начало
http://www.proza.ru/2018/09/02/692
http://www.proza.ru/2018/09/02/699
http://www.proza.ru/2018/09/02/705
http://www.proza.ru/2018/09/02/715
http://www.proza.ru/2018/09/02/723
(По воспоминаниям моего благородного товарища из Нагорного Карабаха...)
....Если мама нашего героя непременно должна была присутствовать на перво- сентябрьских событиях сына, то второго сентября она не могла отсутствовать на своей работе в школе-интернате. Благо, в качестве сказочного помощника, к ним приехала её свекровь из родового села, бабушка Сатеник, которую наш герой, на правах старшего и внука первенца, нарёк Мец-мамой. ( мец-мама Сатеник, 1983 год) Слово мец-мама означало - старшая мама. Впрочем, о ней следует отметить особо. Мец-мама Сатеник, с годами, для нашего героя и не только, превращалась в Великую маму, в дальнейшем сыграла огромную роль в его воспитании и становлении. Ввиду того, что воспоминания о ней и её жизненном пути заслуживают отдельного повествования, то здесь приведена лишь незначительная часть её благодеяний и, вообще, воспоминаний о ней. Мец-мама взяла на свои хрупкие, но, сильные и надёжные плечи все проблемы домашнего быта, более того, на её попечении находилась двухлетняя внучка Сусанна и пятилетний внук Самвел. Благодаря Мец-маме, у молодой мамы семейства должно было остаться много времени для занятия с сыном школьником. Так вот, второго сентября 1966 года, день начинался, таким образом, каким отныне суждено было начинаться ещё многим и многим дням в жизни семьи О. Мама повела сына в школу, благо, к ним присоединился по дороге Альберт и другие одноклассники сына. Её тревожило некоторое бессилие по решению проблемы, связанное с сыном. С позиций здравого смысла, она была согласна и с учительницей, и с руководством школы. Ввиду того, что ей так и не удалось переубедить сына, в глубине души зиждилась надежда на то, что сердце Анны Николаевны разжалобится под упорством и настойчивостью сына и, она, в конце концов, примет его в свой класс. Однако, случилось совершенное обратное. Не успел наш герой устроиться на свое вчерашнее место, как прозвучал звонок на урок, и в класс уверенной и статной походкой вошла Анна Николаевна. Она прошла до учительского стола, положила на стол журнал и какие-то книги, внимательно посмотрела на ребят, которые, как и положено, встали с её заходом в класс, и поздоровалась с ними. Затем, она подошла к нашему герою, что-то ей сказала, убедившись, что тот её совершенно не понимает, нежно взяла одной рукой его за плечо, а второй рукой взяла его портфель и отвела в учительскую, в ту самую комнату завуча, которая ему уже была знакома. Она, достаточно строго и уверенно, высказала что-то, оторопевшему завучу, решительно развернулась и ушла. Таким образом, первая учительница нашего героя, которая, в общем-то, не вольно, стала виновницей его необоснованного каприза, однозначно показала свое негативное отношение к мечте нашего героя. Тут и разъяснений завуча не требовалось, чтобы до мальчика дошло понимание позиции учительницы. Слова завуча, уже на понятном карабахском языке, ничем не отличались от, уже, ставших привычными, вчерашних уговоров. Практически она ничего нового не сказала. Но, какого же было её удивление, когда, после случившегося и продолжительных её уговоров, наш герой, на отрез, отказался пройти в соседний «армянский» класс. Сегодня, по истечении многих лет, сложно находить сколько-нибудь логическое объяснение в поведении семилетнего ребенка. Вряд ли, на тот момент он мог достаточно осознанно объяснить свои действия, но его «упёртость», наряду, с раздражением, начинал вызывать некоторое уважение со стороны взрослых, а в данном случае - со стороны завуча. Ввиду сильной загруженности, завуч в один момент упустила из внимания мальчика, а когда спохватилась, то его в кабинете уже не оказалось. А случилось, то, что наш герой, дабы его больше не уговаривали учиться в «армянском» классе, попросту вышел из школы, уселся возле её стены и стал дожидаться маму с работы. Следует отметить, что мама, строго-на- строго, запретила ему идти одному домой, ввиду того, что ему пришлось бы перейти асфальтированную дорогу – улицу Ленина. Вот так, сидя под школьной стеной, дождался он маму, которая, еще, из далека, заметила его и, в точности, представила картину произошедшего. Сердце у неё разрывалось на части от бессилия помочь сыну. Впрочем, всё же в глубине души у неё зиждилась надежда, что, в конце концов, сын передумает и, убедившись в ошибочности своего упорства, будет с успехом учиться в «армянском» классе. А пока, мама обняла и расцеловала сына, тихо всплакнула и, практически, не проронив и слова, они направились в сторону дома. До самого вечера в доме царила