«Про литературу он знал все, кроме одного – как получать от нее удовольствие”. Джозеф Хеллер “22 поправка”
Есть в этом мире не меняющиеся вещи. Как пицца, например. Легкий международный способ договориться. И поесть заодно. Вспомните себя когда вы оказывались в незнакомом месте, и наступало время перекусить. А место настолько незнакомое, что стресс вот-вот наступит. Пот на ближних подступах, сердце на последних ударах. Мужчины поймут о чём я. Вдобавок ко всему, это не совсем родной язык, в котором со школы решительно ничего не понимаешь. И нет даже желания изучать язык врага. Время тратить. Другое дело еда. Мир эпикурейства. Гедонистическое потакание рецепторам.
Международная еда в виде фастфуда выступает главным толмачем. Мы сразу узнаем международные вывески где бы мы не находились. Гамбургеры опороченные святыми веганами рассматриваются как последняя альтернатива голодной смерти. На первую стартовую полосу выходят кебабы. Шавуха значит по нашему. Беззащитные птицы вдетые на безостановочную карусель гриль-машины также имеют множество чистоплюйных нигилистов.
Остаётся главная альтернатива времён и народов, еда итальянского пролетария. Набить желудок булочными углеводами. Употреблять проверенное мучное, которое очень сложно испортить в любом уголке мира. Вывеску сырного солнышка, или итальянских специй видно и слышно издалека. Сядешь в незнакомом далеко от цивилизации лютом месте и увидишь, что все тебя любят и понимают, несут тебе пиццы разные, салаты хрустящие, колы холодные. Простой международный язык. Пицца-language. Странные конечно мысли, за тягучим сыром из горячей пиццы «Четыре сыра». Отличие испанской пиццы от итальянской чрезмерно удобренная поверхность сливочным маслом. Может и не полезно, но этот запах... этот вкус...
После немного развалиться на скамейке. Задумчиво поковырять остатки застрявшего между зубов сыра специальной зубочисткой с экстрактом мяты. Центральная улица, вечер. Много туристов. Все фотографируются и всё фотографируют. Часовня, стая голубей, чужие дети, маленькие пальмы, большие пальмы, девчонок в шортах, пенсионеров играющих на соседней скамейке в карты, друг друга. В основном на телефоны, но фотоаппараты тоже имеются с большим толстым объективом. Хочется встать посоветовать им что-нибудь, вместо этого остаёшься на своём месте. Со своими мыслями. Они уходят с украденным мгновением, запечатленным на своё устройство. Спешат за новыми впечатлениями. Какие ненасытные.
Надкуси себя. Прислушайся. Есть пожелание. Или дополнительно-волнительный момент. Как раньше погружались в атмосферу присутствия? Театр, мероприятие, экстрим. Место, еда, прическа, книга. Короче, все то, что не делали раньше. Или сделали, но по другому, не как обычно. Слышишь Мир? Полюбуйся мной, какой я. Тогда, люди ощущали тоньше, сильнее в эру до фотопамяти, пытаясь сохранить картину на личных складах.
В наши дни, все делятся фотографиями, пятьсот кадров в минуту. Запостить все, чем можно похвастаться или просто самому не забыть. А попробуйте просто получить ощущение, отдаться в его полную силу. Ну хоть разочек, а? Выпустить демона без ока Большого Брата. Дополнительно предупредить всех, чтобы вас не фотографировали, тоже. А то неестественная маска "а как я выгляжу?" испортит впечатление. А потом, пересказать прочувствованное без фотографии. Посмотрят, как минимум, с интересом, на ваши объяснительные потуги. И описать будет сложнее, когда фото проще показать. Но этим вы поможете себе. Уверяю, ощущения другие, забытые. Как во время, без высокопиксельной портативки.
Наедине только с собой. Мир не убежит и завтра будет на том же месте. Ваши ощущения будут острее без запечатлеваний на кадр. Будет глубже. Обещаю. Будете собой настоящим. Будете только слушать себя. Да, возможно, потом забудете. Но эти несколько минут того стоят. Не будте телефонолюбом, а то встретите такого же телефонолюба, и родятся у вас телефонолюбы, как вы... оба ...
Хотя, знаете, эту современную присказку, нет фотографий, значит не существуешь. Да и плевать! Сам-то знаешь, что ты есть. В памяти оно все равно где-то осядет. Только в личной, а не цифровой.