ЭПИГРАФ
Но дней минувших анекдоты
От Ромула до наших дней
Хранил он в памяти своей.
А.С.Пушкин
Сочинения в трёх томах, том второй , «ЕВГЕНИЙ ОНЕГИН».
Страница 180, стих 6, строфа 12-14.
Издание МОСКВА «ХУДОЖЕСТВЕННАЯ ЛИТЕРАТУРА» 1986 год.
Издание подготовлено совместно с Институтом мировой литературы им. А. М. Горького АН СССР. Оформление Д. ШИМИЛИСА.
Редакторы И.ПАРИНА, С.ЧУЛКОВ
Художественный редактор В. СЕРЕБРЯКОВ
Технический редактор В. КУЛАГИНА
Корректоры Г. ВЕРХОГЛЯД, П. ПЕХТЕРЕВА
ТАМ
То ли всё это видение, то ли кто- то рассказывал, то ли ассоциации от митьковской литературы…
В общем, звонит один митек другому по телефону, сам упёршись головой
по причине неустойчивости в холодильник,
и спрашивает: «Ну, как ты там?. .Как ты ТАМ?
ЗАЙМ
Вы даже не можете себе представить, сколько я пил… или пью. Пол-литра, ноль-семь В день, каждый день? Как долго?..
Я не буду отвечать.
В какой то день работу я закончил довольно рано, но к этому времени был уже достаточно пьян. Мне позвонил приятель с просьбой о займе ста американских долларов в его пользу. Я в просьбе не отказал, но был вынужден ожидать приятеля минут сорок на входе в станцию метро «Чистые пруды». Остановившись в собственной суете под облицованным мрамором порталом, я удивился течению жизни. Какой то бомж копался в городской пепельнице, кто- то раздавал бесплатные газеты, другой продавал глянцевую прессу, Две девушки просто выпрашивали у прохожих субсидии, следующие предлагали услуги, последующие – только бренчание на гитаре…Приехал мой приятель.
Мы взяли по бутылке пива, отошли от суеты на бульвар, и я спросил у него: «Скажи, брат, если я протрезвею, весь этот маразм исчезнет или нет?» Он ответил глубинно: «Я себе таких вопросов даже не задаю!»
РОМ - РУМ
А вас касалось крыло счастья? Как мы ехали в автобусе по святым местам Индии, свободные, чуть пьяные. А на заднем раскладном диване двое любящих – Жанка и Тимоха – переплетали свои тела .И кто скажет, где больше трансцендентного – в Храме или на последнем сидении ?..
А случилось всё не совсем запланировано.
Жанка и Тимоха играли в любовь,
сидели на коленках друг друга,
обнимались, смеялись, пили ром.
Как то пьяные и весёлые,
шли по единственной улице Бира и искали, где бы выпить.
- Ай вонт сам рум, - долдонил прохожим Тимоха – Сам рум!
- Рум? – переспросила какая то старуха
И повела таинственными переулками.
Через минут десять парочка оказалась
в крошечной комнате с огромной кроватью.
Ну-у, пришлось воспользоваться…
Tеперь, Жанка жалуется – Шесть раз в день!
Я уже я не могу!
Мы едем в автобусе по святым местам Индии.
КУЗЯ
Приятель мой Кузя (производное от Кузнецов), тогда еще лет десяти, влетел в класс, развевая кудрями, и выпалил: «Там объявление! Всех желающих берут в школу Дзю-до!», Весь урок мы шептались, получая замечания, а как только прозвенел звонок на перемену, бросились в фойе первого этажа.
Рядом с медицинским кабинетом на стене действительно висел большой типографский плакат с приглашением записаться в спортивную школу. Жирным красным, тогда еще в большой редкости, фломастером поверх печатных букв было написано: «Кузьмов не принимают.»
СОКОЛ
В тёплый летний московский вечер два человека стояли на берегу пруда. Это маленький пруд, что находиться рядом со станцией метро «Сокол». Глеб, одетый вполне подобающее, стоял со стороны метро, а Фикус, в татуировках и семейных трусах, находился на противоположном берегу, что ближе к студенческим общагам.
Первым, как ни странно, начал Глеб :
-- Колбаса и волчий ***!- бросил он в летящий тополиный пух,
- Свинина?- задумчиво спросил Фикус - Нет! Нам свинины нельзя!
Глеб повел мутным взором по абрису пруда, и, завершив круг, воскликнул уже уверенно:
- Колбаса и волчий ***!, и сам добавил, - Свинина!
- Нет, нам свинину нельзя!- поспешно подхватил Фикус.
Прохожие испуганно озирались, люди как раз шли с работы…
- Колбаса! И волчий ***!- продолжил Глеб,
- Свинина?- ехидно спросил Фикус, - Нет! - воскликнули они уже вместе,- Нам Свинину нельзя!...
Меняя интонации, мои пьяные друзья продолжали это занятие почти, что час, пока их не увел насильно в общежитие начальник второго московского стройотряда 198го года.
Фикус давно убит, и труп его сожжен в подлеске на Щёлковском шоссе, а Глеба я никак не могу найти, чтобы спросить, почему «колбаса и волчий ***» и почему им нельзя было есть свинину.
КРОЛИК
Получив образование инженера-механика по специальности “Двигатели летательных аппаратов”, Михаил половину жизни проработал строителем. Так новая страна диктовала свои законы, но она же потакала творческим порывам души. И вот, пройдя через Карате, Лайфспринг, Тантру, Цыгун и прочее, Михаил, купив поддельный диплом Медицинского училища, стал тайским массажистом. Мял он в основном баб и, следует сказать, вкладывал в это дело всю душу.
А между тем жизнь наворачивала свои спирали.
Для маленького сынишки жена приобрела лопоухого кролика. Животинка сидел в клетке, грызл морковку, радовал ребенка и особого ухода не требовал. Была только одна небольшая проблема – у кролика, при отсутствии реальных условий жизни, очень быстро вырастают зубы. Это недоразумение легко устранял ветеринар, спиливая ненужные резцы за символическую плату.
Однако, жизнь-злодейка закручивала гайки.
И Михаил решился все делать сам. Он доставал кролика из клетки, укладывал его на коленях животиком вверх, делал ему легкий массаж, и когда кролик расслаблялся, Миша пассатижами обламывал ему зубы.
КРАБ
Судно было с невысокой рубкой, пузатое, с тем необъяснимым эффектом объёма большего внутри, нежели снаружи. Острый ум советского инженера дал название – «Краб». Капитаном был Михаил Петрович Горюнов, начальник отдела твердотопливных двигателей, соединивший в себе небо и море, и собственно, построивший корабль. По выходным он терзал свою душу (вот он, тельник-то!) двумя напитками: пивом и водкой. Вина Петрович не пил, а баб не жаловал.
В «Крабе» всегда хватало гостей, и давно уже повелось делать подарки капитану в виде плакатов официально напечатанных в типографии, но поданных с другого ракурса, если не сказать с извращением. Ну например, известная картинка «Даешь!», где колхозницу заменили на полуобнаженную японку из заграничного календаря; или «С крепкой красной (армией – аккуратно вырезано) мы непобедимы!». В носовой спальной части судна проснувшиеся девицы читали на потолке: «Спасибо тебе, Женщина!» и т.д.
Но верхом поэзии был большой плакат, напечатанный в Финляндии почему-то на русском языке:
«В этом доме строго запрещено
Употреблять спиртные напитки,
Кроме, употребления с рыбными блюдами.
Рыбными блюдами считать всякое блюдо,
Кроме колбасы.
Если же, вопреки всем ожиданиям,
На стол подаёться колбаса,
То, и её считать рыбным блюдом!»
БЕЗ НАЗВАНИЯ
Действительно, трудно подобрать название к такому анекдоту.
Приятель мой, любитель, как и я, а точнее я как он, немецких машин с воздухо-охлаждаемыми двигателями, тех самых «Жуков» и «Транспортеров», истинно православный, и главный инженер одного крупного спортивного сооружения так провел свой день.
Мише позвонил узбекский работник ,что строил дачу, и сообщил ,что бетономешалка работает плохо. Миша поехал на выходные с утра пораньше. Не дай вам Бог подумать, что Миша является неким олигархом или рабовладельцем! Человек вполне приличный, работящий и соблюдающий законы православия, Миша нанял работника для его же блага и возможности строительства дачи во время его отсутствия. Но серьёзные вопросы решал он сам.
Итак, Миша приехал на дачу и попытался отремонтировать бетономешалку. Результат был резко отрицательным, т. е. агрегат сломался полностью. Сдавая машину задом для разгрузки некого дерьма, которое он привез сюда, Миша раздавил металлический ящик с инструментом, который он забыл убрать после попытки ремонта бетономешалки. Решили расслабиться и съездить искупаться на речку. Почему то, решили поехать на мотоцикле. Мотобайк не заводился, и Миша, посадив узбека на машину « даванул с толкача». Сработало! Узбек прямым ходом въехал в минибус и смял ему задницу. Ну-у, ладно, делов то! Поехали купаться. На обратной дороге под колеса мотоцикла прыгнула сумасшедшая корова и приятели мои улетели в кювет. Все остались живы и целы, включая корову. По прибытию на двор родной Миша решил успокоиться покосом травы. Как только он включил бензокосилку, все мелкие детали разлетелись в разные стороны…Ну, все! Надо валить домой, решил Миша, и в этом была его основная ошибка! Возвращаясь в Москву, ночью, на трассе М10 у машины срезались крепёжные болты и двигатель упал на землю!
Я звонил ему часов в 10 утра и он попросил меня перезвонить попозже, поскольку сам уснул только в четыре. Вечером он рассказал мне эту историю. А как назвать ее – Не знаю.
АВТОПОРТРЕТ
Складка на левой брови у переносицы не имеет никакого значения. Я просто упал с «тарзанки» мордою прямиком вниз в канаву, вырытую в лесу у нас за железной дорогой. Просто сломалась палка из сучка сосны, и я улетел. За пару часов до этого мы стырили у местных солдатиков пару ремней - один с офицерской пряжкой - и с кучей трепья, нам ,в общем то ,не нужного. Это тряпье и помогло мне добраться до больницы. Там же, на левой щеке – шрам – Что так украшает меня ,когда я улыбаюсь! Это след пытливости ума (простите за нескромность). Отец рассказал, что при морозе нельзя касаться обнаженными, тем более слизистыми частями тела к металлическим предметам. Я отстал, и когда папаша со старшим сынком уже поворачивал во двор, он увидел Вову (меня, то бишь) прилепленного языком к столбу железной ограды. Говорить я ничего не мог и стоял не двигаясь. Недалекость родного дома быстро решила проблему при помощи горячего чайника. Однако, в следующий раз ,перемахивая через этот же забор, я наделся щекой на македонское копье металлических конструкций и висел там до прибытия Скорой помощи. Я помню, что сбежали мы с моим дружком Серёгой из детского сада, так же перемахнув забор, только не зацепившись, а сбежали ,чтобы корову посмотреть. Потом пытались проколоть шину у «Москвича» перочинным ножиком, что я спёр у отца. Были отловлены местным ментом и переданы родителям как попавшая дичь, вывешенными на всеобщее обозрение на руках участкового. И губа. Играли в «Сичку», это как в «Три Листика», ну, или в «Покер» местного значения. А Камена мухлевал. Играли мы всегда на деньги. И деньги, то есть монеты, всегда были изогнуты, выигранные в «рашшиблет», где вышибают свинцовой битой ,кто помнит. Ну, и дал я Камене прямиком в лицо! Дал так, что тапочки его мелькнули над скамейкой - быстро и бесшумно. Камена сделал просто. Будучи старше меня года на два, он не стал искать Физических решений сам. Он пошёл в «Подъезд», где собиралась вся кодла, и рассказал, что Травин младший послал всех куда подальше. Меня встретили дня через три. Я, конечно, понимал, что лучше молчать, и только в последнюю минуту избиения, я расслабился после фразы: « Ну ,ладно ,свободен!». Тут я получил такой удар, что часть моей губы оторвалась и кровь полилась уже серьёзной рекой. Довольно быстро доскакали до травмопнукта, обезболивающего там не оказалось, и зашивали так, как есть. Вот, собственно, и всё. Фотографию высылаю.
ВОЖЕ
Что хорошего может быть на озере Воже? Да – ни чего! Только остров, за которым можно скрыться от дикого ветра, от волн полутораметровых, вырастающих на сплошном
мелководье.
До берега не до грести , не достать. Байдарка упирается в дно, а вылезти нельзя – уйдешь в ил. Сколько там метров, никто не знает. И только под вечер нашли проход в камышах к земле. Замёрзли страшно, промокли - Север, брат.
В Вологодско- Ярославских губерниях строились, как крепость, всё внутри. Единый двор для скотины и для людей, под одной крышей. Я и сам справлял нужду с закрытого балкона в коровью жижу внизу – простите уж меня, ради Христа, за откровенность. А приехали мы к « страшному бывшему кулаку».
В смысле, они нас приютили в эту ночь.
На острове раньше была деревня. Все работали на этого деда, и жили в достатке. У деда было 15 коров, пять лошадей и всю рыбу крестьяне отдавали ему – он продавал на Большую землю. И всё так и было годов до 30х, когда сюда добралась Советская власть. Деда арестовали, ну и по этапу. Деревня вымерла… Ну, как обычно.
В доме , уже на берегу(остров нынче пустой), жили дед и бабка. Пробавлялся дед незаконной ловлей леща и продажей его уже в вяленом виде на станции жд Скнятино. Сколько он «отмотал», дед не говорил. При дворе было сетей купленных и самотканых километра три, и две собаки. Сплошь по переходам стояли огромные таинственные сундуки, с чем - не известно. На таком я и спал позже. Отец выставил бутылку водки. Дед не противился, тоже ведь , коммерсант, и пил, смешивая горючую жидкость с заваренным чаем пополам- на пополам. Похлебку делали так: Немытую картофель загружали в чугунный котелок , туда же лещей не чищенных, а только потрошенных . Варили с остатками каких то овощей. Рыбы выкидывали собакам, а юшку хлебали сами, осторожно, дабы не возмутить комья грязи, лежащие на дне. Картофель шел на второе блюдо с ничем.
Под бесконечный северный дождь, утром мы отчалили, точнее, отошли от берега озера Воже. Когда глубина позволила всем запрыгнуть в байдарку, стена камышей полностью закрыла дом деда.
Погода резко поменялась. Только всплеск вёсел нарушал тишину.
АЛЛО
Длинные гудки, снимают трубку:
- Аллё!
- Здравствуйте! Можно попросить Сашу?
- Аллё!
- Сашу можно позвать к телефону?
- Аллё!
- Это квартира Назаровых?
- Бля-я-я…
Вторая попытка, снимают трубку:
- Аллё!
- Будьте добры, Сашу к телефону…
-Аллё!
- Сашу можно позвать?!
- Бля-я-я…
Еще несколько таких попыток. Вечером попадаю на Сашу:
- Слушай, а я , вот, звонил днем и …
- Да, это тесть, у него недавно инсульт был, он теперь только два слова произносит: «Аллё» и «Бля», а поговорить хочется.
ЗА ПИВОМ
- Ну что же, пойдём за пивом во Второй залив!- так выставил цель Николай Пронин.
Конец сентября давал о себе знать, прогулки на яхтах закончились, ветер был баллов семь, и все мы были пьяны.
Да полно,- ответствовал я,- пансионат уже не работает, нет там пива!
…И Михаил Оленев в офицерской шинели Белой Гвардии поддакивал, качая головой.
Спьяну решили идти на двух суднах. Взяли уже снаряженный Солинг и мою 470ку…
Солинг, это килевая яхта с открытым кокпитом и хорошей парусностью, туда мы загрузили всех гостей, а 470ка, это спортивный швербот, принимающий на палубу не более двух пассажиров, да и то в крайних случаях. Мы не взяли никого, только я и Вова в качестве матроса – ну, ему досталось в этой поездке, но остальным…
При таком хорошем ветре идти до Второго залива всего минут семь. Вова в качестве матроса успел нахлебаться водички, только что на трапецию не вывешивался, да и я бы ему не позволил…Ну, а у Солинга дела были веселее! Шли мы короткими галсами, друг мой Вова летал неуклюже с борта на борт, а капитан Солинга потерял на ходу капитанскую фуражку. Фуражка качалась на пенистых волнах, и Коля Пронин закрутил поворот фордевинд, не предупредив пассажиров судна – огромный гик с пожелтевшим парусом перекинулся с одного борта на другой в доли секунды. Почему все остались живы, это вопрос к Посейдону, яхта сбросила скорость, точно подошла к капитанской Фуражке, и невозмутимо пьяный Николай, подцепив её рукой, и не сливая воды, надел прибор на голову! Михаил Оленев стоял на носу, держась за бушприт, и рукою указывал путь…
Мы вошли во Второй залив, здесь с ветром было спокойнее. Две яхты красиво подошли к пирсу в глубине залива, поближе к пивному ларьку. Кроме нас, белок, и удивленных сторожей заснувшего пансионата вокруг никого не было. Коля Пронин в мокрой капитанской фуражке и Миша Оленев в своей невероятной шинели сошли на берег. Всем остальным приказано было ждать. Они зашли за прибрежный сарай, который сразу за пирсами, помочились на пироговскую землю, и мирно беседуя между собой (даже и не пытаясь поинтересоваться наличием пива – все равно нет!), вернулись к яхтам, уверяя, что пива нет. Мы согласились.
Лет через десять Коля Пронин тихо умрет от пьянства и мнимой гангрены правой ноги, а Миша Оленев – изобретатель серфинга в виде сигары – шагнет с двенадцатого этажа прямиком в Шамбалу.
Шам-балу-ла-ла-ла!
ФУТБОЛ
Однажды выпивали мы втроём в скверике имени Радищева, затем выпивали на тройном перекрестке с ныне Николоямской, а тогда Ульяновской, и соответственно - Серебрянической набережной, а затем перебрались во дворы Котельников. И стало нам так хорошо, что даже в футбол играть не хотелось! А между тем, прямо перед нами гонял мяч одинокий мальчишка. Мы подбросили ему как-то подкатившийся мяч и спросили: «Что же ты без друзей-то в футбол играешь?» А он ответил: «У меня нет дузей!» - «Так не бывает!» - воскликнули мы. Tолько Назар махнул вниз рукой и уронил туда же: «Бывает…»
ЧАЙКОВСКИЙ
По телефону дед сообщил, что едет по делам в Москву на машине и заглянет к нам в субботу. Проблема заключалась в том, что в этот день мы уезжали в Клин по купленной заранее экскурсии по местам Чайковского. Тогда ещё молодой, дед решил догнать нас на ленинградском шоссе и вместе завершить экскурсию.
За час с небольшим домчавшись на наградной бежевой Волге ( ГАЗ 21 выпуск 1959года) до Клина, дед приблизился к старинной двери заповедного домика и прочёл На медной табличке:
«Чайковский Модест Петрович. Часы приема пн- ср с 10.00 до 16.00, суббота с 10.00 до 13.00. Просим в другое время не беспокоить».
Дед посмотрел на часы, согласился, что опоздал, пожал плечами и поехал назад. Мы тогда слушали музыку в концертном зале.
Машина времени, знаете ли…
ТУРИЗМ
На Шпицбергене помимо людей живут белые медведи и олени. Это из крупных млекопитающих на земле. А прочей живности ещё много, да нас это не касается. Олени гуляют себе, бока наедают, а вот с медведями хуже… Как говорит один знакомый Вертолётчик, главное, чтобы он не начал есть тебя с ног. Поскольку, если медведь Собрался сожрать банку тушонки на двух ножках, то он это сделает. И пишут поэтому На плакатах: “Если вы увидели белого медведя, постарайтесь сделать так, чтобы он Вас не увидел”. Хотя не бояться винтовочных выстрелов арктические хищники (а Убивать их запрещено!), выходить за территорию поселка без карабина нельзя. Да и Что собственно, делать в дикой природе советским, ныне российским, шахтёрам?
Из Баренцбурга в маршруты всегда уходили, уплывали, улетали люди научные, с научными заданиями, провиантом, приборами и оружием. К карабину получали пару коробок патронов, по возвращению все подотчётно сдавали. А простым людям уходить из цивилизации не положено.
Вот и приходиться жить не по-простому, а с закавыками. То есть, работал себе на шахте Андрюха, и вдруг стал туристом. Написал устав турклуба, завизировал у директора, выбил помещение, одежду кое-какую, лыжи и прочее снаряжение. Стал Андрюха ходить в походы по выходным, официально с карабином, всё, как и быть должно. Гуся или куропатку взять сложно, а вот олешку или морского зайца – пожалуйста, они здесь не пуганные. Сходит Андрюха в поход – сам котлеты наворачивает, тому свеженького мяса подкинет, этому солонины – быт то налаживается! Так бы и шло-ехало, да время нынче другое…
Двое блатных из управления шахтой в туристы записались сразу по прибытию на остров. Через месяц познакомились ребята с вольнонаёмными девчонками из “погоды”. А у тех погода всегда хорошая! Все молодые, весёлые, собрались в поход в Грендален, там через 20 км норвежская избушка стоит. А идти то по вечной мерзлоте тяжело… До контрактного участка доехали на вахтовке, сократив 5 км, дальше – тундра. Прошли километра два, а от угольных отвалов, как и не отходили, все рядом; тарахтит обогатительный агрегат; видно черный дым от котельной; водка уже кончается; олени в пойме пасутся… Убили, зачем то, сразу двух. Ребята попробовали освежевать туши, но не получилось, не умеют. Тогда попытались отрезать у одного оленя окорок, тоже не смогли, только кишки на землю вывалили. Девчонки стояли уставшие, присесть негде, вокруг мерзлотное болото. Короче, в Баренцбург добрели только к утру, все перемазанные кровью. Первым делом туристы взломали валютный буфет, но выпивки там оказалось немного, тогда вся компания загрузилась в “табачку”, выбив прикладами заднюю дверь. Понятное дело, талонов на водку никто не спрашивал,
Такой вот туризм! Кстати, водка там только одного вида, называется “Тройка”, в литровой таре. Башка от неё трещит ещё дня три…
УПРУГИЙ УДАР
Из тех далеких времен, когда в обязательном порядке в осеннюю размазню студенты и ИТР, а часто и пролетариат, отправлялись в колхозы и совхозы для оказания братской помощи по уборке урожая, много осталось занятных историй. Так, практически не перетасовывая колоды, всплывают в памяти ночные падения полных женщин в земляные траншеи, причём тело заклинивало в неровном профиле – ну, и спасательные работы с привлечением местных «культуристов». Или хороший анекдот про двух студентов, каждый вечер собиравшихся на «****ки», и неизменно засыпавших в собственном бараке… Одного из них сосед по койке приобнял во сне, и тот решил, что дело сделано, собрал вещички и тихонько двинул на мороз! Встречалась и белая горячка с топорами и прочими необходимыми аксессуарами. Но мне кажется, что наибольший интерес представляет случай, который можно назвать «абсолютно упругий удар».
Дело было так: в совхозе «Заокский», известным своими бескрайними плодородными поймами, широким хозяйством и многими населенными пунктами, входящими в сельский конгломерат, приехал к зазнобе один тракторист. Почти новенький «Кировец», в силу больших размеров, пришлось оставить за целый квартал, приткнув грязную машину вплотную к серому забору неизвестной избы, чтобы хоть как- то освободить дорогу. И, не смотря на отличный стартер, влюбленный тракторист по старой привычке двигатель глушить не стал -солярка все равно дармовая - ушёл к подружке…
Дела любовные, дожди бесконечные, чаи горячие. Через какое то время из избушки вышел дед с топором на - перевес. Сломать тарахтящую машину совсем (а ведь замотала своим двигателем до смерти!) дедушка не посмел. Но вот сделать что- то неприятное дураку - трактористу было необходимо. И выбрав правое заднее колесо, размером больше злоумышленника раза в два, дед ударил во все свои предсмертные силы.
…Дождь как шёл, так и идет. Довольный тракторист чавкает сапогами в уличной грязи, тарахтит по- прежнему трактор, за правым колесом лежит мертвый дедушка, топор в луже под нетронутым колесом…
КОЛЛЕГА
Выпускник Второго Медицинского института, кинооператор и фотограф, спелеолог и супер подводник, пришел в районную поликлинику на прием к ЛОРу. Войдя в кабинет, он присел к столу, навалился грудью на полированную плоскость, дабы укоротить расстояние между доктором и пациентом и, чуть ли не зацепив специалиста за пуговицу халата, доверительно поведал:
- Вы знаете, коллега, у меня болит правое ухо. Я использовал для лечения несколько методов…(Увы, я не силен в медицинских терминах, но далее последовало длинное перечисление различных способов борьбы с болезненными симптомами в ушной раковине). И к сожалению, коллега, ничего не помогло.
- Ну что ж, давайте посмотрим, коллега, - отвечал доктор.
И после короткого осмотра уха продолжил:
- А вы знаете, коллега, у вас там таракан дохлый!
КИТАЙЦЫ
Второй заместитель “головы” Могилева-Подольска два года отработал в Бразилии директором футбольной команды. Когда владелец разорился полностью, Серега с семьей еле успел унести ноги от разъярённых футболистов и болельщиков. А ныне он сидел в маленькой столовой комнате у Санька, в Нагорянах, и пил хозяйский самогон. Стол ломился от щедрой закуски, Санек все подливал, и совершенно пьяный Сергей Шибинский, выпучив глаза, кричал:
- А как же достали негры эти, и эти все национальные меньшинства, китайцы всякие!...
ВОЙНА И МИР
При ранении в голову Виталика обмотали бинтами так, что даже рта не осталось. Он спустился вместе со своим агрегатом – гранатометом – а говорить ни с кем не мог. Сняв бинты, врач спросил: - Куда ранило – то?, - И Виталик , отвечая, выплюнул пулю на кафельный пол.
А Мирон и Зураб были отпущены вниз без ранений, просто по распорядку. Доехали до Нового Афона, до родной стороны, так сказать. И ничего нету! Ни вина, ни баб. Ну, вернулись обратно в Сухум. Там неожиданно повезло – местный Сбербанк справлял глупый юбилей. Что-то там пятнадцать лет, один управляющий, и двадцать восемь женщин, обеспечивших свои семьи на год вперёд? С каждой Зураб оттанцевал, закрутил в круге, так сказать!
Вы знаете, как поют на Кавказе?
Вы знаете.
Запевает всегда один .Потом подхватывают сразу трое, потом все .Это многоголосие уносит всё вверх. Поют все, кроме самого старшего, он не поёт, он – плачет. А белая скатерть стола становится крошечной чужой точкой на ненужной земле. Если ненадолго опуститься, станут заметны красные капли, случайно оброненные, когда наливали вино. В этой бесконечности гости – лишние! Лишние или пришлые, незваные – Не на века, только здесь и «на сейчас». Нет вам здесь места. Нет места ни кому – Только песня!
