Когда все умрут

I

Так пусть же взвоет над пустынными равнинами выжженной земли холодный ветер разносящий во все стороны благую весть о том, что всё светлое и теплое изгнило…

Солнце медленно срывалось с неба и падало за горизонт, когда я сидел дома за компьютером и как обычно напивался в одиночестве. Паршивый день выдался, на паршивой неделе, в паршивом месяце, в паршивом году. Алкоголь подпитывал моё депресивно апатичное состояние, и меня это вполне устраивало. В пепельнице тлела сигарета, заполняя едким дымом не только мои лёгкие, но и комнату занавешенную шторами, дабы не впускать в эту обитель темноты слабеющие закатные лучи.
Нужно наверное дать некоторые пояснения по поводу моего мрачного состояния. Я был, что называется моральным мазохистом, постоянно прокручивал в голове неприятные ситуации которые со мной происходили, или вспоминал то, что вспоминать не стоило. Единственно, что меня спасало это инъекции алкоголя в больших количествах. Жил я один, девушки не было как в принципе и друзей, никого близкого с кем можно было бы поговорить или чем-то поделиться. Я не испытывал от этого никакого дискомфорта, хотя если быть откровенным одиночество порой становилось непосильной ношей. Периодически у меня возникало желание разбить свою голову об одну из четырёх стен, которыми ограничивался мой мир, но насколько можно судить из интернета который с каждым днём всё больше и больше вытеснял реальную жизнь, в этом стремлении я был не одинок, и это знание было хоть и мизерным, но всё же утешением, если можно конечно так говорить. У меня были профили во всех существующих социальных сетях, хотя я и не понимал зачем они мне нужны. Призрачная иллюзия жизни, социальной активности и навыков общения с людьми, которые числятся в разделе друзья, но с которыми ты не общаешься и даже лично не знаком. В целом если сложить все мои профили, то у меня насчитывалось не много немало порядка двадцати тысяч друзей, друзей которых я не знал и которым не помогу в сложную минуту. Вот такая была у меня жизнь, не лучшая о которой стоит мечтать, но и не такая уж хреновая.
В общем, я сидел за компьютером и лазил по различным порно сайтам, развлечение которым балуются все в различных количествах. Сеанс вечерней мастурбации одна из немногих радостей которая у меня оставалась, и которая была мне по карману. И вот кликая по очередной ссылке в стремлении увидеть нечто пикантное мой монитор гаснет, а системный блок перестаёт издавать гудение похожее на тяжёлое дыхание больного животного. Нажав несколько раз кнопку включения и убедившись в том, что проблема не в компьютере, я встал и пошел в коридор чтобы проверить пробки.
С пробками всё было в порядке, по крайней мере мне так показалось, и оставалось лишь предположить, что это городские сети обесточили весь район, из-за какой-то неполадки на подстанции. Выглянув в окно, я убедился что света нет и в соседних домах. И вот очередной вечер насмарку – подумал я и приложился к бутылке, сделав хороший глоток обжигающей жидкости. Ну почему жизнь такая мерзкая ***ня? Помойка с выброшенным генетическим материалом, который не прошел проверки норм качества. В последнее время я часто задавался этим вопросом, вступая в споры с самим собой, рассуждая об этом часами.
Я бродил по пустой квартире с бутылкой бренди в руке не зная чем заняться. Алкоголь растекался по моим венам, наполняя пустой сосуд сомнительным содержимым, и от этого становилось менее противно осознавать себя частью этого изуродованного мира. Приговорив одну бутылку, я открыл вторую и пил покуда мой разум окончательно не перестал работать, а ноги не перестали меня держать.
Утро было тяжелым, рассвет застал меня на полу в гостиной разбитого и с жутким похмельем. Собравшись с силами я поднялся, но стоять прямо было чертовски изысканной пыткой. Казалось ещё немного и моя голова взорвётся, забрызгав стены кровавым киселём в который превратились мои мозги. Опираясь о стены, мне как-то удалось добраться до кухни и поставить чайник. Я сел на стул и исступленно пялился в одну точку в надежде на быструю и безболезненную смерть, которая избавит меня от страданий. Заметив на подоконнике пачку сигарет, я достал одну и подкурил, чертовски глупая затея с моей стороны. После первой же затяжки легкие словно свело, меня начал душить кашель, не такой кашель когда ты прикрываешь рукой рот чтобы соблюсти все нормы приличия, а кашель от которого взрываются легкие и ты чувствуешь характерный привкус железа на губах. Выбросив бычок в раковину, я отправился в ванную, чтобы бросить своё изнеможенное тело под холодный душ, и хотя бы немного придти в себя.
Вода обожгла своим холодом голое тело, причиняя и боль и наслаждение одновременно. Касаясь моей кожи вода стекала в канализацию смывая вчерашнюю апатию и предавая мне сил прожить ещё один бесполезный день. После водных процедур стало немного легче, голова больше не пульсировала и не угрожала взорваться.
На кухне разрывался чайник сообщая о своей готовности выпустить свои кипящие внутренности в чашку, дабы его хозяин мог насладиться горящим чёрным кофе без сахара. Горячий напиток обжог язык, и неспешно провалился в желудок наполняя пустоту теплом. Стало немного легче, жизнь постепенно возвращалась в разбитое тело.
За окном туман поглощал раскинувшийся во все стороны мир, стирая его из памяти как старое и выцветшее воспоминание. От домов оставались лишь размытые очертания. Деревья, машины, игровые площадки растворялись в плотной белой дымке, прекращая своё четное существование. Наверное и я бы исчез, если бы вышел на улицу на встречу неизбежной прохладе забвения. Это было бы не самым плохим завершением жизни, лучше чем когда ты лежишь на больничной койке, а вокруг тебя причитают родственники, читая мантру и молитвы которые должны по их мнению отстрочить неизбежное. Бояться того что ты не в силе изменить неимоверно глупо как по мне, страх лишь скует льдом твою и без того короткую жизнь, и смысла от неё станет ещё меньше.
Я размышлял о вечных вещах за чашкой кофе в семь часов утра на своей кухне, и понял что меня понесло. Алкоголь ещё не полностью выветрился из крови, и мне нужно было собраться. Позавтракав и приговорив бутылочку темного я пришел в чувства, руки перестали дрожать, а в голове немного прояснилось.
Нужно было приступать к работе, хорошо что для этого мне не нужно было никуда идти, так как работал я на дому. Фрилансинг – подарок человечеству от создателей дорогущих дрочильных машин, созданных дабы облегчить нашу ничтожную жизнь. Привычным фронтом моих работ был набор текстов, и перевод с иностранных языков. Работа не сложная и в меру ответственная подходила мне целиком и полностью.
Я вошел в гостиную где повсюду валялись пустые бутылки, как напоминания о прошедших днях которые я не пережил бы не будь у меня допинга. Шторы были плотно занавешены, не пропуская холодный утренний свет. На столе стояла недопитая со вчера бутылка бренди, которая приглашала меня хорошо провести с ней время, но я не хотел нарушать своё правило, не пить до пяти вечера. Отставив её в сторону, я сел за стол и попытался включить компьютер. Кнопка включения щелкнула под усилием моего пальца, но ничего не произошло, монитор не загорелся, а так хорошо всем знакомый звук загрузки Windows 7 не нарушил мрачную тишину моей комнаты. Наверное до сих пор не включили свет – подумал я, и попытался включить настольную лампу, дабы в этом убедиться. Выключатель на лампе поменял свое положение с позиции Off в позицию On, но света не было. Вот же суки – выругался я вслух. Прошла ночь, а света по-прежнему не было, - какого черта, ведь дежурные бригады должны работать круглосуточно, - ****ь!
Время неумолимо шло вперёд, а я сидел за столом и пялился в черный экран, пока не вспомнил, что у меня в квартире есть такое полезное изобретение человечества как телефон, с помощью которого я могу позвонить и выяснить у дежурного в чём собственно дело. Подняв трубку и приложив её к уху я с грустью в сердце услышал кричащую тишину, телефон тоже не работал. Да что же это происходит?! Взяв со стола бутылку, я открыл её и сделал большой глоток. Так дела не делаются, это полная хрень.
Накинув на плечи кофту, я вышел в подъезд и постучал в соседскую дверь. Николай Степанович, шестидесяти летний пенсионер, ветеран труда отработавший на предприятии сорок лет должен был быть в курсе происходящего. Он очень часто возмущался работой коммунальных служб, и не стеснялся звонить им каждый раз, когда были перебои с электричеством или водой. На моей памяти он даже вступил в неравный бой с дворником который курил в подъезде, и если кто и знал что происходит то это был он. У меня со Степановичем были хорошие отношения, я помогал ему по дому когда он просил, а он в свою очередь составлял мне компанию, когда нужно было напиться.
И вот я стою и стучу в его дверь, но мне никто не открывает, это было странно, так как Степанович практически всегда был дома. Возможно, отправился в ЖЭК за ответами подумалось мне, и я зашел обратно домой. Нужно было придумать, чем себя занять. Как видно поработать у меня сегодня не получиться, музыки нет, интернета тоже, может собраться с силами и дочитать книгу которую я начал пару лет назад, нет, что-то не охота. В конце концов я решил, что нужно отправиться в магазин запастись продуктами и батарейками на случай, если сегодня не включат свет. Собравшись и сделав ещё один большой глоток бренди, окончательно смерившись с тем что сегодня выходной, я захлопнув за собой дверь, и вышел в омерзительное чрево города.
Туман на улице висел плотной стеной, так что видно было лишь на несколько метров вперёд. Сквозь бледную дымку пыталось пробиться тусклое сентябрьское солнце, но все его попытки были четными. Я шел по привычной дороге, по которой ходил сотни раз, но сегодня всё было как-то иначе. Путь от дома до магазина занимал у меня в среднем десять-пятнадцать минут, и не разу, не разу мне не удавалось пройти так, чтобы с кем-нибудь не поздороваться. Дети постоянно играющие на детской площадке создавали шум сродни перфоратору долбящему стену в два часа ночи, собаки испражняющиеся на подстриженном газоне постоянно лаяли на прохожих и носились из стороны в сторону, и всегда откуда ни возьмись до меня доносился гул работающего мотора какой-то из дворовых машин, но сегодня, сегодня я не слышал не единого звука.
Мир словно замер в отчаянной попытке перевести дыхание, и на этот раз ему это удалось. Такой всеобъемлющей тишины я ещё никогда не слышал. Она была настолько абсолютной, что казалось словно звуки, все звуки которые были придуманы и услышаны мной до этого момента просто перестали существовать. Единственным источником шума который оставался в этом безупречном мире был я. Моё учащенное дыхание, и шуршание листьев под моими ногами казались оглушающе громкими, от чего мне становилось как-то не удобно за весь производимый мною шум.
Я остановился, и попытался оглядеться по сторонам, но это конечно же было не реальной затеей, и я просто стал прислушиваться в надежде услышать хоть что-то. Две, три минуты, не единого шороха, стало как-то не по себе. Быстрым шагом я направился в сторону магазина, нигде не останавливаясь и не задерживаясь.
Метрах в пяти я увидел красно синее свечение неоновой вывески нашего продовольственного магазина. Он был круглосуточным, и там уж наверняка должны были знать что происходит, если вообще конечно что-то происходило, и я себя не накручивал. Открыв дверь до меня донеслось привычное позвякивание колокольчиков которые висели над входом и сообщали работникам об очередном клиенте, и от этого стало немного легче. Войдя внутрь я увидел, что бледная дымка тумана была и здесь, она повисла над торговыми рядами, создавая какое-то зловещее впечатление. Здесь свет горел, холодильники для мяса и напитков создавали характерное гудение, монотонное и успокаивающее, но даже не смотря на это, что-то было не так.
Лера, Лера ты где? Лерой звали мою знакомую продавщицу, которая помогала мне в нелёгкой борьбе с трезвостью и отпускала мне мои микстуры. Сегодня должна была быть её смена, но мне почему-то никто не ответил. Я позвал снова, и вновь мой голос эхом отразился от стен и вернулся ко мне без ответа. Здесь тоже никого не было, и вот это было уже подозрительно. За всё время сколько я сюда хожу, ни разу магазин не оставался без присмотра, охранники, продавцы, уборщики, кто-то из них постоянно был на своём месте. Нужно было осмотреться, и убедиться, что магазин действительно пуст.
Холодный свет магазинных ламп струившийся с потолка, делал данное место не пригодным для жизни. Атмосфера враждебности ледяной пустыни, которая способна уничтожить всё живое так и летал в воздухе, её можно было почувствовать, вдохнуть через нос и закашлявшись выпустить отравленный воздух ртом. Шагая между прилавков, я проводил по ним рукой, шелестел пластиковыми упаковками, вновь воскрешая звуки. Из стеклянных дверей и зеркальных поверхностей на меня смотрело мое искаженное отражение, копирующее мои движения, мои мысли и желания.
Обойдя весь магазин вместе с подсобными помещениями, я убедился, что он был пуст. Проверил камеры наблюдения, на них ничего не было, лишь панорама пустых торговых рядов которые медленно и неспешно тонули в сгущающемся тумане, который нашел лазейку и медленно, но уверено просачивался внутрь.
Взяв с прилавка все необходимое и оставив деньги на кассе я поспешил домой. Чересчур странным было начало дня, и хотя для этого могла быть куча объяснений, мне всё равно было не по себе. Ускоряя шаг я рассекал туман чтобы как можно быстрее добраться до своего дома. Слякоть под моими ногами звонко чавкала нарушая тишину, и казалось словно миллионы невидимых, несуществующих глаз уставились на меня, и следят за каждым моим шагом.
Впереди показались очертания дома, он словно гигантский исполин возвышался над пустынными улицами, храня секрет того, что произошло. Оказавшись на крыльце, я на последок оглянулся в надежде развеять охватившую меня тревогу, но тишина кричащая на меня сквозь туман лишь усилила её.
Войдя в квартиру и заперев за собой дверь, первым делом я взял телефон в надежде услышать такой привычный и всем знакомый гудок. Молчание, даже этот техногенный монстр был мертв, его сердце не билось, а по прорезиненным жилам не струилась жизнь. Света нет, средства связи отключены, люди забились по своим домам и боятся даже пошевелиться, это я медленно схожу с ума или же действительность изменилась?
Мотаясь по своей комнате из стороны в сторону я ломал голову над тем что случилось, и как себя вести в сложившейся ситуации. В голову ничего не лезло, сюжеты из пост-апокалиптических фильмов вытеснили все реальные сценарии развития событий. Вирусы, зомби, ****ный военный заговор, спасибо тебе Медео-империя за тотальное уничтожение воображения и атрофию способности мыслить критически.
И вот я метался из стороны в сторону, выкуривая одну сигарету за другой пока меня не осенило. А зачем мне вообще что либо делать? Мы так привыкли к тому, что все эти накачанные герои с голубых мониторов спасают мир когда случается очередной кризис, что инстинкт самосохранения превратился у нас в комплекс героя. В жопу это всё, я не проходил курс обучения морского котика, и меня не кусало никакое радиоактивное животное, у меня нет не подготовки не супер силы, а самое главное, я ненавижу людей, так что единственное чем я сейчас займусь, это буду пить до тех пор пока не вырублюсь и не проснусь завтра утром, обнаружив что всё пришло на круги своя и мир проживет ещё один никому не нужный день.
Я вышел на балкон, поставил возле себя утреннюю бутылку и сел на стул измерив взглядом раскинувшийся внизу двор. Туман понемногу рассеивался, открывая моему зрению небольшие серые островки земли. Мне постоянно казалось, что из окон соседних домов кто-то смотрит на меня, следит за каждым моим движение и улыбается, наблюдая как я схожу с ума. Это ощущение усиливалось с каждой секундой, но алкоголь помогал мне с ним бороться.
Я чувствовал себя снайпером залезшим на верхушку старой башни с винтовкой в руках, готовый открыть огонь по прохожим. Мне нужна лишь цель, и не важно кто это будет, женщина, мужчина, ребёнок или даже бродячая собака, хотя бы кто-то, чтобы я знал, что я не один, и мог это исправить.
Алкоголь странно на меня влиял, я становился озлобленным нелюдимым, но самым отвратительным была жалость к самому себе. Голос в голове становился сбивчивым, дрожащим, он старался как можно быстрее выразить мысль, пока она не ускользнула и не растворилась в пропасти забвения. Жалость перерастала в немощь, а та в свою очередь в отчаяние и мысли о суициде. Так приятно было осознавать, что весь этот ****ец можно прекратить в любой момент когда я захочу, что по моему лицу невольно растекалась улыбка, и это было самым страшным.
Когда ты понимаешь что достиг самого дна? Когда мысль о самоубийстве вызывает у тебя улыбку.

