренние курники с творогом и крынку молока, Наталья Ивановна вышла вновь во двор. Она подошла к высоким бочкам, наполненным водой, опустив руку в тёплую воду, освежила лицо и принялась за полив.

- Неужели пришло известие о Коле или Сашеньке! Николая с самого 19-ого потеряла, а Сашеньку-сыночка в 37-ом…. Ох летит времечко, летит! Вот уже и жизнь почти прожита без них любимых…. И мне  уж седьмой десяток идёт, - вновь разволновалась Наталья.

- И всю жизнь жду весточки! И вот сейчас тоже, вдруг что-нибудь о них узнаю! Вроде  времена изменились, слава тебе, Господи, - продолжала рассуждать женщина.

- Вот Сталина стали как поносить! Не к добру это, нельзя так, кто его разберёт? Нынче тоже крестьянину нелегко, сколько малых деревень разогнали, укрупнения хозяйств ведут. А то, что люди всю свою жизнь в этих деревнях прожили, об этом никто не думает.

- Ох, Коленька мой, любимые мои сыночек и муж Коля, в каких краях вы сгинули?

  Наталья погрузилась в свои раздумья, с которыми она ни с кем и никогда не делилась. Знала, когда выходила второй раз замуж, что продолжает любить своего суженого Коленьку, но вышла за Петю. Он был ей всегда хорошим мужем, и детей с ним подняли. Разъехались они по большим городам, а Сашенька пропал….

   Так, поливая огурцы и помидоры, она не заметила, как вернулся с работы муж, Пётр Матвеевич, с которым прожито уж около сорока лет.
 
- Петя, помоги мне дополивать огород, да ужинать пойдём, - обратилась она к мужу.
 
Пётр, взяв из рук Натальи тяжёлую железную лейку, принялся за полив.

-  Иди, Наташа, в дом, я закончу, - обратился он к женщине.

Наталья Ивановна пошла в дом. Она завершила приготовление к вечернему ужину и села поджидать Петра. Муж не заставил себя долго ждать.

- Петя, меня Михалыч просил завтра зайти в сельсовет, Катюша сказывала, что какие-то сведения для меня поступили. Неужто, что о Сашеньке с Николаем скажут? Ведь не просто так пригласили. Как думаешь?

- Наташа, сколько годов прошло, а ты всё надеешься! Не настраивай себя так, а то опять расхвораешься, - попробовал успокоить разволновавшуюся жену Пётр Матвеевич.

- Ой, Петя, чует моё сердце, что на этот раз весточка о них! Где они, горемычные!
 
- Ну вот, Наталья, у тебя уже и глаза мокрые! Завтра с тобой в сельсовет пойду, а то рыдать там начнёшь.

- Спасибо, Петя, я сама схожу, иди на работу, ничего со мной не случится, не первый раз так приглашают, а известия так и нет.

  Утром следующего дня Наталья Ивановна пришла в контору сельсовета пораньше. Она стояла возле крыльца, от волнения и переживания у неё заложило уши, и дрожал голос.

- О, Наталья Ивановна, ты уже здесь! – удивился подошедший к конторе Василий Михайлович, - заходи, заходи.

Он широко открыл дверь, пропуская вперёд женщину. Сев за свой небольшой стол, спрятал глаза от Натальи, не зная как приступить к разговору.

- Что приглашал?- глухим голосом обратилась Наталья Ивановна.

- Наталья Ивановна, тут вот какое дело…. Прямо в замешательстве я!

- Да говор уж скорее! – занервничала женщина.

- Ну, в общим так, мне велено сказать, что сын твой, Александр Николаевич, умер от чахотки в январе 1949 года на Колыме в лагере.

- Как в 49-ом? Ведь уж 62-ой идёт? Как же так, Михалыч? – непрошенные горячие слёзы полились из глаз матери.

- Сашенька, мой Сашенька!- неистово закричала Наталья.

 -  Умер так давно! Как же так! Разве нельзя было раньше сказать? Ты знал?

- Да что ты, Наталья? Мне вчера из райкома позвонили, просили передать тебе. Ты ведь писала куда-то?  Вот ответ и пришёл, правда по телефону. Сама знаешь, время какое было…. Наталья, да кто оттуда возвращается? Ведь в тридцать седьмом арестовали! Никто из таких не вернулся.

  Наталья Ивановна медленно поднялась со своего стула, вышла из конторы и побрела домой. Слёзы текли, застилая дорогу. И вновь она перенеслась в прошлое….
Было такое же жаркое лето 1919 года. Ночью раздался негромкий стук в окно.Накинув на себя платок, Наталья открыла дверь в сенцах.

- Наталья, я тебе весточку от Николая принёс, - это был Никита, друг Коли, с которым они вместе ушли к белым.

- Никита, а где же Николай?

- Не мог он прийти! Вот возьми, он велел тебе передать! - сказав это, мужчина протянул испуганной Наташе пятисотенную Екатеринку.

- Наталья, не могу я здесь боле быть, прощай!