А потом поехали в Гудауту. Почему не было видно бетонных заграждений? Что, у п
папиной 21ой Волги плохой обзор?! Впаялись в армированную плиту по- полной. Уже
близко к городу. Зураб дотащил до больницы Мирона на руках.
- Мне только пьяных не хватало! – ответил хирург, - Война идет, у нас раненные, а Вы…
- Да мы тоже! – кричал Зураб.
- Не повезете в Новый Афон, сами доедем! – и покатил инвалидную коляску с дружком вниз по лестнице.
- Хватит, хватит!
Довезли до Нового Афона. Утром Зураб понял, как ему плохо. Он выпил, и понял, что
плохо не только ему одному. А когда он это понял, он взял бутылку водки, и пошел В больницу. Там лежал Мирон с загипсованной шеей.
- Привет! – сказал Зураб.
- Это, ну, в общем, - пить Мирон не мог.
Тогда Зураб оттянул нижнюю губу товарища, и влил туда цельную бутылку водки.
ГИДРОЛОГ
Некоторых умственно отсталых детей родители приучают к чему-нибудь, к простейшему счету или к рисованию - ну, чтобы занимались хоть чем-то! А Вова сначала попал в хорошее отделение, на Шпицберген поехал уже через год. Вести научную деятельность Вове было сложно, но делать замеры расхода доверяли без проблем. Да и дураком он был, в общем-то, тихим, работу свою любил, ну были, конечно, странности…Как-то я делал с ним суточный замер расхода Грендален, сменялись через четыре часа, я для него дров по берегу набрал, разжег костер, а Вова его сразу потушил, сказал что дымит. Это в сентябрь-то, на Шпицбергене!
А тут опять повезло. Пропустила Вову комиссия на целый год в Антарктику. И вот лишет Вова письмо товарищам: «…Очень сильно тогда ветер задул, прямо с ног сбивает! Ну, я и вспомнил ваши советы, как бороться с сильным течением, набрал в рюкзак камней побольше и добрался до дома".
СССР
Смеркалось. Иван Иванович Иванов, ГеБешник во втором поколении, штатный сотрудник, уже капитан, переводчик, так сказать, и по совместительству московский гид, тоже, простите, как амплуа, да и от души, сука ещё та, наконец ,отправлял очередного подопечного, британца, кажется, в путь-дорогу домой. Ехали машиной в Шереметьево. Кидало «Волгу» на ухабах, в сгустившейся темноте мелькали очертания бездомных собак, те, что брехали вдогонку, скрипели автомобильные диваны, но всё
это было ничто. Всё это закрывал глубокий стон иностранца, отравившегося на
прощальном ужине и смертельно желавшего в клозет.
Нет таких инструкций, чтобы останавливаться на обочине. Ситуация в уставах ещё не описана. Кстати, неплохая тема для кандидатской – мелькнуло - и улеглось. Только не у британца!
Вот, по Москве водишь его, гниду, ну приспичит, шасть в ресторан ближайший, корочку в морду швейцару, и – пожалуйста! Хоть засрись! С бумагой туалетной, правда, плохо. Действительно, плохо.
Согласно Ин. СП №, параграф, строка – бумага есть всегда при тебе. Но останавливаться на обочине?
Домчались, допрыгались до Шереметьево.
- Сэр?!
– Куда там!
Ломанулся британец - на первом этаже нету фарта, везде ремонт. Лифт медленный, по лестнице – ****ь (по – русски, не знаю как по - аглицки) – туалеты только на четвёртом. Долетел.
Мужское отделение просто закрыто на замок. В женском - первая дверь оборудована под подсобное помещение для инвентаря уборщиц, вторая заколочена гвоздями. Третья… В третьей сидит на толчке генерал в шинели, подбитой красным атласом. Крючка для одежды нет, и он сидит в шинели на корточках, подобрав пологи выше колен. На корточках, потому, что стульчака тоже нет. И нет щеколды на двери, что вынуждает генерала держать ручку двери. Левой рукой шинель, правой – ручку двери.
Эта дверь третья.
Британец рвет так, что генерал вылетает наружу, вспотевший, с голой жопой, с атласными фалдами, так неожиданно гармонирующими с его белым дряблым телом. Он плюхается на зассанный кафель пола , а басурманин уже на унитазе!
Как же ты так опростоволосился, Иван Иваныч?
Иванов?
АДЕКВАТНОСТЬ
Неожиданно Антон подцепил заказ на ремонт куполов в Донском монастыре. Он договорился с менеджером встретиться там уже на следующий день в 10.00, и собственно, осмотревшись, обозначить «сумму прописью». Никто не опоздал. Побродивши по подворью в поисках ответственных лиц, и не найдя таковых, Антон и менеджер двинулись по логическому пути вверх по древней лестнице, где и были задержаны монахом Феофаном ( в миру Сергей ), исполняющем обязанности монастырского сторожа.
После недолгих переговоров выяснилось, что для обследования куполов необходимо благословение кого-нибудь из старших монахов. Миряне, не сговариваясь, ограничили возможность благословения 10ю минутами - увы, все торопились – и срок был соблюден. Нашедшийся ответственный иеромонах Прокопий ( в миру Николай Иванович Антипов) благословил трудящихся на восхождение по старинным ступеням. Однако, уже начавший движение, Антон, вдруг, был остановлен нелепой фразой: « Братья мои! Хотелось бы, что бы работники ваши были адекватны и богобоязненны». «Простите, - уточнил Антон, - так вам нужны богобоязненные или адекватные?»…Работа не состоялась.
СПЕЦНАЗ
Случилось так, что любитель кун-фу, айки – до, карате и греко-римской борьбы подвёз Шуру домой, и зашёл к нему попить чайку. И надо же было, что в гости к Шуре как раз пришли два спецназовца. С собой они принесли три бутылки водки (по одной на брата, а третью – желающим) и пачку вафель на закуску. Любителя единоборств так и распирало с вопросами, и он не утерпел:
- Скажите, а какую технику использует спецназ в рукопашном бою?
- Слушай меня внимательно – был ответ,- для того, чтобы боец спецназа вступил в рукопашный бой, он должен проебать на поле боя автомат, пистолет, штык-нож, ремень и сапоги, после этого, он должен найти пространство, свободное от палок, камней, бутылок и прочего мусора, найти на этом пространстве такого же идиота, как он сам, и вступить с ним в рукопашный бой.
БЕЛЫЕ НОЧИ
По профессии Александр Вакулин был гинеколог. Причём, не просто гинеколог, а хирург. По разному мужчины решают вопросы с девушками. Костя Мухин, например, всегда говорил напрямую:
- Работаю я на заводе, так что, денег у меня нет .Но у меня есть кое что другое…
При этом Костя многозначительно опускал свой взгляд. Брошенные девки всегда долго его вспоминали. А Саша действовал по другому, он шептал:
- Что ты ,глупенькая! Я же врач. я же там знаю всё лучше тебя!
В конце июня, на белые ночи, всегда ездили в Питер на скалы. Все тогда были не богаты и толпой с рюкзаками забивались в электричку на Финском до Кузнечного. ехали с преферансом, гитарами и пивом. Дальше пересаживались на «кукушку» - дизель о шести вагонах, и въезжали уже в приграничную зону, для которой заранее брали ксивы у ментов. И ещё километра 3-4 пешком.
Лагерь стоял недалеко от скалы «Спартак» на пригорке над озером в сосновом бору. Кто успевал поставить палатку, кто нет, все бодро принимались жечь костры, пить что покрепче, бренчать на гитарах. Соревнования начинались только завтра, сегодня? Ночи то белые, прозрачные. По - утру спускались к озеру. Тихо, чтоб не спугнуть мальков заходили по песочку в тёмную торфяную воду, и оттолкнувшись от отражения сосен, выплывали на простор, куда деревья не дотягивались, в небо, ещё не тронутое зарёй.
Так всё было и в этот раз. Так и было. Только утром хватились – Сани то нет! В поезде был, а тут нет! Пошли толпой искать. Куда ему деться то! Половина тропы идёт по слегам через болота.
Болота не топкие, но и не свернёшь далеко. Шли и звали Александра, а в ответ только ветер по кронам крадётся. Но, почти у края леса, нашли.
Прямо на тропе стоял огромный гранитный валун. Что бы залезть на него, пришлось использовать непростую технику боулдеринга. На плоской вершине камня лежал, свернувшись клубком, спящий Саша. Рядом с ним так же крепко спал его ротвейлер. Чуть поодаль стояла недопитая бутылка водки, и колода карт, разложенная под преферанс НА ТРОИХ
ххххх
Вы слышали? Вчера –
Один, залезши на чердак,
Повесился, не справившись
С обидой.
Я говорю – дурак,
А сам завидую.
Не лучший способ,
Полно, вы правы.
Но крюк чудную ношу
Поднимет из толпы!
ПРОБЕЛ
1
- Взвод! Газы! - все курсанты становятся одинаковыми инопланетянами.
- Вспышка слева! – Отбой! – Вперед шагом! – Вспышка справа! – Отбой! – Снять противогазы! – Вольно!
Владимир Люсин стягивает резиновую маску и вытрясает из нее останки очков. Он выбирает наибольший осколок стекол и смотрит сквозь него на окружающий мир. Ничего, кроме лица капитана Лунина не видно, ни блеклого украинского неба, ни выжженной степи, тощих сосновых посадок, ни запыленных товарищей – ничего не видно, только лицо капитана. Капитан глубокомысленно говорит:
- Ну, что брат, очкам ****ец! Почти война.
2
Каждое утро на лесном плацу подполковник Ложников производит развод.
Майор Скрыпник, как- то, проходя мимо нас, уже построившихся, спросил:
- Какой взвод? – Тринадцатый! – Лихо и хором ответили мы (а таких номеров взводов по уставу не бывает), - Бхляать! – мотает головой Скрыпник и уходит.
Такое было однажды, а развод каждый день.
- Взводы! – Кричит полковник Ложников тонким голоском, срывающимся на фальцет, - Равняйсь! Смирно!..Левый фланг!
Левый фланг (то есть наш взвод и окружающие) подтягивается, и далее:
- Взводы! Равняйсь!! Смирно!!! Левый фланг!
Когда поставлена задача, взводы расходятся по жидкому украинскому лесу в разных направлениях. И со всех сторон слышатся:
- Взводы, равняйсь!! Левый фланг!
Меняются интонации, тембры и прочие баритоны, но неизменным остается фальцет:
- Взводи! Равнияйсь! Левий фланг!
Подполковник Ложников нервно шагает по плацу, не в силах остановить лесное эхо.
- Взводи, равнияйсь! Смирно! Левий фланг!
Каждый божий день.
3
Идут практические занятия. До расположения Х-ой ракетной дивизии мы прибыли коротким марш-броском по украинской степи. Теперь нам уже хорошо в тени маскировочного тента, и слушаем мы всю эту матчасть с легким отчуждением. Занятие проводит сержант срочной службы, при этом его служба на исходе второго года. Он – дембель, ему - все равно, и обучать без пяти минут офицеров ему импонирует.
Всю лекцию сопровождает нескончаемый стук костяшек – это стоящий рядом рядовой взбивает бритвенной кисточкой мыльную пену в странном металлическом стакане. Занятия посвящены герметичности пневматики боевой ракеты и способам ее проверки. Сержант говорит медленно, с хорошим московским выговором, внимательно заглядывая в безразличные глаза будущих офицеров. А мыльная кисточка все стучит!..
- Итак, - завершает монолог сержант, - для окончательной проверки трубопроводов необходимо обмылить все штуцера и места соединений. Для этого используется мыльная пена, взбитая на небольшом количестве воды. Готовность пены для проверки пневмосистемы определяется переворачиванием сосуда с пеной головою вниз, при этом кисточка не должна выпасть из сосуда!
При последних замечаниях сержанта костяные звуки прерываются, и солдатик с опаской вкладывает стакан с пеной в протянутую руку сержанта. Все замирают…
- Смотри, опростоволосимся!- бросает сержант, и резко переворачивает стакан – кисточка не выпадает.
- Ну, обмыливать систему мы не будем, она только что проверялась,- заключает сержант, - а пена хорошая.
И солдатик облегченно вздыхает.
Я тогда подумал, что перестук костяшек и есть суть нашей армии, да и жизни вообще, но я ошибался.
Немного позже, на других практических занятиях мы познакомились с главным трансцендентным звуком.…
В операторской кабине ракетной установки 8К14 раскаленной до бела кировоградским июльским солнцем, сидел человечек ростом не более метр сорок, одетый, соответственно, не по росту в выцветший хаки, с огромными голубыми глазами, с испуганным выражением румяного крестьянского лица, и масляным пятном на правой щеке. Он перманентно крутил ручку прибора, проверяющего сопротивление электрической сети, и кричал в рацию результаты исследований:
- Бесконечность! Бесконечность! Бесконечность! Бесконечность!
Все вокруг, вокруг ракетной установки 8К14 и столпившихся здесь курсантов, вокруг сосновых посадок, окружающих поляну с ракетой, и далее, вокруг выжженных степей и таких же перелесков, и вокруг, уже, Черного моря, и дальше – турок, и других стран…
Вокруг всего этого есть бесконечность.
Я, то есть, хочу сказать, что, когда меня, наконец, убьют на ненужной, смешной, какой-нибудь, киргизской войне, и я, легко оттолкнувшись от земли, медленно начну подниматься к облакам, именно этот голос низкорослого украинского солдата, именно его безнадежность на лучшее, будет сопровождать меня в последнем полете.
- Бесконечность! Бесконечность! Бесконечность! Бесконечность. Бесконечность бесконечность бесконеч бескон бес б
4
Команда «Вольно» и «Отдыхать» приходят в мой мир одновременно. Я лежу на сухой земле под деревом неухоженного яблоневого сада и грызу неспелые зеленые плоды.
Ко мне подходит полковник Перелыгин и, с участием заглядывая мне в лицо (для этого ему пришлось наклониться), говорит:
-Травин, ну что у вас такая кислая физиономия?! Быть может, эти полтора месяца военных сборов будут единственным светлым пятном в вашей жизни!
- Ну, да, - отвечаю я, не отрываясь от яблока, - пробелом…
- Встать! Смирно!
Ну и так далее.
5
Майор Скрипник не матерился только когда спал, и всегда с хорошей фантазией. Например, выражения типа: «Кусок засохшей менструации» были для него вполне естественны.
1. Однажды, нам удалось откосить от занятий, назвавши себя стихотворцами и декораторами, мы делали стенгазету и флаг взвода. Майор Скрипник, проходя мимо, поинтересовался назначением разрисованной тряпки, которую мы приколачивали к швабре, превращенной в древк.
- Взводный флаг!- отрапортовали мы.
- Обоссать и заморозить,- сморщился майор и поспешил прочь.
2.-Ты думаешь, что противник по лесу ходит, как мудак? Нет, он тоже ездит по дорогам,- чистил Скрипник Фикуса за то, что тот расположил свою виртуальную ракету прямо на проселке,- Он приедет сюда на мотоциклетке, спизженной в деревне Осетняжка, и постреляет всех твоих воинов из, так же спизженного у твоего товарища и такого же мудака, автомата Калашникова!
3.- Емельянов, закрепитесь на местности.
Емеля уверенно тычет пальцем вправо и докладывает:
- Там север!
- Емельянов, там – жопа,- вздыхает майор.
Емеля берет чуть левее.
- Там север!
- Емельянов, там – жопа!- повторяет майор.
Совсем растерявшийся Емеля тычет пальцем почти на юг:
- Там север…
-«Там», Емельянов, жопа, а север находиться в направлении отдельно стоящего дерева!
3.И мы бежали по скудному перелеску на занятиях по топосьемки. Я ничего не соображал и полностью доверился другу и командиру нашей тройки Вовану. Когда мы завершили наш маршрут, и Вован предоставил Скрипнику карту, я интуитивно снял очки.
- Ты зачем очки снял,- спросил меня майор.
- Ну, так, на всякий случай,- честно ответил я.
- Правильно,- ответил майор Скрипник, и повернулся к Вовану.
- Я- то думал, что ты единственный человек среди этой коблы, а ты, оказывается, папуас ****ый! Газы!
Ошибки навигации мы исправляли, обливаясь потом в резиновых масках.
Ну-у, четыре примера. Тем не менее, ни я, ни кто-то другой не могут сказать дурного слова в адрес майора Скрипника.
6
Есть на свете много мудаков. В военных организациях их концентрация больше. Ну- у, что же:
Павел Аносов был редкосным мудаком. Это признавали и курсанты, и ведущие офицеры. Да, не спорю, в военных кругах такие личности – не редкость, но, позвольте, требовать зашить карманы у собственных офицеров…
Был, конечно, майор Дыгин, что сбрил усы и, запершись в отеле, пил девять дней, не пуская к себе ни кого, так это ж гусарство!
А отработка выправки на плацу, это, вы меня извините, У-у- у-у –у…
Когда начальник военной кафедры Московского Авиационного Технологического Института имени Константина Эдуардовича Циолковского в час свободный попытался собрать металлическую кровать для отдыха в тени, и когда у него ничего не получилось, и все присутствующие в лагере исчезли, и курсанты, и действующие офицеры, ах, мама, это надо было видеть!, его недоуменный взгляд, обводящий мертвый лагерь, только что кишащий зелеными человечками…
- Да ладно! Вот у нас командир дивизии,- отвечал нам местный капитан,- опоздаешь –
Я вас спрашиваю: почему?
- Автобус задержался!
- Молчать! Я вас спрашиваю почему?
-Автобус задержался, товарищ полковник.
- Молчать! Я вас спрашиваю, почему?!
- Да не было возможности, автобус…
-Моолчаать!!! Пять суток ареста!
7
В моей жизни все было проще.
Когда мы уезжали из обыденных сосновых советских посадок, и когда уже было ясно, что кошмар кончился, вдруг…
Машины остановились.
- Товарищи офицеры!- прогремел Павел Аносов.
- Посмотрите, как колоситься рожь!
Все вылезли из машин, и по команде, встали в ряд.
Неумолимое желание сесть в поезд и напиться не позволяло любоваться колосящейся рожью.
Пользуясь своим малым ростом, я вышел из строя , и расстегнув уже не мои солдатские штаны, я помочился прямо на пыльную дорогу, разрезающую ту самую рожь. Желтая жидкость падала на высохшую землю и рассыпалась в пыли, как бусинки ртути от случайно разбитого градусника.
АРТУР И ЕГО ЖЕНА
Варшавянин, приятель мой, Артур занимался оптикой в тяжелые времена. Изготавливал лазеры на основе советских линз, и мы ему в этом помогали. Он ещё был гонщик, в смысле, автогонщик, и участвовал в соревнованиях местного значения. Ещё Артур прикупил УАЗик после распада СССР и распродажи военной техники, на котором мы гоняли по танкодрому под Варшавой. По лужам, грязи, по горкам и обрывам, через рельсы и дровяные завалы…
А жена у него была украинкой, по образованию искуствовед. Она научила меня таинству коктейлей, и она же всегда рассказывала занимательные истории из своей жизни. Уже подпив.
Как то, снимали они с подружкой квартирку в Ивано-Франковске. Квартира была однокомнатная, а поскольку, хозяину жить было больше негде, он обитал на балконе. Происходило это так .Вечером хозяин приползал на четвереньках совершенно пьяный домой. Его запускали на балкон и дверь запирали. Следующим утром он робко стучался в стеклянную перегородку. Ему открывали. Мужик раздевался почти до нага, срезал со своего костюма все пуговицы, всё стирал, затем гладил-сушил, и пришивал пуговицы обратно. Получив оплату за прошедшую ночь, он уходил в мир, и вечером, опять заблёванный, возвращался назад.
А когда девченкам становилось совсем плохо, совсем тоскливо, они шли на автобусную остановку. Там, если удавалось присесть на лавочку, можно было наблюдать замечательный спектакль посадки пассажиров .Особенно, смешили каменные лица граждан, стоящих у дверей автобуса, и не желающих пропустить прочих в глубь салона по неизвестным причинам. Ну, и другая толчея.
А Артура, кстати, убили. Он пришёл к знакомой по виндсерфингу, сидели на кухне, ну, как в Москве .Тут вломился бывший муженёк , и стал женщину избивать на глазах Артура. Тот, конечно, заступился, и конечно, этого заломал, а этот достал самодельный пистолет и застрелил того. Артура, значит.
Такие, вот, у нас в Варшаве, варшавские дела.
ВОССТАНОВЛЕННАЯ ПЕСНЯ
Начало я забыл. Точнее, помнил, точно, одну фразу. Вы её сразу узнаете.
ВЕРТИКАЛЬНЫЕ ЛУГА.
ВЕРТИКАЛЬНАЯ ВОДА.
(Ну, в смысле, водопады там везде)
ЕСТЬ ДОРОГА В ОБЛАКА,
ЕСТЬ ДОРОГА В НИКУДА.
Как легко тебя столкнуть,
И шагнёшь куда-нибудь.
Нам Судьбу не обмануть,
(Догадались?)
Выбираем средний путь.
ВЕРТИКАЛЬНЫЕ ЛУГА.
ВЕРТИКАЛЬНАЯ ВОДА.
ЕСТЬ ДОРОГА В ОБЛАКА,
ЕСТЬ ДОРОГА В НИКУДА.
(Это я уже описывал)
От дурмана конопли
(А её там! И в качестве деревьев!)
Рвутся жилы у реки.
И касаются руки
Звезд холодные (скользящие ?) огни.
ВЕРТИКАЛЬНЫЕ ЛУГА
(Там коровам сено носят люди, иначе, скотина улетит метров на 700т вниз)
ВЕРТИКАЛЬНАЯ ВОДА.
ЕСТЬ ДОРОГА В ОБЛАКА,
ЕСТЬ ДОРОГА В НИКУДА.
Поломался горизонт!
Ледники встают «Во Фронт»
(У-ух!)
Над вершиной, словно зонт,
Небеса качают гонг.
ВЕРТИКАЛЬНАЯ СТЕНА.
ВЕРТИКАЛЬНЫЕ СНЕГА.
ЕСТЬ ДОРОГА В ОБЛАКА,
ЕСТЬ ДОРОГА В НИКУДА.
И, опять, уже хором:
ВЕРТИКАЛЬНЫЕ ЛУГА!
ВЕРТИКАЛЬНАЯ ВОДА!
ЕСТЬ ДОРОГА В НИКУДА!
ЕСТЬ ДОРОГА В ОБЛАКА!
Занавес.
КОНСЕРВЫ
Возможно, вы слышали что-то о французском путешественнике ,пешком и в одиночку преодолевшем Северный морской путь, По крайней мере, некоторые СМИ писали об этом неординарном событии.
Я имел счастье быть знаком с героем практически лично – через моих друзей во Франции.
Они и рассказали мне предлагаемые вам ниже столь пикантные подробности…
Жиль, как и многие французы, попал под магические чары России и бывал тут неоднократно. Прежде чем двинуться в далёкий и трудный поход, он посетил несколько глухих поселков на побережье Северного ледовитого океана в Сибири, где и познакомился с простой, но невероятно милой сотрудницей рыбного консервного завода. Постылая однообразная действительность сменилась для девушки сказочным фейерверком – Жиль женился на ней и увез прямиком в Париж!
Мы не будем живописать восторги и нюансы столичной жизни молодоженов, однако , посмею напомнить об одном сапожном инструменте в заднице Жиля, которое во многом способствовало метаморфозам жизни его и не только.
То есть, в скором времени Жиль решил, что жить в Париже слишком дорого (тем более, что зарабатывал только супруг), и он решил продать квартиру и перебраться в Нормандию на свежий воздух. Сибирской красавице, как супруге, пришлось подчиниться. Обустроившись на новом месте, и подсчитав возросший, в связи с переездом, финансовый потенциал, Жиль, наконец, принял решение свершить «Великий переход». Быстро собравшись, он поручил молодую жену своему другу и уехал в Россию.
Вы, верно, уже догадались, что произошло между девушкой и другом Жиля. Сухое сообщение об этом событии и просьбу о расторжении с ним брака Жиль получил уже где-то на середине Северного морского пути. Герой сплюнул, отправил во Францию свое согласие и двинулся дальше к заснеженной Чукотке. А в далекой Нормандии коварный дружок взял русскую красавицу за руку, заглянул в синие очи и прошептал: «Любимая! Я не смогу прокормить нас обоих, тебе нужно найти работу…»
В Нормандии – нет проблем! Вот вам рыбный консервный завод.
КАМЧАТКА
Когда Вова сдал государству свой дом в обмен на благоустроенную квартиру, дети уже уехали в Москву, а жену зарезали по-тихому в пьянке. Жить Вове стало негде , и он поселился у Андрея. Полностью заросший вонючей шерстью, презирающий баню, клещей и кожные болезни, хозяин квартиры – суперпрограммист – был вполне чистоплотным…Ну, как считал Вова: то есть мусор с рабочего стола тот смахивал ладонью на пол. Пространство же ниже стола Андрея не интересовало. Дабы хоть как- то навести порядок на этом уровне, Вове приходилось веником разметать дорожки чистого пола, что бы в последствии было легче убирать постоянно растущие шпалеры грязи…
А попал – то Вова на Камчатку уж совсем неожиданно.
Коренного москвича, ни друг, ни брат, ни сват, а так – седьмая вода на киселе – двадцать пять лет назад пригласил посетить далекий полуостров. Вова приехал, посмотрел, был очарован и остался. Стихи Бродского, жена и две дочери приехали через месяц. А еще через месяц, уже устроившись на сейсмостанцию, Вова повстречал благодетеля.
- Ну, надо прописаться,- заключил «ни брат, ни сват».
Дом заперли снаружи, дверь, также снаружи, подперли бревном, а окна забили досками крестообразно. Заранее несколько ящиков водки и еды занесли внутрь. Электричество отключили за ненадобностью. В горницу сами пролезли не без труда через узкую, незаметную форточку.
Через два дня жена-пьянчужка спохватилась, и по только ей известным чувствам, нашла сказочный дом. Она залезла на чердак и пыталась попасть к вожделенной водке сквозь потолок. На шум и крики друзья не отвечали еще день, потом сдались. Прописка осталась московской…
ЗВЕЗДА
В Байдарскую долину в Крыму меня привёл Евгений Стародубов. Поднимались с каким то невероятным весом за плечами от Мухолатки по Чёртовой тропе. Каждый раз, проходя этот путь, я удивлялся, что, согласно историческим источникам, эта тропа когда то была гужевой дорогой. Перевалив за хребет, мы упёрлись в домик лесника. А что было делать? Домик был открыт, лесника не было. Он пришёл только к вечеру босиком. Ходил в Узунжу в новых не разношенных сапогах и стёр ноги в кровь. А избушка то открытая – это его обокрали – два ружья, барахло всякое, еда. А главное, не торопились, разожгли печку, выпили, потом ушли. В печке, в духовке сушились старые сапоги – они сгорели.
Мы его накормили, подлечили ноги, стали просто корешами. Он нам рассказал про жизнь - злодейку. Ничем она не отличается от тысяч других: Застал жену с любовником, он капитан морской пехоты, провел головою мужика по батарее, и стал лесником.