II

…в безразличии наших глаз…

Я проснулся от того что замёрз. На улице было ещё темно, не в одном из окон не теплился свет, все дома были мертвы, и мой в том числе. Хотелось бы сказать, что это всего лишь авария на подстанции которую никак не устранят, но врать самому себе было крайне глупой затеей.
Я поставил чайник, голубой цветок пламени тусклым светом осветил комнату. Нужно было придумать что делать дальше, жалко что я никогда не был стратегом. Первым делом нужно было найти людей, на улицах никого, следовательно все сидят в своих квартирах. Вторым делом нужно разобраться в том, что происходит. В третьих нужно запастись всем необходимым и просто переждать. Закипевший чайник оторвал меня от мыслей пронзительным свистом.
Где-то около семи утра, солнце начало медленно взбираться на небо освещая вымершие улицы. Я был собран и готов выдвигаться. Одев старые потёртые берцы и накинув на плечи рюкзак военного образца, я чуть было не ушел из дома без самого главного, без оружия. Единственное полезное чему нас учат фильмы, так это тому, что если вокруг происходит какая-то жопа, не выходи на улицу без оружия. Пистолета или чего-то подобного у меня не было, но вот холодного оружия было в избытке. Я взял свой складной нож, который купил специально для того, чтобы выбираться на природу, сунул его в карман, и закрыл за собой дверь.
Прежде чем выйти на улицу, я обошел всех соседей, никто не открыл мне дверь, как бы сильно я не стучал. Да пошли вы, уроды – вырвалось у меня на последок, и эхом разнеслось по всему подъезду.
На улице солнце облизывало влажный асфальт, согревая продрогший от прохладной ночи мир. Туман рассеялся, и всё было прекрасно видно. Машины стояли как попало, словно брошенные своими хозяевами, закрытые и с открытыми дверями они преданно ожидали возвращения владельцев. На первый взгляд ничего не изменилось, но дьявол скрывается в мелочах, и присмотревшись можно было заметить то, чего быть не должно. Пакеты с продуктами, которые лежали на земле, словно кто-то купил их специально для того чтобы выбросить, школьные рюкзаки и сумки лежащие на лавках и скатившиеся под них, словно оставленные беззаботными детишками ушедшим поиграть с одноклассниками, велосипеды брошенные на улице без присмотра. Люди словно в спешке убегали забирая лишь самое ценное, и оставляя ненужное.
Я шел мимо разбросанного мусора человеческих жизней и ничего не испытывал. Странно, но мне не было грустно от того, что все исчезли, я не испытывал дискомфорта или тоски по человечеству, наверное это было связано с тем, что для меня по сути ничего не изменилось, хотя нет, мне стало свободнее дышать. Если бы мне не нужно было выходить на улицу, то я наверное и не заметил бы исчезновения людей, жил бы себе как и обычно приклеившись к монитору своего компьютера, смотрел бы порно и бухал за зашторенными окнами своей жизни. Когда не к кому не привязан, не по кому скучать.
Солнце било мне в глаза бликами зеркальных окон стараясь ослепить чтобы я сбился с пути, но мой маршрут был вполне привычным, и я мог пройти по нему с закрытыми глазами. Мне нужно было добраться до центрального проспекта, а по нему выйти в центр города. Не знаю зачем я туда шел, и что надеялся там найти, но как минимум в центре можно было раздобыть оружие, а в сложившейся ситуации это не будет лишним.
Добравшись до центральной дороги я остановился, и осмотрелся по сторонам. Не единой машины, то есть машин то было много, но все они вальяжно развалились во всевозможных позах и мирно дремали на дороге. Светофор отключённый от глобальной сети энергоснабжения спал глубоким сном закрыв свои красный, зелёный и желтый глаза. Подхваченный ветром через опустевшую магистраль проносился полиэтиленовый пакет, извивающийся словно балерина полностью поглощенная своим танцем и не замечающая ничего вокруг. Я стоял всматриваясь в даль и не шевелился, мои мысли устремились куда-то далеко покинув тело, оставшееся стоять словно соленной столб.
Нужно было придумать как добраться до центра, ибо тащиться несколько часов пешком у меня не было ни какого желания. Мой блуждающий по дороге взгляд остановился на стареньком BMW черного цвета оставленный с распахнутыми настежь дверьми. У меня не было водительских прав, но мне всегда нравились машины марки BMW, и к тому же если никого нет, то никто не сможет мне помешать. Все за, никто не против. Ключ зажигания по счастливому стечению обстоятельств оказался в замке, вывернув его до упора я завёл двигатель, который запел свою обязательную, механическую песню. Дверь на замок, педаль в пол, всё что я знал о вождении кроме того что нельзя ни в кого врезаться. Из под колёс повалили клубы дыма, а машина словно пуля устремилась вперёд. По началу было немного страшновато но проехав несколько кварталов, то и дело успевая выворачивать руль то влево, то вправо я немного приловчился. Оказалось, что водить машину было не так уж и сложно.
Добравшись до проспекта к своей великой радости я обнаружил, что большой участок дороги который вел к центру был пуст, машины здесь попадались крайне редко, да и то практически все они аккуратно подпирали обочину. Поддав немножко газу, я летел по пустому проспекту не о чём не думая, и не переживая. Нужно было отпускать свои мысли, и брать передышку, чтобы не накапливать всё в себе. Если этого не делать, то можно проснуться одним прекрасным утром и вышибить себе мозги. Я и так могу заняться этим развлечением когда захочу, но это не должно быть вынужденной мерой.
За окном пролетали все те же пустые дома, словно человеческие черепа пялившиеся на меня пустотой чернеющих глазниц. Даже город – огромный безжалостный монстр причиняющий страдания своим обитателям был повержен, и его остывающее тело истекало тишиной пустых улиц. На самом деле это было довольно впечатляющее зрелище, внушающее благоговейный ужас и заставляющее сердце биться чаще.
Остановившись посреди площади, я вышел из машины и захлопнул за собой дверь. Не птиц, не животных, даже деревья замерли в ожидании чего-то неизвестного. И вновь отсутствие каких либо звуков было первым на что обращаешь внимание. Мне как человеку выросшему в городе, и практически сросшемуся с его постоянной какофонией, тишина казалась чем-то новым и зловещим, она отражала меня, мою внутреннюю сущность, и это как раз пугало меня больше всего. Теперь мир был таким же пустым как и я, этого было никак не исправить.
Я брел по дороге вдоль торговых рядов не зная куда мне податься. Бутики, магазины модной одежды, мобильные лавки, они больше никому не были нужны, черт, да больше никого и не осталось. Вся эта модная одежда натянутая на пластиковых людей стоящих в витринах казалась настолько ничтожной и бесполезной, что это начинало раздражать. Я смотрел на манекены, на эти безликие куклы и скрежетал зубами. Вдруг что-то щелкнуло во мне, словно кто-то нажал выключатель. Я схватил попавшийся под руку камень и швырнул его в стекло. Оно со звоном разлетелось на множество мелких осколков, которые блестели под утренним солнцем сыплясь на землю, подобно мириадам звезд срывающимся с небосвода.
Забравшись в разбитую витрину я схватил манекен поднял его над головой и переломил об колено, куски пластика с хрустом разлетелись по сторонам. Оторвав ногу, я начал крушить всё что попадалось мне на глаза. Это занятие оказалось достаточно утомительным, ибо через несколько минут я выдохся и устал. Сев на то, что раньше было торсом, я перевёл дыхание. Странная вспышка ярости которая мне совершенно не свойственна, нужна была организму чтобы выплеснуть накопившуюся злобу. Немного успокоившись, я отряхнулся от осколков битого стекла, выбрался из разгромленной витрины и пошел дальше.
Мне нужны были продукты, генератор, батарейки для фонариков, оружие и ещё кое что по мелочи. Всё это можно было найти в центральном торговом центре, куда я и отправился. Он находился не далеко, всего лишь в паре кварталов. Мне нужно было пересечь проспект, пройти мимо небольшой площади с фонтанами, где любили проводить свой досуг мамаши со своими отпрысками, миновать подземный переход и я был на месте. Все это занимало без малого минут десять максимум пятнадцать.
По пути я то и дело натыкался на перевернутые урны и кучи разбросанных продуктов, апокалипсис сегодня, только вот почему-то никто не кричал об этом на каждом углу, и распродажи в честь конца света никто не делал. Никакой тебе рекламы по телевизору, никаких объявлений в газетах, даже баннеры по городу расклеить не удосужились, что за люди такие? Туда им и дорога значит, исчезли с лица земли, а кто это заметил, лишь тот кого не замечали они. Идите на ***! На ***! Я кричал во всё горло, отводил душу за годы молчания, и не кому было меня остановить, как и не кому было меня услышать.
Красиво отделанное пятиэтажное здание, с чёрным фасадом и огромной вывеской Sky Hall возвышалось над утомлёнными деревьями, отбрасывая на них незыблемую тень. Я подошел к центральному входу в торговый центр. Электричества не было и двери не открывались, можно было поискать другой ход, но вынести дверь ногой от манекена было гораздо веселее. Несколько ударов и стеклянная дверь поддалась.
Попав внутрь, первым делом я пошел в оружейный отдел, нужно было запастись оружием на всякий случай. Люди конечно куда-то пропали, но даже если в городе остался хотя бы один представитель моего вида, то он представлял реальную угрозу, так как более паршивого животного чем человек стоит ещё поискать. Не знаю, возможно со мной что-то не так, но прогуливаясь по торговому центру я словил себя на мысли, что мне абсолютно не интересно что случилось со всеми. Меня не интересовало исчезли люди только в нашем городе или же это было глобальное явление затронувшее всю землю. Всю свою сознательную жизнь я провел сам по себе. Как вы наверное поняли, я не был душой компании, или компанейским человеком, по началу это было странно, мои мысли предавали меня то и дело вгоняя меня в депрессию и меланхолию, одиночество заедало, но в конце концов шаг за шагом я научился это контролировать. Единственным чего не хватало были женщины, но ведь если разобраться секса то у меня от этого меньше не стало. Я никогда не пользовался спросом у представительниц прекрасного пола, так что не велика потеря. Да, кто-то скажет а как же любовь, чувства, эмоции, а я отвечу в жопу всю эту ***ню. У меня как и у всех была своя история о несчастной любви, и знаете что я скажу: «Я был гораздо счастливее пока не знал что такое любовь». И вот исходя из всего этого, можно было сделать вывод, моя жизнь практически никак не изменилась с исчезновением человечества. Главное запастись генераторами, да накачать побольше порнушки пока интернет полностью не лёг, а все остальное мелочи жизни с которыми придётся справляться по мере возникновения проблем.
Погрузившись в свои мысли я брёл по гладкому вымощенному плиткой полу, пока совершенно случайно не уперся в охотничий магазин. Опущенные пластиковые кулисы скрывали за собой запертую дверь. Пластиковая нога тут конечно не поможет, нужно оружие повесомее. Измерив своим пристальным взглядом всё что было вокруг, я заметил пожарный топорик весящий на стене, который идеально мне подходил. Сталь с лёгкостью справлялась с пластиком, разбивая его и открывая мне матовую деревянную дверь. Через несколько минут я уже был внутри, и мои глаза разбегались при обильном количестве оружия. Винтовки, пистолеты, помповые ружья, пневматические, травматические, боевые, огромный выбор холодного оружия, я чувствовал себя ребёнком в кондитерской лавке. Я снял со стены дробовик, он был тяжелым, но это была приятная тяжесть. Кожаный ремень обвил мне руку, я передёрнул затвор и без колебаний нажал на спусковой крючок, оружие у меня в руках беспомощно щелкнуло, оно просило покормить его, мне нужны были патроны.
Зайдя за прилавок и взломав несколько шкафчиков, я нашел гильзы с дробью для дробовика. Он глотал патроны один за одним и никак не мог наестся, пять, шесть, всё, больше не лезет. Я снова дернул затвор, навел ствол на мишень висевшую на стене и нажал курок. Темноту рассек вырвавшийся из дула цветок пламени, который через мгновение исчез, оставив после себя облако дыма. Мишень разлетелась на кусочки, а в гипсовой стене осталась дыра как подтверждение мощности данного оружия.
До этого мне ещё не доводилось держать в руках оружие, и знаете что, мне понравилось. Сразу же возникает ощущение превосходства и силы, черт побери, это очень цепляет. Закинув в военную сумку которая лежала в углу парочку винтовок, пистолетов и несколько ножей я отправился дальше, день переставал быть томным.
Ликёроводочный, продуктовый, табачный отделы и вот я уже рассекаю на гольф карте, который непонятно как оказался здесь, по торговому центру с бутылкой Jack Daniels в одной руке и револьвером в другой. Во рту кубинская сигара, а манекены выступают в роли мишеней. Выстрел и у одного из них разлетается торс, выстрел и нога превращается в переработанный пластик, выстрел и голова взрывается разбрызгивая пластиковые мозги. Пожалуй, я ещё никогда так не веселился.
Падайте ниц перед владыкой мира, или же отведаете моих пуль, - кричал я манекенам поймав кураж. Звуки выстрелов эхом проносились по всему центру, плевать, на всё плевать! Кто меня остановит? Может ты? Я выскочил из карта, и врезал манекену бутылкой так, что его голова отлетела и закатилась за автоматы с кофеем. Дальше меня просто понесло, я начал крушить всё что мне попадалось под руку. Звон битого стекла и пистолетных выстрелов наверное был слышен даже на улице. Вся эта вакханалия с моим участие продолжалась минут десять. Выдохшись я упал на пол и распластавшись там в форме морской звезды бездумно пялился в потолок.
Мысли подобно стае бродячих псов разбегались и путались, хаос который я устроил в центре сейчас бушевал в моей голове. Такое периодически случалось когда эмоции усиленные горячительными напитками бушевали с двойной силой. Дерьмовая жизнь на дерьмовой планете, бессмысленность происходящего сводилась к повторению одних и тех же механических действий до бесконечности. Дыхание и сердцебиение становились такими же обременительными занятиями как и соблюдение каждодневных традиций таких как, пробуждение, чистка зубов и оправление естественных надобностей. В этом было столько же смысла как и в устройстве на работу, то есть ничего существенного. Жениться и завести семью, для меня было сродни пойти покурить или напиться, что-то сломалось внутри меня, что-то важное, но я не знал что. Кому-то в такие моменты помогала религия, но я не во что не верил, не хотел верить. Бесконечная любовь создателя для меня была такой же реальной как и единороги. Если Бог и существовал то он был мелочным мстительным засранцем, мы конечно заслуживаем такого творца, ибо создал она нас как говориться по своему образу и подобию, но поклоняться ему я был не намерен. И вот возникает дилемма, что остается человеку который с грохотом сорвался и упал на самое дно при этом поломав себе все кости при падении, если он ни во что не верит? Я отвечу, терпеть стиснув зубы, терпеть изо всех сил пока агония происходящего не станет настолько не выносимой, что захочется вышибить себе мозги, и когда этот момент наступит, поднести пистолет к своему виску и нажать спусковой крючок с мыслью о том, что он сделал всё от него зависящее. Звучит конечно до *** мрачно, но ведь и жизнь это не прогулка погожим солнечным днём по ромашковому полю, она скорее похожа на полосу препятствий которую ты проходишь босиком, а повсюду валяются битые стёкла.
Немного отдышавшись и прейдя в себя я поднялся немного пошатываясь, сел в честно позаимствованный гольф карт и поехал подальше от того ****еца который я учинил. Нужно было заехать в отдел электрических приборов, или как он там правильно называется и взять генератор чтобы обеспечить себя электричеством, а вместе с ним и привычным комфортом.