  Вложив в руку молодой женщине купюру, он исчез в темноте ночи.
Наташа вернулась в комнату. Недавно родившийся сынишка Сашенька спал в колыбельке. Наталья зажгла свечу и поднесла денежную купюру к лицу. На ней еле заметно карандашом было что-то написано.

«Наташенька, голубка моя! Ухожу на Восток, в Маньчжурию. Деньги потрать немедленно!»

Поцеловав пятисотку, Наталья подошла к ткацкому станку, приваленному к стене.

- Потратить такие деньги! Нет, Коленька, мы их вместе потратим! Построим новый дом! Обзаведёмся хозяйством! Вот успокоится всё, и ты вернёшься, а жена деньги сберегла! - проговорив всё, она села за станок, заправила суровую льняную нить, вложила купюру и в течении непродолжительного времени деньги оказались внутри изготовленного грубого куска холста. Оставшись довольной своей ловкостью, молодая женщина расстелила ткань на столе в виде небольшой салфетки. Погладив её руками, подошла к люльке с младенцем, поцеловав малыша, улеглась в постель.

   А через пару дней в дом ввалились солдаты.

- Где свово мужа прячешь, бандитская сука? - закричал один из них.

От этого крика проснулся двухнедельный Сашенька и громко заплакал. Второй вооружённый солдат вырвал малыша из люльки, не давая его испуганной матери. Тот, что кричал, схватил женщину за волосы и подставил к виску пистолет.

- Говори, где прячешь? Говори, застрелю, а младенец сам помрёт!

Обезумевшая Наталья пыталась сказать, что её Коленьки нет, что муж ушёл, и она не знает, что с ним и где он. Но её продолжала держать железная рука. Так с приставленным к виску дулом и кричащим младенцем они обошли весь дом, сараи, спустились в погреб. Наташа не помнила, сколько времени это всё продолжалось! В конце концов ничего не добившись от неё и переворошив весь дом, толкнув её на пол, солдаты ушли.

  Прошли лихие годы гражданской войны, а от Николая не было никаких вестей. В горнице на столе лежала холщовая салфетка в которой была заключена тайна Натальи. Сначала она ждала Николая и не трогала деньги, а потом салфетка стала единственным напоминанием о её любимом Коленьке, и всё лежала и лежала на  столе. Подрастал Сашенька, и тут появился Пётр.

  Петя был рабочим с крупного завода в Н-ске, его направил обком партии на помощь селу для организации колхоза. Наталья стала его женой, взяв новую фамилию мужа.

- Пусть Саша тоже возьмёт мою фамилию,- предложил он молодой жене.

- У Саши был свой отец. Пусть он сохранит его фамилию, - возразила Наталья.

  Так и осталась у Сашеньки Колина фамилия. А почему так поступила Наталья? Об этом она тоже никому не говорила. Не созналась, что продолжала любить и ждать своего единственного и ненаглядного Коленьку. И это была её тайна.

  В пятнадцать лет Саша вступил в комсомол. Вместе с Петром он часто стал бывать на собраниях, куда Наталья никогда не ходила. Александр хорошо учился, всегда был активистом, и Пётр его всячески поддерживал. В шестнадцать лет многие селяне стали величать Сашу по отчеству. Наталья любовалась сыном, но и боялась за него. В семье подрастали младшенькие братишка и сестрёнка, Петя относился к Саше как к родному, не делая никакого различия между ним и своими детьми. Всё в семье было хорошо, хоть и жилось на селе трудно. А на столе лежала салфетка.... Наталья часто смотрела на неё вечерами и о чём-то думала, пропадая куда-то во времени.   Комсомольская организация созданного колхоза, которую возглавил Саша, боролась на селе с безграмотностью. Юноша вместе со своими комсомольцами проводил занятия для взрослых в открывшейся изба читальне, организовывал и проводил новые для селян праздники, маёвки с красными флагами.

   Всё это пугало Наталью. Новая жизнь была непонятна ей, но она смирилась с ней. Александр всегда был в первых рядах любых дел, его уважали, а мать не мешала ему в новой жизни и гордилась сыном.
 
- Что бы сказал Коленька, если бы увидел их сына? - задавала часто она себе вопрос, на который сама не знала ответа. Время летело....

  Зимой 1937 года к ним в дом пришли вооружённые люди и увезли Сашеньку в неизвестность. В эту зимнюю ночь арестовали несколько семей родственников Николая, носивших такую же фамилию, как и Сашенька. Исчезли взрослые и дети. Дома забили, а скотину увели в колхоз. Больше их никто не видел. Как только не пытались они с Петром узнать хоть что-нибудь о Саше, всё было напрасным.

 Вот теперь Наталья рыдала о покойном Сашеньке, который может даже  и могилки не имел. Умер в холодной стороне в свои тридцать лет! Придя домой, Наталья Ивановна взяла в руки заветную салфетку, потянув за торчащую нить, быстро распустила ткань. На стол упала пятисотенная Екатеринка.