Через два дня мы собрались в пещеру. Да! Это не пещера была, а геологически, «отпорная трещина склона». Мама мия! С полным снаряжением, с подземным лагерем… Проще не вспоминать.
А позже, я был в этих краях ещё несколько раз. Часто имя нашего лесника играло роль пропуска через кордоны заповедника. И как то, завез я туда команду из шести человек : Англичанин Чарли Селф, его жена Галя, мои женихающие друзья, и я с подружкой. К тому времени кордона уже не было. Мы спустились к Родниковскому, к тайному тогда ещё озеру, и заглянув в п. Скельская, прошли Малый каньон Крыма. По речке шел довольно сильный поток, даже для весны. Кроме того, жара невероятная на открытых пространствах, и наконец, выход из каньона в распоре, в обнимку с раскоряченным посереди меандра деревом, сыграли свою роль.
Разбили палатки, повечеряли, даже не пили, но весь наш переход сильно расстроил мою спутницу. Какие то разборки , претензии, скандалы, истерики – что всегда глупо выглядит на фоне природы. Чуть повеевал ветерок, шумели водопады в каньоне, ещё тлели угли костра. Я вылез из палатки, зачерпнул уже остывшего чая, и увидел внутри кружки отраженную с неба звезду. Медленно, не торопясь, я втянул её в себя. Звёзд на небе немного убавилось.
ВТОРОЙ
Дружок мой Олежка, а сегодня Олег Александрович, хирург-стоматолог работает по четным в частной клинике с утра, а после обеда в муниципальной, ну, а по нечетным – наоборот.
Это я так, к сведению.
Кстати, в государственной организации он никак не лечит, а только зубы рвет.
Человек не малых размеров, Олег Александрович, с утра в кабинете, оторвавшись от книжки по военной технике, отворяет дверь кабинета, и вполне дружелюбно приглашает первых двух пациентов, через минут пять, сделав гражданам обезболивающие уколы, приглашает следующего. И пошла карусель, где огромный корпус Олежки надвигается на приговоренного и:
- Ну-с, какие проблемы? – а в руках-то блестящие клещи!
Только хруст, да звон ударяющихся о металл вырванных зубов…
В конце рабочего дня в кресло садиться молодая девушка, блондинка.
Врач :
- Я вас слушаю?
- Мне надо удалить внизу второй зуб, - и девушка тычет пальчиком в свой ротик.
Олег Александрович внимательно смотрит, и замечает, что по счету зуб, ну никак не второй, ни при нормальном (стоматологическом) счете, ни при счете от конца челюсти…
- Простите, а почему вы этот зуб называете «вторым»?
- Ну, как, вчера я удалила первый, а сегодня второй!
ЗАКОН СТАКАНОВ
В июле в подмосковье при жарких летах часто бывают такие тихие рассветы. Ни единого звука, ни крика птицы, только, может быть, всплеск рыбы в теплой воде нарушит эту бесконечную тишину. Легкий туман лежит на водной глади, безмолвные мальки качаются под водой у опор пирса, и уже первые намеки осени-редкие желтые листья-стоят у причалов, как новые корабли.
Таким безмолвным утром курил я на крыше мостика с капитаном двухпалубного судна Михаил Петровичем Горюновым.
Капитан никогда не пил вина, а за пивом ходил через все водохранилище к Бухте Радости в Сорокинский магазин. На рейде судно разворачивалось, и Петрович гаркал в громкоговоритель:
-Маша, пиво есть?!-
Маша выходила на берег из избы, отвечала отрицанием, т.е. махала рукой вниз, как роняла что-то, и мы, продолжив разворот, отходили в акваторию.
Водку же привозили обычно гости и многочисленные знакомые-не нас, а корабля. Вся это братия полностью соответствовала яхтенному закону о приходе и уходе стаканов на судне. Закон прихода и ухода стаканов на судне гласит:
-Как они приходят, так они и уходят!
Но...Помер немного позже Михаил Петрович Горюнов от пьянства и жизненной неустроенности, помер на корабле под звуки хлюпающих волн подмосковного моря. А из корабля сделали публичный дом и отправили кататься по Волге-Матушке-Реке. Потом кого-то убили, судно сожгли, заметая следы...Да, я не об этом.
Стояли мы с Петровичем тогда на вершине рубки и покуривали "Беломор-канал", дымок от папирос никуда не уходил и повисал мелким облаком там, куда выдохнул его курильщик. И вдруг, выпорхнула на пирс взлохмаченная девица с колготками, свисающими из растрёпанной сумочки. Девка шустро застучала каблучками по доскам настила, дошла уже почти до берега, неожиданно остановилась, и ругнулась:
-Тьфу, ****ь!-
бросила в воду окурок и с тем же цоканием туфель вернулась на борт. Дым от ее сигаретки также остался висеть над пирсом. В восстановившейся тишине Петрович не то, чтоб спросил, а как то взмолился:
-Господи! Кто они такие? Как они попадают сюда? Что они делают на моем корабле?!
Мне нечего было ответить.
БОРОДАТЫЙ ЧЕЧЕНЕЦ
Я тогда в первый раз познакомился с Перовским спелео-клубом. Обычно на Курском встречались у «Баобаба» в метро, но сегодня встречались наверху, поскольку много было барахла. Меня сразу насторожила реакция одного из членов сообщества – он, попросту, вывалился из микроавтобуса и стал блевать на только что помытый асфальт. Но я то ,ведь, уже собрался ехать в Майскую!.. Разберёмся, подумал я.
Пить начали сразу. Ещё и вокзал то Курский не исчез, а уже накатили. Я всё время путаю, что приходит первым - Курск или Орёл, конечно, Орёл, конечно, Орёл! Там всё и произошло. Пьяный товарищ Изюма, тот, что блевал на вокзале, только приоткрыв дверь в тамбуре, помочился, залив все ступени. Моча заледенела сразу, и сразу Изюм поскользнулся и улетел на платформу. Поезд тронулся.
- Ты что тут делаешь? – спросили менты Изюма, когда поезд уже ушёл.
- Гуляю, бля!
- Документы есть?
- Есть. С бородатыми чеченцами уехали, те ,что с поезда столкнули!
Наконец, началась операция. В Курске весь вокзал был перекрыт, поезд встречала группа автоматчиков. Руководил операцией низенький полковник в штатском.
Во всем вагоне бородатым оказался только я.
- Попался! Попался! – кричал полковник, повиснув у меня на шее. Я пьяный и сонный вообще ничего не понимал. Стали тащить просто волоком, я хватался за перекладины, и тогда меня били резиновыми палками по рукам. Вытащили на улицу. Я не шучу – вокруг стояли автоматчики. Только здесь, на свежем воздухе, всё разъяснилось. Дружка Изюма вместе с вещами отправили в Орёл, а я вернулся в поезд.
Качнуло вагон. Упёршись лбом в стекло в туалете, дабы не упасть, я опростал мочевой пузырь. В крошечном окошке, протаявшем от моей головы, были видны бесконечные просторы моей родины: речка, плутающая по полям, редкие вётлы, разбросанные вдоль её берегов.
ФРАНЦУЗСКАЯ СКАЗКА
Кстати, вы знаете, что у Шарля Перро ни одна сказка не заканчивается хорошо? В частности, в «Красной Шапочке» никаких охотников не было. Волк сожрал и бабушку, и Красную Шапочку, и саму шапочку, и все пирожки. А заканчивается сказка (как всегда у Перро) простым четверостишьем – типа, нехрена маленьким девочкам шляться одним по лесу. Я читал в оригинале.
Так, вот.
Недалеко от города Анси есть местечко Gorges du Fier, где находиться невероятно красивый каньон. Высота стен, чтобы не соврать, метров семьдесят (может и более), внизу грохочет река, стены над головой почти смыкаются. Там же, рядом и пресловутый замок…Я, к чему. Есть там местная легенда, думаю, кроме Франции, нигде такой сказки не создадут – там нет ни одного положительного героя.
Итак.
В поместье Gorge du Fier жил-поживал Лыцарь. Бухал, охотился, трахал девок, а тут пришло время жениться. Ну, что ж, нашлась и невеста из подобающего рода, короче, женились. Короткое время провели вместе, потом Лыцарь поехал бухать опять. А был у него верный Паж, и тот, видя расстройство молодой Мадам, отдал ей своё сердце. Бродили они по ближайшим лесам, вели беседы разные, слушали пение птиц. Так продолжалось довольно долгое время, Лыцарь бухал и охотился, Мадам гуляла по лесу, Паж томно вздыхал .Однако, Мадам всё чаще отказывалась от прогулок с Пажом и куда-то пропадала. Паж выяснил, что она встречается с соседним Лыцарем, и часто скрывается с ним за листвой. Возмущенный, он всё рассказал своему Лыцарю. Тот бросил пить и затаился в ближайших кустах. Когда изменница встретила возлюбленного, Лыцарь, опростав меч, выпрыгнул на встречу другому Лыцарю. Соседний Лыцарь, не будь дураком, вскочил на коня, и скаканул через каньон. Но, тут, Паж, так же притаившийся в кустах, прыгнул ему наперерез, и ухватил коня за хвост. Соседний Лыцарь легко махнул мечём и оставил животное без хвоста. Вместе с ним Паж упал на дно каньона и погиб.
Мадам заточили в башню, где она и провела остаток дней. Лыцарь продолжал охотиться и бухать, ну и, другое… А бедного Пажа подняли Волшебные Феи, и захоронили под камнем влюблённых (Вы можете его увидеть).
Я до сих пор не могу понять, почему Паж тот герой? Он ведь, всего лишь занимался мастурбацией.
ТОЛИК КОЛЕДОВ
Толик Коледов - Коля Толедов (есть вопросы?) пошёл в Афган по собственной воле, написал рапорт и сбежал со строительства генеральской дачи. Отмотал все полтора года.
По возвращению много рассказывал, а позже перестал, только иногда вспоминал, как курили героин, перекатывая белый шарик по раскаленной жести.
От той поры осталась у Толика привычка тушить сигарету в плевке на собственной левой ладони и неуёмная жажда жизни, и познания всего нового. Мотался он маятником через весь дом на верёвке, чтобы попить у бабушки компота, курил в Центробанке, перевернувшись навзничь, на железных ребрах стеклянного купола…Я помню, на стадионе Динамо мы вешали огромные плакаты для какой-то Кореи, работали уже второй день, а ветер был страшный! , и когда эти баннеры, наконец, с огромным хлопком, разорвались на три части, замотав Толика своими охлопьями, Толик, быстро спустившись, и сразу сбросив снарягу, сказал: «Ну, вот и славненько, теперь нам здесь делать нечего.»
И много лет работали мы с Толиком в Центральном округе на Остоженке «высотными дворниками», ну, попросту промышленными альпиноидами, ломающими сосульки . День на день не приходиться, вспомню только один…
С утра пошли на Пречистенку, дом, что напротив Яйца Церетели, там частная антенна спускалась от крыши до третьего этажа. Уже имея опыт, мы аккуратно обрубили наросты льда вокруг кабеля, и легко столкнули глыбу по естественной направляющей. Звон разбитого стекла подтвердил точность нашего расчета. Далее, мы переместились в сторону Зубовской площади, волоча нелюбимые кастрированные лопаты и ледорубы. Задача заключалась в том, чтобы, не навешивая вертикальных веревок, убрать снег с карнизов на третьем этаже (при девятиэтажном здании). Толик, и я, страхующий маэстро,
на крыше, перешагнув через комнату бомжа, легко и просто – я подаю ледяные конфетки – а Толик бросает их в бездну Пречистенки, достигаем решения с необыкновенной легкостью! Затем мне следует предложение сбить сосульки с дома номер №, на что я возражаю, указывая на припаркованную внизу «Волгу».
- Херня! -отвечают мне, -мы её фанерой прикроем,- хорят ответственные, и я совершаю первый и единственный удар по наросшей ледяной плоти водостока…Рассказывали, что фары несчастной машины выпрыгнули, как глаза ядовитой рыбы, приложенной головой раздосадованным рыбаком об бетонный пирс.
Мы вернулись на Зубовскую…На первом этаже находилась какая-то контора, c камерами наружного наблюдения. Имея некоторую власть, мы честно предупредили контингент о возможных последствиях очистки крыши, онные согласились с возможными результатами, но Толик, увы, не попал!.. Рядом был последний дом, где нам предстояло поработать. Взобравшись на крышу и почистив большую часть необходимого, мы, наконец, добрались до ещё неосознанного нами завершения. А именно, Толик, найдя огромный ледяной нарост на водосточной воронке, прикинул, что сколотый лёд попадёт на электрические провода неизвестного нам происхождения. Случилось всё значительно удачней! Лед откололся вместе с частью трубы и единым метало-ледяным массивом проплясал по всем нижележащим проводам, высекая снопы искр – великолепный Новогодний фейерверк!
Вечерело.
- Хороший день -сказал Толик, - пошли домой!
ГИРЯ
Выпить в Баренцбурге сложно, на месяц водки дают литр в руки по талонам. Но умный человек всегда найдёт и даже сына взрослого угостит.
…За серьёзным разговором отец назвал сына сопляком. Сын промолчал, сглотнул обиду, но в тот же день сходил в тренажёрный зал и украл там двухпудовую гирю. Протащив её через весь посёлок, сын напрягся и плюхнул гирю прямо на обеденный стол, пробормотав: «Во, чё могу!”
Папаша отметелил сына так, что тот ещё месяц ходил, как кобра, с очками на глазах.
СОЙКА
Назар, открыв для меня горы, сам довольно быстро выпал в осадок. Бросал то пить, то курить, то сходился , то разводился, и стал охотником. И пока я барахтался в грязных кишках пещер, Назар ходил на вечернюю тягу.
Как – то, возвращаясь, домой под дождем, он остановился у коммерческой палатки. И спросил: «А выпить-то есть?». «Есть!»- ответили, и охота завершилась. Когда кончились деньги, Назар положил на стол и убитых уток.
Утром сын спросил отца:
- Папа, а где ты был?
- На охоте! – отвечал папа,
- А где твое ружье? – ответа не было…
Только через три дня случайно добрый продавец увидел Назара и вернул ему ружье.
Но я хочу вспомнить о другом случае, когда мы так же случайно встретились с ним , и он, пригубив, рассказывал:
- Слышу на ёлке кто-то шебуршит, ну думаю, рябчик! Дал в два ствола , и …сойка.
-А ты откуда знаешь, что это сойка?- спрашиваем мы,
-Да я уже убивал такую…
ЖРАЧИ
На « Красный Октябрь» я опоздал. Кто-то подкатил нам ремонт всех кондитерских фабрик Москвы. Но, на «Красный Октябрь» я опоздал. Там, по рассказам, перестал работать агрегат высокого давления. Вы не смейтесь! Название ВАГНЕР. Пришёл электрик, запихал в электрическую розетку два провода, соединил их в себе, и сказал: - «Ток есть, двести двадцать». На открытые рты моих товарищей электрик добавил, что раньше он вообще работал без инструментов, но сейчас зубы уже не те, для зачистки проводов приходиться носить пассатижи. Он же, кстати, по просьбе моих коллег в лёгкую принес литр коньяка, что действительно добавляется в бисквит для тортов.
А вот, уже на «Бабаевской» я был в полный рост. Красили карамельный цех. С тех пор я никогда не покупал «Монпансье», просто местная уборщица объяснила, куда идет её продукция. Цех был остановлен, и разбирая всякий мусор, мы наткнулись на украденный кем то ящик с очищенным фундуком. Понятно, мы его припрятали, и вывезли, когда перебазировались на Шаболовку в « Шоколадницу».
Там, на «Шоколаднице» делали шоколад и зефир. Я даже не успел заметить, когда Стёпа выискал эту вагонетку, и влез в неё. Там лежали брикеты бракованного зефира, и Стёпа пожирал их с остервенением. Пришедшие рабочие женщины были так шокированы этим зрелищем, что быстро вернулись с уже упакованными коробками «Зефир в шоколаде». «Спасибо»- Ответил Стёпа,- «Я в шоколаде не ем». И опять, погрузился в грязном комбезе внутрь вагонетки. А наш руководитель Женя быстро сообразил, что шоколадный станок нельзя выключить. Шоколад должен быть горячим. И когда мы нашли эту кнопку, то разложили по всему цеху реки из фольги с украденными орехами и пустили в неё бобовый напиток.
А потом, а что потом? Ну, «Большевичка». Фабрика глупая, ненужная в центре Москвы. Там делали только печенье. Однажды, нам сказали, что завтра на работу приходить не надо. Почему?- да крыс травим. - В каком смысле?- Ну, ипритом…И… Потом просто окна открываем.
В каком то смысле, работать там было проще – не надо было закрывать всё оборудование. Но, и полакомиться было нечем. Тогда Стёпа сказал мне: - Пойдём, пожрём! .Мы пошли. Через совершенно невероятные технические переходы, какие то лестницы, навесы, чуть ли не воздушные мосты… И там, сладкие для ЦК КПСС.
Мы стали их жрать. В тех же грязных, залитыми краской, комбинезонах. Нам что то женщины кричали, а мы не делали ничего не хорошего, только жрали. Ведь есть внутренний устав всех кондитерских фабрик, жри здесь, сколько можешь! И мы жрали. Тогда начальница догадалась какую причину найти,-нет у нас белых халатов!
Нету. И мы честно пошли…
СЛОНИКИ
Два брата из Братска – так мы прозвали парочку приятелей. Они ещё не сделали ни одного движения в Непале, то есть не прошли ни одного маршрута, но уже усиленно дезинфицировались, начиная с самого утра. Именно они открыли и рассказали нам за утренней бутылкой рома драматичную историю продавца слоников. Впрочем…
все туристы в Катманду сталкиваются с уличными продавцами резных деревянных слонов, местных музыкальных изделий, сомнительной бижутерии и так далее. Карма продавца слоников такова:
Каждое утро жена продавца слоников будит его на самой заре и сопровождает в рабочий путь. Она заворачивает в рисовую бумагу бутерброды (в чем я лично сомневаюсь), снимает с полки резного слоника, целует мужа, и выталкивает его за дверь. Несчастный продавец слоников шляется по улицам Катманду целый день, пытаясь сбагрить деревянную ношу европейским туристам. Не дай Бог заговорить с ним – вы пропали! Точнее окаянный слоник уже облегчил ваш карман. Но чаще продавец слоников возвращается назад домой с деревянным животным. Жена принимает слоника из уставших рук, кормит мужа рисом с приправами, и все мирно ложатся спать, слоник отдыхает на полке.
Вот, собственно и всё, никто не собирается стрелять себе в рот из дробовика.
ЧЕМПИОНКА
Это она сейчас заняла второе место на мировом первенстве в классе Виндсерфинг- фристайл. А тогда была совсем зелёной девчонкой, совсем зелёной, но с амбициями. Меня попросили сопровождать юную леди на её(папиной) машине по дороге во Францию.
Что нужно сделать, что бы поехать вперёд? – Сесть в машину, включить музыку «реп», повернуть ключ зажигания, нажать на акселератор. Я поинтересовался, можно ли сначала завести машину, а уже потом включить музыку. Взгляд помню до сих пор – ты что, совсем идиот?! Как вы знаете, при прослушивании «репа» всё время нужно качать головой и тыкать пальцами рук куда то ниже живота – очень сложно при этом вести машину. Реп оказался очень серьёзной музыкой, его надо очень внимательно слушать, и я слушал, пока мы не проехали под красный светофор. Но мы же торопимся! – был ответ. В Германии, когда ей приспичило, она попыталась остановиться посреди автобана, что бы посетить ближайшие кустики. Хорошо, что она была спортсменка, не курила и не бухала за рулём.
По прибытию во Францию, она всем поведала, что я совсем не умею водить. Это утверждение подтверждали несколько замечаний:
- Я не люблю музыку «реп»,
- Я не еду на красный свет, даже если очень надо,
- При завершении обгона, я всегда возвращаюсь в правый ряд,
- Я иногда притормаживаю, пропуская обгоняющую меня машину,
- Даже на автобане я не превышаю ограничение по скорости,
- Я не люблю музыку "реп"
P.S. На заснеженном повороте коварного серпантина в Савойских Альпах Оля вылетела через ограждения в кювет. Мицубиси Лансер перевернулась два раза и плюхнулась в огород частного дома. Когда мотор заглох, и Оля выбралась из салона, хозяин горного шале, француз, оторвался от чашечки кофе, вышел на террасу, и сказал:
- Мадмуазель! Вы загородили мне проезд...
ЖИЗНЬ ДЖИМА БЕРЧИЛА
В подземном лагере Кап- Кутана всегда надо было нагибаться, ну, в смысле, при передвижении. Очень всё хорошо у нас складывалось. Заглянули Красноярские спелеологи (Из пещеры Промежуточная, где они работали), и рассказали про найденную пачку сигарет, будто бы, любимыми Сталиным. «Герцоговина Флор» никогда не курилась Генсеком, зато всегда курилась Стёпой Оревковым, и бычки он разбрасывал, где не попадя. Только Владимир Мальцев его переплёвывал, в том смысле, что кроме окурков, вокруг него всегда был бассейн плевков.
Всё это продолжалось много лет, пока Красноярцы не наткнулись на брошенную пачку сигарет. Это было в «Б-подвале». Как вам объяснить передвижение по каменной щели, высотой сантиметров…, и воды нет совсем. А Стёпа придумал водопровод. Протащили метров триста- пятьсот медицинского шланга: от водокапа на Баобабе и до лагеря в « Б(бля…ском) подвале, и можно было даже умываться.
Так было. Когда нашли брошенную пачку сигарет, решили совершить «случку». Встретиться на перемычке пещеры Кап-Кутан и Промежуточная. Встретились, выпили, лежа, бутылку Шампанского. Таким образом, соединили в одну систему две огромные пещеры.
Но Джим Берчил, увы, в этом не участвовал. Он рассек свою голову об крошечный сталагтит, и был на карантине. След ранения на его лысой голове создавал не очень приличные ассоциации.
Я сидел в лагере и штопал единственные джинсы, порванные на коленках. Раненный Джим с участием рассказал мне, что при покупке новых джинсов его дочь сразу начинает их резать бритвой. С той мыслью, какой я хороший. И дальше:
- Я пообещал ей, что куплю на шестнадцать лет всё, что она захочет.
- Хочу лошадь!
- Всё ,что угодно, только не лошадь!
- Тогда ударную установку.
- Почему я тогда не купил ей лошадь?!
Ближайшие дома от жилища Джима Берчила пока продать не смогли.
ОБЕЗЬЯНКА
Счастье послевоенных лет, счастье и тяжесть того времени коснулись даже нас слабым эхом. А тем глупым людям, которые говорят, что, вот, при коммунистах было хорошо – я и отвечать не хочу. Ничего мне не дал Советский Союз, кроме детства. А там, помимо зимних шпалер сугробов, слякоти весенней, летней Клязьмы с утопленниками, и сами знаете – осени, были ещё «тряпишники». Короткое последнее время они приезжали на самоходных фургонах, но раньше всегда в повозке за старой лошадью. Телега разделялась на две части, одна была заполнена дерьмом, сдаваемым жителями – тряпьём, макулатурой, стеклянными бутылками, а другая – дерьмом, которое «тряпишники» выдавали за первое. Там были разные бирюльки, глиняные свистушки, игрушки, и главное, «пугачи». Это пистолеты, обычно стилизованные под револьверы с зарядами из цементной плошки с каплей серы .И это тоже было эхом войны. «Пугачи» разделялись на старые и новые. Старые, понятно, были добротные, вылитые из свинца, и тоже разделялись на две категории – с коротким дулом и с длинным. А новые были легкие, из непонятного сплава, с пустой рукояткой часто сминающейся под ладонью. Заряды тоже со временем плохели.
А вот, когда мне было пять лет, когда я переехал в новый город на грузовике с родительским диваном, с буфетом «Хельга», с аквариумом, удерживаемым всю дорогу на коленях, с будущей кошкой - тогда мне ещё рано было думать о «пугачах». Но имели «тряпишники» ещё разные игрушки, предназначенные как раз для меня. Там то и жила ОБЕЗЬЯНКА, маленькое тельце тропического друга с прикреплённой к спине резинкой.
Уже совсем редко «тряпишник» заезжал к нам во двор. И когда, наконец, он приплюхал на старой лошадке, я выпросил у мамы две пустые бутылки из под водки и побежал к нему. Одна бутылка была «Русская», а вот, другая «Столичная». На ней было написано STOLICHNAYA, и он сказал:
- Видишь, иностранная бутылка! Такую не возьмут. За такую обезьянку дать не смогу, только это.
И «тряпишник» протянул мне какой- то пуфик, но тоже на резинке.
Я проглатывал слёзы, не выпуская их из глаз. Зайдя за угол Химчистки, я разодрал пуфик в клочья. Он состоял из ваты, ниток и блестящей цветной фольги. Всё это я выбросил. Но резинку, мы её называли «венгерка», оставил у себя. Ей было удобно сшибать мух, присевших на наш кухонный подоконник.
НОВОСЕЛ
Два раза в год на Щпицберген приходил корабль. Весной и - осенью, как раз на день шахтёра. У «Берёзовой рощи» - настенного плаката рядом со столовой - прощались и шли вниз по бесконечной деревянной лестнице до корабля. Вновь прибывших встречали официально, но равнодушно. Только на следующей день наступал великий праздник Шахтёра. И там тогда отрывались, искренне плакали о разлуке, пили не водку, а дефицитное пиво, обнимались с новобранцами, хлопали их по плечам, объясняли по-дружески – уже – что попал ты, чудак, попал по полной!- И, дальше по написанному уставу, где « наука» запирает двери на три дня, и учёные сидят белыми ночами с винтовкой в холеных руках, где самогон идёт дороже талонной водки, где…
Николай Степанович Бондаренко, горный мастер второго участка, уже отмотавший семь лет в Баренцбурге, подсуетился в приездной неразберихе, подмазал кого надо, подмахнул главному, все сделал по закону, и переехал в новую (освободившуюся) квартиру.
Друзья пришли на следующий день.
- Ну, здравствуй, новосел!- говорили друзья.
- Поздравляем с новосельем! - говорили друзья.
- Мы очень рады, что ты переселился! - говорили друзья.
За порог не заступали – что в пустом помещении делать, а не вдруг спросили:
- Ну, выпить давай!
- Так ведь, нет выпить, друзья, все начальству роздал! - отвечал Николай Степанович.
- В каком смысле нету? - вопрошали товарищи.
- Да, просто, нету! - отвечал Бондаренко.
- Подожди! Ведь ты новосел?
- Ну, да.
- Мы твои друзья?
- Так!
- Ну, давай выпьем за новоселье!
- Да, нету!
- Постой! Ты переселился?
- Конечно.
- Мы – твои друзья?
- Да.
- Так наполним стаканы!
- Да я с радостью…Но, нету…
- Как, нету! Ах, нету! - и хрясть его топором по голове…на смерть, в том смысле, что совсем Н.С.Бондаренко переселился.