III

…и надежда стала шлюхой берущей в тир дорого за час любви с её холодным телом.

Прошла неделя, за всё это время мне на глаза не попалось не единой живой души. Город был пуст, и по-видимому я составлял все его население. Скажу по правде, пустые улицы смотрелись гораздо чище и приятнее с исчезновением людей, которые подобно фермерам в сезон посадки урожая, сеяли свой мусор на лево и на право. Трубы заводов больше не коптили, делая воздух чище, а землю пригоднее для проживания, леса не вырубались, а океаны не загрязнялись, вот только некому было это оценить, ведь вместе с людьми исчезли и животные.
По началу это практически не бросалось в глаза, только где-то через три дня я заметил отсутствие птиц, кошек и собак которыми был наполнен этот город, даже вездесущие тараканы которые полчищами заполняли практически все щели панельных домов исчезли из своего привычного места обитания. Мир опустел, и нужно было узнать по какой причине. Можно было с уверенностью отметать эпидемии и пандемии, так как нет ни одного вируса который поражал бы одновременно и людей и все виды животных, плюс я нигде не видел околевшие тела. Похищение человечества пришельцами было идеей не выдерживавшей критики точно также, как и вознесение всех на небо. В итоге чем больше теорий я строил, тем менее реалистичными они становились, и в конце концов пришлось признаться что я понятия не имею, что же произошло. Эту загадку мне ещё предстояло разгадать, но сокрушаться над ней, было бесполезной тратой времени.
А тем временем, за неделю я устроил себе вполне пристойную холостяцкую берлогу. До этого у меня была двухкомнатная квартира, которая при помощи кувалды и перфоратора превратилась в шестикомнатную. Пришлось снести парочку стен, но результат более чем себя оправдал. Одну из ванных комнат я приспособил под генераторную, сделал там вытяжку и теплоизоляцию, так что отныне в моей квартире был свет. В комнатах горели неоновые знаки, на стенах висели шкуры животных, пришлось обойти несколько магазинов чтобы обустроить свой новый дом, благо времени у меня хватало. Одну из комнат я приспособил под оружейную, стянув туда запасы оружия из магазинов и военных частей. Арсенал у меня был достаточно солидным, автоматы, винтовки, где-то с десяток гранат, парочка минометов, чертова прорва пистолетов и ножей. Зачем одному человеку такое количество оружия? Пункт «А» - чтобы чувствовать себя в безопасности, пункт «Б» - я ненавижу людей.
В квартирах которые находились подо мной я сделал импровизированный винный погреб. Полки ломились от элитного алкоголя разнообразных марок и брендов. Здесь было всё что мог предложить современный рынок сбыта, от наливок до ирландского виски шестидесяти летней выдержки. Квартиры что были сверху, превратились в продуктовый склад. Туда я навез консервы, крупы, макароны и другие продукты которые могли храниться достаточно длительное время и не портиться. Так было гораздо удобнее чем каждый день мотаться в магазин.
Приятным открытием для меня стала неимоверная живучесть интернета. Спустя неделю со дня «X», так я называл день когда все исчезли, глобальная сеть не умерла, а продолжала свое функционирование. Очевидно, что она могла работать в автономном режиме, но всё равно рано или поздно сервера должны были лечь, и я в усиленном режиме выкачивал фильмы и порнушку, чтобы наслаждаться ими когда электронный мир умрет так же как и реальный. Бывало такое, что я по нескольку дней не выходил на улицу, и сидел за монитором своего компьютера напиваясь и в пустую проёбывая время. Если так задуматься, то моя жизнь мало в чем изменилась, разве что стала чуточку комфортнее, но в целом с людьми или же без них я по-прежнему оставался все тем же неуверенным в себе забитым парнем с кучей проблем в голове и хронической депрессией. Правильно кто-то сказал, что можно сменить обстановку, уехать куда-нибудь, завести новых друзей, но этим ты свою жизнь не изменишь, ведь куда бы мы не ехали мы всегда берем себя с собой.
Даты на календаре стремительно сменяли друг друга, а вот в моей жизни такого разнообразия не было. Большую часть времени я пил, на улицу выходил редко, а моими развлечениями стали стрельба из окна по пустым бутылкам, которые я же и выбрасывал когда выпивал из них жизнь, ежедневные сеансы мастурбации и метание ножей в манекен на который я наклеил свою фотографию. Мною завладела тотальная тяга к саморазрушению, я сломался, и не представлял что делать. Более не в чём не было смысла, по крайней мере мне так казалось. Каждый день сводился к бессмысленному расходованию кислорода, и ожиданию неизбежной гибели.
Мне казалось что я медленно схожу с ума, день изо дня наблюдая абсурдность происходящего. Дошло до того, что в одной из комнат я покрасил стены в чёрный цвет, и повесил на потолке петлю, как напоминание о человеческой недолговечности. В этой комнате я проводил по несколько часов в день всматриваясь в молчаливое изящество удавки, представляя в ней свою шею.
Переломным моментом стал вечер двадцать седьмого февраля, когда выпив изрядное количество алкоголя я решил покататься по городу на новеньком ягуаре, который остался мне по наследству от какого-то исчезнувшего бедолаги. Пошатываясь и опираясь о поручни, я спустился во двор и подошел к спящему железному монстру красного цвета. Он ожил с поворотом ключа зажигания и приветствовал меня мягким урчанием мотора. Колёса закрутились выбрасывая из под протекторов кучи грязи и машина помчала меня по испещренной ямами дороге. Красный дьявол стремительно набирала скорость, виляя из стороны в сторону неся меня вперёд. Фары освещали опустевшие улицы, и тени деревьев танцевали на фасадах медленно разрушающихся домов. Я рвал тишину на части не жалея её точно так же как она не жалела меня. Вжимая педаль газа в пол я всем телом чувствовал увеличивающуюся скорость, и это ощущение будоражило разгорячённую алкоголем кровь. Мир понемногу расплывался, превращая действительность в размытое пятно, походящее на одну из тех абстрактных картин которые когда-то стоили целое состояние.
Проехав пару кварталов, я начал терять над собой контроль, и вот уже не я вёл машину, а она несла меня навстречу бетонному ограждению. Всё случилась очень быстро, столкновение, звук битого стекла и машина парящая воздухе, совершающая изящные пируэты. Единственным что я почувствовал был пронзительная боль, которая разливалась по всему телу, и казалось не имеет конкретного источника. Перевернувшись на крышу, машина проехалась по абразивному покрытию дороги несколько метров и остановилась возле обочины. Последним что я запомнил, был страшный грохот рухнувшего бетонного столба, а дальше темнота.
Не знаю сколько прошло времени, наверное немного так как на улице было по прежнему темно. Холод сковывал тело, немного приглушая пульсирующую боль которая снова и снова накрывала меня, демонстрируя целую гамму новых ощущений. По лицу струились тонкие реки крови, которые согревали обледеневший асфальт. Я попробовал пошевелить руками, благо они были целыми. Сделав глубокий вдох почувствовал острую пронзительную боль, типичный признак поломанных рёбер, это было уже менее хорошей новостью, но на сколько мне было известно, от поломанных рёбер ещё никто не умирал. Попробовав пошевелить ногами, я понял что с ними дело обстоит гораздо хуже. Отстегнув ремень безопасности и с трудом выбравшись из под груды искореженного метала, я обнаружил осколок железа торчащий у меня из ноги. Меня охватила паника, руки дрожали, а в голове один за одним сменялись сценарии развития событий, и все они были мягко говоря не утешительными. Сделав несколько глубоких вдохов и немного успокоившись, я собрался с силами. Нужно было остановить кровь, которая обильно вытекала из рваной раны. Эта чертова металлическая заноза впившаяся мне в ногу, вселяла в меня страх. Было не понятно насколько глубоко она вошла, и какой урон нанесла, может порвала сухожилия и мышцы, может перебила артерию и я истеку кровью прямо здесь. Откинув голову назад я смотрел в черное небо и из моих глаз хлынул солёные потоки слёз. И вот в мгновение ока отчаяние сменилось яростью, и чётким осознание того, что я здесь не умру. Вытащив пояс и пережав им ногу выше раны, я обеими руками схватился за осколок и одним мощным рывком вытащил его из ноги. Боль была не передаваемой, у меня не было даже слов чтобы её описать, единственное что приходило мне на ум было «****ец».
Приподнявшись, опираясь о то что когда-то было дорогим, престижным автомобилем, я осмотрелся чтобы найти что-то что послужит мне в качестве костыля. Большой кусок арматуры с изогнутым с одной стороны краем как нельзя лучше подходил на эту роль. Он откололся от рухнувшего бетонного столба, который снёс мой умерший красный дьявол. Подняв свой импровизированный костыль, я попробовал сделать несколько шагов, но после первого же шага рухнул на землю. Боль снова сковала ногу, разрывая своими чудовищными клещами истерзанную плоть. Несмотря на это, нужно было стиснуть зубы и подниматься вновь. Вариантов у меня было не особо много, и нужно было как можно скорее добраться домой, чтобы осмотреть и зашить ногу.
Кусок штанины промок, насквозь пропитавшись алой кровью обильно вытекающей из раны. Я чувствовал это своей кожей, чувствовал всем телом, и от этого по спине пробежал неприятный холодок. Собравшись со всеми своими силами, я вновь поднялся на ноги. Шаг за шагом, медленно и стиснув зубы чтобы не закричать, я шел к себе домой. Моё лицо обливалось потом, но при этом меня колотил от холода. При каждом шаге поломанные рёбра напоминали о себе, а арматура впивавшаяся мне в бок делал это напоминание просто невыносимым. Кровавый след тянулся по дорожному полотну, указывая в каком направлении скрылся виновник ДТП. Луна освещала своим бледным светом улицу, заставляя тени деревьев танцевать на домах провожая меня в последний путь.
Казалось я шел к своему дому целую вечность, но вот уже виднелся знакомый подъезд, одна ступенька другая, поручни поддерживали меня по старой памяти, а вот и дверь с родным номером сто девяносто два. Доковыляв до ванной я развалился на полу. Достав аптечку трясущимися и липкими от крови руками, мне с трудом удалось её открыть. Ватные тампоны мгновенно пропитывались кровью, едва успев коснуться раны. Засыпав ногу антисептиком и наложив давящую повязку, я снял импровизированный жгут. Тепло начало растекаться по изувеченной конечности, руки стали ватными, словно вся жизнь отхлынула от них и устремилась вниз. Мне показалось что сейчас красное море выльется из раны заполнив всю ванную, и я буду плавно покачиваться из стороны в сторону на его волнах. На мгновение мне почудилось, что я вот-вот потеряю сознание, но этого не случилось. Немного передохнув, я собрался с силами и снял давящую повязку, кровь начинала запекаться. Достав из аптечки медицинский степлер, или как он там правильно назывался, я стянул края раны и вогнал туда скобу, боль была адской. Потом ещё одну и ещё, на всё про всё ушло тир скобы. Пот стекал по моему лицу ручьями, щипля ссадины, все было окончено. Теплым одеялом меня накрывала слабость, перед глазами всё начало плыть, а потом резко накрыла темнота.
Не знаю сколько времени я провёл в бессознательном состоянии, но этого хватило, чтобы всё тело одеревенело. Первым что я почувствовал когда пришел в себя была боль, уже не такая острая, но по-прежнему достаточно сильная. Вокруг валялись разбросанные, окровавлены тампоны и бинты. Они походили на ягоды что так любят собирать дети, когда родители берут их с собой на природу. Казалось можно сорвать их положить под язык чтобы почувствовать полузабытый вкус детства. Нужно было перевязать ногу, принять антибиотики вперемешку с обезболивающим и отправляться спать, чтобы поскорее придти в норму. Каждый вдох давался с неимоверным усилием и причинял острую боль. Мне больше не хотелась ничего чувствовать, не хотелось дышать, всё о чем я молил была быстрая и безболезненная смерть, и я бы соврал если бы сказал, что не рассматривал вариант наглотаться таблеток, но что-то внутри не дало мне этого сделать. Приняв обезболивающее вместе с антибиотиком, я доковылял до спальни и очень аккуратно вверил себя в безмятежные объятия сна.
Несколько недель после этого мне пришлось провести в полупостельном режиме. Я говорю в полупостельном, так как мне приходилось вставать, чтобы делать перевязки и готовить себе обед. У меня не было не медицинского образования не навыков ухода за больными, единственная причина по которой я не здох в своей шестикомнатной тюрьме была очень проста, мне неимоверно повезло. Повезло в том плане, что у меня не началось заражение, повезло что осколок застрявший в ноге не повредил ничего жизненно важного, повезло что у меня не началось внутреннее кровотечение, черт да мне тупо повезло, что я не погиб на месте во время аварии, и это было самым крупным везением.
К новому году я уже кое-как ковылял по своей комнате без помощи костыля и даже трости. На ногу пришлось наложить гипсовую повязку, благо я запасся огромным количеством всевозможных лекарств и гипсом в том числе, так что всё необходимое было под рукой. С каждый днём боль становилась всё меньше и меньше, и я чувствовал как иду на поправку.
Тридцать первое декабря, одиннадцать часов вечера, я сидел дома держа в руке стакан в котором плескалось виски тридцатилетней выдержки. Чёрт побери, как же я хотел его выпить, но не делал не единого глотка. Мне нужно было решить, чего я хочу, потому что неопределённость была слишком тягостным бременем. Саморазрушение или созидание? Образ жизни который я вел непременно свел бы меня в могилу, так зачем же тянуть резину, если можно было положить конец всему этому в одночасье, спустив курок. И получается что вопрос который передо мною стоял это – стоит ли жизнь того, чтобы жить. Уверен дебаты на эту тему велись очень долго и упорно, причём людьми которые были гораздо умнее меня, но сейчас именно мне предстояло сделать выбор.
Время тянулось мучительно медленно, и казалось, словно сейчас вовсе остановиться в этом умирающем от рака мире которому уже ничем не помочь. Я закрыл глаза и считал удары своего сердца, оно шло ровно и монотонно, словно доведённый до совершенства часовой механизм. Окна в комнате были открыты, и в квартиру проникал свежий морозный воздух. Вдруг порыв ледяного ветра обжог мне лицо, и вывел из кататонического состояния в которое меня погрузили мысли. Я подошел к окну и протянул на улицу руку, мне на ладонь опустилось несколько снежных хлопьев. Через секунду снег повалил непроглядной стеной, словно кто-то вспорол подушку и рассыпает мягкие белоснежные перья. Часы напомнили о себе боем курантов, вот и закончился ещё один год. С двенадцатым ударом я принял решение, стакан который был у меня в руке, полетел в окно.

