Подарок для Нины Михайловны Демуровой
А вот треньк когда пространяет, это вот как ? Терсишься, как хер в коробке, в бричке возле водилы, вечер поздний, осень, хули, подсвечивает он тебе мобилой, а ты синявку нащупываешь комаром, как свинья, в крови весь, вытираешься шарфом, который потом выбросишь, психуешь и трясешься на кумарях, а она, сучка позорная, прячется, убегает, контроль не даёт ни х...я, так, плюнет, паскуда, а гонишь - дует. И вот тут - то в кармане уже твой телефон вибрирует, заходится, не умолкает, то ли барыга чего забыл сказать, типа, братан, завтра праздник православный, мы не работаем, или приятель, что бродит оленем на выезде из города, шугаясь опойных и тихарей, ждет, когда тачка подрулит, ты ж его с собой не зацепил : на х...я, все они сдавалово гольное, какой опер за жопу примет, покумарит пару суток и за полдозы сольют ходока твоего, а он достойный, чеки весовые, не кроит, не бодяжит. Хочется тебе телефон в окно метнуть дискоболом Родена, задумавшимся о неизбывном, но прошедшем, и - х...як ! - контроль ! Контроль, сука ! Аж чорная херачит, гонишь с ветерком, слепнешь от тропиков, а потом волна теплая тебя кроет, хрипишь на приходе кучеру : " Прикури сигаретку ", даёт он тебе верблюжий " Кэмел ", затягиваешь и проваливаешься. Через две минуты, две, две, падло, просто здоров и всё. И ни хера. Как не было ничего. Даже тяги нет. И тогда ты орёшь, кучер рулит и ржёт, а ты причитаешь и клянёшь себя самого, по кой хер мне это надо, с таким трудом лавэ пробил, там, кинул кого, занял или украл чего, и вот это за ради этого, чтоб не рассыпаться на сотни кусочков ? Да е...сь - провались, не стоит оно того. Это звонок. Первый. Ясное осознание, что пора подвязывать, в край : дозняк снижать. Через креста или на сухую, можно колесами затариться, но я всегда насухую ломался. И быстрее, и просекаешь всю тщету и мелочность жизни, переоцениваешь всё и всех, а потом снова сидишь плотняком, за три дня - в лукошке. Два десятка лет. Оглянешься назад и думаешь, что ты Аркадий Гайдар на рельсах белорусской железки, стоишь, шатаешься с пулемётом, разглядываешь немецкий эшелон под откосом, а эшелон этот - ты сам, вся жизнь твоя, никчёмушная, проведённая х...й знает на каких уровнях и волнах, тлеет, дымит тихонько. Сшибает тебя болячка какая или ин масс, их же много накопилось, даже странно, как жив еще, все ж почти приятели и подруги сдохли, кто дозанулся, кто в лагере кони двинул от турбовича, кто вздёрнулся или застрелился, но ты - то жив, а самое поганое, вот самое - самое стрёмное : кайфа два дня. Ровно сорок восемь часов. А там ты просто не болеешь. Лежишь Иовом на гноище, всё болит, кочумаешь, как потерпевший, мыслишь, не разучился, оказывется, решаешь. Первый год с ума сходишь реально. На дню раз пятьсот думаешь : как хорошо бы сейчас вмазаться. Тут лучше в туман свалить, в тайгу, слаб человек и ничтожен, сорвёшься - п...дец. Второй год проще, но тоже стрёмно. А через четыре практически по хер, да рот е...сь вся эта шняга, соскочил и слава Богу. Мозги прежние, но органон хотя бы чист. Заменяешь х...ей какой, я вот виртуальностью пробую, бешусь, не моё это, погань долбанная сетевая, лохи и черти из коммерсов и красноты, одним воздухом с такими дышать не хочешь, терпилы хреновы, сколько ты у таких мобил отжал и на кредиты развёл - мама не горюй, орёшь от ненависти на себя и весь этот скукоженный мир, дёргаешься, а сил и нет. Ведёт башку, пот ледяной по лбу, как елей пресвятой, коленки дрожат, ещё чутка : обоссышься стариком вонючим или свалишься. Херня, конечно, это всё, кажется. И не сваливаешься, и не ссышься. Присел, куришь. И чо дальше делать ?
Первую фразу у Кэррола сп...ил, дальше - своё. И вот как сказать, какими словами, что хочется ноут разбить, когда видишь все эти мемасики, х...сики, всю мерзоту лоховскую, от которой трясёт тебя сючкой подзаборной, вторгается мир чертей, кроет и хлобучит тебя, пригибает под себя. Сука, мне чо, голосовать начать, может ?! Или налоги платить. Жопа какая - то, сами мысли ужасны и несвойственны мне как творческой единице, а я, оказывается - творческая личность, о чём и помыслить не мог никогда. Вот и пойми за рупь за двадцать, как оно через плечо и отчего продолжаешь шуршать и просто дышать.