Меня в этой истории более всего поразил тот факт, что товарищи подозревали возможное отсутствие спиртного и заранее взяли с собой топор.
ДОРОГА К ЖЕЛТОМУ ПОЛЮ
Серёга! Смотри, там две коровы! Пойдем?
А эти, воспитательницы?
Да, ладно.
Хорошо, что давно не было дождя, луж нет.
А ты умеешь прыгать через лужи?
Конечно, я и собак не боюсь!
Э-эээ, вон там – собака!
Наверно, она не кусается…
Хорошо, что она ушла.
Ух, ты! Крыжовник.
Колючий!
Здравствуй, котяра!
Жаль, что у нас ничего нет для тебя.
Какой же ты грязный, котяра!
Пошли, пошли!
Ты когда-нибудь плавал на лодке?
Да. То есть, нет. А, где?
В море.
У папы есть картина с морем.
А у моего есть перочинный ножик, смотри!
Ух, ты!
Давай, что-нибудь разрежим!
Давай.
Вот, смородина.
Это красная, она кислая, я люблю черную.
Люблю-не люблю! Какая есть!
Мы не заблудимся?
Нет. Дорога к коровам в желтом поле одна.
А, где же коровы?
Не знаю, наверно, ушли.
Ребятки. Вы, что тут делаете?!
ЗОЯ
- А. с-с-у-у-к-а-а-а!..,- последнее, что прокричал
сорвавшийся в сорокаметровом колодце молодой человек и рухнул прямо под ноги Бублику. Бублик отработал все шестьсот метров спасработ и с тех пор в пещеры не ходил. Но в той экспедиции он ещё недели две оставался на поверхности, живя на берегу горнoго озера, и с необыкновенно красивой девушкой Зоей.
В карстовых районах всегда есть проблема с водой, а тут, вдруг, целое озеро! Девки обомлели от такой роскоши, и стирались каждый погожий день. Когда же Зоя шла вниз с бельем, весь лагерь бросал дела и с восхищением провожал ладную нагую фигурку до самой воды. А Бублик метался от одной палатке к другой, и кричал с такой же интонацией, как погибший парень:
- Куда вы смотрите, а с-с-у-у-к-и-и-и!!!
Зойка ( вскоре бросившая Бублика) никогда не оборачивалась.
В ОДЕССУ
При капитальном ремонте Савёловского вокзала в Москве использовали специальную смесь на основе извести для разрушения старых стен. Нас привлекла эта технология отсутствием запирающих пробок.
Мы и поехали в «Голубинку» на Долгоруковской яйле, дабы пройти очередное ответвление.
Загружались через пещеру Кизил-Коба, так проще. Поставили лагерь, начали работать . Но смесь не работала, не расширялась. Мы закладывали шпуры, срубали выступы, тискались в щель потока, но смесь не работала. Тогда мы, уже в лагере, попробовали её в спокойном состоянии – нет. Решили нагреть. В тот момент, когда смесь закипела, Хасан заглянул в кастрюльку – результат – щелочной ожёг глаз.
Доктор был в забое с Геной Самохиным. Побежали за ним.
- Глаза промывали?
- Да
- Плохо. Давайте бинтовать.
Хасан с уже замотанными бинтом глазами:
- А портвейн есть? Давайте выпьем портвейна.
Я, Доктор и Хасан пошли на выход. Через каменный завал, мимо сталактитовых прозрачных макарон – Хасан не видит – мимо тысячелетних колонн, упавших на реку. Сквозь кальцитовые драпировки, сталактиты, сталагмиты ,ползком по реке , по узким меандрам, по «калибрам» на выдохе… Всё, Кизил- Коба, пройти два завала и сифон. Сифон пронырнули. И свет. Хасан не видит.
-Давайте портвейна выпьем! – нудит Хасан.
Переоделись, бегом вниз. Там менты у костра бухают. Помогите, такие дела!
- Да, мы пьяные, подвезти не сможем, но до трассы поможем.
Довезли, тормознули своей палочкой частника. В больнице говорят
- Только в Филатовскую,- и поехали.
- Может, портвейну выпьем? – говорит Хасан.
Два водителя на передних сидениях, Доктор с Хасаном, я , скрючившись , в багажнике. Симферополь, Николаев, Одесса. Хасан не видит.
В Филатовской дождались, пока не отвезли на операцию. Хасан всё время бубнил про портвейн.
Поехали домой медленно, аккуратно, все устали и все спали .Мне приснилась пещера Голубинская полностью, с самого начала. С невзрачного входа, со шкурника в самом начале, с великолепного колодца, а какие колонны, драпировки, тарелки летающие, крохотный пещерный жемчуг.
Увезли на операцию. Тронулись назад тихо, со спящими водителями. Очень хотелось портвейна.
Проезжали мимо Фруктового рынка. Справа от ворот громоздился весь в зеркальных окнах ресторан «НАПОЛЕОН». Прямо напротив него в тусклом отражении отвечала рюмочная - стояк с разбитым поперёк стеклом – «КУТУЗОВ».
СЛАВА И СМЕРТЬ
Первая встреча со смертью происходит ещё в детстве. Ты вдруг понимаешь, что когда-то умрёшь, то есть, тебя просто не будет физически, а все другие останутся! Человечек в ужасе замирает и сбрасывает напряжение только простым и нелепым выводом – мол, и речь-то не обо мне.
Затем следуют ненужные ранние смерти под общим параграфом «погиб(ла)». И тогда уже сжимается не всё тело, а только сердце.
Наконец, из официальных некрологов, или из глупых бывшестуденческих встреч, приходит мысль, что и тебе уже пора – время пришло…И в лучшем случае – равнодушие.
А дядя Слава умирал по-другому.
Он был сын генерала. Сын генерала, уехавшего от смуты в Бухару, сын расстрелянного генерала, лишенный права на учёбу, сын царского генерала, выучивший фарси, хинди, туркменский, что-то ещё, и французский на улицах старого города. Переводящий для комиссаров в Бухаре английские инструкции по основам физики расширения тел…Изваявший бетонный круглый стол на одной опоре для своей семьи (А в Бухаре прохлада в обед, прохлада нужна, братец!) Не сделавший много чего для этой страны, лежал на мокрых простынях и кричал:
-Суки! Я умираю, а вы остаетесь жить!
-****и! Я умираю, а вы остаетесь!,
-Проститутки, я умираю!...
Ни жена, ни одна из четырёх дочерей, не посмели подойти к умирающему.
ГРУЗ 300
Жители дома № по улице такой то позвонили по поводу запаха. Приехали сотрудники МЧС, поднялись на пятый этаж, сломали дверь, и познакомились с трупом весом в 300 килограмм.
- Центральная, у нас тут труп в 300 килограмм, нужна техника.
- Что вы мне чушь несёте! Таких трупов не бывает!
- Да, нее, бывает. Тут кран надо, и видимо, балкон расширять.
- Какой кран! Вы совсем офигели?! Какой балкон?
Начальство перезванивает управе:
- У нас тут труп… 300 килограмм.
- Вы опохмелитесь! Таких трупов не бывает!
Разнесли балконную плиту, удалось загрузить поддон, и на него закатить беднягу. Так же удалось выдернуть всю эту конструкцию на воздух. А грузить некуда – «Газели» переворачиваются. Пригнали «Камаз».
Все, кто утверждал, что «таких трупов не бывает», уже здесь. Эскорт трогается: впереди менты с мигалкой, потом Камаз с усопшим, кран, МЧС –начальник городской службы, начальник районной службы, непосредственно ребята, Скорая, менты с мигалкой…
Доехали до морга. Там работнички ещё не в теме. Им говорят:
- Труп 300 кг весом.
- Нормально! У нас носилки импортные!
Кран сгружает усопшего на носилки, понятно, они разъезжаются в хлам, как корова на льду. Дальше выглядит так:
Ночь. Отъезжающая кавалькада моргающих машин. Два идиота из сотрудников морга. Раздавленная импортная тележка. Труп весом в 300 килограмм. И конечно, идёт дождь.
ПОКХАРА
Полёты в Покхаре вполне однообразны. Несколько стартов есть на одном и том же склоне - отрыв, выход в «дежурном» термике, набор высоты, переход к «вышке», можно и к « Темплу», набор высоты, переход через долину, набор высоты, выход на «Грин Волл», набор высоты, переход через долину, прыжок через хребет, посадка штатная возле озера. Так каждый день. Можно уйти в большие горы, в сторону «Рыбьего Хвоста», если есть погода, и если ты «крутой». Это бывает редко.
Всё равно, мне кажется более интересной жизнь в Покхаре, нежели в Индийском Бире. Бир - это деревня, там и освещения то вечером нет, и три с половиной едальни, а Покхара – город, заточенный под туристов, с ресторанами, отелями, магазинами и прочим. Конечно, это моё личное мнение. Тут, ведь как, занятия парапланеризмом в целом, не предполагают сильных физических нагрузок (ну, за некоторыми исключениями), с адреналином, понятное дело, всё в порядке. А вот, поспать часиков до десяти – пожалуйста! Всё равно раньше одиннадцати «термички» не будет…
Озеро есть в Покхаре, ступы разные, какие то престарелые хиппи, хиппи новоиспечённые, праздники раз в неделю, постоянные музыкальные мантры из магазина напротив. Нормальная еда (если не заглядывать на кухню), чаи, бухло…Ну, и другое тоже.
Как то в нелётный день мы с Юрой пошли в соседний кабак. Моросило, но было тепло. Сели на открытую веранду и заказали по коктейлю с интригующим названием «Секс на пляже». Вместо пляжа перед нами расстилалось старое футбольное поле, по которому бродили местные горбатые коровы. За каждой коровой ходила ворона и дергала её за хвост. Коровы совсем не реагировали, вороны так же, как то монотонно продолжали своё занятие. Создалось впечатление, что это некий совместный ритуал, почти симбиоз. Через короткое время коровы наелись и завалились переваривать и отдыхать. Вороны отвалили в сторону, а коровы свернулись клубком, и стали вылизывать свои передние копыта…В «меню» я ещё раз перечитал состав коктейля «Секс на пляже» - да, нет, нечего особенного, однако, образ реинкарнированной кошки не покидал меня долгое время.
Нельзя сказать, что мы были совсем святые. Нельзя. Но в то утро намечался отличный лётный день. Я никогда не променяю хороший полёт на хороший «пых». Я сидел на крыше, попивал чаёк, и смотрел то на мраморное озеро, то на затуманенные горы, то на просыпающуюся улицу. Таксо должен был подъехать через часа два. Вдоль открывающихся лавок, по тротуару прыгал белый кролик. Он заглядывал в магазинчики, пропадал там на время, и следовал далее. Шли прохожие, торговцы с тележками фруктов, Юра торговался с одним из них, покупая «джинджир», а кролик прыгал строго по тротуару. У него не было ни сюртука, ни часов в напузном кармане, и он явно никуда не спешил. Он, практически не пропускал ни одной открытой лавки, и заглядывая внутрь, решал там, видимо, какие то свои проблемы. Наконец, он доскакал до музыкального магазина. Изнутри лилась бесконечная всем известная мантра. Кролик прыгнул в темноту лавки, и больше не появлялся.
Оммм Манннее Падмее Хуммм.
ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ
Ведь никто не будет убивать меня за 120 евро? Нет? В России убьют. А я иду под дождём из казино.
- Такси, месьё? – какое, на хрен, такси!
Мне дорогу перейти, в смысле, от порога до дороги двадцать метров, по дороге двадцать метров, от дороги до порога двадцать метров. Успеют убить за 120 евро? За 60 метров? В России успеют.
А ведь весь день шёл дождь проливной. Такой, что с помойкой не выйти! Сидел, ждал, думал, а чё думать! – ну выпил вина дешёвого, опять думал, вино кончилось, начался виски, в меру, пообедал, прочёл поздравления, опять думал, тут дружок звонит, мол, туда-сюда, я говорю, типа, в казино пошёл, типа, на праздник «С Новым годом!». Просру, говорю, евров 200 на праздник, да, ты чё, дружок кричит, это нынче 16 тысяч! Опять думаю…
Одел штаны стиранные, чистые, выпил водки русской, закусил капустой, заквашенной в Польше(это всё на счастье), и пошёл. А мне говорят, типа, рулетка с пол-девятого. Ладно, вернулся, ещё накатил. Через час прихожу, мне, мол, штаны не те! Или брюки, или джинсы. А я джинсы уже лет десять не ношу – не хочу ходить в рабочей одежде, а про брюки забыл. Вернулся, переоделся в грязное, опять вернулся, спрашиваю, так лучше? Говорят –покатит, проходи.
Понятно, играли по-малому, выиграть нельзя у казино, а потом толпа привалила, Крупье сбиваться стали, не успевают отследить за клиентами. Вот и мне подфартило! – подумал я, а как нормально подфартило, так и свалил.120 навару да своих...
- Такси, месьё? – Сам дойду
.А раз вы всё это читаете, значит не убили .Значит, день рождения!
СЕВЕР
1
Никогда не было в Каргополе ни татар, ни немцев. Даже совдепы здесь не лютовали – в стороне от дороги, лень сворачивать. Остались нетронутыми дощатые тротуары, дороги, погосты, толстые стены храмов и монастырей.
В те времена спиртное там продавали только с трех пополудни и до семи, а в жатву местным и вовсе купить водки было нельзя. А какая ,прости Господи, жатва? Картошка, и та не растет. Но был в Каргополе личный пивной заводик, располагался в одном из бывших монастырей, и торговал пенным напитком через широкое окно, прорубленное в двухметровой стене. К пятнадцати часам заводик выполнял план продаж, и окно закрывалось.
Мы с брательником сидели на зелёном ещё берегу и ждали катера на Свидь, в деревню Село. Мы там рыбачили уже четвёртый год. А пристань как раз находилась под пивным заводиком. Я помню, когда был здесь первый раз, отошел в сторону от автовокзала искурить украденную у отца папиросу, вышел за дома, и чуть не споткнулся о двух поселенцев. Они молча сидели на корточках под мелким дождем, спичек у них не было. Я дал подкурить, а сам струсил. Но сегодня не надо было прятаться, и опыта-смелости было больше.
Пиво продавали только в принесенную тару, в основном, в трехлитровые бидоны. Счастливые покупатели, уже отоварившись, вдвоем-втроем отходили в сторону и тянули его из перевернутой крышки бидона, как из туркменской пиалы. Очереди не существовало, поскольку все были свои, и все лезли к окошку напрямую. Какая- то компания, не имея никакой посуды, попросила у нас пластмассовое десятилитровое ведро – мы не отказали – и пили они из него губами, все ниже погружая голову в сосуд. Ждать нам катера было ещё часа три.
Со стороны озера затарахтела широкая и длинная (местная) моторка, и стала заворачивать к берегу. Мы подумали, что может, напросимся пассажирами на обратный путь, и подошли поближе. От пивной толпы отделился высокий, вполне себе одетый, человек и стал открыто смеяться над двумя, сидящими в лодке. Те отвечали непрерывными матюгами с короткой вставкой «Что бы я когда-нибудь ещё сел в лодку с этим мотором!» Всё дно судна было усеяно пустыми бутылками ёмкостью ноль-восемь зелёного стекла.
- Из-за этого дурацкого мотора нам ночь пришлось в камышах ночевать!- длинный на берегу корчился от смеха.
- Что ты ржёшь, что ты ржёшь! Гандон! – ругались прибывшие.
- Вас не было трое суток ,- ответил длинный.
- Как трое суток, врёшь!
- Вас не было трое суток.
- Серёга, правда, помнишь, ты из лодки выпал!
- Ну, да, то-то телогрейка мокрая…
В общем, выяснилось, что бригада лесорубов получила зарплату. Двоих командировали за бухлом. У тех на обратном пути заглох двигатель, ну и, как полагается, сначала решили выпить, а уже потом чиниться. Короче, пока всё не выжрали, так и сидели в камышах. Трое суток, слившихся в одну ночь.
- У тебя деньги то есть?
- Щас схожу, банк уже открылся. - Уже спокойно ответил длинный, и ушёл.
Один из лодки по выкидывал на берег пустую посуду и куда- то исчез, а второй лёг на мокрую землю бочком, втянул под телогрейку голову, прижал к животу ноги, так, что снаружи остались только сапоги и уснул.
Дождик так и не перестал. Ещё часа два до катера.
2
Игорь Ключников по кличке «Ключик» полностью отвечал своей фамилии. Еще в детстве, проживая на первом этаже, часто возвращался домой через окно, а повзрослев, стал профессиональным форточником. Тяжелые были времена, бананов не достать, а Игорь любил бананы до беспамятства! На том и погорел первый раз – почистил квартиру, а в холодильнике нашел целую гроздь тропических плодов, ну и , сел есть с чаем. Тут его и повязали.
Но, тогда был он еще «холостой».
Мы жили в стороне от деревни на покосах, в колхозных избах для косарей. При них был сторож дядя Коля, Царствие ему небесное! Дядя Коля имел жену, двоих(кажется)взрослых уже детей, пару добротных северных изб, и тонкую русскую душу. Игоря он полюбил с первой встречи. Ключик приладил к сортиру длинную палку с пропеллером, отчего деревянная кабинка постоянно вибрировала.
- Бля, как в самолете срешь! – восхищался дядя Коля.
И на рыбалку Ключик тоже особо не ходил, не интересно ему это было. Бухал с дядей Колей и разговаривал, когда было чего, а не было – гоняли чаи травяные, и разговаривали.
По Свиди ходили три вида судов. Обычные моторки (понятно, весельные лодки не считаются), Каргопольский пассажирский катер, и почтовый скутер с самолетным движком позади. Этот мог залететь на берег метров до 200, и рев от него был - ого-го ! Вот с таким, почти, ревом и приехали на рыбалку четверо москвичей, на трех моторках, с двумя канистрами спирта. Первый ухнулся с бонов в воду сразу, вышагивая из лодки, остальные, вроде, остались сухими. А развели тут же, налили всем, и дядя Коля больше не вставал с кровати. Он только утром поднимался, как Панночка из гроба, протягивал руки и тихо подвывал. Москвичи вкладывали в них еще стакан, и дядя Коля отрубался до вечера. Дня через четыре за Колей приехала старуха, погрузила тело на моторку и молча увезла.
А еще через день старший москвич сказал – «Ну, все, хватит!» И стали они рыбу ловить в таких количествах, что нам и не снилось. Ключик запечалился, подергал окуньков на удочку, покурил, собрался, и уехал на первом катере – тот может причалить к любому берегу, если выйти вовремя из тайги и махнуть рукой.
Всю оставшуюся жизнь Игорь Ключников провел на Севере не по своей воле.
3
- Пошли ,вина возьмем, - предложил дядя Коля, - Мне не дадут, я местный.
- Пошли,- согласился я.
В магазине деревни Село кроме идиотской бижутерии всякой, мыла там, хомутов, и прочего были маринованные огурцы в трехлитровых банках, рыбные консервы четырех видов , соль, помадки «Слива» и «Апельсин», вино полусладкое 07, названия не помню, и водка местного розлива.
- Давай три – дядя Коля сунул продавщице деньги,- это не я беру, это турист.
И мне выдали три бутылки водки.
- Дядь Коль,- уже приняв ее рядом с магазином, я спросил,- так мы ж вина собрались покупать!
- Ну?
- Ну, там стояли бутылки с вином, а это- водка!
- Да, нее, то – компот. А водку мы всегда вином называли!
В тот год мы жили в деревне, в полноценном двухэтажном доме, только параллельно со старшим сыном дяди Коли, коммунально. Как то дядя Коля сходил в соседнее село, то ли на крестины, то ли на поминки, и в совершенно жуткую погоду вернулся, принес нам подарок – четушку водки. Нам и не надо было, а приятно. А сын его был другой. Его мы беспокоили. Однажды, напившись, он приперся к нам на кухню и стал похваляться, что он орденоносец – тыча нам в лицо пропуск какого-то Ленино-Ордженикийско-Знамени завода, где он когда-то работал. Мы закивали головами, а потом, когда он ушел, долго ржали. А он услышал из-за перегородки, услышал и взял топор. Чудом дядя Коля зашел в гости…
Совсем уже осень. И за клюквой не пойдешь, дождь моросит не переставая.
Последний катер на Каргополь будет послезавтра в восемь часов. Мы снимали жерлицы. Из нескошенной травы, что вдоль берега реки, вдруг, поднялся огромный мокрый мужик и крикнул:
- А, москвичи! У вас такой травы нет! Моя трава! Мой Север! – и рухнул опять в луга.
А жерлица тут и зацепилась. Обрывать было жалко, попробовали вытянуть. Тянул я за леску, лодка за ней двигалась против течения. Вдруг, произошло отцепление, но не до конца.
- Бревно какое-то тащим, - оценил я, и тут же брат заорал, - Не упусти!!!
Огромная морда налима килограмм на семь высунулась из воды.
- Не упусти! – Орал брательник и шандарахнул рыбе веслом по башке.
Когда мы вернулись в деревню, выяснилось, что и дядя Коля, и его сын( вот кто ,оказывается махал нам с проезжавшего катера) уехали в Архангельск по делам. Так же выяснилось, что со строгого режима бежали трое полосатиков, убили двух охранников, соответственно, с двумя автоматами. Один приходил в деревню, попросил лука и хлеба. Бабка, к которой он подошел, от страха упала в реку. А дом то открытым остался.
Мы оторопели.
- И что теперь?! – спросили мы.
- Да, чего, они дорогу узнавали к городу, ну их и отправили в Безимянные болота. Утром, с собаками, возьмут.
ПРИСУТСТВИЕ
Музыка умерла в 1980м году. Даже «Стена» Флойдов была другая, политикой – не музыкой. И одноногий флейтист и буддисты исчезли. Остался только «Led Zeppelin», только «Led Zeppelin».
Я просрал сразу три диска – двойник «The Hou» и «Presence» Цепеллинов. Просто, оставил диски на скамейке, а в найденном там же кожаном портфеле мы отнесли к приёмному пункту пустые бутылки. Только вечером я понял, что остался без музыки . За каждый по сорок рублей. До сих пор не могу понять, откуда у меня были такие деньги. Но в тот раз я потерял всё. Остался только « Иисус Христос» с Гиланом, да и тот потыкан бычками в плоскость. В принципе, я готов был отработать финансовую сторону вопроса, как ни будь…Но потеря «Presеnce» меня никак не устраивала. Может «Umagumma» Флойдов ещё тянула на такой уровень, но дальше – пусто. И я договорился с Генкой, что бы совсем не остаться в вакууме, он мне достанет Цепеллинов…
Они ехали по Ярославке всей командой, со всеми барабанами и прочими гитарами, когда КАМаз влетел прямо в лоб. Ещё года три я ловил Генку среди прохожих. Мне казалось, он «присутствует», хотя музыка умерла в 1980м.
БОРИС
Бобёр откинулся ровно в срок. Семь лет за групповое изнасилование, от звонка до звонка. Он шёл по внутренним дворам, пьяный, и задирал всех прохожих, особенно женщин. На площадке под собственными окнами БОрис вместе с батей ремонтировали мотоцикл.
- БОрис, у тебя брюки в полоску, дай папироску! – усмехнулся Бобёр,
- На,
- Ну, что, покатаемся, - продолжал глумиться Бобёр,
- Не видишь, ремонтируем,
- А мне воздуху надо вздохнуть свободного, ветер поймать! – и Бобёр неожиданно пнул ногой БОриса так, что тот налетел на мотоцикл, и упал вместе с ним. Через мгновение батя уже сидел верхом на поверженном Бобре с воздетой отвёрткой в правой руке.
- Убьёшь!!! – заорал БОрис.
Отец думал очень долго, секунд чуть ли не десять, затем, перевернул отвёртку, и дал ей Бобру по лбу так, что наборная ручка разлетелась по всему двору цветными пластиковыми колечками…
Вообще, отец БОриса любил рыбалку. У него был велосипед «Украина» с прилаженным моторчиком Д-4, хранящийся на балконе, и каждый свободный раз он сматывал ловить рыбу на Клязьму. Моторчик тарахтел, примотанные к раме удочки махали позади свободными концами, в сумке наперевес позвякивало стекло. Возвращался он всегда под мухой, и рассказывал нам о своих рыболовных удачах:
- Поклёвка! Ну, я тащу, тащу, тащу, и вот такой! – при этом он во всю ширину своих коротких рук с толстыми, лохматыми пальцами, показывал размеры трофея,
- Опять поклёвка, подсекаю, тащу, и вот такой! – жест повторялся,
- Я меньше не ловлю!
Но БОриса рыбалка мало интересовала. Он и так быстро терял зрение, ходил в толстенных очках. У него был мотоцикл и ударная установка. Некоторое свое время он отдавал железному коню, но основное – барабанам. Да и, плевать он хотел на все жалобы соседей, и на участкового тоже.
Как то ему сделали подарок, выточили в столярной мастерской штук тридцать барабанных палочек. БОрис возвращался домой, когда его встретили в подъезде, сидя на теплушке, трое придурков.
- Ух ты, сколько палок-то! Поделись, дружище!
- Обойдётесь!
- Да, ну! – Короче, завязалась драка.
Тут на лестницу батя вышел покурить, услышал шум, спустился(третий этаж), и вошёл в битву легко, как нож в масло. В это самое время к подъезду причалила «Скорая». Доктор с чемоданчиком , войдя внутрь дома, глупо спросил:
- Можно пройти? – И тут же получил в рыло.
По каким- то внутренним причинам, он занял сторону БОриса и папы.
Когда приехали менты, трое козлов уже позорно бежали. Менты заинтересовались содержимым чемоданчика, но были успокоены наличием машины «Скорой» и удостоверением. Кстати, водитель машины, уже после драки, но до приезда ментов, высунул свою рожу из окна и спросил у куряще-отдыхающего папы:
- Чего случилось- то? – Тоже получил свое и быстро закрыл окно.
БОрис собирал разбросанные палочки с пола,
- Чё, барабанщик, что ли? – дружелюбно спросил мент.
- Ну, да, - пробурчал БОрис,
- Претензии какие есть?
- Нету,
- Ну, мы тогда поехали…
Это было весной. А летом с приятелем Димой Уваровым, они вдвоем, Дима и БОрис, вылетели в центре города в местный парк на крутом повороте. Мотоциклам то ничего, но оба сломали по руке, Дима – левую, а БОрис – правую. Когда, симметрично загипсованные, возвращались из травмопункта, решили отметить это событие. Дима всегда отличался более развитым физически, чем положено было по возрасту. И мы всегда просили его в юные годы купить в буфете Гастронома пару «Каберне». А сейчас уже шло время портвейна: «Тринадцатый», «Пятнадцатый», «Тридцать третий», изредка, в 0,8 « Семьдесят восьмой». Время «Солнцедара» закончилось, а «Иверия» и «Кавказ» еще не начались. В общем, взяли пару пузырей, пошли на кухню к БОрису. Через минут тридцать нарисовался батя. Ему накатили стакан, он отпил половину, и вернул на стол. Оказалось, что папа уже в стельку пьян. Он чуть приподнялся с табурета, упёрся вверх своим толстым коротеньким пальцем, и сказал:
- Яяяя, ****ь!.. – тут табурет подсёкся, и батя крепко приложился в противную стену лбом, и тут же уснул. Поднять его было невозможно, почему волоком дотащили до дивана.