IV

…Смысла нет не в чём, и всё что есть, предельно бессмысленно…

Первый день нового года выдался на удивление погожим, солнце бликовало отражаясь от белого полотна снега лежащего идеальным пластом. На нем не было не единого следа, не единого изъяна, ведь больше не осталось никого, кто мог бы нарушить его девственную чистоту. Первое января в новом мире мало чем отличалось от прошлых лет, когда на считанные часы город пустел и казался полностью необитаемым. Сейчас тишина не казалась чем-то необычным и гнетущим, она была таким же привычным явлением как и лежащий на земле снег. Узор на оконном стекле выведенный умелой кистью мороза был таким же причудливым как и всегда, облака подгоняемые неудержимым дыханием ветра проплывали по небу точно так же как и каждый день с незапамятных времён. Они наверное даже не заметили разительного изменения в облике земли, да им это было и не к чему. Единственное что могло привлечь их внимание так это отсутствие огромных металлических птиц переносящих в своем чреве людей, которые изо дня в день рассекали своими крыльями их рыхлое, бледно молочное тело, и за это они наверное были благодарны случившемуся.
На смену моей каждодневной апатии пришла какая-то странная бодрость и желание что-то делать. Мне вспомнилась фраза «Человек который сделал выбор, неуязвим», имя того кто это сказал вылетело у меня из головы, но по всей видимости он был чертовски мудрым человеком. Руки буквально чесались в желании чем-то заняться, и я даже знал с чего можно начать. Войдя в черную комнату, я в последний раз посмотрел на свисающую с потолка петлю, которую собирался снять. В памяти невольно всплыли воспоминания о проведённом в этой комнате времени, и по коже побежали мурашки.
Взяв себя в руки и схватившись за верёвку, я дернул её изо всех сил. С первого раза петля не поддалась, но это лишь усилило мои старания, и с третьего раза она сорвалась с потолка и осталась у меня в руках. Спустившись в винный погреб и взяв самую дорогую бутылку что у меня была я вышел на улицу. Расчистив тридцати сантиметровый слой снега, я бросил удавку на промерзшую землю, полил её горючей жидкостью и поджог. Пламя вспыхнуло, едва спичка коснулась верёвки, огонь жадно поедал петлю, стирая мои мрачные мысли. Исполнил этот символический ритуал жизни, я почувствовал какое-то странное облегчение.
Весь месяц я посвятил восстановлению своего физического состояния. Приведя себя в более менее нормальную форму мне захотелось исследовать областные центры, на наличие хотя бы какой-нибудь формы жизни. Февраль выдался на удивление теплым, что способствовало моей небольшой экспедиции. Запасы были подготовлены мною заранее, так что вопросов по поводу того что нужно взять не возникало. Из оружия я решил взять с собой классику ставшую легендой, а точнее старый добрый АКМ, парочку боевых военных ножей, берету и глок. Теперь нужно было решить каким транспортным средством воспользоваться, и насчет этого у меня уже была интересная идейка. Я решил послать к черту все условности и взять на это импровизированное задание БТР, мне уже давно хотелось на нем прокатиться.
Остановившись у ворот военной части в которой мне уже доводилось бывать для пополнения моего скромного арсенала, я осмотрелся в надежде увидеть какие-нибудь хотя бы самые незначительные изменения, как подтверждение присутствия на базе людей, но ничего не изменилось с моего последнего визита. Единственным отличием был снег, укрывший всю часть плотным белым одеялом, но это едва ли могло сойти за признаки присутствия людей, скорее нерасчищенные дорожки сообщали как раз о противоположном. Пройдя сквозь контрольно пропускной пункт, передо мной предстало широкое пустое плато внутреннего двора. Серые здания создавали ощущении тотальной заброшенности данного объекта, а голые деревья покачивающиеся из стороны в сторону под порывами изменчивого ветра только усиливали данное впечатление. В пустых глазницах оконных рам уже давно не горел свет, а некоторые из окон которые были не закрыты, изредка поблёскивали разбитыми стёклами. Под открытым небом на растерзание непогоде была оставлена разнообразная техника, которая медленно ржавела и доживала свой век в угрюмой тишине опустевшей военной части. Сегодня мне представилась возможность спасти одну из этих величественных боевых машин, и я был твёрдо намерен воспользоваться выпавшим мне шансом.
Пройдя через плац я направился в сторону складских помещений и гаражей для военной техники. Там за тяжелыми металлическими воротами должны были покоиться не тронутые изменчивой погодой машины, одна из которых должна была послужить мне верой и правдой. Снег скрипел под тяжелыми ботинками, при каждом шаге проседая, и принимая форму массивного протектора подошвы. Звук скрипящего снега напоминал мне про давным-давно забытое детство, когда всё казалось таким простым и беззаботным. Реальность же была такова, что безвозвратно отбирала у нас то, чем мы дорожим
Периодически, то тут, то там на глаза попадались надписи сделанные рукой какого-то особенно дерзкого солдата, которые гласили что-то типа «ДМБ-2012» или же «Дыбальцев придурок». Кое-где попадались нарисованные звездочки, либо же наборы из пяти черточек перечёркнутые косой линией, по-видимому, символизирующие импровизированный календарь. Кому-то не терпелось домой, и на этой стене он вёл обратный отсчет до конца своей службы. Я словил себя на мысли, что эти рисунки были наскальной живописью двадцатого века, наследием которое мы оставили после своего исчезновения. Не образы животных которые выводили наши предки на стенах своих пещер, при свете дрожащего огня, изображающие сцены из их жизней которые они пытались сохранить для потомков, но и не полная чушь, какую мы могли придумать. Вот посмотрит кто-то на надпись «ДМБ-2012» и возможно поймет что был когда-то в этой части солдат которого демобилизовали в две тысяча двенадцатом году, либо же прочитает надпись «Дыбальцев придурок» и будет знать что в этой части служил солдат по фамилии Дыбальцев, и был он придурком, иначе бы никто об этом не писал. Даже такие на первый взгляд нелепые надписи несли в себе некую информативность.
Добравшись наконец-то до ангаров в которых покоилась военная техника, я с прискорбием обнаружил, что массивные металлические ворота были закрыты. Постоянно на моём пути возникали какие-то препятствия, и этим меня уже было не удивить. Зайдя с другой стороны, я увидел возможность, как можно было попасть вовнутрь. Не долго думая, я схватил лежащий на земле камень который выглядывал из под снежной шапки, и швырнул его в окно. Осколки стекла со звоном разлетелись, бесшумно приземлившись на мягкую снежную подушку. Очистив раму от мелких осколков, я забрался вовнутрь.
В ангаре стоял резкий запах бензина вперемешку с соляркой, который бил в нос. Здесь на массивных колёсах покоились несколько грузовиков марки ЗИЛ, и машина которая непосредственно меня интересовала. Старенький бронетранспортер на корпусе которого виднелись сколы и вмятины как следы боевых свершений. Он спал в этой темной пещере, частично укрытый плотной тканью брезента, и видел во сне поля сражений, так хорошо отпечатавшиеся в его памяти и на его броне.
Я провёл рукой по холодному металлу, и почувствовал как по спине побежали мурашки. Вся эта мощь была в моём полнейшем распоряжении, и это было прекрасно, оставалось только разобраться, как управлять этим многотонным монстром. Открыв люк и забравшись внутрь, я сел за штурвал. Сквозь плотную пелену темноты рассмотреть что либо было практически не возможно, и мне пришлось воспользоваться фонарём. Яркий свет залил кабину, осветив большое разнообразие кнопок и рычагов, управлять этим чудовищем было по всей видимости сложнее чем управляться с машиной. Пальцы заскользили по приборной панели, нажимая кнопки и щелкая выключателями. Одна из кнопок включила фары, осветившие желтым светом ржавеющие ворота гаража. Это было уже что-то, первый шаг на тернистом пути управления бронетранспортёром.
Мне пришлось повозиться, прежде чем наконец-то я разобрался что к чему. Методом проб и ошибок пальцы скользили по приборной панели и нажимали кнопки. Естественно никакой инструкции по эксплуатации под рукой не завалялось, но она была и не нужна. Под натиском тяжелой техники проржавевшие ворота распахнулись настежь и впустили в ангар свежий морозный воздух. Нужно было пригнать моего нового знакомого к себе в гости и покормить.
Приехав домой на новом транспортном средстве, я погрузил в свой бронетранспортёр запас продуктов на несколько дней и отправился в квартиру чтобы отдохнуть, а завтра на рассвете отправиться в путь. Ночь была тревожной, в голову то и дело лезли разнообразные мысли которые то успокаивали меня, то на оборот заставляли понервничать. Когда я встал, на улице было ещё темно, зарево только начинало зарождаться на линии горизонта, раскрашивая небо яркими цветами. На смену ночи приходил день, точно так же как и всегда, и в этом плане мир не изменился, и никогда не измениться.
Я стоял у окна всматриваясь в темноту, которая казалось непроницаемой и всеобъемлющей. Лишь разрастающееся зарево освещающее небо, говорило о том, что где-то далеко, на другом краю земли ведутся ожесточённые бои между светом и тенью и свет побеждает.
Синий лепесток пламени освещал небольшую кухню и согревал воздух, который тоненькой дрожащей струйкой поднимался вверх. Мне не хотелось включать свет, не хотелось нарушать идиллию воцарившуюся вокруг. Если бы я это сделал, то превратил бы свой дом в маяк, который мог приманить на свой свет усталого путника плывущего по бескрайнему бетонному океану. Этот путник должен был напомнить мне, что даже в это мертвом мире я не одинок, но сейчас я хотел сполна испить из этой чаши, почувствовать насколько ощущение одиночества упоительно и безгранично. Сейчас, в данный момент я был последним человеком на земле, был уникальным в своем роде, и это чувство опьяняло. Хотелось удержать этот момент как можно дольше, вырезать его из временной материи и сохранить, чтобы наслаждаться им когда будет особенно тяжело, но вот уже момент упущен, он ускользнул сквозь пальцы и ничего с этим не поделаешь.
Своим писклявым свистом чайник отвлёк меня от мыслей, которые уносили меня в призрачные миры. Выпив кофе и позавтракав, я вышел на улицу и полной грудью вдохнул морозный воздух, который обжег легкие и заставил поежиться. Оглядевшись на последок, я провел взглядом по внутреннему двору и близлежащим домам, странно, но никаких сентиментальных чувств у меня не возникло. Ещё несколько секунд я стоял всматриваясь куда-то в даль, а потом скрылся по твердым панцирем моего извозчика.
Мощный двигатель ревел пронзая тишину в самое сердце, этот звук отражался от фасадов стареющих домов и разлетался в разные стороны. Массивные колёса подминали под себя рыхлый снег, оставляя две ровные борозды, указывающие в каком направлении меня искать. За штурвалом бронетранспортёра мне казалось, словно я солдат отправленный выполнять важное правительственное задание, преданный и не знающий страха. Мой образ был дополнен защитной амуницией и оружием, которые я позаимствовал всё на той же военной базе, так что это могло действительно сойти за правду. Можно сказать, что сейчас я наверстывал то, что в свое время не служил в армии. Мне уже довелось пройти боевую подготовку, приобрести навыки управления бронетранспортёром, и принять участие в так сказать спасательной операции.
За окнами проплывал город тысячи стёртых лиц, тысячи оборвавшихся жизней. Он словно величественный колос укутанный белым саванном, возвышался над промерзшей землёй. С высоты его башен открывался захватывающий вид на десятки километров во все стороны, но он ни с кем не хотел им делиться. В короне его звёзд путались облака, то и дело отсекая от себя куски, его неподвижная грация вселяла трепет в сердце, вот только некому было любоваться этим величием.
Я ехал по проспекту, не утруждая себя лишними манёврами или выкручиванием руля из стороны в сторону. Весь мусор, все машины, которые преграждали мне путь либо были смяты под колёсами моего бронированного дьявола, либо откинуты его могучим корпусом. Я видел как лопались стёкла, как деформировался металл из которого были сделан машины, я слышал как хрустят их кости под могучей поступью моего демона и это было непередаваемо.
Впереди, метрах в трёхстах был порт с вмерзшими в лед кораблями, а рядом и мост который выводил за приделы города, дорога казавшаяся такой длинной была проделана менее чем за час. Оставив позади всё что у меня было, я не испытывал никаких сантиментальных чувств. Дом в котором я был несчастен, город в котором я был не заметен, друзья которых не было, нет уж, пусть лучше остаётся сзади, и по мере того как я буду удаляться мне будет становиться всё легче и легче.
На мосту, машин было на порядок больше чем на проспекте, но это не было проблемой. Вдавив педаль газа в пол, я направил свой бронетранспортёр прямо по пустым жестянкам. Начались американские горки, меня то и дело бросало из стороны в сторону. Капот раз за разом то взлетал вверх, устремив свой взор к небу, то проваливался вниз заглядывая в лицо преисподней. Порой казалось что мост не выдержит и рухнет, он был в плачевном состоянии ещё до того как все пропали, так что уж говорить про теперешнее время. Снег и дождь, жара и холод, словно трудолюбивые работяги делали своё дело. Ограждающий металлический забор, окантовующий край моста местами сгнил и упал в воду, полотно дороги было испещрено трещинами и рытвинами, опоры начинали разрушаться. Я чувствовал вибрации, замечал как эта слабенькая ниточка связывающая меня с большой землёй начинает дрожать словно пламя на ветру, и всё равно не сбавлял темпа. В моей голове крутились одни слова, «Пан или пропал» и это заставляло меня вдавливать педаль газа в пол. Оставалось ещё несколько метров, ещё несколько машин, которые своими искорёженными останками вымостят дорогу в большой мир.
Проезжая по старенькой таёте я вдруг почувствовал какой-то удар, словно одно из колёс куда-то провалилось, и вот мой бронированный демон завяз. Он пытался вырваться, ревел словно раненый зверь попавший в капкан или же в охотничью яму вырытую хитрым охотником, но не мог сдвинуться с места. Раскачиваясь взад и вперёд, он лишь бился в судорогах не в силах преодолеть препятствие. Ему нужна была моя помощь, и я готов был её оказать.
Выбравшись через люк, я увидел в чём была проблема. Продавив часть крыши старенького седана, и разбив лобовое стекло одно из колёс моего бронетранспортёра провалилось в пустоту салона, и повисло в воздухе. Мне нужно было найти какой-то рычаг, чтобы подложить его под колесо, и выбраться из западни. Не знаю сколько мне пришлось потратить времени на поиски подходящего предмета, но в конце концов мне удалось найти рычаг который подходил. Прежде чем приступить к спасению моего транспорта, я осмотрелся. Панорама открывающаяся с моста была по истине захватывающей. В пятидесяти метрах подо мной разливалась скованная льдом река, воды которой продолжали бушевать, не смотря на толстую стеклянную корку которой они были накрыты. Прибрежную зону испещряли небольшие пляжи человек на десять и редкие пучки деревьев, которые летом дарили столь необходимую тень. Декоративные причалы и понтоны вносили свою лепту некой надуманной изящности. Чуть дальше находился яхт-клуб который давал возможность людям насладиться водной прогулкой, в раскалённые часы летнего зноя. Вдалеке виднелся центральный, городской пляж с его выцветшими на солнце металлическими грибочками. Сейчас они были укрыты снегом, и казались обновлёнными, и такими же новенькими, как и в день когда их только-только поставили. Все эти места покоились в томительной тишине зимы, в ожидании очередного летнего сезона, и наплыва заядлых посетителей, которых к сожалению больше никогда не будет.
Я последний раз обвёл взглядом город, который был виден с этого места как на ладони, и отправился доставать из злополучной ловушки свой транспорт. Подложив рычаг под колесо, и закрепив его так, чтобы он не соскочил, я залез в кабину. Мотор снова заработал, педаль газа плавно опускалась вниз, и я чувствовал нарастающее напряжение. Машину затрясло, сзади что-то заскрипело, и послышался характерный звон стекла. Почувствовав что колесо получило сцепу, моя нога вдавила педаль газа в пол. Из под протекторов полетели осколки стекол, ошметки салона и обломки кузова. Это были напряженные несколько минут, бронетранспортёр шатало из стороны в сторону, я словно был на палубе корабля во время шторма. Сражение закончилось победой, и преодолением полосы препятствий длинною в пол километра. Теперь город оставался позади, и чем дальше я от него отдалялся, тем легче мне становилось.

V

Столько несказанных слов и упущенных возможностей, хочется быть постоянно пьяным, постоянно честным.

