Впереди с тихим жужжанием опускался трап. В груди бешено стучало сердце, отдаваясь в ушах громким гулом мешая сосредоточиться. Евгений ожидал, что совсем скоро, еще несколько минут, и перед ним откроется что-то невообразимое, непредставимое, невероятное. Волнение подогревала фантазия о том, как спустя каких-то 30 минут он свяжется со штабом, и в качестве отчета будет предоставлять сухие цифры о содержании жизненноважных элементов в атмосфере, качестве почвы, температуре. И за всей этой информацией, каждый по ту сторону экрана будет чувствовать недоступность того опыта, который пережил Евгений. Восторг и зависть смешаются и искрой будут тлеть в их глазах, в противовес огню, горящему в глазах самого Евгения. Они просто скажут: «Спасибо, отчет принят, до связи», а Евгений будет восторженно хохотать, даже гоготать, потому что на смех будет просто не хватать искусственного кислорода.
Таким он шел по коридору к выходу, такие чувства пронизывали его тело и отдавались в стопах, которые немного пружинили и не слушались. Слишком сильное волнение, чтобы просто идти, хотелось бежать, но от страха подкашивались ноги. Хорошо, что рядом никого не было, и никто не заметит, как неуклюже он сейчас выглядит. Совсем не похож на героя, совсем не похож на первооткрывателя.
Хотя Евгений и так был далек от всех, кого он знал, наверно, дальше, чем кто-либо когда-либо был, сейчас, фантазии уносили его еще дальше. Одиночество и триумф, долю которых можно ощутить, лишь самостоятельно покорив Эверест, заставляли мысли течь подобно божественным откровениям. Каждое движение имело значение, каждый выдох был предрешен и наполнен смыслом. Там, на Земле, сейчас умирали сотни, о которых никто никогда не узнает. Здесь, всего лишь один, каждый миллиметр кожи которого стоил тысячи жизней прожитых, и тысячи еще не начавшихся.
Оставалось еще несколько метров, и он увидит то, чего до него никто никогда не видел. С каждым шагом голова пустела. Евгений готовился воспринимать окружающее всеми доступными человеку способами. Казалось, что он одурманен, кровь била у самой головы, а глаза были наполнены слезами. Еще шаг и все закончится, еще один шаг и жизнь надломится, изменившись навсегда.
Евгений вышел к трапу. Он не поверил своим глазам. На секунду все остановилось: сердце, желудок, мозг. Слева и справа он увидел только пустыню. Просто пустыню, он видел такую в детстве, когда ездил с родителями на море. Тогда он мечтал встретить дикого верблюда, как на картинке в сборнике с его любимыми сказками. Там он увидел все: кактусы, песок, жгучий тяжелый воздух, но ни одного дикого верблюда. И как тогда, он не поверил, что это пустыня, раз в ней не было ни одного верблюда, так и сейчас он не верил, что все это правда, потому что не увидел ничего невозможного и невообразимого.
Евгений бегом, насколько это позволял костюм, спустился к поверхности. Он бежал, запинаясь и падая, он бежал, отдав все свои силы ногам, так, будто пути назад не будет. Пять минут и он выдохся. Пять минут и он сел на ржавый песок и тупо смотрел вперед. Его стеклянный невидящий взгляд замер, рот непроизвольно раскрылся, мышцы лица обмякли. Как и 25 лет назад, он сидел и ждал, может быть еще несколько минут и из-за горизонта покажется дикий верблюд. Такой же, какого он видел на картинках.
Только спустя несколько часов он вернулся на корабль. Связь разрывалась и во всех отсеках доносились аварийные сигналы, означающие, что выйти на связь можно из любого места используя голосовые команды. Добравшись до комнаты управления, Евгений сел в кресло. Несколько секунд и он нажал кнопку связи. Экран осветился сотней лиц внимательно наблюдающих за ним. Их глаза искрили, пытаясь уловить в нем огонь чего-то нового и неотвратимого, что потом назовут «будущее». Евгений опустил взгляд, сверяясь с датчиками, он начал перечислять процентное содержание веществ в атмосфере, состав почвы, температуру. Он знал, что за сухими цифрами они никогда не поймут, как пусто сейчас у него внутри. Он чувствовал себя преданным, растерзанным, брошенным. Как тело, еще способное жить, но не в силах отбиваться от птиц, клюющих его плоть. Где-то далеко-далеко от людей, где-то далеко-далеко от верблюдов, он навсегда останется один с этим чувством. «Спасибо, до связи».