Берега Темзы, как и во всякое другое осеннее утро нынешнего года, окутывал плотными клубнями серо-молочный туман. Жители столицы, как и во всякое другое раннее утро нынешнего века, быстрым шагом перемещались от дверей своих квартир и домов к дверям невзрачных контор или знаменитых банков Англии. Генри, как и во всякое другое свое утро, захватив небольшой портфель с документами, спускался в метро, чтобы проехать ровно три станции и выйти из подземки прямо напротив офисного здания, где работал вот уже два года.
Генри родился в семье небогатого клерка и еще более небогатой художницы. Родители дали строгое воспитание и необходимое образование мальчику, научили его петь «Боже, храни королеву!» и отпустили в свободное плавание во взрослую жизнь. Из парня вышел толк, и уже спустя год или полтора он работал в офисе секретарем заместителя начальника, что не могло не радовать постаревшего отца, с десяток лет отпахавшего на гораздо более низкой должности в иерархии бесконечных серых работников современного Лондона.
Маршрут был привычным, а кофе с утра имело все тот же приторный и горький вкус, что и каждое утро до этого, поэтому Генри не беспокоился о сегодняшнем дне, рассчитывая на минимальное количество отличий того от предыдущего. И вот, когда уже две станции остались позади и голос диктора объявил название необходимой, случилось то, чего ожидать, увы, не мог никто.
Прямо напротив Генри сидела старушка в зеленоватом платке, в синем пальто почти до колен, в огромных размеров резиновых сапогах, спасающих многих от лондонской сырости и дождей, и в странных округлых очках, отливающих при свете яркой лампы вагона красноватым оттенком. Именно необычный внешний вид этой старушки заставил нашего героя наблюдать за ней и спрашивать у самого себя: «Не первобытная ли дикость, носить такие одежды в будние дни, прямо в метро, перед множеством деловых и важных людей?». Однако дальнейшая череда событий не имела бы никакого смысла для Генри, если бы уже выходя из автоматических дверей, краем глаза замечая, что старушке нужно было выходить на этой же станции, он не приметил бы небольшой черный зонтик, который странная пассажирка забыла по своей невнимательности на сидении рядом, прихватив с собой лишь две увесистые сумки, под которыми и лежал важнейший инструмент защиты от гнева небес в повседневности.
Промедлив ровно секунду и не мгновение больше, Генри бросился к находке, взялся за нее свободной рукой, а затем кинулся следом за старушкой, которая уже успела затеряться среди безликой и однообразной толпы. Одной рукой сжимая зонтик, в другой держа портфель, наш герой бросил короткий взгляд на часы, висящие здесь же, на станции, и понял, что может немного задержаться и найти среди серых джентльменов и не менее серых дам пеструю старушку, чтобы вернуть ей ее зонтик, попутно заслужив несколько слов теплой благодарности.
***
Найти злободневную старушку оказалось не так-то просто. «Видимо, она уже поднялась наверх со станции» - подумал Генри, удивившись, однако, скорости и проворности необычной пассажирки. И вот уже поднимаясь наверх, наш герой осознал свою ошибку. Он совсем забыл о том, что необходимо окинуть взглядом противоположный перрон, на котором незаметно и внезапно материализовалась искомая старушка.
Немедленно выругавшись про себя вполне пристойными выражениями Генри со скоростью охотничьего пса, которого натравили на добычу и спустили с цепи только после этого, поспешил вернуть зонтик. К сожалению, он упустил главное. Незнакомая старушка, даже не думая медлить, зашла в подошедший поезд метро и поехала на нем в противоположную целям нашего героя сторону. И хотя Генри успел запрыгнуть в первый вагон, чувство досады и обиды на эту самую бабушку не отпускали его всю поездку, в течение которой он шел от первого вагона до четвертого, вглядываясь в каждого пассажира и ища взглядом ту самую старушку, что напрочь сбила его обычный ритм жизни.
Пройденный путь оказался достаточно легким, потому что мало кто ехал в сторону жилых районов в будничное утро. Итак, близился момент, которого Генри ждал без малого уже минут тридцать. Сейчас он отдаст зонтик старушке, выслушает ее растерянные и сбивчивые слова благодарности и на первой же станции повернет обратно. Однако у Судьбы видимо планы сильно отличались от замысла офисного работника, поэтому, уже наблюдая старушку и приготовившись протянуть потерянную вещь хозяйке, Генри с ужасом осознал, что та прямо сейчас выходит на вновь объявленной станции. Это был момент отчаяния, боли и душевный страданий, но наш герой быстро взял себя в руки и начал догонять, успевшую ему сломать окончательно сегодняшний день, чудаковатую бабушку.
***
Читатель, конечно, может долго улыбаться или даже смеяться над затянувшейся погоней за какой-то пенсионеркой, но лично я прошу учитывать тот факт, что скорость и проворность последней удивили и ошарашили бедного секретаря заместителя начальника. Догнать ее оказалось задачей сложной, быть может здесь помешали редкие прохожие, постоянно, как бы нарочно, оказывающиеся на пути Генри, быть может туристы, каким-то образом заплутавшие вдали от центра Лондона на окраины; история умалчивает истинную причину.