У меня в наушниках играла Nirvana, позади оставался мой родной город в котором я прожил всю жизнь, а впереди на многие километры простиралась дорога. Привычные для наших мест пейзажи сейчас не тяготили сердце, а лишь вселяли какую-то неясную надежду. Я уж и не помню, когда в последний раз выбирался за город, и эта поездка была для меня настоящим приключением. Тревога, возбуждение, предвкушение неизведанного всё это будоражило кровь и задавало ритм всей экспедиции.
Изредка то с левой, то с правой стороны от дороги мне попадались разнообразные объекты, маслобойки, старые конюшни, небольшие хижины, и поначалу я не пропускал не одной из них, но не находя там абсолютно ничего, я решил делать привалы только возле крупных объектов, так как если тратить время на разную мелочь, времени в пути мне придётся провести не мерянное количество. Ржавеющая сельскохозяйственная техника была таким же привычным явлением как трава и лесополосы вдоль дороги. Всё это навивало какую-то светлую тоску, постапокалиптические пейзажи можно было лицезреть теперь не только на экранах мониторов, но и просто выйдя на улицу.
Я так часто представлял себе как случиться некий кризис, инцидент который повлечёт за собой цепную реакцию и наступит конец света, и что же? Вот он, наступил, а вот я, последний выживший. Было ли всё так, как я себе представлял? Отчасти да, но по большему счёту все мимо кассы. В моменты слабости, меня накрывало огромными волнами одиночества, едва держась, чтобы не провалиться в бездну безумия я кричал, разбивал себе руки, выпускал пар. Когда приступ жалости к себе проходил, я делал несколько глубоких вдохов чтобы успокоиться и шел дальше. В фильмах в такие моменты появлялся ещё один выживший, и рассказывал о военном бункере где скрываются люди. Жаль что я родился не в той стране и не с теми навыками, и особенно жаль, что это был не фильм.
Давайте поиграем в игру, чтобы отвлечься от наших перипетий, она называется «Круги». Нет не те круги о которых вы подумали, откуда я знаю о чём вы подумали, просто я дьявол! Да расслабьтесь вы, я просто шучу, без чувства юмора в постапокалиптическом мире никуда. Так вот, даю подсказку, эти круги связаны с одной занимательной книгой, главный персонаж в которой носит имя Данте. Динь, динь, динь, вы угадали, речь идёт об адских кругах.
И так объясню правила, цель игры заключается в том, чтобы определить на каком из кругов ада находитесь вы. Посмотрите налево, затем направо, сделайте глубокий вдох, затем закройте глаза и подумайте о том что вас окружает, найдите из всего этого то, что угнетает вас сильнее всего и классифицируйте это в соответствии с таблицей смертных грехов. Для тех кто забыл напомню, их всего семь: чревоугодие, прелюбодеяние, алчность, уныние (****ец какой забавный грех), гнев и гордыня, а спонсором данной классификации является бодрый малый Евагрий. Когда вы определились с грехом, подумайте о том что вы готовы сделать, чтобы избавиться от того что вас угнетает, определились, а теперь представьте куда вас это приведёт. Готово, теперь вы знаете в какой из гиен огненных вы горите, наслаждайтесь.
Мой ад был здесь, на земле, а точенее говоря в моей голове, от него никуда не убежать и не спрятаться, двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю, триста шестьдесят пять дней в году, я горел в нём, выгорал изнутри. Весы моего эмоционального состояния колебались между ****ец и полный ****ец, но в целом все было в порядке. Пока что мне хватало сил держаться, и радоваться хорошим новостям. Возможно вы удивитесь, какие ещё к чёрту хорошие новости? Хорошими новостями для меня, было отсутствие плохих новостей, на большее рассчитывать не приходилось.
Я тонул в своих мысля, пока мое внимание не привлекло зарево разрастающиеся над верхушками обшарпанных деревьев. По всей видимости это был взрыв, точно он, столб черного дыма появился словно джин выпущенный из лампы застилающий собой небо. На мгновение у меня появилась надежда, что в этом пустом мире есть ещё кто-то кроме меня, кто-то такой же растерянный и не понимающий что происходит, но я сразу же убил в себе эту мысль. С надеждой шутки плохи, и я уяснил это на своём горьком опыте.
Взрыв произошел в паре десятков километров, и вжав педаль газа в пол, я помчался туда на всех парах. Сердце колотилось в груди, руки дрожали, а во рту пересохло, не знаю что я надеялся обнаружить на месте взрыва, но какая-то невидимая сила гнала меня вперёд. Через двадцать минут я был на месте, возле самого эпицентра.
Это была старая заправка, вернее то, что от неё осталось. Повсюду были разбросаны обломки машин, заправочных колонок и какого-то хлама. Часть крыши, которая служила навесом разворотило практически полностью. Огонь жадно поедал резиновые покрышки, и остатки близлежащего магазина, который тоже попал под раздачу. Копоть пачкала белый снег оставляя на нём причудливые узоры, словно ворота в преисподнюю разверзлись посреди светлой тверди небес.
Всё те же пустынные пейзажи навевали тоску, и сообщали о том, что поблизости никого нет. Девственно чистый снег, который пыталось поглотить пламя, не был разукрашен узором следов и казался совершенно безжизненным. Не смотря на это, я решил осмотреться, мало ли что могло скрывать это место. Поодаль от заправки стоял небольшой домик, похожий на дом отдыха для персонала, и я решил начать с него.
Протаптывая тропинку в снегу, я слышал как за моей спиной раскрывается оранжевый цветок пламени. Он пел свою приятную песню, которую можно было услышать в треске деревянных балок и звоне лопающихся стёкол. Его отражение виднелось в окнах дома к которому я направлялся, и создавалось впечатление, что в доме кто-то есть. Там распален камин и тепло равномерно распределяется по комнате, внутри гостеприимный хозяин уже готовит крепкий черный кофе, чтобы угостить усталого путника. Он усадит его в уютное кресло, а сам сядет на неудобный табурет, и расскажет о том как рад его видеть. У него отмеченное мудростью лицо, теплый взгляд, он добродушный хозяин уютного дома в котором всем рады. У него есть ответы которые сейчас так нужны, и он с радостью поведает обо всем что знает. Расскажет что они не единственные выжившие, что где-то за горами находиться бункер или военная база, где жизнь по-прежнему кипит не смотря ни на что. Там под покровительством военных зарождается новое общество, которое будет мудрее прежнего и не повторит его ошибок. И до глубокой ночи они будут обсуждать землю обетованную и как туда добраться, а потом уснут недолгим тревожным сном, и проснувшись на рассвете выпьют крепкого чёрного кофе, который приготовит хозяин дома, посидят на дорожку и отправятся в путь. Такие картины рисовало мне воображение, и было приятно помечтать об этом, но действительность была со мной не согласна.
На входных дверях висел проржавевший насквозь навесной замок, который сдался под натиском тяжелых ботинок. Выцветшая деревянная дверь распахнулась, и передо мной предстало серое присыпанное пылью пространство. Здесь уже давно никого не было, подмоченные водой обои отклеились и свисали со стен, в смежных комнатах стояла заплесневевшая мебель, а на полу ковром расстилались засохшие листья, которые попали сюда осенью сквозь разбитые окна, и которые никому было убрать. Не знаю что, или кого я надеялся здесь найти, но пустота этого дома заполнила меня полностью. Я зеркально отражал серость этих комнат и разруху которая в них царила. Все эти отклеившиеся обои, вся заплесневевшая мебель и грязь которая была повсюду всё это было во мне. Я был каждым засохшим листком, лежавшим на полу и истлевающим в полумраке забвения. Осознавать это было непосильной ношей, и мне не хотелось находиться здесь не единой минуты, но прежде чем уйти, мне нужно было стереть это место из своего сердца, стереть его с лица земли. Я достал из рюкзака сигнальный огонь, поджог его и бросил на диван. Пламя вспыхнуло практически моментально, поглощая сухую ткань. Через несколько минут оно перекинулось на стулья, и вот уже вся комната была объята огнём. Я уходил оставляя за собой пылающий дом, как единственное подтверждение своего пребывания здесь, как единственное подтверждение своего существования.
Бронетранспортёр снова мчался по растрескавшейся дороге, а под толстой бронёй в чреве этого монстра сидел я, разбитый и опустошенный очередной неудачей. Сколько ещё таких осиротевших домов мне придётся посетить, сколько ещё раз я разочаруюсь, прежде чем мне посчастливится кого-то отыскать, если конечно в этом мире остался ещё кто-нибудь. На эти вопросы у меня не было ответов, наверное, их не было не у кого. Мне оставалось лишь надеяться и верить в то, что кроме меня остался ещё кто-нибудь, кто-то кто сможет пролить свет на сложившуюся ситуацию.
День близился к завершению, и нужно было найти место для ночлега. С этим благо никаких проблем не было, ведь любая хижина могла послужить для моих целей, и в конце концов если бы мне даже не подвернулся никакой домик по дороге, я мог бы переночевать в бронетранспортере, но это были крайние меры. Проехав ещё несколько десятков километров, я остановился у одной из придорожных кафешок, и решил скоротать ночь там.
Внутри все было типичным для такого рода заведений. Простые деревянные столики, покрытые выцветшей полиэтиленовой накидкой, непримечательная барная стойка с запыленным во всю стену зеркалом, бутылки с алкоголем сомнительного качества, и рога неизвестного животного на стене. Деревянная половица скрипела при каждом моём шаге, сообщая призракам минувших дней о моём появлении. Создавалось впечатление, что это место существовало вне времени. Через сто, двести даже через тысячу лет оно будет стоять в прохладной тени деревьев высаженных заботливой рукой хозяев этого заведения, чьи останки давно истлели, и ничего здесь не измениться.
На кухне стояла груда немытой посуды, а из крана капля за каплей просачивалась в раковину вода. Осмотревшись, я решил приступить к приготовлению ужина. Баллон с пропаном был на половину полон, и это было невиданной удачей, сегодня мне не придётся давиться холодными консервами. Повернув вентиль плиты, я услышал характерное шипение, а зажженная спичка реанимировала кухню, на которой снова запахло едой.
Поужинав, я разложил на одном из столов карту области, и приблизительно установил свое местоположение. Не так уж и далеко мне довелось забраться, преодолев за день порядка шестидесяти километров, но это было только начало. Распланировав свой маршрут на завтра, я оборудовал себе место для ночлега, сдвинув несколько столов, и расстелив на них спальный мешок. Входные двери закрывались достаточно плотно, так что внутри было относительно не холодно. Светильник который я взял с собой заливал помещение приятным бледным светом, чем-то походившим на свет луны в спокойную безоблачную ночь, и от этого становилось как-то уютнее. Я завернулся в спальный мешок, положив рядом с собой пистолет, на всякий случай, и включил на своём айподе музыку. Лёгкие блюзовые мотивы помогали расслабиться и отвлечься. Я лежал рассматривая растрескавшийся потолок, и вдруг меня посетила странная мысль. Вот эта музыка, которая сейчас играет в моих наушника, скорее всего последняя музыка на земле. Ведь больше никто не создаст новых произведений, не важно плохих или хороших, никто не сможет послушать то, что было создано когда-то. Вся эта музыка сейчас во мне, и когда меня не станет, она умрет вместе со мной. От этих мыслей стало грустно, и скупая одинокая слеза рассекла моё лицо, сверкая в бледном свете фонаря.
Ночь была бессонной, мне удалось задремать на пару часов, но с первыми солнечными лучами пробившимися сквозь грязные окна моего одноразового дома, я встал и был готов отправляться в путь. Помятый и вымотанный я завёл двигатель и поехал дальше, оставляя позади две широкие борозды колёс на снегу.
Первой остановкой на моём пути был поселок городского типа, который назывался Гришино. Он был достаточно большим, и там вполне могли заваляться люди, а даже если и нет, я мог пополнить там свой продовольственный запас. Гришино располагался в нескольких часах езды от меня, и я решил, что буду ехать туда без остановок, чтобы не растрачиваться по мелочам. Привычные пейзажи пустых полей и нагромождения живых изгородей, обременяли своей обыденностью, и я старался не обращать на них внимание вверив свой взор в распоряжения дороги. Первыми маячками приближающегося посёлка стали разбросанные в хаотичном порядке одинокие домики с обшарпанными стенами и частично обвалившимися крышами. Порой у меня создавалось впечатление, что вся наша страна состоит из таких вот покосившихся домиков, пустых полей и чернеющих на фоне неба деревьев. Все эти фразы про: «Перед вами все дороги открыты» или же «Страна огромных возможностей», такое невероятное вселенское наебалово, что все в это верили. Живешь в говне всю жизнь, зарабатывая гроши чтобы травиться некачественной едой, и платить за квартиру, которая больше походит на карцер и сука радуешься, потому что ты живешь в стране огромных ****ь возможностей! Тошнит от этого лицемерного бреда.
Впереди показался проржавевший, с облущенной краской знак Гришино. Я въезжал в первый населённый пункт после моего города. Было интересно и немного тревожно, ведь это была моя первая поездка куда-то за пределы города, за чёрт его знает какое время. В принципе города мало чем отличались друг от друга, здания, дороги, высоковольтные вышки, и все же непонятно почему сердце колотилось в предвкушении приключений.

VI

Я считаю раз…два…три…Делаю глубокий вдох чтобы успокоиться, но это нисколько не помогает.