напряженная тишина. Только Мец-мама, время от времени вздыхала, обнимала и успокаивала внука. Иногда, она что-то негромко бормотала сама с собой, то ли обнадеживая себя, то ли, осуждая всех тех, кто, так или иначе, причастен, по её мнению, к несчастью внука. Даже, младший брат Самвел (Самвел, 1968 год), осознав всю ответственность ситуации, старался подбадривать и обнадеживать брата. Боле того, они с братом начали изучать русские книги, время от времени, обращаясь к маме за разъяснениями. Благо на уровне первого класса мама вполне понятно могла всё разъяснить. В очередной раз, попытки мамы и, пришедшей, ей на помощь, бабушки, переубедить «упёртое» дитя в невозможности исполнения его каприза, не увенчались успехом. Субботний день – третьего сентября 1966 года для школьников всего СССР был обычным учебным днем. И для нашего героя этот день мало, чем отличался от предыдущего. Всё случилось, как и накануне, за исключением того, что завучу не пришлось повторяться, ввиду того, что А.Н. на этот раз просто выставила его в коридор. Откуда он направился к « своей» школьной стене, где и покорно стал дожидаться маму. Весь следующий воскресный день был посвящен интенсивному изучению русского языка в компании Альберта, с утра под руководством тети Лены, а после обеда их обучением занялись мама и Мец-мама. Впрочем, это совершенно не помогло, потому что все шесть дней следующей недели дни повторялись один в один как первые дни учебы. Каждое утро, нашего героя мама провожала до школы, где, после первого звонка, Анна Николаевна выставляла его из класса. И далее тоже ничем не отличалось от предыдущих дней.
Трудно сказать, сколько бы длился этот «театр абсурда», если бы к концу недели мама на семейном совете не приняла бы решение попробовать ещё раз поговорить с заведующим РайОНО, товарищем Оганджаняном Шагеном Николаевичем. Да, товарищ Оганджанян был их однофамильцем, всего лишь однофамильцем. В качестве помощника взялся её сопровождать дядя нашего героя, брат отца, Армо-ами. В результате невероятных усилий, им, совместными усилиями удалось довести до заведующего РайОНО всю серьёзность сложившейся ситуации. Следует отметить, что заведующий РайОНО, будучи одним из образованнейших и благороднейших людей Мардакерта, к тому же, был очень душевным человеком. У него самого была прекрасная семья, трое детей, из которых, старшая-дочь, учились во втором «армянском» классе. В дальнейшем двум молодым семьям суждено было подружиться. Но в тот день, об этом ещё им не суждено было знать. Тем не менее, случилось чудо, заведующий РайОНО, товарищ Оганджанян, почти обещал поговорить с Анной Николаевной. Как оказалось впоследствии, при всей её строгости и принципиальности, она не смогла отказать в убедительной просьбе районного начальника, а, быть может, уступила, желая уступить упёртости желанию мальчика. Возможно, именно, благодаря таким проявлениям настойчивости и целеустремлённости, существует известное утверждение об особой «карабахской упёртости», которую, порой, дабы обидеть карабахцев, некоторые, злорадствуя, сравнивают с ослиной упёртостью, а, доброжелатели и сами карабахцы - таким образом сами шутят над собой. И вот, настал понедельник, шестое сентября 1966 года. В этот день, с особым волнением мама в очередной раз повела сына в школу, а сама ушла в свою школу-интернат. Какого же было её удивление, когда по возвращению с работы она не застала сына у школьной стены. Первым делом, она подумала, что сын просто не дождался её и ушел домой один. Не застав сына дома, она кинулась к соседке Лене. Когда она убедилась, что и Альберт ещё не вернулся из школы, то у неё невольно проскользнула долгожданная надежда. А надежда у неё зиждилась не случайно, ибо случилось настоящее чудо, а именно, Анна Николаевна, все таки, разрешила нашему герою остаться в классе. Да, это разрешение имело условный характер. Оно действовало до того момента пока сам мальчик не убедится в своем бессилии по освоению языка. Тем не менее, это уже была большим достижением. Да, случилось чудо, Анна Николаевна , в тот день, зайдя в класс после звонка на урок, поздоровалась с детьми, положила на стол журнал и вместо привычного направления к нашему герою, открыла журнал и начала урок. С этого момента для нашего героя началась совершенно другая жизнь. Отныне, он каждый день должен был доказывать верность выбранного пути. На это у него времени с каждым днем становилось все меньше и меньше. Ценой больших усилий и упорства, не без помощи родных и близких, а, самое главное - своей первой учительницы Анны Николаевны, ему удалось осилить все трудности русского языка и доказать всем небезосновательность своей карабахской «упёртости»... .
Продолжение следует....