Разведение страусов как нового вида сельскохозяйственной птицы началось в Южной Африке примерно в шестидесятые годы девятнадцатого века. Настоящий бум по их разведению в мире пришёлся на 70-е годы. Тогда страусоводство стало стремительно развиваться, помимо африканского континента, в европейских странах и в США. С наступлением ХХ;-го века многочисленные фермы стали появляться в России и странах СНГ.
Безопасное мясо страусов, имеющее ароматный вкус телятины, оказалось хорошей альтернативой говядине, поскольку так называемое «коровье бешенство», передающееся человеку при употреблении в пищу даже хорошо проваренного мяса и вызывающее губчатую энцефалопатию, представляет существенную опасность для здоровья людей.
Страусятина, свободная от возбудителя опасной болезни, прекрасно заменяет говядину. Но для наших, калининградских, предпринимателей важно было не это. Главное – экзотика и престиж. Да и налога на содержание страусов (в отличие от других животных) в правительстве пока ещё не нарисовали. Купил страусёнка суточного за 50-100 долларов, а через год он уже стоит 2000 долларов, и с течением времени цена только повышается, а продолжительность жизни у страусов 70 лет и более. Купил – продал – выгодно.
Но вот беда: покупателей мало. И забить птицу на мясо негде – нет специальной бойни. И выделать шкуру тоже нет возможности, да и перо получается не лучшего качества из-за частых дождей, а яйца, кроме как на омлет, никого не интересуют. Так вот бились-бились две калининградские фирмы с этими проблемами – да и разорились.
В результате разошлись страусы мелкими группами за бесценок по частным подворьям и монастырям. В одно из таких подворий меня и привезли для спасения оставшейся птицы.
А случилось следующее: в один из прекрасных летних вечеров на мирно щиплющих травку страусов напали бродячие собаки и загрызли до смерти экзотическую птицу в количестве трёх голов. Все самки погибли. Лишь одному самцу удалось спастись. Но наутро и он начал вести себя странным образом. Это и послужило поводом для моего раннего визита.
– Посмотрите, доктор, он, видимо, что-то проглотил и не может поднять голову! ¬– расстроенным голосом верещала хозяйка. Наверное, шею собаки сломали. – Хотя бы в зоопарк моего последнего красавца живым отдать, так птичку жалко!
Великолепный самец чёрного африканского страуса стоял в хорошо обустроенном загоне, уткнувшись головой в подстилку. Пытаясь поднять голову, он только пятился назад, волоча её за собой. Упёршись задом в угол, он остановился и, беспомощно вращая большущими глазами с длинными чёрными ресницами, сдался на милость входящих людей.
– Придержите его в углу, – попросил я, – мне нужно провести осмотр, только не делайте резких движений, чтобы окончательно не испугать пациента и не усугубить его бедственное положение.
Страус не сопротивлялся. Поскольку он хлопал своими ресницами, как бабочка крыльями, стало понятно, что нервы не повреждены. Необходимо было исключить травму шейных позвонков, ведь шея у страусов очень длинная, собаки действительно могли легко её повредить.
Видимых ран на шее не оказалось. Осторожно ощупывая каждый позвонок, я убедился, что все кости целы. Приближаясь к голове, я обнаружил большую припухлость: «Только бы не перелом у основания черепа!» – промелькнула мысль. Однако припухлость располагалась в подклювье и свободно висела в виде зоба, величиной со средний детский мяч. Неужели он действительно что-то проглотил?
Страусы часто страдают такой привычкой и глотают посторонние предметы, в том числе и крупные камни, что обусловлено так называемым «гравийным голодом», когда в желудке не хватает камешков для перетирания пищи. Ведь у птиц нет зубов, зато есть мускульный желудок, в котором камешки выполняют их функцию по принципу шаровой мельницы, перетирая грубые частицы корма.
Припухлость оказалась мягкой на ощупь. Взяв её обеими руками, я осторожно приподнял её вместе с опущенной головой страуса. И – о, чудо! Страус с усилием поднял голову, а «мячик» под кожей переместился к основанию шеи!
Окружающие были шокированы подобным превращением. Страус, подняв голову, решил сопротивляться!
– Ну уж нет, красавчик, этого мы тебе теперь не позволим! – сказал я и вернул «мячик» на место, голова снова беспомощно уткнулась в подстилку.
– Что это такое, доктор? Он будет жить? – заволновались хозяева.
– Сейчас увидим, потерпите чуток! Жить-то он, как видите, хочет, значит будет. А пока не выпускайте его из угла, чтобы он окончательно не оторвал себе голову. Мне надо приготовить инструменты.
Для меня проблема стала ясной как солнечный летний день, окружающий усадьбу. Однако оставались некоторые нюансы, от которых зависела дальнейшая судьба животного. Это – вид содержимого в пресловутом «мячике». Я приготовил стеклянный двадцатиграммовый шприц типа «Рекорд», прослуживший мне верой и правдой всю ветеринарную жизнь (теперь такие редкость), подобрал солидную толстую ветеринарную иглу и, прижав голову страусу, резким движением уверенно сделал прокол припухлости.
– А теперь давайте ведро! – уверенно скомандовал я.
Втянув поршень, я увидел красноватую жидкость, легко вбираемую в шприц. Это оказалась обычная гематома, образовавшаяся от разрыва крупного шейного сосуда, к счастью, уже сформировавшаяся, так что внутреннее повторное кровотечение исключалось. Откачав в ведро более двухсот миллилитров кровянистой сыворотки, я вынул иглу и продезинфицировал место прокола настойкой йода.
– Вот и всё, как говорится, – финита ля комедия! Мячик сдулся! Теперь не спеша все выходите из загона и… аплодируйте страусу!
Я аккуратно освободил голову, и самец гордо поднял её над головами присутствующих, снова опустил, что-то клюнул, снова поднял, словно проверяя, а всё ли у него осталось на месте. Участники облегчённо вздохнули и побрели по своим делам.
Собрав ветеринарные принадлежности и окончательно упаковавшись после водных процедур, мы ещё раз возвратились к пациенту, чтобы убедиться в надёжности проведённой операции. Великолепный представитель африканского континента, с аппетитом пощипывая травку, поднял голову как бы на прощание и окинул нас благодарным, удивлённым взглядом.