Вдали над деревьями виднелись остовы зданий, пятиэтажки, девяти и четырнадцатиэтажные исполины охраняли покой обители мертвых, следя за порядком на пустых улицах. Всего несколько минут отделяли меня от очередного кладбища надежд. Летающие тарелки постов служб дорожной полиции, словно реквизит из какого-то фантастического фильма, постигла та же участь что и всё вокруг. Они доживали свой век в грязи обреченные на бесславный конец. То что было когда-то фантастикой, сейчас стало грудой ржавеющего хлама.
Центральный проспект Гришино был миниатюрной копией проспекта в моём родном городе, и практически ничем не отличался от него. Как я уже говорил все города были похожи, братья и сёстры разбросанные по всей земле, не имеющие возможности общаться друг с другом. Они были одиноки, и чтобы не сойти с ума, приютили нас, а мы изуродовали их своей не идеальностью, наполнили своими проблемами и своим отчаянием, возможно поэтому они и решили избавиться от нас.
Первый свой привал я решил сделать возле местного гипермаркета, и пополнить свои припасы. Меня ожидала привычная картина заброшенности и опустения. Не было никаких даже малейших намеков на присутствие людей. На парковке сбившись в кучи ютились машины, и были разбросаны продуктовые тележки. В некоторых из них ещё лежали пакеты с продуктами, словно забытые в спешке. Центральный вход был распахнут настежь, и улыбался своим беззубым ртом, приглашая всех желающих внутрь. Сквозь стеклянный фасад здания проникал тусклый свет, бросая свои пыльные лучи на прилавки и давая возможность осмотреться.
Одно было хорошо в сложившийся ситуации, на кассах не толпились кучи людей создававших огромные пробки, да и деньги в принципе были не нужны, вот оно светлое будущее. Эта мысль заставила меня невольно улыбнуться. Внутри что-то заклокотало и улыбка переросла в смех, а потом и в хохот. Я смеялся не в силах остановиться, хотя мне было не смешно. Эхо громогласно разносило звуки моего веселья по торговому залу сокрушая нависшую мрачность обстановки. Успокоившись, я почувствовал пустоту внутри. Странное состояние ставшее нормой жизни больше не приводило в шок.
Взяв первую попавшуюся тележку, я направился за покупками. Вот он мой канцерогенный рай, любителям здоровой пищи здесь делать не чего. Чипсы, шоколад, консервы и крупы, всего было в избытке. Так как не было назойливых грызунов, то и зерно растаскивать было не кому. Целые пластиковые упаковки, которым не страшно время, стояли такие же как и в момент схождения с конвейера. Засохшее печенье и хлеб превратившийся в сухари, черствая сдоба твердая но по-прежнему сладкая. Я долго удивлялся почему продукты в магазинах не покрываются плесенью, и единственным логическим заключением было то, что даже сраные микробы и бактерии тоже исчезли с лица земли. Этот шарик был полностью необитаем, и я был единственным представителем разумной жизни на этой планете, вот это ****ь ответственность!
Одна из тележек вылетает, бьется об прилавок и переворачивается, следом за ней вылетает вторая, на которой несусь я. Удар, столкновение и я падаю на пол, грохот стоит неимоверный, а я валяюсь в куче черствых пирожков и ржу как конь. Нужно уметь снимать напряжение, немного повеселиться бывает крайне полезным занятием. Дуэль на багетах, хватаю один багет из корзины и начинаю размахивать им представляя что это меч. Раз и враг повержен, второй и противник обезглавлен, разбитая банка с кетчупом выступает в роли растекающейся по полу крови. Крышка от кастрюли служит мне щитом, и вот я уже не обычный неудачник из маленького городка, где-то на задворках мира, а гладиатор сражающийся со львами в стенах знаменитого гришинского Колизея. Со всех сторон на меня несутся дикие звери с целью отведать моей крови, но не тут то было. Я уворачиваюсь нанося им сокрушительные удары своим мечём-багетом. Львы испускают предсмертный рык и падают на холодный кафельный пол замертво, из этой битвы я выхожу победителем.
Увидев такую картину в обычное время, вы бы сочли меня сумасшедшим, но это не обычное время, и если быть до конца откровенным, вас то ведь тоже больше нет. Немного подурачившись, я вновь вернулся к серой обыденности настоящего. Покидая свой импровизированный Колизей, я чувствовал себя гораздо лучше. На парковке меня ждал мой единственный друг готовый проглотить продукты, и помчать меня вперёд. Гришино был мертв, точно так же как и всё вокруг. Его населяли лишь призраки скрывающиеся в отражениях витрин, но меня они не интересовали.
Дорога несла меня вперёд к моей следующей цели. В одном дне пути от меня был город, славившейся своей красотой, и многочисленностью своего населения. Этот город легко мог быть столицей моей страны, но по воле случая этого не произошло. Город о котором я рассказываю, называется Стольный, или же город белых мостов. Мне ещё не доводилось в нём бывать, но фотографии которыми пестрил когда-то интернет, были более чем красноречивы.
Стольный стоял на берегу реки Янтарь, которая словно кровеносная система человека тянулась сквозь всю страну. Река Янтарь, была не просто большой, она была поистине впечатляющих размеров, и считалась одной из самых длинных рек в мире. В связи с этим в Стольном была построена целая система каналов с мостами и переправами. Интересной особенностью мостов в городе было то, что большинство из них были выполнены из белого гранита, что предавало Стольному особый шарм. Чудовищно дорого и крайне не практично, зато зрелищно.
И вот что-то несло меня в этот красивый и большой город. Если быть откровенным я не надеялся найти там людей, как мне уже неоднократно доводилось убедиться, надежда в этом мире была не позволительной роскошью, но зачем тогда я так стремился туда попасть? Возможно, чтобы воочию увидеть красоту Стольного? Нет, это тоже не было причиной тогда что? Просто оставаться на одном месте было невыносимо. Быть не подвижным, сросшись с местом отсчитывать секунды медленно перетекающие в минуты, переходящие в часы, увлекающие за собой дни, за которыми тянуться недели и месяцы, формирующие года. И мысли, мысли в голове роящиеся словно ядовитые осы, жалящие в самое сердце снова и снова причиняя боль. Нет уж лучше смерть, лучше вышибить себе мозги, стереть себя с лица земли и перестать существовать, чем чувствовать эту агонию. И я бежал, бежал не оборачиваясь назад, словно там ничего не существовало.
Проделав половину пути, меня настигло очередное несчастье. Не заметив большой траншеи на дороге, я угадил прямиком в неё. Столкновение было не очень сильным, но тем не менее я хорошенько приложился головой о приборную панель. Разбиты нос и бровь, по лицу струиться тёплая кровь, заливающая глаза и чувствующаяся на губах.
Выбравшись через люк на крышу я осмотрелся, повреждений не было, обычной вонючей канавой мой бронетранспортёр не напугать, но достать его оттуда не представлялось возможным. Вот и пришел ****ец моему комфортному передвижению, твою мать, сраные ямы, не дороги, а какой-то сплошной кусок говна, СУКА! Как же я рад, что все эти чиновники мрази сдохли, надеюсь их смерть была болезненной и мучительной. Сетуя на судьбу, я умылся, собрал весь свой не хитрый скарб, и уже на своих двоих отправился дальше.
Скажу честно, странствовать пешком было не самым приятным занятием. Февраль хоть и был на удивление тёплым, но все же это была зима, дорогу от снега никто не расчищал, а порывы прохладного ветра продували на сквозь. С этим нужно было что-то делать, и делать как можно быстрее. Рюкзачок у меня тоже был не маленьким, плюс оружие и того в целом выходило около тридцати килограмм дополнительного веса. С таким багажом дорога до Стольного займет не один день, но с другой стороны повсюду были возможности. Брошенные машины могли хорошо мне послужить, единственной проблемой было то, что машин поблизости не было.
Я шел медленно, при каждом шаге проваливаясь по колено в снег, занимательно было оборачиваться назад и видеть тонкую полоску моих следов на нетронутом белом полотне, которая каждые несколько шагов откланялась то влево, то вправо. Пройдя пару километров в этом мягко говоря неспешном темпе, я очутился на какой-то старой заметённой снегом остановке, которая казалось стоит здесь спокон веков. Войдя внутрь и отряхнув свои ноги от снега, я решил сделать небольшой привал. Остановка была сделана просторным навесом, ограждённым от внешнего пространства массивным бетонным парапетом. На внутренней стенке цветной плиткой было выложено название близлежащего села «Маковка». И вот у меня созрел план, нужно добраться до этой Маковки, найти там машину, и продолжить своё комфортное странствие дальше.