Спустя еще пять минут роковая встреча случилась на перекрестке рядом с выходом из метро. Генри наскоро состряпал на своем лице мину порядочного человека, не сумевшего пройти мимо, и, окликнув старушку, протянул ей черный зонтик. Бабушка округлила глаза, сделав их почти под размер очков, а затем расплылась в редкозубой улыбке и только кивала да все пыталась загрести Генри в объятия. «Неужели немая?» - подумал наш герой. «Но как же так? Она что, живет совсем одна? Никто не встретил ее, порядочную подданную Ее Величества на станции метро? У нее ведь две тяжелые сумки. Она немая. При этом, видимо, еще и забывчивая. Неужели я не выполню свой долг перед Англией и не помогу человеку в беде?».
И вот уже забыв про свое опоздание, найдя такую простую и банальную отговорку как простуда, Генри шлепал в своих начищенных до блеска туфлях по частым лужам в каком-то отдаленном районе города, представляя себя героем из старых-добрых сказок. Старушка шла чуть впереди, указывая дорогу до своего дома, и несла в своих состарившихся и морщинистых руках лишь черный зонтик, потому что тяжкая ноша двух дорожных сумок выпала нашему герою. Правда скучать или задумываться о весе груза ему не приходилось.
Всю дорогу Генри не умолкая разговаривал со своей внезапной спутницей о жизни в семье, которая никогда его не понимала, об упущенной возможности выучиться играть на фортепиано, о скором возможном повышении до секретаря начальника или может даже заместителя начальника, о том, что нынешнее поколение не такое уж и плохое, что молодежь хочет и может помогать пожилым людям, да только все некогда. В этом вопросе Генри скорее всего заблуждался, относя себя к готовым помогать, хотя еще каких-то полчаса назад он лишь хотел получить слова благодарности, которые заглушили бы его совесть и внутреннее «я», кричащее о прожигании и пустой трате его жизни, дали бы возможность еще чуть-чуть пожить в ладах с самим собой на должности посредственного офисного работника. Ему было приятно относить себя к прослойке людей, действующих по первому зову совести, и совсем неприятно относить себя к тривиальным и зацикленным на бумажной работе современникам, совесть которых отчаянно стучала в дверь осознания ситуации, но редко достигала своей цели. Именно поэтому Генри так часто пускал себе пыль в глаза, завтракал кофеем вместе со всей своей нелюбимой семьей, обедал и пил чай с ненавистными сотрудниками соседнего офиса, приходил домой и читал скучные книги по истории, по советам отца, и еще более скучные книги о современной живописи, по советам матери.
***
И вот героический путь заканчивается, ведь старушка указывает на стоящий неподалеку домик. Генри вновь стало обидно, но уже от того, что немая собеседница вот-вот покинет его. Судьба, в этот момент бесспорно наблюдавшая за нашим героем, окончательно убедилась в отсутствии перспектив повышения Генри и молча отвернулся от него. В этот самый момент дверь домика отворилась, и старушка прошла внутрь, взмахом руки приглашая Генри войти.
Наш герой очень обрадовался и решил, что ему будет позволено закончить преинтереснейший разговор о своих проблемах за чашкой чая. Недолго думая, он сделал единственный и последний шаг за порог этого дома. Почти сразу Генри заметил стоявшую за каким-то взрослым мужчиной старушку, на лице которой виднелась гримаса ненависти к недавнему собеседнику. В руках у незнакомца виднелся пистолет, дуло которого было направлено в сторону героя. В этот же миг старушка произнесла:
- Это он.
Удивлению Генри не было бы предела, если бы не раздался глухой выстрел из пистолета с глушителем, который прервал эти последние раздумья секретаря заместителя начальника. Слабеющая и угасающая мысль мелькнула в голове такого серого и безликого человека, когда-то мечтавшего играть на фортепиано: «Надо было убежать из дома».
Может и надо было, Генри. Может стоило оно того? Убежать из плена привычной жизни, покинуть зону комфорта, чтобы хоть на секунду ощутить полный вкус жизни и ее радостей, вместо приторного вкуса кофе. Тебе самому это не нравилось, но ты продолжал обманывать себя, день за днем, теряя все больше. Интересно, как сложилась бы твоя жизнь тогда? Отвернулась бы сама Судьба от тебя тогда? Я не знаю, никто не знает. И не узнает уже никогда.
***
Спустя несколько дней на станции метро все же раздался взрыв, который долгое время удавалось предотвращать. Но когда ты повторяешь одно и тоже, постоянно указываешь людям на малоприметный черный зонтик, а они внезапно просыпаются, как ото сна, теряют бдительность, возможность наблюдать и трезво оценивать ситуацию, тебе это надоедает. Я не раз после этого пил чай с Судьбой, и мы вместе обсуждали события тех дней. Из всех предыдущих наших избранников только Генри хотел научиться играть на фортепиано. На мою подругу с тех пор постоянно находила какая-то печаль за все человечество, она неоднократно говорила мне, что все потеряно. Однако я на это отвечал ей полубезумным оскалом, означавшим улыбку, и травил успевшую слегка поднадоесть ироническую шутку о том, что судьба человечества находится в руках человечества, а не Судьбы.