- Что-то хорошее хотел сказать, - заключил БОрис, - Доброе.
МОЙ ДЯДЯ
Ну, да, «самых честных правил, когда не в шутку занемог, он уважать себя заставил..» и так далее. Всё это мы отлично знаем…Нда. Отлично знаем… Да. Да.
Короче. Забрили его для начала румыны, как вы понимаете, в Фашистскую армию. Воевать дядя не хотел и сбежал с дружком восвояси. Довольно быстро их поймали и приговорили к расстрелу. Исполнить это замечательное событие решили, почему то, у стены какого то храма. Вышел священник, и говорит, что ж вы, ироды, у храма расстреливаете! Дааа, решили расстрельщики, нехорошо, и расстрел отменили. Сопроводили дядю и евоного приятеля в концентрационный лагерь. Оттуда тоже успешно сбежали. Прибежали к границе, а она уже передвинулась, советской уже стала Бессарабия. Ну, тут выходит на мост советский офицер и говорит: «Что вы тут прячетесь по кустам?! Вот ваша родина! Идите, никто вас не тронет!» Ну, и вышли все, кто там скопился. Как только пересекли границу, все были окружены автоматчиками и отправлены в лагерь, теперь уже советский. И оттуда тоже успешно сбежали. Приперся дядя в родные Страшены и жил в винограднике недели две, пока соседи не заложили. После ареста определили его в штрафные батальоны, где он и закончил войну. Рассказывал разное, но сейчас не время вспоминать. Короче. После войны стал он учителем истории в местной школе, но был лет через пять уволен, поскольку знания вгонял в учеников при помощи обычных розг. А потом стал агрономом. Нда, такие, вот, дела…Занимался нумизматикой и имел такую коллекцию монет, что местный музей завидовал. Но основной коллекцией были у него советские вожди. В том смысле, что он обязательно присутствовал на параде на Красной площади в Москве и лично видел каждого руководителя страны, начиная со Сталина. Только Черненко его сильно подвел…Помер, не успев принять государственный парад! А так, что ж, ходил по поликлиникам и получал сразу две справки, одна гласила, что дядя безнадёжно болен (это для бесплатной поездки в пансионат), а другая подтверждала, что он здоров, как бык(это для участия в конкурсе народного танца в Румынии).Кстати, числился ветераном войны. Когда что то рассказывал, всегда приговаривал «Ну, дай Бог!», или наоборот «Ооо, не дай Бог!». Научил меня закусывать самогон острым перцем, а по утру пить сухое красное вино…Нда.
Звали его Григорий Счастливый.
хххххх
Так день уходит незаметно…
Вдруг, вороньё, как пепел ветром
Густой удар с крестов поднимет
Чертить круги тревожных линий.
Но тонет колокол. Пруды
Уже шарманку завели,
Где вод ничто не всколыхнёт –
Лежат, как зеркало. Как лёд.
ОДИН ДЕНЬ
Вот история одного дня моего приятеля, рассказанная им самим.
Я проснулся в этот день очень рано, часов в пять, видимо убегая от ночных кошмаров. Из всего вчерашнего я помнил, что обещал приехать в гости в Зеленоград к одной бабе и трахнуть ее. Я уже давно обещал ей её трахнуть, но как-то не складывалось. Часов в семь я уже был на Ленинградском вокзале и мне было невероятно плохо. Я купил в киоске бутылку пива, открыл её, отпил, и сблевав, вылил пиво на землю. Заглянув в местную закусочною, я сразу приметил странного милиционера, который упирался головой в мраморную стену. Для того, чтобы ухо у него не замерзало, мент подложил под голову свою фуражку. Качнув его от стены, и поддержав фуражку, я предложил ему выпить грамм по сто. Милиционер тут же согласился, однако ставку удвоил...Короче, я встретился с девушкой в уже нормальном состоянии и любил ее, почему-то в ванной комнате. Затем я предложил девушке выпить, но оказалось, что она не пьет. Тогда я воспользовался случайным звонком на мой мобильный, и сославшись на срочную работу, уехал. По дороге я купил бутылку водки и выпил её в Измаиловском парке. Дальше я пошёл в гости к отцу, где мы с ним окончательно и нажрались. Потом не помню.
МЕТАМОРФОЗЫ
Шагали мы с Вовой по тундрам,
Ловили в озёрах сига.
И щука, и красная кумжа
У нас на закуску была.
Мы верили честному слову…
Это строчки не про Иконникова. Я, так, выпил с утра, и вспомнил про Вову. Он был известен и в горных, и в туристических кругах, мастер спорта, действительный член каких-то там советов и союзов. Треть своей жизни Владимир Иконников мотался по Кавказу, Памиру, Алтаю, Хибинам и прочим горам, рисковал собственной жизнью, спасал товарищей в трудную минуту. А как-то в родных Долгих Прудах полез снимать с дерева испуганную кошку и упал вместе с ней метров с восьми на землю. Ну, и привет, ходить уже не смог.
После долгих тренировок Владимир Иконников стал передвигаться с двумя костылями.
Участвовал в организации детских областных соревнованиях и других туристических слетах, встречался с друзьями, ну, вообщем, жил, как все. И много позже, лет через десять, забил Вова до смерти свою жену этими самыми костылями.
Сейчас успокоился, всё нормально, сидит Иконников в тюрьме.
КОРОБОК
Вот, поехали мы в Симеиз на скалы. Хорошие там есть маршруты, метров по 20 с нижней страховкой. Ехали в купе с собакой и Лёшей Рыжаковым. На каждой станции проводник кричал, что остановка короткая, быстрее в вагон и т.д. А на этой сам обошел весь вагон и сообщил, стоять будем минут тридцать. Лёше то, всё равно – он спит пьяный на верхней полке, не пробуждается. А мы пошли собаку выгуливать, по-выгуляли, сами пошли за вегетарианскими пирожками. Когда вернулись, поезд уже ушёл. Минут на двадцать раньше расписания. Пошли на вокзал, я и Витя, с вегетарианскими пирожками. Нам говорят, делов- то! Садитесь в машину и догоните свой поезд на следующей станции – ж д тут крюк делает. А машину нам подгоняют…ЗИС 110, с диванами, форточками, столиком под коньяк и вегетарианские пирожки. Поехали. Едем, едем, что то тополя слишком быстро мелькают. Какая скорость то?! В экипаже двое – пилот и штурман, штурман рассказывает пилоту какие знаки мы только что пролетели мимо. Пилот, сквозь зубы, не оборачиваясь – Сто тридцать хватит? Менты, бля! Может, по полю объедем? Оно паханное, и так проскочим! На станции поезда ждали ещё минут двадцать. Лёша не просыпался.
Ой, вру я, братцы, всё вру! Это мы на Кавказ ехали, и станция называлась Кавказская. А тогда, ехали в Крым, в Симеиз на скалы.
Приехали, сняли хату. Кроватей только три, остальные спят на полу. Рыжаков, пьяный, плюхнулся на койку и больше не вставал. Рядом с ним внизу улеглась Инка, Лёша ночью упал на неё, не по любовной страсти, а по неуёмности нетрезвого тела, в плане вертлявости. Утром пошли на скалы. По дороге встретилась бочка с разливным вином, Лёша взял три литра и сообщил, что задержится. Пришел он уже далеко за полдень с полубанкой трёхлитровой вина, скользнул кедом по нижней зацепке, и сказал – Круто! Жара, пошли купаться Вечером ужин с «Бастардо» и спать. Ночью Лёша падает на Инку. Пьяный кретин!.. Так каждый день.
Когда уезжали из Ялты, пришлось долго ждать троллейбуса. Пошли гулять. Сразу у троллейбусной станции Лёше Рыжакову повезло – купил в бакалейной лавке дешевых спичек. Обычных спичек в коробках, штук, эдак, 200. Лёша! Зачем?! – Тут дешевле. Так он и таскался со своими спичками в авоске по всей Ялте. А в троллейбусе его прижало выпитое лишнее пиво, пришлось договариваться о нештатной остановке…
Наконец то, в поезде.
Ночь, плацкарт, духота, граница. Слышу :
- Чей коробок?
Лёша отвечает,
- Мой коробок.
- Что в нём?
- Рис.
Господи! Ну, зачем этот пьяный мудак насыпал в коробок рис?!! Приходиться просыпаться и разбираться. Я сползаю вниз, продирая глаза. В тусклом вагонном свете стоят украинские таможенники. Перед ними - растерянный хохол и огромная картонная коробка из- под телевизора, наполненная зёрнами риса. Алексей Рыжаков мирно храпит на верхней боковой полке. Спички в авоске уже прекратили движение маятником.
Значит, давно стоим.
БУРЕНИЕ СКВАЖИН ВО ЛЬДУ
Ох, как все возмущались, когда начали пробиваться к затаённому, заглубинному озеру на станции Восток в Антарктиде. Как все кричали, что нельзя использовать керосин! А вот, вы, вы конкретно, скажите мне, чем керосин хуже спирта? Только тем, что не пьют?! Да я вам отвечу, что из любого продукта можно что то выжать, что даст по шарам. Кстати, то что там – под ледяным вековечным панцирем нет никаких артефактов, стало ясно уже на середине пути. И керосин здесь ни при чём.
Мы с Булатом на Альдегонде в основном, да и на других ледниках Шпицбергена крутили скважины вручную. Но для этой работы нужно метров пять глубины. Туда вставляются вешки для замера таяния( нарастания) льда – и до следующего сезона. Мы никогда не используем ни керосин, ни спирт. Булат, вообще, не пьёт, да и нет для такой работы такой технологии.
А вот, когда делали замер всей толщины ледника в Баренцбурге впервые, в годах прошлого века, руководил процессом Евгений Максимович Зингер, и он довел это дело до совершенства. Способность людей разной национальности проникать так далеко, как Арктика и Антарктика давно не удивляют меня – какая разница? Но Евгений Максимович пошёл дальше. Для бурения скважины был поставлен палаточный лагерь на перевале Фритиф, завезено необходимое оборудование, люди - специалисты, а главное, невероятное количество спирта. Я забыл вам сказать, что при бурении во льду, чтобы не было подмерзания шпура , в скважину всегда льют или спирт, или керосин. А сколько уйдёт этой жидкости , и какой – это неподотчётно.
Что бы мне хотелось сказать, конкретно, про бурение скважин во льду. Евгений Максимович Зингер тогда хорошо поднялся. Столько спирта в закрытом городе, практически в зоне! Но, нет, вы не подумайте ничего плохого. Многие не позавидуют его судьбе, как он провёл два года на Новой Земле, как раз, когда там испытывали водородную советскую бомбу. И при этом, он всегда вспоминал о жене Юле, о их разлуке, и о тех, лучших годах его жизни, когда он был без неё.
Ещё, он всегда рассказывал про давнюю экспедицию на Каспийское море. Вот какая история. Из степи, из лагеря, раз в пять дней отправлялась в центр машина, и всех спрашивали: что привезти? Говорили многое, а Женя пошутил – десять презервативов! Кроме завхоза, которая и ехала за товаром, в экспедиции женщин не было. Она и привезла, она и потребовала. Десять презервативов быстро закончились. Тогда Евгений Максимович полоскал их в Каспийском море. Благо, не солёное…
Появился в Баренцбурге стажер-практикант Ваня. Как то быстро они сошлись – ещё студент и полярный дедушка. Стали вместе ходить на мероприятия, иногда совместно обедать (Зингер после закрытия большой столовой всегда готовил у себя), но ближе всего их свело мороженное, заказываемое Евгением Максимычем, по-дружбе, у вертолётчиков, часто летающих на норвежскую сторону. Они всегда покупали большие брикеты для баров, садились напротив друг друга и столовыми ложками пожирали содержимое. Только Ваня не ходил на ледники – не любил. А Зингер не ходил уже по возрасту.
Ну-у, как то так. Что ещё сказать?.. Такие, значит, технологии.
ВЕРТОЛЁТ
Толик был единственным человеком, который сам, в домашних условиях, создал летающий вертолёт. Так говорил професcор из Харьковского авиационного института, который по телефону диктовал Толику расчетные формулы. А Толик, по образованию связист, никогда и не сомневался в успехе. Вот только летать он не умел, поэтому машину поднимал не выше пяти метров. А так делов-то: раму сделал из брошенных в совхозе дюралевых лестниц (обменял на самогон), мотор изначально поставил от снегохода «Буран», редуктор, правда, делали на заводе, но по его чертежам, вот только с винтом возникли проблемы. Жена у Толика строгая, но увлечению не перечила никогда. Поэтому около полуночи Толик ублажал супругу, а как заснет, шёл в другую комнату клеить и строгать винт, ну, а утром на работу…Так всю зиму.
ДЗОУ
Лагерь стоял на минус девятьсот, на пляжике посреди лужи. Понятно, что пляжик намыл паводок, хотя река ревела метрах в пяти ниже, но минус девятьсот… Мало того, эти деятели черпали воду с одного входа палатки, а нужду справляли с другого входа, в ту же лужу . Лагерь был на трёх, ну на четырёх человек максимум, уже с хорошим запахом, а предыдущий выше метров на 250.
Здесь Дядя Коля готовил зажарку из лука и тушонки, воду из озерка брать уже было нельзя, и приходилось в распоре спускаться к реке.
- Ну, что мы, на сухую, как свиньи ?! – спрашивал Дядя Коля, когда уже всё было готово, и разводили немного спирта. А обычно, там было двое и грохот воды. Грохот воды.
Тут, вдруг, собралась толпа из многих лагерей, и все ломанулись на дно. Уже трудно вспомнить, зачем такая толпа, но когда возвращялись, когда прошли все нижние навески, и когда до лагеря остался только пологий меандр, все понеслись бегом. Просто бегом.
А у меня кончился свет.
Я остановился и крикнул:
- Стойте! У меня кончился свет!
- Э ге ге гей! – было в ответ.
Я встал на колени, включил электрическую запаску и раскрутил карбидный генератор. Запаска тут же тоже погасла.
- Эй!- Крикнул я, - у меня свет кончился!
- Э ге ге гей! – уже удаляясь…
Полная темнота, только река бьёться рядом.
- Стойте, суки, у меня света нет!
- Э ге ге гей!- всё тише.
- ****и! Я без света!
- Э ге ге гей – уже почти не слышно.
Грохот воды. Темнота. Я на ощупь собираю оставшиеся камушки карбида, закручиваю генератор, щелкаю зажигалкой…
****и.
Э ге ге гей!
****и.
ЖИЗНЬ ДЖИМА БЕРЧИЛА 2 (УНИТАЗ)
Джим Берчил живёт в Ланкастере и по сей день. Живёт в трёхэтажном доме недалеко от центра. А сам Ланкастер знаменит тем, что в центре города находиться огромная тюрьма. В России есть похожий город на Урале – Кунгур. Однако, сложно их сравнить по архитектуре и до моря от Кунгура далеко, а от Ланкастера – рядом.
В соседнем городке Сторт при отливе можно перейти залив на другую сторону (это было надо, когда моста не было) по обнажившемуся дну, что и делали местные жители. Опасностей было две: успеть до прилива, и не попасть в зыбучие пески. Помните Агату Кристи? Это там. Там же мы пили чай из металлического чайника с отдельным металлическим молочником, подавала пожилая добрая официантка. Она рассказала нам свою историю. У неё на ногах шесть пальцев, такое бывает. В детстве решили сделать операцию, которая всегда проходит в два этапа – сначала подрежут ненужную конечность, а много позже уже ампутируют. Местный хирург успешно провёл первый этап. Закончив операцию, он задушил свою жену, положил её в ванную, расчленил, и отсечённые части тела, завернув в газету, отнес на ближайшую помойку. Его поймали быстро, по почтовому адресу на газетах, поймали быстро и так же быстро повесили. Вторую часть операции он не успел совершить, так наша официантка осталась шестипалой.
Джим Берчил, спелеолог, профессор местного университета, любил сначала Ленд-Роверы, потом жену, потом мотоциклы. Его дочь давно забросила барабаны и в жизни нынешней всё было спокойно. Спокойно и тихо… До нашего приезда.
Мы приехали в Ланкастер достаточно поздно, уже за полночь, Джим не придумал ничего лучшего, как сходить за ночной пиццей. Я сразу почувствовал неладное и загрузился в туалет. Тут уж не до скромности, извините, опростался… дёрнул за цепочку древнего унитаза, и …ничего не произошло. Я рванул резко, чуть не оторвав стилизованную шишку – ничего. Тогда я потянул медленно, так медленно, как проходит фантик на нитке мимо играющей кошки – ничего. Я попытался открыть крышку бачка и внутри поднять резиновую пробку – чёрта с два! Крышка не открывалась. Тогда я зашел в соседнюю ванную с надеждой найти там ведро, наполнить его водой и слить моё произведение. Ведро то я нашёл, но его край не подлезал под притертый сосок британского крана. Я вернулся к унитазу. Через некоторое время в дверь постучали. Я открыл, передо мной стоял Джим Берчил.
- Go to sleep, - сказал Джим.
- Bat… - я слабо махнул в сторону кучки говна.
- Tomorrow morning. You already fack all !
ДОБЕРМАН ЛЮСЯ
Когда началась война в Абхазии, мы стали ездить на плато Фишт. Попадали туда по-разному, в том году шли пешком из долины снизу вверх. Собака - доберман по имени Люся – носилась вдоль тропы туда и обратно, что не очень весело, когда топаешь на жаре с немаленьким рюкзаком, а тебя всё время пытаются сбить с ног.
- Хозяин! Чего она носиться то туда-сюда?
- Пастушья собака, в стадо вас собирает!
Вечером Люся принялась брехать. Лагерь поставили, поели, только бы покою…
- Хозяин! Чего она брешет то?
- Охранная собака. Вон, видишь человечка на том перевале? Вот она и обозначает наши границы.
Пошёл дождь. Люся быстро отвалила в палатку.
- Хозяин! Чего она охранять перестала?
- Так, ведь, домашняя собака, под дождём и простудиться может.
Однако, полную программу мы получили только через пару дней. Доберман Люся оказалась охотничий собакой, и чтобы отбить свой запах, она вымазывалась в человеческом дерьме, а остатки съедала. Удавалось бороться, прикрывая свои испражнения камнями, но и Люся была не дура, камни легко переворачивала.
Как то утром, мы сидели на кухне и попивали чаёк. Хозяева собаки ушли на выход в пещеру.
Туда же, на кухню, заглянула Люся, уже приготовившись к охоте. Она уткнулась носом в сына хозяина и полно выдохнула ему съеденным дерьмом.
- Ну всё, хватит!- сказал сын.
Задрал Люсю за голову вверх и залил в неё двухлитровую бутылку воды. Все покатывались от смеха. Собака встала на четыре ноги, покачала удивлёнными глазами, и упала на бок. Мы поняли, что мы её утопили. Утопили собаку в карстовом районе, где с водой всегда проблемы. Бросились качать грудную клетку – черта с два! – её и танк не проймёт. Сынок пытался делать искусственное дыхание рот - в рот, с дерьмом то! Короче, пока не перевернули собаку вниз головой, и не тряхнули основательно…
Люся очухалась и радостно завиляла обрубком хвоста. А вот, как мы обрадовались, я вам сказать не смогу, и чем мы виляли – тем более.
РАБСТВО
В жилой корпус ЗГМО (Зональное гидро-метеорологическое отделение) Баренцбурга к рыжей подружке пришли двое гостей. Благо, полярный день на дворе, и гулять можно в любое время суток. Пришли они в три часа, так сказать, ночи, а к пяти водка уже кончилась. Поэтому, юные шахтеры взяли на общей кухне мешок из-под сахара, загрузили в него какие то консервы, электрический чайник; DVD фильмы - все что нашли в комнате отдыха, оттуда же плеер (телевизор не влез); из кладовки – сапоги, компрессионный мешок от спального мешка, и палатку, зачем то вытряхнув из нее стойки и колышки. Девушка легла спать, а герои, путая следы, взобрались на тепловые короба и таинственно исчезли.
Учитывая тот факт, что в поселке живет не больше трехсот человек, а вокруг тундра и ледники Шпицбергена, флибустьеры были найдены сразу же по пробуждению подружки. На вопросы друзья отвечали только междометьями и матом (например: Н-ну, бля…) и во всем сознались. Чтобы не привлекать внимание общественности, решено было отдать их начальнику ЗГМО на две недели в рабство.
КАПИТАЛИЗМ
Лёнька Минькович отучился в Московском РУДН и жил, как все. А тут, приятель и однокурсник из Перу написал письмо, что, мол, приезжай, типа, отдохнёшь и денег заработаешь, и с женой познакомлю! Лёньке бы напрячься, в том с мысле, что жена то у приятеля уже есть в Москве, и Лёнька её прекрасно знает. Но, чёрт попутал, собрал последние деньги и поехал.
Билет «Аэрофлота» до Каракаса, туда-обратно сроком на два года. Оттуда за 200 долларов в Перу.
Вот эти то 200 долларов Лёнька и отрабатывал больше года.
Я Лёньку спрашивал, что, мол, самолётом то? Можно, ведь , и на перекладных, на автобусах, автостопом из Лимы до Венесуэлы добраться. Нет, - Отвечал Лёнька, - в Колумбии сначала стреляют, а уже потом чертыхаются, - Опять нищий гринго! Но тебе уже всё равно.
Короче, приятель очень хотел повидаться, вот и написал приглашение. А работы нет, и жить негде и не на что. Кроме того, английский здесь никому не нужен, а без языка и в дворники не берут. Прожив всё что было, кроме фотокамеры «Зенит», Лёнька попал на озеро Титикака. Там французы какие то ныряли. Лёнька, типа, тоже аквалангист, подъехал к ним на предмет совместной работы. Те отказали, но дали наводку к ещё одному французу, который сбежал от капитализма и содержит туристическую базу где то в сельве.
Лёнька к тому французу не попал, так как судьба завернула его на далёкие золотые прииски. Всё оборудование, включая каску, мотыгу и комбинезон надо было приобретать за собственные деньги. Жил Лёнька в здании заброшенной аптеки. Все продукты и прочее покупались только за золото. Оплатой за рабочий день был мешок с породой из забоя. Породу нужно было промыть самому, и по началу Ленька просто , не умея промывать, сливал всё в реку. А чё, один то мешок? – спрашивали мы, - ведь можно два! На два сил не было, - отвечал Лёнька. Каким то чудом, ему удалось вернуться в цивилизацию и добраться до француза.
Француз сбежал от капитализма и устроил в Перу туристическую компанию. Он возил на лодках глупых капиталистов в сельву, а Лёнька ему помогал. На ферме жил огромный попугай, который не умел летать. Когда Лёнька собрался его сфотографировать, попугай залез на дерево. Лёнька полез за ним – попугай выше – Лёнька тоже, ветка под попугаем обломилась, он упал на землю и убежал на соседнее дерево. А почему он не летает? – спросил Лёнька у француза. Не хочет! – ответил тот. Тогда Лёнька понял, что он хочет летать, и улетел в Каракас, а оттуда в Москву.
Всё это он нам рассказывал с выпученными глазами, - Настоящий КАПИТАЛИЗМ!
ОГУРЕЦ
В составе нашей прогулки по Непалу было три женщины: Сука-дура, Сука-стерва и Дура-дура. На удивление, Сука-дура довольно быстро превратилась в нормального человека. Дура-дура так и осталась в своем амплуа, а Сука-стерва превратилась в Стерву окончательно. Шли мы по классическому маршруту «Вокруг Даулагири». Я собирался бросить курить, но оказался самым подготовленным в нашей команде, и ждал всех на перекуре минут по пятнадцать каждый раз, в смысле, каждый часовой переход. Сука-дура имела две пары обуви – вьетнамские шлепанцы и резиновые сапоги. Мои возражения при сборах в Катманду ответа не имели. А Сука – стерва зачем то оставила трекинговые палки, но взяла с собой альпинистские « кошки». Так и двигались. В первый же день ночь застала нас на тропе. Точнее, тропа продолжалась, но её отросток уходил резко вверх, и все сворачивали туда. Две местные девчонки рассказали нам, что пройти мы сможем (по основной тропе), но только надо снять ботинки…Мы задумались ..и пошли. Пеньковые верёвки (пеньковые!) были закреплены за брёвна, вбитые в трещины скал. Идти было ,мягко сказать- не комфортно. Вниз- метров 700 сплошной отвес- там река, единственной опорой была местная верёвка. Вдруг, опять началась нормальная дорога, мы ломанулись вперёд… и быстро выяснили, что дальше опять перила. Поставили лагерь. А утром переходили скальный участок по брёвнам, подвешенным на тех же пеньковых верёвках за вбитые в трещины деревянные обрубки. Ничего более страшного в моей жизни не было. Потом были обезьяны дикие, торопливые пиявки, налетающие на ноги при каждой остановке, снег на 4х тысячах, конфликты с портерами, которых мы не брали, и потому были вне закона. В общем , когда я поднялся на перевал 5300 метров, по рации мне сказали, что Шиша загибается, и надо срочно идти вниз. Я сплюнул окурок в девственный снег и побрёл назад. Шиша пришёл в себя довольно быстро. От пяти тысяч сбросили мы метров то только двести, и он аклимался. Решили идти вниз, Стерва, разумеется, нашла каких то французов, и покинула нашу компанию. Что ж, баба с возу… А потом выяснялось, Дура-дура не только не может идти наверх, но и спускаться она тоже не может. Вообще ничего не может. Вот в такой обстановке мы и встретились…Снега уже закончились, даже цивилизация в виде деревень началась. И в одной из них прямо посередине дороги лежал отличный крепкий огурец. Рядом сидела собака. Это обстоятельство никак не было нами учтено, а зря! К вечеру поставив лагерь на заброшенном чеке, мы развели порцию спирта. Основной закуской был найденный огурец. Надо признаться ,что собака, сидящая рядом с ним, так и прошла с нами весь день, не взирая на наши протесты. Когда я куснул доставшуюся мне долю овоща, сразу почувствовал что то неладное.. Но успел проглотить. Шиша тоже куснул серьезно, остальные успели выплюнуть. Основным блюдом в этот вечер были макароны с мясом. Минут через десять я понял, что вскоре умру. Умирать совсем не хотелось, тем более на глазах товарищей, и я успел выползти из палатки…Вы же знаете, что такое южные ночи, что это просто совершенная темнота, где горят только глаза собаки. Меня начало рвать, меня выворачивало так, что я не знаю. Шиша в этот момент запел песню о том, что он съел огурец и теперь любит собаку. Мне было страшно за него, но сил помочь никаких не было- меня опять рвало. Собака молчаливо дождалась конца моих спазмов, и принялась есть мои макароны. Облитый потом, я ничего не мог сделать, стоя в темноте на четвереньках, и тут меня накрыла другая беда – меня понесло…Освободив кишечник, я с трудом отполз в сторону. Собака, доев макароны, спокойно принялась за другие мои выделения. Меня опять рвало. Закончив с калом, собака доела мою рвоту. Не было никаких сил. Ничего не было. Я пополз в палатку, где Шиша пел песни про собаку. Я заставил его проблеваться и, наконец, уснул. Утро было ясным. Вокруг чистота, два дня до Покхары. Собака, наевшись ,ушла.