Развернув на промерзшем бетоне свой спальник, я сбросил на него рюкзак, достал походную горелку и разжег её. Маленький лепесток пламени вспыхнул и замерцал голубоватым цветом. Поставив сверху небольшую металлическую миску, я высыпал на неё тушенку, и оставил это всё разогреваться. Сейчас нужно было подкрепиться и выдвигаться в путь пока ещё не стемнело, и мороз не усилился.
Метрах в трехстах от остановки стоял знак который сообщал, что в пяти километрах к югу расположено село «Маковка». Я посмотрел в его направлении, но увидел лишь пустоту, безжизненная ледяная пустыня с чернеющими на горизонте деревьями. Скажу честно, это было тяжело, морально тяжело идти не видя конечной цели, словно пытаешься нагнать мираж который ускользает едва ты к нему приближаешься. Первые шаги давались нелегко, приходилось прикладывать усилия чтобы заставить себя пройти несколько метров. Вся дорога отняла у меня достаточно много времени, и ещё больше сил.
Передо мной простирался достаточно унылый пейзаж, самого что ни на есть шаблонного посёлка с блеклыми выцветшими домами и перекосившимися полуразрушенными сараями. Все как рисовал нам когда-то кинематограф, один в один, за исключением разве что местных аборигенов в старых потёртых телогрейках и вечно пьяных. Не думайте, что у меня какое-то стереотипное мышление, но это село было как раз таким, по крайней мере мне так казалось. Из машин здесь стояли лишь мертвые остовы тракторов со спущенными колёсами и старая рухлядь похожая на останки сепараторов. Тотальное запустение данных мест вызывало отчаяние, как люди могли здесь жить? Родиться в аду и сойти с ума, отличная перспектива. Это место давило на меня, каждым разбитым окном, каждой перекосившейся крышей, каждым ржавеющим скелетом, я чувствовал как пустота просачивается под кожу и отравляет кровь, некогда голубые глаза становились серыми, а из-за этого серым становилось всё вокруг. Я замер на месте не в силах сделать не единого шага, сердце билось всё медленнее и медленнее и наконец-то вовсе остановилось. Время прекратило своё существование, стирая границы реальности. Упав на колени, я закрыл голову руками. Меня словно выбросило в бесконечную пустоту космоса, где нет абсолютно ничего, и лишь темнота простирается во все стороны, насколько хватает глаз. Моё тело парит в невесомости, словно обломок космического корабля который никому не нужен и которого никто не хватиться. Абсолютная беспомощность и не способность что либо контролировать, вот слова которыми можно было описать моё состояние. Всё что было исчезло, всё что будет не важно, есть только здесь и сейчас, есть только я как подтверждение реальности нереального.
Холодный воздух медленно заполнял мои лёгкие, вдох и выдох, вдох и выдох. Я слышал своё дыхание, слышал каждый из ударов медленно оживающего сердца, чувствовал, как от холода немеют мои руки и знал что я живой. Что это было черт побери? Панический приступ, стресс? Нужно поскорее убираться из этого проклятого места, но ночь уже опускалась на землю укрывая её своим чёрным саванном, а ночевать посреди промерзшего поля было бы просто самоубийством. И так, я застрял здесь до утра, нужно обустроить ночлег, хотя мне совсем этого не хотелось.
Любой из домов был в моём распоряжении, но все они были в плачевном состоянии. Выбрав наименее пострадавший, я забрался внутрь. Полы скрипели при каждом шаге, побелённые известкой стены казались призрачно бледными и рассеивали пробивающийся во все щели свет, делая обстановку максимально враждебной. В большой комнате, которая по-видимому была гостиной, стояла старая кирпичная печь обтёсанная глиной. При помощи таких печей раньше готовили еду, протапливали дом и использовали их в качестве кровати, я видел такую печь впервые. Нужно развести огонь, огонь это хорошо, огонь это свет и тепло, огонь это жизнь.
Из дров была лишь старая мебель, которая прекрасно горела, а большего мне и не нужно. Первые неуверенные языки пламени поедали высушенные временем ножки от стульев и набирали силу. На стенах начинали танцевать дрожащие тени, подобно призракам воспоминаний, что скрывались в этом доме. Я ютился в углу возле открытой заслонки, наслаждаясь медленно растекающимся по комнате теплом. Потрескивающие в печи дрова успокаивали меня, и создавали уютную домашнюю атмосферу. Протопив печь пару часов, я закинул в неё несколько больших кусков дерева, и забрался наверх. Замерзшее тело оттаивало, и это было приятно. Постепенно меня начинала одолевать дремота, и вот я сам не заметил как забылся мирным крепким сном.
Отдых и сон собрали разбитое тело воедино, и зарядили его энергией. Проснулся я около восьми часов утра, и позавтракав отправился на поиски машины, которая умчит меня прочь из Маковки.
Запустение этих мест медленной поступью продвигалось вперёд. В частично обрушенных домах прорастали деревья, полусгнившие колёса на которых держались остовы сельской техники, постепенно погружались в землю. Всем своим видом Маковка кричала мне что у неё нет того что мне нужно, но я не хотел в это верить. Центральная дорога или проспект, если можно так с насмешкой выразиться состоял из волн замерзшей грязи, по которым было очень проблематично идти. Меня то и дело шатало, я спотыкался и скользил, но всё же продвигался вглубь этих неизведанных земель, словно путешественник, первооткрыватель, которого по воле случая забросило в неизведанные земли.
Проходя мимо старой, частично сгоревшей церкви я словил себя на мысли, что если бы бог существовал, то он скорее всего предпочел бы забыть об этом месте, стереть его со своей памяти, и с лица этой земли, так и произошло. Все кто здесь когда-то жил исчезли, да и само место понемногу стиралось с карт, оставляя вместо себя необитаемый пустырь. И что люди оставили после себя? Гниющий мусор, брошенный на произвол судьбы и на растерзание погоде? Такая участь наверное ждала все города, не важно маленькие или большие. Со временем они разрушаться, и природа возьмет свое. Мосты поглотит вода, а здания земля. Огромные небоскрёбы, которые были достижением инженерной мысли, сложатся словно карточные домики, и ничто не сможет этому воспрепятствовать. С исчезновение человека исчезнет и всё им созданное.
Метрах в трёхстах возвышался большой дом, по всей видимости принадлежащий местному голове. Он разительно отличался от остальных полуразваленных хижин, и был бесспорно в гораздо лучшем состоянии. Наверное, этот дом был моим последним шансом на спасение. Подойдя к нему, первым что бросилось в глаза был забор из красного кирпича, на верхушке которого красовались кованные узоры причудливой формы. Местами этот забор поросший диким виноградом становился частью живой изгороди, и выглядел очень красиво, об этом говорили голые, промерзшие лозы то тут то там вплетающиеся в кованные узоры. Вот куда стекались все деньги из села, вот где жизнь била ключом не зная бед. Отгородившись от остального мира забором, хозяева этого особняка шиковали, пока все остальные обескровленные и голодные прозябали в нищете. Устроить для себя личный оазис посреди пустыни и никого в него не пускать, стратегия жизни воров которые прячутся под маской общественных деятелей.
Распахнув настежь центральные ворота, которые были не заперты, я попал во внутренний двор. Не большой фонтанчик, личный бассейн, арка с верандой, конечно так можно жить, а остальные пускай гниют в своих лачугах и топят свои мазанные глиной печи дровами, которые нужно заготавливать каждую зиму. Направившись к гаражу, я решил не заходить в дом, мне не найти там ничего интересного. Открыв гараж, я увидел две машины, BMW последней модели и джип внедорожник. Второй по видимому предназначался для поездок по селу, чтобы не вызывать недовольства у своих односельчан. Ключи были в замке, бак полон и можно было выдвигаться в путь, но злость рвала моё сердце на части и не давала уехать просто так. Взяв в углу канистру, которая была на половину пуста, я отправился в дом. Под роскошным фасадом, скрывались ещё более роскошные апартаменты. Из комнаты в комнату я ходил поливая всё бензином. Тусклый огонёк от спички осветил моё лицо, осмотревшись ещё раз напоследок, я бросил спичку на пол. Пламенный след змеёй пополз по полу накидываясь по пути на мебель и технику.
Уезжая из Маковки, я видел как в зеркале заднего вида отражался пылающий дом. Если прислушаться, то можно было услышать его предсмертные крики. Он дышал столпами золотистых искр, вылетающих из его пасти и устремляющихся в серое небо. Окутанный черным саваном дыма, он скрывал своё лицо которое поедал огонь, и чувствовал что умирает.
Покидая Маковку, я чувствовал пустоту которая разливается по моим венам. Там мне пришлось оставить частицу себя, ту частицу, которую мне никогда не вернуть. Пустой взгляд устремлялся в объятия дороги и уносил меня всё дальше и дальше. Следующей моей остановкой был Стольный и чем ближе я становился, тем сильнее колотилось сердце.