ВЕЧЕРНЯЯ СМЕНА
Россия, Москва, июль, девять часов вечера.
Я иду от станции метро «Спортивная» в спорткомплекс «Лужники» к Дворцу спорта. В мои обязанности нынче входит замена баннера на фасаде здания, поскольку одно мероприятие закончилось сейчас, а другое начнется завтра утром. Много лет, работая в «Лужниках» промышленным альпинистом, мне не приходиться удивляться разнообразию событий, происходящих здесь. Но сегодня я ничего не понимаю…
Уже вечер, рынок давно закрыт, а все свободные площадки заставлены далеко не самыми дешовыми машинами. Одних лимузинов я насчитал четырнадцать штук! Возле Дворца, вокруг пустых фонтанов кружаться в Хаве-Нагиле молодые люди в роскошных костюмах и платьях. Шампанское, блестящие глаза и цветной серпантин…Я ничего не понимаю.
Поднявшись на крышу, я встречаю своего напарника, натягивающего на себя альпинистское снаряжение. Он тихо подпевает израильскому мотиву.
- Шура, а что здесь происходит? – удивленно спрашиваю я.
- Я уже все выяснил, - отвечает мне Шура, – Это закончился выпускной вечер Московского стоматологического института.
ГАЗ 21
Старые машины, как, впрочем, и всё старое, обладают не только шармом, но и некоторыми скрытыми недостатками, которые мы – увы, живущие сейчас – не всегда можем заметить вовремя. Короче, переехал я из сумасшедшей коммуналки в отдельную квартиру, и связь с родственниками почти потерял. Когда, наконец, мои родители решились посетить мое жилище, не взирая на страх перед столичным движением, я обещал вывести их машину на обратную прямую. То есть, короче, направить.
И вот, когда бежевая «Волга» с хромированным оленем на капоте, с раскидными диванами и подсветкой приборов цвета «зелёный неон» выбралась на Проспект Мира, я припарковал машину и передал управление маме (отец никогда не водил ввиду плохого зрения). Я вышел из левой водительской двери и обошёл машину сзади. Отец решил переместиться на передний диван и тоже вышел из салона. В этот момент мама передвинулась по дивану влево, заняла водительское место и, нервно махнув мне рукой, тронулась с места! Мы с отцом остались на пустом тротуаре.
Интересно, что мама разговаривала с ним почти полчаса, пока не заметила, что никто не отвечает. Обернувшись назад, она всё очень быстро поняла. Самое смешное заключается в том, что она развернулась и нашла отца!
КОНЕЦ ЭКСПЕДИЦИИ (СВИНЬИ)
При заброске каждый берет какое то количество груза и топает наверх до определённой точки, потом спускается, берет новый груз, и опять поднимается. Так раза три-четыре за день, это называется «челнок». А при спуске вниз надо забрать всё, что осталось одним махом, и сколько там килограмм – 40 или 60 – никто не считает. Подлезаешь под станок с барахлом, делаешь первые несколько шагов, потом в глазах темнеет, и идешь дальше на автомате. Хорошо, что тропа на склонах уже пробита.
Ночевка приходиться на долину Геги, рядом с рекою. Все плюхаются в ледяные буруны, что бы хоть как то прийти в себя. А утром, пройдя самшитовую рощу, от Гегского водопада по серпантину спускались до трассы. Добрые люди, возвращаясь с озера Рица, по одному, по двое забирали в Икарусы и довозили до поворота на Пицунду. Оттуда уже рейсовым автобусом – до Рыбзавода.
Степа Оревков часто договаривался, чтобы его станок оставили возле столовой (все равно никто не упрёт эту тяжесть), а сам выходил остановки за две и, двигаясь по улице в сторону моря, пожирал всё, что свисало из-за заборов – виноград, персики, яблоки, зелёные мандарины – всё. А мы выходили у столовой, не доезжая до конечной один переезд. Сначала мы сьедали полную тарелку раскаленного харчо, затем целого цыпленка «тапака», жареной картошки, салатов, и ещё, и ещё. Трапеза заканчивалась уже тогда появившейся и изготовляемой на Абхазском заводе «Пепси- колой», разлитой в бутылочки обьемом 0,33.
Совершенно осоловевшие, мы шли дальше к пляжу, мимо местного овощного рынка, волоча станки за собой, благо, асфальт здесь уже отсутствовал. Пляж из себя представлял узкую песчаную полоску ограниченную с одной стороны морем, а с другой высоким отвалом дороги, сплошь заросшем колючей ежевикой. Дальше поднимались каменистые склоны прибрежных холмов. По дороге изредка ходили пограничники и гоняли «диких» отдыхающих, но нас они никогда не трогали. Дня три мы оттягивались, купались, ловили мидий, пили местное бухло «Апсны».
Всегда на пляже жил «Песочный человек». Он жил в землянке, перекрытой жердями, с накинутым поверх полиэтиленом, и присыпанной песком. Откуда он был, что ел – никто не знал. Единственным его занятием было ваяние из мокрого песка голых баб. Помимо «Песочного человека» на пляже обитали собаки, коровы, и свиньи. Самыми безобидными были собаки. Они молча сидели рядом и покорно, но с вниманием, следили за едоками, ожидая подачки. Коровы были более наглые, но их легко было отогнать. А свиньи…Свиньи гоняли и коров, и собак. Я, как то спросил у местного, откуда они берутся, он ответил, мол, по весне выгоняем на свободный выпас. Осенью некоторые возвращаются сами домой, других приходиться отстреливать. Слушай, - продолжал я, - но ты же можешь выпустить две свиньи, а убить три! Значит, тебе повезло, - отвечал местный . В общем, что я хочу сказать… Продукты, примуса, снаряжение и прочие ценные вещи все хранили в узком коридоре между палатками и откосом дороги. Чужому попасть туда было сложно. По ночам свиньи собирались в единую стаю и с визгом проносились по этим кладовым, сьестное сьедалось полностью налету. Только «Песочный человек» не страдал – у него ничего не было, да и жил он ниже уровня земли.
Как то я обратил внимание на одинокое дерево, стоящее на изрезе пляжа, но ещё не в городе. Свиньи там околачивались постоянно. Я подошел поближе и выяснил, что это смоковница. Как это другие не замечали до меня – загадка. Я взял полиэтиленовый пакет, залез на дерево, и принялся собирать урожай. Свиньи со всего побережья собрались подо мной. Черта с два! – думал я, тянувшись за очередным плодом, - ни одной фиги не уроню! И тут, сучок, на котором висел тяжелый пакет, обломился…Разница между падением пакета и моим прыжком вниз составляла не более двух секунд. Когда я приземлился, никого не было, даже обрывков пакета не было.
И еще. Из за влажной, душной жары палатки обычно не ставили. Натягивали только двухскатный тент, и спали головами наружу, в сторону моря. Однажды, я лицом почувствовал чье то горячее дыхание. Я открыл глаза и увидел, что надо мной нависает огромная свиная рожа, вверх ногами. Это был не ужас, это был ужас – ужас! Я заорал так, что сам тоже подпрыгнул. Когда закончилась левитация, я увидел в небе полую Луну, дрожащюю, похмельную дорожку от нее, шуршащие волны, и здоровенную свинью, бодро семинящюю по кромке моря. Луна, море, и бегущая свинья, что может быть лучшего в этом мире? Я думаю – только ветер.
АКАДЕМИЧЕСКИЙ ГРЕБЕЦ
Он появился, как то, неожиданно, в промокшей насквозь рубашке от пота, с отдышкой, с пустой тележкой на колёсиках, которые влекут за собой, обычно, люди, значительно старше его. Достаточно тучный, в принципе, ещё молодой, уже без волос почти, и с добрыми глазами.
Мы тогда изготавливали детские «пазлы», и надо сказать, продукция наша пользовалась успехом. Многие частные коробейники сотрудничали с нами. И он был один из них, но он отличался…Мы как то договорились об особых условиях, и в связи с этими условиями, мы сблизились, чисто, по человечески. Затаскивая упаковки игрушек на его пятый этаж без лифта, в «сталинском» доме на «Войковской», я невольно узнал течение его жизни.
В молодости, академический гребец, он отчаливал от Стрелки, и шёл по отводному каналу, чётко работая веслом, позже станцию закрыли, а ныне и вовсе «елду» поставили. Долгое время он работал физкультурником на заводе, потом грянула перестройка. Жена завела какой то мелкий бизнес, купила большой телевизор и повесила уникальный тогда экран супротив себя – а спали они уже валетом, то есть, он мог слышать, но не видел. В соседней большой комнате 2х комнатной квартиры жила сумашедшая мама.
Нашу продукцию мы с ним складывали в коридоре, благо, в таких домах они всегда широкие. И однажды, когда мы затащили к нему в дом чёртову тучу наших пазлов, он не пригласил меня попить чаю, как обычно, а заговорщически поведал, мол,нашёл новый, новогодний товар. Речь шла о петардах, хлопушках, бенгальских огнях и прочем. Глаза его просто сверкали.
- Пойдём, попробуем? – почти взмолился он,- Конечно, я согласился.
Несколько изделий мы воткнули в снег во дворе дома и подожгли. Петарды и прочее заскворчали, заплевались, и разразились маленьким феерверком.
- Правда, здорово?!- спросил он.
Правда.
Было здорово.
ПОЕЗД
Старинный мой знакомый рассказывал, как он ехал по плацкарте в снег, в метель, в пургу. А два его соседа пили и всё время ругались. Два деда пили и ругались. Орали так, что и остальной вагон уже зашикал, а потом, вдруг, резко успокоились. Все легли спать. Ночью один дед разбудил другого, вставай, мол, брат, твоя станция! Вставай, товарищ , вставай! Встал дед, собрался и вышел в снег, в метель, в пургу. Когда поезд тронулся, первый заржал, - Чего ты ржёшь то?! – Да ему ехать ещё километров триста!
Это присказка.
Бывали ли вы когда ни будь в Угличе? Где река Волга томно поворачивает самою себя, старые домишки пляшут по улицам, а на набережной стоят строго, торжественно. Там, где колокол без ноздри уже вернули из ссылки, где кровушка царевича на крыльце… Тишина. Гуси – точно – вредная птица! И тополя, и вётлы. А что ж берёзы? Берёзы тоже. Тишина.
Мишка с женой ехал в деревню. Это единственный поезд, который «дальний» с Савёловского вокзала. Идёт он неспешно, со старыми вагонами, подпрыгивая на стыках железных рельс. В купе они были не одни, а с двумя дедами. Вот эти - то деды и нудили всю дорогу, что им нужно уступить нижние места, а Мишка отказывал. Деды хмурились, двигали устрашающе бровями, сморкались, сопели, но Мишка не уступал. Когда стемнело, деды, кряхтя и ругаясь полезли на верхние полки. Чуть позже, под мерный стук колёс, Мишка перебрался к жене. Легко сломив ненужное - Да, что ты! – принялся за дело .Деды свесились с потолка и поддавали – Вот так! Вот правильно! Вот молодец! – Как раз под стук колёс.
Хорошо, братцы, в поезде.
МОЯ ЖИЗНЬ
Сызмальства я писал сказки .Это всегда были коллажи, то есть, наравне с текстом на странице присутствовали приклеенные фигуры персонажей, вырезанные из разных источников. Так и в Страшенах, куда меня лет девяти привезла мама на лето к дяде, и где я, наконец, собрался написать о своей жизни , так и здесь, первым делом я приклеил в тетрадку собственную фотографию 3 на 4. Разумеется, произведение называлось «МОЯ ЖИЗНЬ», и разумеется, начиналось фразой: «Родился я…»
Вначале в Страшенах началась война с собаками. Собак никто не кормил, и они питались грецкими орехами. что часто падали с огромного дерева во дворе на бетонный пол. Бетоном дядя Гриша залил землю для нормального вьезда в гараж машины «Москвич 412». Впрочем, к тому времени, уже парализованной…Так вот, орехи падали с дерева , и две собаки срывались с места, чтобы настигнуть плод первым. Я тоже участвовал в этом соревновании, но никогда не выигрывал. Эта ситуация меня никак не устраивала. И я додумался. Я влез на орех и начал трясти дерево во все мои растущие силы – орехов упало столько, что собаки не успели всё сожрать.
В полдень приятно было лежать в винограднике. Там не было так жарко, и можно было есть хмельные ягоды не касаясь руками, просто захватывая их ртом. Что бы сьесть самые крупные, приходилось переползать вперёд на спине. А ночью в небе летали огромные жуки олени. Я поймал с десяток самок без рогов, но ни одного "оленя". Увы, ни одного.
Само собой, я познакомился с милой соседкой. Приятная девочка, чуть моложе меня. Она водила меня по роскошному (и прохладному!) винному погребу, уже тогда мы чуть-чуть пробовали вино, показывала строение трехэтажного дома, библиотеку, камин… и в кабинете, в дубовом столе, в ящике, слева второй от верха, коробочку с самцом жука оленя. Я предложил обмен, она отказалась. Что мне было делать?! Когда вся их семья уехала по делам в Кишенев, я забрался по водосточной трубе на второй этаж и пошел к нужному окну по 10ти сантиметровому выступу на фасаде. В коробку я честно положил жука самку.
Мама повела меня мыться в баню. Понятное дело, в женское отделение. Человек я был уже взрослый, поэтому половые органы меня мало интересовали, а вот, эадницы… В одну из них я ткнул пальцем, и сказал : «ЖОПА!» Получил подзатыльник, и мы переместились в отдельный «номер», где все огорожено от всех и стоит одинокая ванна.
А раньше, когда я был совсем маленьким, меня выпустили, как то, тётки за забор с наставлениями – кругом цигане! Заберут в табор, и больше нас не увидишь! Никогда не откликайся на призыв!... И я заблудился минут через тридцать. Рассматривал виноградных улиток и заблудился. Когда тётки схватились, уже смеркалось… «Вова, Вовочка!» - кричали они, а я сидел под лопухами и думал – «Вот, сволочи, и имя мое знают.» Нашли меня, пока одна из тёток не споткнулась об меня.
Все это я описал в повести «МОЯ ЖИЗНЬ». Получилось не более четырёх рукописных страниц, включая фотографию. Я подумал – Как коротка жизнь.
БОКС
Знаете в чём секрет успеха Кости Дзю? Он был двоечник. То, что остальным воспитанникам спортшколы давалось легко, Косте приходилось добиваться упорными тренировками. Один из моих приятелей из Балашихи шел по вагонам электрички и всем сидящим с краю раздавал подзатыльники. Те, кто возмущались, получали в лицо сразу, без объяснений. Другой мой знакомый боксер тоже использовал общественный транспорт для тренировок, но он задерживался в тамбурах и детально объяснял гражданам, за что они сейчас огребут. А вот Дениска, тот, что рассказал про Костю Дзю, встав на беговые лыжи, искренне воскликнул: «Господи! Сколько хороших видов спорта есть на белом свете, а я полжизни людям морду бил!»
БАБУШКА
Дрожащим, гневным голосом администратор отеля Монтана в Тине потребовал немедленного нашего присутствия в оном. Тем более, суббота, выезд. Проблема заключалась в том, что наши подопечные, русские, туристы : А- Замочили Французский флаг в пиве, Б – отказываются убирать номер, В – сломали в номере унитаз.
Мы, как гиды российской ассоциации « Альпин альанс», были вынуждены прибыть в назначенное время. Расследование показало:
В – Унитаз был поломан уже до приезда наших клиентов (трое мальчиков по 24 года), но эти придурки, вместо того, что бы сообщить администрации, решили починить его сами, и доломали окончательно.
А – Уборщица номера таким же фальцетом рассказывала об украденном из каптёрки ведре и изнасилованном национальном флаге. Однако, выяснилось, что флаг Российский (спасибо, Пётр!), а ведро наши мальчики взяли, чтобы постирать ткань, действительно, испачканную, случайно, пивом.
Б – категорически отказываются убирать номер от мусора. Здесь остановимся, ещё есть время до трансфера в аэропорт.
Три молодых человека приехали в Тинь, во Францию отдыхать. Пить вино, трахаться с девками, кататься на сноубордах, подплясывать в клубах, и тд. А в соседнем номере остановились тоже русские, муж и жена. Тоже, в общем, неплохие ребята, только муженёк часам к восьми уже был невменяем, и жена шла к соседям.
…Я там не был. Мне врать за что? Я только со слов обвиняемых….
- Пусть Бабушка убирает!
Кричали они.
Она поила вином и танцевала на столе, разбрасывая посуду по гостиной.
- Пусть Бабушка убирает!
Молодые люди не могли сопротивляться, тем более, что мешать пиво с вином…
- Пусть Бабушка убирает!
Пустые бутылки и окурки сигарет разлетались по номеру.
- Пусть Бабушка убирает!
Мы договорились. Что то мальчики заплатили. Флаг простили.
Да, забыл, «бабушке» было 32.
ПУШКИН
Александр Пушкин, Александр Александрович, Сандр Дрович, Др Вич.
Как странно я вспомнил о тебе, встретив дородную девку в цветастом платье, в платье с яркими красными и белыми розами, удачно оттенёнными зеленью на белом фоне, и белого больше.
Хороша девка, хорошо платье, так же удачно обрезано в нужную длину, под нужный вечерний ветер.
Нет, не бриз.
Не бывает бризов на реке Угре. Бывают дожди ненастные, туманы низкие, облака высокие, ягоды душистые, проволока колючая витая. Что разбросана по всем высоким берегам реки, по окопам и дотам, оставшимся с времён Великой Отечественной, не оставшимся с пятнадцатого века, со Стояния Великого на Угре. А мы летом – без льда – на байдарке – на тройке вдвоём, с двумя детьми.
Мы пили прямо из реки, только во фляжке, куда зачерпывали речную воду, звенели три серебряных слитка, что я выплеснул по глупой привычке выплёскивать недопитое, что бы горе не оставлять.
Где их искать то, хоть, и в прозрачной, но быстрой воде? Река Угра в середине мелкая, а по бокам вода глубже, дно песчаное. Там ловят голавлей двумя связанными удочками: рыбаки сидят на разных берегах, и перетягивают туда-сюда поводок с мушкой на крючке. В такую снасть мы и влетели, я руку дернул, не напившись, чтоб весло не потерять, а фляга… Или по дурной привычке, Саш.
Рассолово или Базулино, деревня то? Дома высоко на левом берегу, пока дойдешь, земляники объешься. В третьей избе взяли молока трёхлитровую банку, а как потом возвращать, опять в горку?!
А, может, и не там.
Там, где был мост, и был волок, мы в магазине купили чайные сервизы. Шесть кружек с блюдцами, с яркими красными и белыми розами, удачно оттенёнными зеленью на белом фоне, и белого больше.
До дождливого Юхного на коленях, на московской электричке до дома, до мамы, до жены, до пароходов, что плывут мимо кухонного окна, супротив канала, до чайника, до чая. Довезли, ведь, Саш!
Две чашки и остались у меня.
Одну – потомку Речи Посполитой,
Одну – земле, водой Угры умытой,
Одну – татарам, льдом укрытым,
Одну – другим, пленённым и разбитым,
Одну, конечно, сыновьям.
А мне уже – не честь.
Их было шесть.
МОЛОДЕЦ
Первым делом, когда мы прилетели в Душанбе, Базиль повёл меня и Брюно в буфет.
- Раечка! – крикнул Базиль за стойку, - Как обычно!
И Раечка принесла три бутылки сухого белого, без этикеток, зато покрытых пылью тех азиатских дорог, которые мы ещё не прошли.
Время – пять часов утра по местному.
Гостиница представляла собой закрытый квадрат с внутренним двором, где находился неработающий фонтан. В нём ,остужаясь – ха, ха! плавали бутылки Советского шампанского. Отклеившиеся этикетки устилали дно бассейна плотным ковром присуждённых напитку медалей.
В номере Базиля и мы, и другие спали вповалку на полу. Всё время кто то говорил по рации, связываясь с далёкими командами спелеологов .Базиль, выходя на балкон, кричал о чём то в чёрную сущность предмета с антенной, чем тревожил ранних пьяниц, ожидавших шампанское у водоёма внизу.
Проспавшись, я пошел на базар. Конечно, как руководителю экспедиции, за луком и прочим можно было послать кого то, но было у меня неуёмное желание окунуться в Восток. Я нашел самую грязную едальню, где никогда до меня не было европейцев, и взял там тарелку плова. Рис и мясо готовили отдельно, смешивая их у тебя на глазах, к плову давали лепёшку, которую нельзя было переворачивать –верх лепёшки это лицо Аллаха. Нет бога, кроме Аллаха, а Мухаммед пророк его!
На следующий день мы погрузились в вертолёт и полетели в горы. Базиль воткнул пыльную бутылку в в пустующую ячейку для огнетушителя и управлял движением воздушного судна. Под нами проплывали мутные реки без ложа, разноцветные холмы, редкие посёлки, пустыни.
- Здесь!- Ткнул пальцем Базиль в склон очередной горы, и мы приземлились.
О, Аллах! Почему ты позволяешь пить ему вино?! Ты, что, не видишь?! Совсем?!
То, что нам нужно набрать ещё тысячу метров до предполагаемой базы, мы выяснили через час после посадки. Я пошел договариваться с местными пастухами. Те быстро смекнули, и вечером принесли нам барана, который, якобы, упал со скалы, испугавшись нашего вертолёта. Ладно! Купили и сьели.
А утром привели ишаков. Важно нагрузить симметрично. Когда поклажа перекашивается :
- С этой стороны клади ещё!
- Да, много уже. Не выдержит!
- Давай, клади.
А ишак только срёт и головою мух разгоняет.
- Тебе, вот, лошадь пригнали.
- Я не умею ездить на лошади!
- Ай, молодец! Ты начальник, тебе без лошади нельзя!
Ладно. Сел на лошадь. Она дура умная. Сразу поняла, кто на ней сидит. Я ей морду влево заворачиваю, лошадь не видит ничего, но идёт вправо. Ишаки загружены, так и поехали.
Ну, добрались до базового лагеря, по дороге потеряли две бочки с продуктами.
- Начальник! Ай, молодец! Сгоняй на лошади, подбери!
Как она пошла в галоп… Бочки подобрал, но возвращался уже пешком. В поводу.
Французы спрашивают:
- Что значит «Молодец»? – Как им обьяснить?
Приходит человек с ружьём, спрашивает:
-Откуда?
- Что, прямо из Москвы с толпой французов? Ай, молодец!
- Хороший у тебя чай. Гостей хорошо встречаешь, молодец.
- А нет ли у тебя пороха или дроби?
- Нет, нету.
- Ну, ладно, пойду поохочусь. Будь молодцом!
Стоят по плато жировые столбики, рыжие мармоты, сурки. Ходит между ними охотник с ружьём, но без пороха и дроби. Ай, молодцы!
Пещер то тут нет, никогда не было и не будет. Это Брюно вычитал у Гвоздезцкого, что «Здесь несомненное ПОЛЬЕ». Полье то полье, а пещер нет. Я пошел гулять по плато, сел под камушком, достал «Сникерс», первый в моей жизни. А орёл принял с дуру меня за сурка, взвился из за камня и сам оторопел. Дурак дураком!
Вернулся в лагерь, вечером пастух скачет к нам, кричит:
- Привет, молодец!
Прискакал. Сел, чаю попил. Смотрит удивлённо на пьяного Даниэля. (А Даниэль трезвым был только, когда родился.)
- Слушай, ты закон гор знаешь?
Уже темнеет, баб в лагере хватает, я судорожно пытаюсь оценить ситуацию…
- Знаю.
- Ай, молодец! Мне ночевать негде, до кибитки по свету не доеду.
О. Аллах! Да ночуй тут, хоть всю оставшуюся жизнь! Ленку переселил к французам, пастух от спальника отказался, лёг в своём тулупе. Я всю ночь вдыхал аромат молока и навоза.
Утром – что? Должен был приехать Лёша – и не приехал. Надо идти вниз, в Дзергатол.
Больше некому, пошёл. Всю дорогу пешком, ни машины, ни ишака. Вот, тебе, и молодец.
А внизу ничего нет . Ни писем, ни вертолётов. Ладно, надо бы вернуться по свету…
И опять, никого и ничего. Правда, уже в темноте догнал «шишак» с бидонами молочными, что к утренней дойке. Подобрали. Места в кабине нет. Все бидоны привязаны, чтобы не улетели в пропасть, а я, я то что, держусь за бидоны. Дорога идёт вертикально вверх, а там, только звёзды.
Бидоны норовят улететь, грохочут нескладно, недовольно, что едем к звёздам. Раз, и приехали. В кибитке нормальная плита газовая с духовкой , спать на войлоке. Виноград отдал детям, а мои шпроты ещё и пожарили.
- Ай, молодец!
- Почему молодец?
- Вкусные консервы. Молодец.
Через день, два, появился Илюха с парапланом. Говорит, что перепутал хребет, где мы стоим. Чудеса.
А ещё через день стартанул с пяти тысяч, и полетел вместе с моим орлом.
- Мы с тобой одной крови!
Там еще был Самарканд и Бухара, напиток «Памир» , с которого Илюха заблевал Ирен, и много чего ещё…
Когда я отвёз французов к Белорусскому вокзалу на 21ой Волге, опять пьяный Даниэль сказал мне по-русски:
- Спасибо, ты молодец.
ДИМА
Хотите что ни будь на закуску? Щас вспомню…Ну да ,Дима!
Дима приехал в Индию в Бир с удочкой и парапланом. Вроде, ему удалось даже порыбачить где то. Но в основном, он пользовал удочку для разгона собак. Собаки ночью в Бире брешут непрестанно. Брешут не по собственной потехе, а защищая себя. Ночью в деревню приходят шакалы, они берут двух-трех собак, и сытые уходят. Но Диму это все раздражало. Он раздвигал телескопическую удочку и с балкона хлестал лающих собак. А утром всегда выходил на крышу. Утром собаки мирно засыпали. Уже отбарабанил буддийский монах свою нынешнею молитву, солнце ещё не так жарит, а лапша, купленная заранее, с мясом и овощами, уже достаточно теплая для потребления. Дима всегда организовывал свой завтрак вечером, покупая уже готовый продукт в ближайшем кафе, и употреблял его на крыше, под звуки аудиокниги Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита».
Летал Дима неплохо, но сейчас не о том разговор.
Внизу кровати Димы всегда стояла бутылка рома и Кока Колы. Он пил один, когда ему было нужно, и в собутыльниках не нуждался. Если он загружался в ванную комнату, то его сосед пописать приходил к нам – это вечность! Вечность, а потом на крышу с Булгаковым. Без баб, Но однажды у Димы срослось! То есть девчонка сама позвонила и пригласила прогуляться. Дима просто обалдел! Он выпил пару коктейлей – быстро, сходил в душ и взял пару презервативов…Потом вернулся и взял еще один. Мотнул головой и ушел. Минут через тридцать, когда они вышли уже из Бира в бескрайние рисовые чеки, Диму накрыла диарея. С чего, с лапши, с мяса ли? Дима извинился и убежал в темноту .Понятно, что ни таблеток ,ни бумаги у Димы не было…Девушке пришлось одной возвращаться домой в глухой индийской ночи.
САМОЛЁТ
Дед сделал самолёт точно под свой рост. То есть, когда лет через тридцать в кабину попытался втиснуться внук – ничего не получилось. А дед летал себе и поплёвывал! Бывало, что и винт терял в полете – нормально. Однажды он привез самолет на авиационное шоу и предстал перед комиссией. Инженеры покачали головами и сказали, что это чудо летать не может. Дед обиделся и больше никакой рекламой не занимался. Но Толик, такой же чудак, только с вертолётом, нашел деда сам. Когда Толик добрался до села, самолёт был в небе. Дед уверенно выписывал кудрявые воздушные фигуры. Толик был так поражен увиденным, что просто остолбенел. Однако, бабуся, не распрямляясь от грядки, успокоила:
- Да ты не волнуйся, сынок! Дедушка у нас старенький, он всё знает и умеет.
ПОТАП
Жил-был Михаил, отца его звали тоже Михаил, а деда его отца тоже звали Михаил, а этот взял и назвал сына Потапом…Дурак дураком! А еще я знавал девицу такую Анжелу Кащееву, вот вам крест, не вру! И много есть имен смешных и безобразных…,но запомнился заместитель префекта Западного округа Москвы, про дела говорить не буду, а про имя скажу – Том Иванович Поподько.
ЛЮБОВЬ
Спасибо, что приехала. Вот цветы и Шампанское, Я не буду – завязал. Раздевайся, давай помогу. У меня к тебе несколько условий. Первое – я трахаю тебя, когда хочу. Второе – я не использую презервативы. Третье – ты родишь мне девочку. Старенькая? - Не важно. Деньги решают всё. Кстати ,все ограничения отменены. Я не пидор, но в жопу могу. Опять же, я невероятно люблю твою маленькую грудь, и попу. А самое главное – когда ты мылилась, там, в душе, там, в душе, мне большего и не надо было. Правда.
ПЛИССЕ И ГОФРЕ
Один мой приятель рассказывал, что в детстве у него под окнами на пустыре стоял пивной ларёк, и люди, подкошенные янтарным зельем, лежали в ближайших сугробах. Мальчик считал тогда, что пиво – это самый крепкий напиток на свете.
Я и сам бывал жертвой молодой неграмотности, когда на вопрос врача: «А какой у Вас стул?», отвечал, что у нас в палате только табуретки…Но больше всего в те светлые годы меня мучила тайна «Плиссе и гофре». Множество таких вывесок попадалось по Москве над небольшими подвальчиками, куда проворно ныряли исключительно молодые женщины. Меня терзали нескромные мысли, и я не смел никого спросить, что такое плиссе и гофре, и почему их нужно сделать срочно.
КУПИТЕ ТОЛЬКО ВОДКИ
Всё детство прошло рядом с железной дорогой. Плющили гвозди, подкладывая их на рельсы под поезда, на откосах собирали серу для будущих бомб, и окаменелости – «чёртовы пальцы», их, почему то, там было много. А повзрослев , стали кататься на товарных поездах. Они часто тормозили на светофоре напротив наших домов. В Болшево товарняк, обычно, останавливался, и мы пешком возвращались.
Я, Вася Рощин и Кузя загрузились на тормозную площадку. Поезд тронулся и Болшево пролетел ,как - не заметил. Пролетел и всё остальное, и ,даже, Щёлково. Стемнело, мы испугались - уедем к чёрту на рога.
Решили прыгать. Первым прыгнул Вася Рощин – чудом не попал на столб, но руку, всё-таки,сломал. А я прыгал вторым. Вы не верьте киношникам, что можно прыгнуть с поезда, перекувырнуться, и лихо , потом, стрелять из винтовки по белогвардейцам. Нет. Не успеваешь свернуться клубком. Тебя переворачивает, как бревно, торчком, раза два – три, потом складываешься. А Кузя не прыгнул – струсил.
Мы с Васей нашлись и побрели по насыпи. Огромное чувство несчастия постигло нас. Невероятная жалость к самим себе, необходимость помощи и сострадания окружили нас так, что мы махали руками проезжающим электричкам, кричали –« Стойте! Помогите!». Нам казалось, что все должны что то сделать для нас. А жёлтые змеи окон только проносились мимо, и опять – ночь.
А тут, вот, собрались на сплав на речку Урик, что частично в Бурятии. Трое суток пили в поезде. Пили, ели, спали, пили. Приехали в Слюдянку, переночевали на Шаманке. Купаться в Байкале смешно – то стена уходит на километр глубины, то бредёшь по мелководью метров триста, пока не станет по пояс… На следующий день, в какой то « хинкальной» я узнал, что мой отец при смерти. Тогда меня накрыло то же самое чувство горя, как с этим поездом. Жалость не к кому то, и не от чего то, а сама по себе, необъемлемая, бесконечная, увеличивающейся от того, что во внешнем мире ничего не изменилось. Всё так же едут по трассе машины, лошади какие то пасутся, кто то ест хинкали . И никто тебе не поможет – нет такой управы. Я собрался и поехал назад, к умирающему отцу. Отдал ребятам всё снаряжение и еду по раскладке. Теперь, без меня, продуктов стало в избытке, не надо было уже ничего добирать. Осталось только водки прикупить.
ЩВАРЦНЕГГЕР
Для нас поезд всегда был отдельный, что утром, что вечером. Мы с Таней выходили полностью перемазанные пещерной глиной, и по мраморному настилу вступали в свет. «Что вы так долго сегодня?! – каждый раз спрашивал нас Мирон, - уже шашлык стынет!» И , дальше, по распорядку… « А можно, мы душ примем?», «Давайте , но не более 40ка минут!». А потом, а потом…
В Абхазской кухне есть два вида продуктов – говядина и кукуруза. Водка всегда из России. Вино пить нельзя! Я повторяю, вино пить нельзя! Для совсем тупых – ВИНО ПИТЬ НЕЛЬЗЯ! Как бы вас не уговаривали… Но, мы пили.
А ранним утром я шёл в вытрезвитель - так я называл июньское Черное море. Там я отмокал минут тридцать, и тогда уже, мог позавтракать. В эти часы в Новом Афоне на улице были только бездомные собаки. Они шли за мной от дома Виталика к морю, и от моря – к дому Виталика.
Собственно, по приглашению лично Гиви Смыра, мы приехали в Новый Афон, дабы исследовать необорудованный зал пещеры на предмет устройства там некой музыкальной капеллы. (У-ххх!) Мне кажется, что мы вполне справились, однако, выглядело всё это не совсем эстетично… Работать приходилось под самым потолком, на высоте метров ста пятидесяти, где уже было сухо, но, добираясь туда по полям грязи, мы покрывались хорошим слоем глины.
Приятель Виталика (у которого мы жили), скульптор, рассказывал, что с глиной совсем всё не просто. Что его отец нашёл нужную глину, что они берегут теперь эту тайну ,в смысле, где расположена яма, что глина потом вылёживается отдельно по нескольку лет, и что только тогда её можно использовать для керамики. И что… А мы в этой глине были полностью каждый день.
Почему - то Нулета – жена Виталика, решила, что мы – муж и жена, и поселила нас в одной комнате с двухспальной кроватью. Ну , нам не привыкать, Таня в простынях, я в спальнике – бывало и хуже. Но каждый день мы приходили во входной зал пещеры, нам подгоняли поезд, и мы отправлялись на свою работу. И каждый вечер, когда мы спускались до нормального уровня, и нам опять подгоняли поезд, нас на выходе встречал Мирон.
Мирон пил только водку, и - никогда – местную чачу. Никогда не напивался, и никогда не был трезвым. Он нам рассказал историю рождения сына. Очень важно в клановых сообществах, что бы первенцем был мужчина. Очень важно. И Мирон ,уж извините, когда делал своих детей, подкладывал жене под подушку пистолет Стечкина… Первым родился сын.
Я не устану рекомендовать вам Новый Афон. Описывать это замечательное место безполезно. Туда нужно просто приехать. Там всё просто. Вот вам море, вот вам река, вот вам монастырь и пруды, вот вам крепость, вот вам паровоз, вот вам пещера от апостола, вот вам сама Ново - Афонская пещера… А чего ещё то?
Когда мы с Таней уезжали, я, по давней привычке, просматривал все закоулки нашего жилища – мало ли, чего и где. Заглянув под кровать , я неожиданно выяснил, что под ней лежит нормальный себе гранатомет.
- Таня,- сказал я,- какие же мы идиоты, - мы бы такого ШВАРЦНЕГГЕРА заделали!!!
ДОБЕРМАН ЛЮСЯ 2 (СЛУЧКА)
Позвонил Витя и стал меня убеждать, что все в этом мире равны и должны иметь равные возможности. Что каждый имеет право на семью, право рожать детей и быть счастливым, что это естественно. Что никого нельзя ограничивать в возможности любви, что ограничение душевных порывов является преступлением. Что это законы природы, которые вечны и незыблемы…Я, в общем то, был согласный…Что у людей для этого даже свахи есть! А у собак – нет.
Короче, повезли мы Люсю на случку. Приехали куда то в Перово, в обычный дом, поднялись в квартиру. Там жил весь в медалях кобель Оник. Он ходил по квартире медленно, с потухшим взглядом, замученный беспрерывным половым сношением. Люся не успела войти, как сразу оскалила зубы и набросилась на Оника. Тот болезненно поморщился и ушёл в соседнюю комнату. Пока сучку пытались успокоить, хозяйка затянула монотонно: «Оник, девочка скоро уедет! Выходи, Оник!». Люся брехала без остановки и пыталась вырваться. Наконец, удалось замотать морду скотчем и прижать её к дивану. Витя держал собаку за передние лапы, жена - за задние. «Оник! Девочка уезжает!»,- крикнула хозяйка. И Оник вышел, сначала высунул уставшую морду, потом уже весь. Его нежно-розовый, в красных прожилках член вяло покачивался в такт сиплому дыханию. Он подошел к Люсе и неуклюже взгромоздился на неё. Люся дёрнулась, но тщетно. Хозяйка помогла найти нужный вектор, и Оник вошёл.
У собак при случке, точнее у кобелей, поворачивается там какая то косточка, так, что они не могут сразу расстаться с партнёршей. Люсю отпустили, сняли скотч, и она запрыгала, завизжала, точно свихнувшись от нахлынувшего счастья. Совершенно обалдевший Оник недоумённо таращился на нечто, беснующееся у него между ног. Вскоре, оно отвалилось, и Оник поспешил в свою комнату. А Люся продолжала беситься, носилась по комнате, прыгала до потолка и пыталась всех облизать.
В тот раз ничего не получилось. Увы, такое бывает. Когда Витя попросил съездить к Онику ещё раз, я отказался.
Много лет спустя мы сидели в загородном доме и беседовали беседы. На дворе дождь, холод , ночь. Один из уже взрослых щенков Люси носился вокруг дома. Носился, носился и сдох от разрыва сердца. Ни массаж, ни прямой укол не помогли – околел бедняга. Завернули в простыню и пошли хоронить. В бурьяне, за забором принялись рыть могилку. Вдруг, Витя остановился и сказал: «Как бы Люсю не откопать». Женщина забилась в истерике.
Однако, лопата входила в землю легко, не встречая какого либо сопротивления.
РОДИНА
Знаешь, я не был тут много лет, много- много. Как то я завёз сюда одну тёлку тоже много лет назад,, попытался объяснить всё и не смог. А я, ведь, до того крестился здесь с дуру. В ближней церкви – Ах, простите, в храме – тут, за пригорочком, в восемнадцать лет, сам. Сам получил паспорт и поехал креститься. Отец Афанасий, торговавший в иконной лавке елеем благословил меня и подарил три иконки в одной - Коля – Изя – Маша - упакованные в коленкоровую обложку. Глупо обрызгали водой и дали крестик. За деньги.
Ну, я то здесь родился. Вон там, через овраг мой район. Он, не поверишь, весь космический. Ха-ха- ха-ха! Не веришь?! Правда, космический ! А напротив военно - биологический. Я годов трёх разрезал себе палец до загноения, и стал биологическим.
После операции залез в лужу, и опять поехал к химикам..
Да, ладно!
Ты посмотри, какая отсюда дурь открывается! Какие, ****ь, просторы! Это ж, ведь, бывший Загорск. Типа, за горами. За срединным хребтом! А выяснилось позже, что тов. Загорский расстрелял половину губернии и стал героем. Да, и чёрт, с ним! Красота - то какая! Куполов то, куполов - все в золоте!
Когда у нас во дворах коптили свиные ножки, все собаки и вся детвора с округов собирались. Все стояли и смотрели. И когда мой папа крутил диафильмы проецируя их на торец соседнего дома, все тоже стояли и смотрели. А позже, мы шли на старое кладбище и там жгли костры из поломанных крестов в круглой комнате здания без крыши и с ликами, вроде, святых по стенам.
Там видишь желтое поле? Там, за домами?
Пойдём?
Можно, по дороге к коровам, к желтому полю срывать и крыжовник , и красную смородину, и чёрную, эх! вишня уже сошла… Прямо рядом с домом была железнодорожная насыпь – бугорок – откуда мы махали руками во след проезжающим поездам, на счастье им, в путь дорогу!
А мне, неимущему, не сдувающему одуванчики, мне, любящему тебя, и незрячему, мне космос зачем?!
А-аааа, ****ь, Родина
Ну, ладно, поехали.
ТИГУР
Гнали мы со Стёпой Оревковым гидронивилирование в пещере Московская. Гнали от лагеря минус 500 до самой поверхности. Ещё и навеску надо было снимать. Конечно, верёвки не вынимали, это уже было нам не по силам, но сматывали и подвешивали на стене, включая «Колодец ветра». Там внизу просто сшибало с ног водопадом, ничего, выдюжили. До лагеря минус 300 добрались достаточно быстро. Часов за пять. Это учитывая консервацию лагеря 500. Транспортные мешки мы заволокли на самый верх завала, и оставили записку «Не про вас положено!» Но Стёпа ухитрился где то порвать гидру. До лагеря 300 еще добрели, но дальше с мокрыми ногами – не стоило. Часов шесть, а может и восемь клеили гидру. Я варил кашу не меньше трех раз, ели, клеили, спали. Наконец, собрались на выход. После лагеря 300 еще 3-4 колодца метров по тридцать, а дальше сухая галерея. Там то всё и произошло. Суть гидронивилирования заключаетcя в том, что я снизу держу манометр, а Стёпа отмечает точку среза воды в гибком шланге. Не совсем понятно, да это и не важно. Важно, что гидрокостюм «Тигур» предполагал совместное закатывание резиновых штанов с резиновой же рубашкой. Сверху накладывался – опять резиновый - пояс. Да собственно, я делаю замер на приборе, и кричу Стёпе «Сматывай!» И Стёпа наматывает шланг на бобину.. Господи! Всё так сложно. Смысл то простой. Когда мы добрались до сухой галереи, и я отметил показания прибора и крикнул «Сматывай!», Стёпа мне ответил «Сам сматывай!». Я пошел вперед, наматывая шланг просто на руку. Длинна шланга 10 метров, ровно одна атмосфера по прибору. Ровно в конце этой атмосферы стоял Стёпа – будущий математик с мировым именем – и раздирал резиновую жгутовку «Тигура», с глупой надеждой поссать, не снимая всего костюма. Я ничем не мог ему помочь… Через несколько секунд пальцы его соскользнули с тугой резины и уже расслабленно Стёпа произнес «А на *** мы ее клеили?».
ГАРДЕРОБ
Вот, всех зовут «Петрович», «Иваныч» , «Митрич», а этого звали Маркович. Мы с ним сразу сошлись, ещё на отработке после сдачи вступительных экзаменов в наш родимый институт – была такая практика. Мы с Фикусом носили на носилках какой то мусор, Фикус всегда был впереди, а я всегда смотрел на его дорогие джинсы с вышивкой на заднице в виде машины Феррари. Я тогда не знал, что Фикус был вором, блатным. Я только позже близко с ним познакомился. У Фикуса были непонятные буквы наколоты на пальцах, нельзя было прочесть, что написано, пока он не напивался – Фикус сцеплял ладони в замок, и все видели, что он «НЕ ПЬЮ». Кстати бил он этим замком хорошо, но больше любил «на колдан», верхом лба в переносицу.
А Маркович был совсем мирным. Таким толстым, задумчивым , и с другом Петром. Штатные рабочие института. Когда пришло время перестраивать гардероб, мы работали вместе. Все деревянные опоры снесли и привезли современные дюралевые конструкции. Понятно, что отверстия в балках и стояках не совпадали, и чтобы их соединить, приходилось наваливаться вдвоём-втроём . Как то стальная гайка сорвалась с резьбы, пролетела пулей через весь зал, коснулась пряди волос на виске Марковича и врезалась в стену, выбив приличный кусок …
штукатурки - Любопытно! – заметил Маркович.
Пётр прикручивал крючки для одежды к горизонтальным поперечинам. Руки всё время наверху, затекают, и он махнул ими вниз, с силой, так, что бы сбросить усталость. Браслет расстегнулся и часы, слетев с руки, разбились об пол и улетели под лежащую балку. Петя засунул обе руки под швеллер, а в этот момент на него, в смысле, на балку встал Маркович. Петя взвыл, рванул руки прочь, оставляя содранную кожу, и выпрямляясь, ударился головой об уже закреплённую конструкцию.
Тоже было любопытно.
Когда новый гардероб был построен, и наша студенческая группа была «дежурной», у нас украли шубу. Всей группой скидывались, чтобы вернуть деньги. Только через год Качулин спьяну похвастался, сколько он срубил бабла на этой шубе – и сбежал! На следующий день забрал из института документы, и пропал совсем. В подвальной каптёрке Фикус ,размахивая руками, рассказывал, как он будет убивать Качулина. Маркович внимательно смотрел. Когда Фикус в запале срубил у него уже третью простукиваемую папиросу «Север», Маркович утвердил:
- Любопытно!
ПОСЛЕДНЕЕ
Нет, конечно, но последнее на сейчас. Тут все анекдоты последние. Потому что старенькие, все из прошлого, и даже из века.
Я, ведь, на Шпицберген первый раз поехал сам, за свои. Ой, что там было! Не положено! Как кормиться?! Жить где?! Нету такого распорядка!.. Ну, ничего, устроились.
А визу получал так: пришёл в Норвежское посольство, все документы подал и приписку – транзит. Как так, говорят, транзит? Ну, хоть какой то документ! Хорошо, сходил в Русское Географическое общество, получил командировочное удостоверение на архипелаг Шпицберген, и был таков!
Я Илюхе «Мордатому» рассказал про всё это. И Илюха сразу заинтересовался. У него машина была «Вольво» 242ая, он её разбил потом…А тогда, говорит:
- Что, прям с дурной бумажкой и поехал в Скандинавию?!
– Да.
- Надо съездить.
– Тебе то зачем? – Спрашиваю…
- Ну, так, машине приятно будет.
ОДЕССА
Миша, единственный, что встретил меня в марине, по просьбе моего капитана. Встретил, и спасибо. Я его сразу не запомнил, да, и трудно было. Кода я прибыл в Аланию, уже был сильно пьян. А из гостиницы, на следующий день, нет, вру, в этот день, пытался три раза выйти к морю. На следующий раз получилось…смешно: если жарко, зачем лезть в баню?
Миша, единственный, что встретил меня на следующий день. Уже мои товарищи не дождались и уехали за продуктами. Меня нужно было кому то встретить, и это был Миша.
За воду надо было платить, но не за душ! И Миша каждый день шел с ведром к умывальникам, и каждый вечер тоже. Нырнув в воды марины, можно было опростать мочевой пузырь – это никто не заметит, но глубже…Вы знаете теорию барофизики? Я то не могу утверждать…Но не всплывёт с определённой глубины.
А так, курил трубку с прямым чубуком, вытряхивая её за другой край пирса, как будто море другое на той стороне, купался в грязной марине, и проверял снасти своей яхты каждые два часа. Корпус был синего цвета, на девять человек, если солить, камбуз стоял поперёк салона, а под штурманским столиком был втиснут холодильник, так, что уже штурманить не представлялось возможным. Гальюнов два, как обычно, а прочего и не было. Как не было и клиентов, что за 200 евро в день готовы были снять волшебный корабль.
Что то мне подсказало подойти к Мише, уже, опять пьяным, после окончания школы. Сначала неохотно, а после живо, Миша рассказал мне о спортивной карьере в Одесском парусном клубе, что гонялся на «Финне» с самим Лунгстремом, что звания имеет такие то, и что…Отучился в местной школе шкиперов и экзамена не выдержал, сказал капитану: «Ну, и что, ты мне не дашь диплом?»
Теперь сидит с дипломом в марине Аланья, выкуривает две трубки днём – в восемь, и в двенадцать.
Вечером не видел, врать не буду. Но, так как, трубка всегда одна, значит курить не умеет – понты.
В Одессе, от порта начинается город. Склады, дороги ,краны, лестницы, да, я не знаю! Что вы ко мне пристали! Лестницы там, вокзалы, привоз, да я там не был никогда! Ришелье, Опера! А тут, четыре пирса за огородкой, на пирсах по десять яхт, ещё есть катера для пьяных русских, а дальше трасса, бензозаправка, банановые плантации, и всё.
Таки, всё? Всё.
МАЛЯР
Вова-белорус изначально работал на коровьей ферме в Валь Д Изере. Там работал его земляк, не решившийся вернуться на родину после Второй Мировой. Вова туда же попал. А что, коров любил, сыр любил, вино любил.
Потом стал Вова строителем. Обычным таким строителем. Что то строил, что то разрушал, украшал, затушевывал. Здесь же, по Савойским деревням. Ну-у, так же, работу любил, воздух альпийский, красоту гор, вино.
В Мутье Вова устроился в турецкую пекарню, шаурму продавать. На обед не закрываются, кофе жидковат, но кормят, поят, денег плотят. Хозяин нормальный, дочка тоже, турки кофе пьют, курят сигаретки. Любил и шаурму, и дочку хозяина, и кофе тоже.
Позже, появились туристы. Из бывшего ЭССРа. Дык, что же? Возил туристов, расселял по апартаментам, развозил по травматологам, вывозил из жандармерии, короче, решал проблемы.
Любил навар финансовый, отдых после заезда, тушеных цесарок с воскресного базара, самогон местный.
Одна была проблема у Вовы – не было никаких документов уже давно. И Вова нашел бельгийскую старую проститутку, торгующую, теперь уже, и документами. Женился Вова, получил документы, ездил в Бельгию, любил бельгийскую проститутку, любил уезжать из Бельгии, и пиво бельгийское полюбил.
Как то, пошел Вова на криминальную базу, где фасовали контрабандные сигареты, куда его сосватала бельгийская жёнушка, красить стены ангара. Благо, умел. А тут, жандармы нагрянули, раскусив незаконное предпринимательство.
Ага! Ты кто таков? – Да я маляр, крашу стену, вот. - Хорошо, крась пока, никуда не уходи!
Всех арестовали, мордами в грязь положили, контрабанду изъяли, дырки к медалям проткнули.
Постой! Тут же маляр был! Где маляр?! Вот же ведро с краской и валик! Где маляр?!
Ищут. Даже домашние Вовины тапочки у бельгийской мадам исчезли. Нету Вовы.
Ндаа…
Будет нужен, звоните.
ДО ШЕНГЕНА
Замена резины на машине требует определенного времени. Так же и на стальных конях .Помните, как жеребёнок у Есенина? Я как раз об этом, Т.е .я имею ввиду переход границы с российского на европейский стандарт . В этот период вас шмонают удивительные люди. Люди, которые сознательно пошли в пастыри, В смысле, согласно известной тюремной поговорке «Кто пасёт, тот *** сосёт!», они то и являются поводырями. Меня, честно, всегда интересовал вопрос, как человек приходит к мысли, что ему надо стать ментом (полицейским, охранником, гвардейцем, военным)… Ради кого? Защищать кого? Стрелять в кого? За чей счёт? А когда власть перемениться? Ты же защищаешь власть! А власть переменилась…Как погода. Мудаки.
В Хук Ван Холланде мне объяснили мои права. Такие же пидорасы. В том смысле, что я ничего не имею против геев. Там я возвращался из Грейт Британ к себе на Россию. Там мне объяснили, что я просрочил транзитную визу на три дня, и мне нужно вернуться в Англию, чтобы решить эти проблемы.
- Тебя отправят следующим паромом.
- На какие шиши?
- Бесплатно.
- Ну, я пойду?
-Ты, что, полный идиот?! Твоя дорога только в камеру! Нет у тебя никаких документов.
Какой то местный блатарь, было, подвинулся ко мне. Подвинулся и отодвинулся. Скучно ему.
В Харвиче стало понятно, что я не имею право вернуться в Англию, поскольку, выехал от сюда вчера. Ладно, дали три дня для иммигрантов. Ночевал где то на частной территории под небом. За проезд до Лондона заплатил московским адресом. Прошёл пешком вдоль Темзы , больше, чем трое в лодке с собакой.
Стен Селф, отец Чарльза Селф, сказал по телефону: « Приезжай».
Голландское посольство сказало – вам нужно сначала получить визу в Германии – мы всё сделаем за один день, но не бесплатно.
Германское посольство сказало: «Мы всё сделаем бесплатно, но за три дня. Но вам нужно получить новый паспорт, так как ставить новую визу некуда, страницы кончились».
Британия сказала – по - хую. Продлим бумажку на неделю.
И, только «Совьет эмбесси» сказало : « НЕТ!». » Что НЕТ, чего НЕТ?!». Я спросил их: » Почему? Ведь я советский гражданин»…Мне ответили : » Сегодня праздник! Все граждане СССР не работают! Сегодня День Советской Конституции»!!! (А дальше уик - энд на два дня).
Стен Селф прошёл бомбёжки Лондона . Когда мы ехали на метро, он мне рассказывал о тех районах, которые мы проезжали, что там было, и что теперь. Он купил мне билет в вагон для курящих. Мы так смеялись, когда выяснили, что я попросил его жену написать адрес в мою записную книжку , а она записала пожелание «Возвращайся поскорей». Я вернулся через два дня после отъезда… Позже, чем ставят бутылочку молока у дверей дома.
В этой поездке мне как то сказали на берегу океана… Русские, они тёплые.
А эти какие?
МЕКСИКА
Мой французский друг, полиглот и соответственно переводчик, приехал в Мексику для работы над своей диссертацией по языку майя. Параллельно он работал в какой-то строительной организации. Довольно скоро его арестовали за нарушение иммиграционного законодательства, точнее за отсутствие разрешения на работу.
На время разбирательства ему был запрещён выезд из страны. Судопроизводство в Мексике идет неспешно…По требованию адвоката, в связи с окончанием у моего дружка визы, ему продлили её на год .Поскольку ему так же было необходимо жить на какие то средства, полиция выдала разрешение на работу Узнав о специальности, его пригласили работать переводчиком в Министерство внутренних дел Мексики!
P.S. Мой француз числился переводчиком на испанский язык с китайского ,русского и английского языков. На перевод с французского у него не было диплома…
СВЯЗЬ
Однажды Назар приехал ко мне в яхтклуб. Жил он там долго, но спали не в парусах, а под одеялами, как полагается. В один из дней мы пошли на экскурсию на новый двухпалубный теплоход под названием «Отчизна». Многое мы там посмотрели благодаря тому, что я работал матросом на этом теплоходе. Однако, в конце экспедиции мы встретили Александра – уже старшего помощника капитана, но ещё пьяного…Назар, будучи увлекаемым радиосвязью и прочим любительством, откровенно спросил: «А есть ли на судне связь?» На что помощник капитана, не взирая на мое присутствие, ответил: «А вот ты мне нальешь сейчас стакан, и у нас с тобой связь будет!»
ПРАВДА
Погиб Лёша Казёнов. В сифоне, в Сумгане. Белая асфикция.Бывает белая асфикция, бывает синяя. Два дня он пролежал на леднике, потом я пошел с ним наверх, рядом. Я шёл сам по себе, а Лёшу поднимали, и я его оберегал. Там что-то двадцать и семьдесят метров. Рядом. Потом ребята уехали с Лёшей дальше, к родственникам, домой, к могиле, а мы вернулись в пещеру сворачивать экспедицию.
По реке, по заснеженному льду всё тащили на санках. Река Белая. За три дня добрались до Сыртланово. И там остановились у башкира, в доме на левом берегу. Он истопил баню по-черному, у камней - ух, жуть! – а на полках лёд. Я выпрыгнул из пара в снег, а там короста ледяная, весь ободрался.
И за бутылкой водки хозяин рассказывал нам о медведях.
- Я убил 98 медведей!
- Зачем?
- Как зачем?! Это же медведи! Мой отец убил 102 медведя, мне нужно убить больше.
- Вот, как то, приехал один генерал, прилетел на вертолёте. Давай, говорит, пойдём на медведя. Давай! Полетели. Офицеры все набухались, одного затошнило, открыл дверь вертолёта, и собака туда упала. Мне брат говорит, какой медведь без собаки? Прыгай за собакой! Куда прыгать?! Тут же высоко!.. Ну и, столкнул меня с вертолёта. Я сам то вылез из сугроба, собаку поймал, а вот валенки остались в снегу. Ну, ничего, добрались до заимки. Утром генерал надел лыжи, вышел из избы и погрузился в снег по самый пояс. Очень жирный был. Он тогда вызвал вертолёт по рации, и они улетели. А мы домой пошли пешком, я в носках.
Много лет спустя, мы вернулись в Сумган тем же путём. Так получилось, что женщина моя не смогла. Не смогла идти на лыжах, жить в палатке «Зима», в неухоженных избах… Я с ней повернул назад. В деревне Сыртланово я, всё таки, спросил про медвежатников.
- А, эти то, братья! Да, это правда. Медвежатники. У них и отец был такой. Сейчас младший в тюрьме сидит. Убил старшего за бабу. А медведей они точно убивали. Это правда. Это всё чистая правда.
Всё, что я говорю, это правда.
Правда.
ЗОЛОТОЕ КОЛЬЦО
Я не сплю. Я пока ещё, еду,
Я пока ещё, ямы ловлю на дорогах плохих,
На костях, на останках, на них,
Кто уже не вернётся с победой
За то, что я вижу с разбитого тракта.
Атеисту, мне видится слишком белённым
Эти остовы веры моей затаённой,
Сквозь покосы и сны, и созревшей уже катаракты.
Я не сплю. Я пока ещё, еду.
Кажется мне, что холодная речка,
Между вётел затеряна, ждёт -
Луч, туман, и коровий помёт -
Это всё и явилось предтечей
Сегодня. Я не сплю.
ПОБЕГ
Сейчас эти варианты практически умирают, возможно, исчезнут и окончательно, но сам принцип никуда не денется, идея “ закосить” останется на века…
В нормальном дурдоме все присутствующие на лето 198-го года в палате N, понятное дело, никуда не торопились. Не желание служить в войсках требовало простой советской справки, и, собственно поэтому, все из присутствующих лежали, ходили, летали точно в пределах обозначенной местности, в смысле, помещения палаты. Увы - за исключением одного настоящего сумасшедшего, дурацким заворотом судьбы, попавшего туда же.
Сумасшедший постоянно пытался выбраться из западни, в которую все остальные домочадцы добровольно втиснулись. Не взирая на протесты будущих призывников, бедняга ковырял пальцем оштукатуренные стены и подергивал решётки на окнах. В конце концов, он достиг просветления и выломал решётку на западном окне. Обвязавшись четырьмя простынями (припасёнными заранее), ночью клиент прыгнул с карниза…Беда заключалась в том, что он не рассчитал количество простыней, и упал запросто на асфальт. Тем не менее, сигнализация сработала, и сотрудники бросились в погоню. Поломанный, но живой сумасшедший активно отползал от “ иродов”, хотя простыни, все ещё держащие клиента, сильно мешали этому процессу.
А какой процесс Вам, собственно, более интересен?!
ЛЕНИНГРАД
Я бы хотел рассказать о команде «Ленинград», не то чтобы просто рассказать, а просто рассказать. Я был единственный раз на их концерте. Они опоздали часа на полтора. За это время все менеджеры успели напиться. Я то не пил - слишком дорого для меня. И не очень нравилось мне стоять в этой толпе, совсем не нравилось. Но ,когда команда прибыла, я получил супер удовольствие. Как бы вам рассказать, как бы рассказать.. Рядом со мной приплясывал дедушка лет восьмидесяти, и он лихо подпевал «Охуенно, охуенно, мы играем охуенно!» И отплясывал охуенно. Потом начали крушить гитары и барабаны и Стас -«Наше все» наконец то допил свою бутылку водки. И тут клавишник оставил на сцене сигарету, а я так подозреваю, что была это не простая сигарета, и просто прыгнул в толпу зрителей. " Верните клавишника» - воскликнул Шнур, и его вернули. Хорошо, что они опоздали на полтора часа. Приехали бы во время… думаю, хуже бы было.
ПИНГВИНЫ
Хиппующий мой приятель в те времена искал просто жильё. Просто подружка предложила ему жить в опустевшей квартире, но с пингвином. Как бы вам объяснить… Все уехали. Папа подружки крутой полярник, зачем то завёл в качестве домашней скотины пингвина. Но, все уехали.
Пингвин отличался тем, что никогда не срал в положенном ему месте, кроме того он всегда стремился сожрать всякий блестящий предмет – телефон, часы, ключи от квартиры. А если в ванной набиралась вода, то пингвин решал, что это исключительно для него. И бился в дверь ванной, пока не впускали.Так и жили.
Сейчас я открою вам необыкновенную истину!
Все живое вышло из океана.
Высшей целью жизни является полёт.
По достижении высшей цели (круговорот в природе) все живое возвращается в океан.
Вывод:
Пингвины – Будущее человечества!
Всё просто.
СУХОДРЕВ
Мамоново, Недельное, Пожарки – имена остаются, а время идёт. В тысяча девятьсот сорок первом, зимой, здесь приняло смерть множество солдат. С колокольни в Недельном немецкий пулемёт косил десятками, сотнями. Не было ни полей, ни лесов, ни домов – всё залито свинцом.
Первый раз мы ехали на электричке, заполненной битком. В тамбуре сидели на рюкзаках и пили плохое пиво, передавая кружку друг-другу через ноги пассажиров. А в Малом Ярославце на автовокзале цыгане тянули свою бесконечную песню попрошайки, одна отошла в сторону, присела, и из под юбки зажурчал весёлый ручеёк. Тут и подали автобус.
- Лёша - то на реке,- ответила мама.
Мы пошли на реку. Уже почти в июле, в мареве послеполуденном, в душистом разнотравии Лёша с брательником шёл нам навстречу. В лёгкой рубахе, с папироской во рту, с удочками, цепляющими неуклюжих шмелей, шёл нам навстречу.
- Барина! Барина не упусти! – шептал уже тогда друг наш Михеич.
Здесь речка совсем мелкая. Ручей перемежается омутами – Девичий, Студёный, Чёрный… Всё в полях. За осокой и ручья то не заметно, а вокруг омутов всегда вётлы. В ручье вода ледяная, торчишь там только задницей, солнце с неба жжёт нещадно, оттуда же Михеич охает на нас с бутылкой водки, а руки в норах рачьих. Холодно и страшно. По берегам россыпи горняжки – дикой клубники. Вылезешь из ручья синий от холода, выпростаешь пойманных раков из трусов, жахнешь водки… А закусываешь горняшкой с пригорка, срывая её только губами.
В омутах по другому. Ставили две сетки и начинали ботать. Крупная рыба всегда уходит в коряги. Дык, и по корягам, и сверху! Палками! Руками! Пузом! От Студёного к опушке метров двести, всё заросло Иван-Чаем. Пока идёшь со щукой в обнимку, все слепни твои. Все пчёлы и бабочки, все радужные жуки. А под берёзами благодать. Костёр ещё чуть дышит. Уже можно уснуть в рябящей тени деревьев, на листьях земляники, под шум далёких крон.
Я, совсем уже пьяный, вышел из березняка в поле, споткнулся и упал лицом прямо в скошенный душистый клевер. Как в жирные коленки немецкой толстушки Греты, которая ,так ласково перебирая пальцами, принялась искать вшей в моей голове.
ЧАРЛЬЗ СЕЛФ
Вери интрестинг, ай финг, бьютифул!
Чарли ни когда не мыл свои машины, для этого есть дождь. Он никогда не покупал машины дороже 300 фунтов - если ваши ботинки намокают от фонтанов из днища машины – смените обувь, это дешевле. Чарли Селф всегда жил в дешёвом квартале Бристоля вместе с индийцами, пакистанцами и другими колонизированными Грейт Британ. Он занимался ремонтами фасадов и жил легко.
После третьих суток в поезде Москва-Душанбе я зашёл в тамбур вагона, где Дан беспрерывно курил свои самокрутки, и спросил Дана:
- Дан, ты, что тут торчишь?! Пошли в купе, там чай, правда, без молока, и кое-что покрепче.
Дан мне отвечал:
- Мы едем третьи сутки, а моря все ещё нет.
А Чарли привык, он всегда был не притязателен. Мы ехали на Кугитанг, а всё остальное его не касалось. Чарльз Селф получил высшее геологическое образование. Он всегда знал, что никогда не будет работать геологом в родном Уэльсе, только в бывших колониях. Так он стал маляром в пакистанских кварталах, а жил в пещерах по всему миру.
В той поездке у нас ещё был пузатый спелеолог-нефтяник по кличке «Сэм».
- Что, что?! – зеленел от злости Владимир Мальцев, - как, карты забыл?! – на вокзале.
А потом "Сэм" повесил уже изначально протухшую колбасу проветриваться посреди купе, которая болталась до самой Чаршанги, там мы её выбросили. Это Чарли тоже не волновало.
Когда «Сэм» двигался по спящему подземному лагерю, мы, ради забавы, тушили все источники света, и только один луч оставляли на волосатом его животе. Живот двигался в темноте, гремел посудой, урчал, и ,наконец, успокаивался. Ввиду своей толстообразности, «Сэм» не мог далеко уходить от лагеря и занимался топо-съёмкой вблизи. В помощниках у него был сын Гали Вовик, которого «Сэм» с матюгами загонял в «шкурники» с рулеткой в зубах. Кстати, «Сэм» был очень скромным человеком, и протирая пальцем объективы своих фотокамер от пыли, всегда отворачивался.
Ну, и вот, с Галей то Чарли и сошёлся. Уходили неоправданно надолго в «Б-Подвал», или к сифону «Кузькина Мать», понятно, с ковриком и зубными щётками. В тот год прошли через «Свиной сыр» к новым районам, в тот же год Чарли и Галина обручились.
Хватало Чарли и на Галю, и на исследования, на «шкурники» многометровые, на отсутствие воды, на пыль постоянную. Хорошо, что за «Экватором»( граница влажности пещеры) нет дикобразьих клещей.
Как то, мы шли с ним по Уэльсу к очередной пещере. Территория была частная, требовали оплату.
- И, как, - спросил я,
- Да, никак, - ответил Чарльз,- поместье далеко, а ставить здесь сборщика дани невыгодно.
Пещера, кстати , была очень красивая.
Много позже мы видились с ним на далёком Щвейцарском спелеоконгрессе в Лашо-Дё- Фон. Он там делал какой то доклад, а я пьянствовал с французами. Позже Чарльз Селф написал замечательную книгу по пещерам «Caves of County Clare». У меня есть экземпляр с автографом. Да и, много чего ещё написал.
Однажды, мы вернулись в Бристоль из поездки. Открыв дверь дома, мы обнаружили, что кошка насрала в знак какого то протеста прямо в прихожей. Чарли молча запер на двери вход для животинки, открыл заднюю дверь и вышвырнул кошку на внутренний дворик. Там сушились различные ракушки, что мы насобирали по берегу океана. Так весело, словно конфетти из хлопушки, они разлетелись радужной мишурой!
Вери интрестинг,ай финг, бриллиант!
МАЯК
Когда Советский Союз уже почти развалился, легче стало перебираться через границу. Тогда уже многие яхтсмены бороздили просторы Балтийского моря, с жуткими препонами на таможне и у погранцов, но выходили.
Польские коллеги с открытой душой, поддержанной на высшем уровне, предложили провести совместные соревнования. Начальство напряглось, но в свете перестройки, отказать не смогло. Решено было добавить к каждому экипажу по сотруднику КГБ.
Место проведения регаты определили в нейтральных водах, посереди пути от Санкт-Петербурга до польского Свиноустья. Идти туда от Питера суток двое минимум. Хорошим ориентиром являлся остров Готланд.
ГеБешники, кто сразу залез в кубрик, и там, напившись, уснул, кто блевал без остановки с непривычки от качки, кто деловито участвовал в работе экипажа. Только один сотрудник всё время суетился, нервничал, и всё время интересовался чуть видимыми берегами, в географическом смысле, так сказать…
Затрезвонила рында, обозначив старт, и почти все яхты рванули на левый галс бейдевиндом, кто то пошел правым, более крутым. Дистанция была классической – треугольник и петля. Когда появились первые тонкие полоски земли по правому борту, суетливый сотрудник ГБ совсем занемог и, вцепившись руками в леера, а взглядом в берег, всё время спрашивал: - «А это уже Швеция?», «А это?». Подходили к первому знаку, впереди обозначился маяк. «А этот маяк Шведский?»- опять приставал ГеБешник, -«Да, ****ь! Этот Шведский!». И он прыгнул за борт легко и просто, как спортсмены прыгают с вышек в теплые бассейны.
…Выловили его довольно быстро, и о дальнейшей судьбе неизвестно. Глупость заключалось в том, что это был Шведский ПЛАВУЧИЙ маяк на банке, а от него до берега ещё километров пятнадцать.
СТРАХ ОДИНОЧЕСТВА
Поехали мы как то к покойнице Юле. Прибыли на Московский вокзал, и уже оттуда только позвонили, мол, здравствуй Юля, мы приехали. Я, Михеич, и псевдопокойник Вася Рощин. Покойница растерялась и приняла. Приняла нас в покойном городе Ленинграде, а ныне он Санкт – бля – Петербург. Двигаться тогда в городе было тяжело, как в норвежском аду – холодно. Очень холодно, и ветер. Короткими бросками от одного подъезда до другого. Парадным там называется. Так и добрались до Юли.
Я то Юлю любил. И даже отца её богатого знал. В единственных брюках, не школьных, звонил в дверь Юли, и спрашивал, дома ли Витя? – Ошиблись, говорил папа, и я шёл на противоположную сторону проспекта Королёва, откуда было видно её окно. Здравствуй, Юля, мы приехали. Михеичу было наплевать, у него баб хватало, а вот, Вася хвост распустил сразу, как только приехали к покойнице. Да ведь, и покойницей она стала много позже, когда посадила в Геландваген детей и себя, и надавила на газ. С разу много стало покойников… А тогда, ходили по музеям, смотрели картины разных пок… художников, и каждый раз возвращались к Юле, типа, завтра съедем. В подарок привезли авоську апельсин с невероятным количеством семян внутри – кормовые.
За всё Вася Рощин ответил сполна. Назанимал денег у товарищей, и исчез. Тогда приехал в наш институт Борзой. Это я его позвал из Балашихи. Борзой поймал Васю за шиворот и сказал: Ты покойник. Вася сразу всё отдал. Борзой уже тоже покойник. В тот раз он раздевался в пивной на Таганке, показывал свои наколки. Это у Фикуса только чайка, да парусник – ну, плывём туда, где нет законов и труда, а у Борзого всё в акурате. И перстни нужные по малолетке, и тюльпан – встретил 18летие на зоне – и все тринадцать луковец по отмотанным годам. Внизу дядька бьёт в набат: « Отец, звони в колокола, твой сын вернулся на свободу!» Недолго живут грузчики в овощных магазинах. Борзой уже тоже покойник .Да и, Фикуса убили, и сожгли на Щёлковском шоссе.
Позже Васю я видел под Витебском, тощим, совсем уже без зубов. После нескольких лет колоний за воровство. Он попросил три рубля, а то ,мол, покойник. Я не дал. Теперь, уже, не знаю, покойник ли, точно сказать не могу.
А у Юли кошка! Ей и жить то всего лет двенадцать. Когти не убрала, да и не собиралась. Кровь течёт, не сворачивается, как современное молоко, весь кефир химический. Ну, всё и вытечет. Однозначно.
Страшно ли тебе, Михеич, остаться в одиночестве?!
ЛЕС
Послали нас с Комсой ( нашим комсоргом) от завода лес рубить. На отработку, значит. Лес, понятно дело, рубить не от завода, но, уж послали, так послали. Впрочем, недалеко – в Костино подмосковное, в Лосиный остров, значит. Я то, таким делом только у Комсы, у него на даче, за Нарой, в какой то, там, Тихоновой Пустыни, дрова рубил из ворованной, упавшей берёзы. А тут, целая просека.
Помню, товарищи мои говорили – не гоже, мол, лес то рубить в Лосином Острове, в национальном парке. Ну, да. Мы тогда упавшую берёзу ночью из леса стырили, а утром распилили уже на участке.
И вечером баню истопили. Баня у Комсы знатная, в четыре полка, печь мазанка. Он сидит наверху, а я бегаю, то на снег, то на нижний полок.
- Что ты суетишься,- бормочет сверху Комса,-ты сядь, отдохни.
А здесь не до бани, сосны одни. Может, и плохо лес рубить в Лосином острове, так ведь, и без нас срубят.
Очень морозно было. Каждая снежинка играет солнечным светом, каждый сучок сломанный так стреляет, будто из гладкоствольного дымным бабахнули. Бензопилами работали …да, не знаю кто. А у нас «облегченная» Дружба и топор. Комса определял, куда упадет, так и подрубали. А куда оно упадёт, одному Господу Богу известно. В морозном воздухе дерево падало с начало с тихим щелчком.
Потом, ещё не оторвавшись от пня, но уже падающее, тихо набиравшее увеличивающуюся скорость, с далёким рёвом подбитого самолёта, рушилось вниз, в снег. Вот тогда происходил самый сильный звук ломающихся сучьев и отрыва от пенька. Звук смерти. Сосны рубятся легко , они ломкие.
Из чистых стволов, перебираясь через срубленные ветви, утонувшие в пушистых сугробах, отмеряли шестиметровики, и пилили. Дабы не заклинило нашу «Дружбу», в нужный момент Комса вставлял в распил топор, в чем был мастер. Оставалось только потом найти его в снегу.
При такой звонкой русской погоде не было птиц. Всё время работал трактор. Просеку рубили неделю, а может, и боле, и всю эту красоту смазывал дизель. Также и на лесопилке, куда свозили брёвна, всегда тарахтел механизм. Шестиметровые окорока сваливали в огромную кучу, из которой брёвна попадали на ленту, и дальше, под пилы на доски, или что ещё. Обрезки эти шестиметровые, казалось, как еще живые, не хотели выпадать из кучи. А там два дедка ворочали ломами.
-Ну, что ты? Давай, давай! Эко, тебя, брат! А если, я тебя ломом здесь? Так вот, поддену? Ннну, пошла,
Ннну, зелёная! Вот, тоже, кривой!. Да я с такой кривой бабой спал, тебе и не снилось! Ну ка, слева подай, вот и пошло! Что ты всё на смерть торопишься?! Ну! Молодец! Эк тебя закрутило то! Да подправим, подправим. Давай ка ты сверху держи, а я тут…
И шли дерева под распил. Там, внутри, страшный механизм из пяти пил расчленял, теперь уже точно умершее дерево, теперь – доска. А в управлении, куда дедков не пускали, на втором этаже, опять же деревянного здания, стоял бильярдный стол. Для «Русского» бильярда. Там мы обедали. Там возникала эта страшная наркотическая усталость от работы, смертельное нежелание идти на работу дальше, в мороз. На плоскости стола спать запрещалось, хотя ясно было, что здесь давно уже никто не испытывал судьбу. Материя была потёрта, остался один кий и три шара. Куда всё делось – неизвестно, а откуда взялось – тем более.
ПОЙДА
Пётр Петрович Пойда падал с крыши кинотеатра два раза. Первый раз вниз головой по дурости, второй раз вниз головой уже с интересом. В общем, личность была неординарная. В квартире его одна из трех комнат была приспособлена под радиоузел.
Я, работая на досуге высотным дворником на крыше нашего ДК, имел честь пить с Пойдой 33 портвейн и затем связываться с Новой Зеландией. Ландия отвечала красивыми открытками, которые Пётр Петрович прикреплял на стену.
-Слушай, Петь!- уже пьяный бормотал я, - а ты что им посылаешь после связи?
-Мне посылать незачем! - отвечал Пойда,- Я советский!
ПОЛЁТ
Бывали мы в городе Льеже, Бельгия, значит. Там студенты проводили какую то акцию, все в белых халатах, грязных, с прицепленными пивными банками к ним посредством прищепок. Шли они и смеялись. Все, потом, спали на вокзале. А мы приехали как раз на поезде, в самую мишуру. По адресу идти нам ещё две улицы, одна – с красными фонарями. Мы и идём. Тетки такие страшные, видимо, нет у них работы. И нам не весело – денег нет. Это всё лет двадцать назад.
Сегодня, я оторвался от земли, стартанул с правым перекосом и пошел вдоль склона до первого термика. Ууух! Как подхватило! И страшно, и весело! Накрутил тысячу, значит, уже 2500 относительной.
- Пойду!
- Куда?!
Да, хрен его знает!
Хотелось бы в Бельгию, на улицу красных фонарей. Приземлиться, так ,в Льеже, собрать крыло в розочку, и попить чаю – или кофе там – с доброй проституткой.
КОНЕЦ, ВОВКА.
Как это происходило в Москве, я не знал. Мне просто сказали, что надо передать билеты на самолёт. Леша, конечно, отбрехался, хотя станция Валь Д,Изер была его вотчиной. А потом я узнал, как это было в Москве.
Менеджер Букин (не помню точно фамилию) впарил ребятам обратные билеты на вылет из Франции в 02.35 ночи. А у них малые дети. И чухнулись они только дома, ну и вернулись в офис с автоматами, изготовленными на оружейном заводе в городе Ижевске. Всех сотрудников положили на пол, а менеджеру, допустим Букину, набили лицо. И обязали привезти им другие, дневные билеты. Вот их то я и должен был привезти им , этим ребятам.
А я ехал совсем уставший из города Лиона, по-французски Льён значит. Там меня обманули, да долго рассказывать, но был я так себе не очень. Завтра ещё полный рабочий день. Тут, и звонят:
- Здорово, Вовка! Когда к нам заедешь?
- Здравствуйте! У вас какие то проблемы? Вы кто?
- Да, нет, Вовка, проблемы у тебя. Ты когда к нам приедешь? Билеты и всё прочее..
Ага, догадываюсь я, вот мы и приехали. Я уже знал частично про Москву.
- Завтра суббота, заезд, я только вечером смогу…
- Значит, вечером ждём, Вовка.
Шале трёхэтажное, почти в центре Валь Д.Изера. Огромная гостиная, в ней камин, рядом кухня, столовая, дети, жёны, чаёк.
- Спасибо, Вовка, за билеты, старые мы по прилёту в Москву вернём,, Но я хотел бы переехать. Я, Вовка, заебался биться об потолок головой, когда я иду трахать мою жену. У меня жена… Я её очень люблю. И каждый раз я бьюсь головой об это ****ое бревно, пойдём, я тебе покажу.
- Но, ведь, это специально сделано! – вставляю я, - это самое крутое – мансарда в шале!,
- Вовка! Я ебу жену обычно раком, и мне надоело упираться головой в это бревно!
- Ты понял, Вовка? Я хочу переехать. Мне надоело жить на этом чердаке.
Я позвонил в Москву, я договорился в Вальдизер Ажанс, и они, французы, как то пронюхали, что там присутствует тема Калашникова. И они стали «динамить».Они говорили, мол, вы опоздали на встречу на пять минут, и теперь, ключи от новых апартаментов никто достать не может, или, что девушка плохо себя чуствует и не может работать сегодня. Всегда за спиной у меня стоял браток. Так продолжалось три дня. Понятно, что французы кидали меня, а я – братка.
На третий день он сказал мне, даже не приближая лицо, то есть, не подтягивая меня к себе:
- Вовка, ты знаешь, почему ты по земле до сих пор ходишь? Потому, что я на отдыхе.
Я поехал в Тинь. В крошечную каморку в Валь Клорете с початой канистрой дешёвого столового вина, с уже засохшим куском сыра «риблошон», с долбанными лыжами, с …
Я выключил телефон и лег спать. К четырём часам утра, когда ночные дискотеки закрываются и обкуренные англичане рубяться сквозь сугробы в свои дешёвые жилища, я был разбужен отчаянным криком :
- Джон! Где ты, Джон!?
Где ты, Джон? Где ты, Вовка? Жив ли? Где я?!
Конец.
ххххххх
Бьётся в стенах окошка бельмо,
Прижимается к листьям стекло,
А за ним – далеко- далеко-
Холодно, холодно.
В ночь, открытую до наготы,
До неведомой мне высоты
Тянут мокрые руки стволы.
Холодно, холодно.
Где бы ни был затерян мой путь,
Если тело комочком свернуть,
Мне на скользкой земле не уснуть.
Холодно, холодно.