VII

Перед глазами проносятся жуткие картины, они пугают меня, заставляют чувствовать себя уродом, изгоем.

Из-за чернеющей полосы деревьев на горизонте вырывались клубы дыма. Я стоял возле джипа и всматривался вдаль. Стольный был объят пламенем, по всей видимости, там бушевали пожары, которые некому было тушить. Сев в машину и подъехав ближе, я остановился на холме, с которого открывалась панорама города. Словно пылающий Рим горел Стольный. Каждые несколько минут где-то раздавались взрывы. Над городом стояло красное зарево превращающее сумерки в рассвет. Разверзнувшийся здесь ад поражал воображение.
Нужно было решать что делать. Всё таки попытать счастье в пылающем городе, или же объехать его стороной, спуститься в ад или же промчаться сквозь него. Он был мертв как и все его братья, и всё же что-то необъяснимое влекло меня к нему. Он взывал ко мне сладкоголосой песней сирены, и мне не хватало сил ему противостоять.
Сложно передать, что я чувствовал наблюдая за необузданной силой бушующего пламени. Это поистине впечатляющее и внушающее священный ужас зрелище находило отклик в каждой частичке меня. Все слова звучали бы бесконечно убого, попробуй я описать его. Горячий ветер дышал своим огненным дыханием мне в лицо, он поднимал в воздух столпы искр, которые устремлялись в вечернее небо, чтобы исчезнуть в темной прохладе ночи. Какофония нарастала и становилась невыносимой, звуки обрушающихся зданий и лопающихся стёкол разносились во все стороны и сражались с чернеющей тишиной. Я застыл боясь пошевелиться, не отводя взгляда от распластавшихся внизу адских равнин, которые влекли меня к себе. Через несколько мгновений решение было принято, и все терзающие меня сомнения бесследно исчезли.
Языки пламени отражались от капота и лобового стекла моей машины, которая мчала меня прямо к адским вратам, распахнутым настежь и дышащих жаром. По мере моего приближения я видел как всепоглощающее пламя распространяется, выходя за пределы города. Оно перекидывалось с дерева на дерево, с одной кучи мусора на другую, и не брезговало не чем. Словно спрут запустивший в разные стороны свои щупальцы, расходились от города пламенные змеи. Шипя и извиваясь они были прекрасны, отражаясь в белом зеркале снега.
Я мчался по центральной улице маневрируя между пылающими зданиями и всматривался в их искаженные лица. Становилось все жарче и жарче, пламя выжигало воздух и дышать становилось труднее с каждой секундой. Дым превращался в плотную завесу сквозь которую не было ничего видно, и тут я принял совершенно не правильное решение. Вдавив педаль газа в пол, я помчался на всех парах чтобы прорвать сгущающийся ядовитый туман.
Мне удалось проехать буквально пару кварталов, прежде чем моя машина с чем-то столкнулась. Звук деформирующегося метала, и лопающихся стекол оглушил меня, дальше боль и темнота. Кашель разрывающий мою грудь привёл меня в чувства. Выбравшись из погнутой клетки, которая раньше была машиной, я упал на холодную землю и жадно глотал воздух. И без того разбитое тело болело вдвойне, по лицу вперемешку с кровью катился пот.
Нужно было как можно скорее выбираться из этого ада, иначе я мог остаться здесь навсегда. Кое как вытащив свой рюкзак, я пополз в сторону близлежащих домов. Каждое движение давалось мне с неимоверным трудом, а тем временем дым затягивал все окружающее его пространство. Через несколько минут дома растворились в нём и мой компас окончательно сбился. Все ориентиры потеряны, меня окружает лишь удушливая пустота, моя судьба казалось была предрешена, но мне снова пришел на помощь слепой случай. Перекатываясь и отползая от машины я вдруг почувствовал как земля уходит у меня из под ног, и я куда-то проваливаюсь.
Это падение было вечным, проваливаясь в темноту я хотел только одного, не чувствовать боли падения. Слишком много мне пришлось испытать за последнее время, и я летел в стремлении перестать существовать, и раствориться в пустоте. Холодный бетон принял меня с распростёртыми объятиями. Боль плавно растекалась по телу, словно тепло от первого глотка горячего чая холодной зимой. Придя в себя я заёрзал на бетонной корке проверяя урон нанесённый моим стремительным полётом в бездну. Благо руки и ноги были целы, ссадины и ушибы - всё это давным-давно стало обыденностью, и я не обращал на них внимания.
Судя по всему мне довелось провалиться в старый канализационный коллектор, который и спас меня, послужив надёжным убежищем. И вот я находился в нескольких метрах под землёй, под городом, который был объят пламенем, и не знал что мне делать. Поддавшись эмоциям я принял не правильное решение которое грозило мне смертью, но я не собирался так просто сдаваться.
Найдя на ощупь фонарик, я разрезал темноту холодным лучом света и осмотрелся. Это было небольшое помещение с кирпичным поросшим мхом сводом. Подо мной тонкой полоской куда-то в пустоту струилась грязная вода, и было слышно, как где-то там вдалеке она наращивает силу и превращается в бурлящий поток. От меня в две стороны отходил туннель, но с правой стороны метрах в пяти путь преграждала сваренная из арматурных прутьев решетка. Идти можно было только в перёд, и собравшись с силами я отправился на встречу неизвестному.
Свод туннеля был около полутора метров высотой, и пробираться по нему было не очень удобно. Идти приходилось на полу согнутых, что существенно меня замедляло. Звук клокочущей воды становился всё громче и громче, и я предположил, что где-то совсем рядом находиться центральный сточный коллектор. Главное было не угодить в него, иначе моя экспедиция могла закончиться так же стремительно как и началась. Пройдя по моим скромным подсчётам около трёхсот метров, я заметил что высота свода заметно увеличилась и уже можно было идти распрямившись в полный рост.
Вода хлюпала под ногами отражаясь эхом от стен и заполняла всё мое сознание, Внутренний голос затих, и я брёл по туннелю в исступлении, словно один из тех зомби которых показывали в старых фильмах. Воды становилось всё больше, и от щиколоток она плавно поднялась до уровня колен. С каждым шагом пробираться вперёд становилось всё сложнее и сложнее. Дойдя до небольшого бокового кармана, я решил сделать привал. Здесь поднимаясь на несколько ступенек вверх, была небольшая сухая площадка. Выбравшись из воды, обессиленный я упал на холодный бетон. Холод уже не чувствовался, единственными вещами которые я испытывал, были усталость и боль. Достав из промокшего насквозь рюкзака каримат, я расстелил его на бетонной подложке, и перебрался на него. Нужно было перевести дух и накопить немного сил, чтобы выбраться из этого мрачного подземелья.
Свет фонаря отражался от мутного зеркала воды, и неспешно покачивался на её волнах. Пожалуй это был один из худших дней за последнее время. Изнемождённый я практически готов был сдаться, но всё же, что-то внутри меня не позволяло этого сделать. Какой-то неуёмный, бурлящий поток жизни заставлял постоянно подниматься и идти вперёд, и я беспрекословно подчинялся.
Мой взгляд покачивался на волнах создаваемых течением, и я словно впал в гипнотический транс. Разум покинул тело, и мысли со скоростью света умчались куда-то за горизонт событий, в некий приятный и солнечный мир, где не было никаких проблем и страданий. Я сознавал себя полностью счастливым и самодостаточным индивидуумом, прогуливающимся по невообразимых размеров цветущему полю, у которого не было не начала не конца. Единственное что смущало, так это отсутствие у меня рук и ног, то есть они у меня были, и я отчетливо понимал, что они у меня есть, но я их не видел. Все это казалось чрезвычайно странным, но потом меня посетило осознание того, что я – это не моё тело которое изнашивается и стареет, а энергия вселенной которая резонирует с ней в одной частоте, и для того чтобы прогуливаться по этому цветущему полю мне не нужны ноги, да и тело в целом. И вот я уже парю над этим миром, и с легкостью могу переместится в любой его уголок, а если захочу, то смогу быть одновременно по всюду и везде. От этой мысли по моему воображаемому, несуществующему телу прокатилась волна блаженства, и я сам стал этим блаженством.
Из этого полубредового состояния меня вывела внезапно набежавшая волна, окатившая меня прохладой. Я растерянно осмотрелся по сторонам, пару секунд не понимая где я нахожусь, а когда ко мне вернулось осознание действительности, я стиснув зубы ударил кулаком в пол. Собравшись с мыслями я поставил перед собой три цели, которые были крайне важны.
Во-первых, мне нужно было как можно быстрее выбраться из этого коллектора наружу, пока я не заработал переохлаждение, и найти сухую одежду. Во-вторых, минуя объятые пламенем кварталы найти себе ночлег. В-третьих, обзавестись транспортным средством и убираться из этого чертового города.
План был намечен, теперь дело оставалось за малым, собрать себя по частям и воплотить его в жизнь. Засунув каримат обратно в рюкзак, я опустил дрожащие ноги в холодную воду. Её прикосновение было болезненным и приятным одновременно. По телу мгновенно пронесся электрический разряд, словно оно проверяло работоспособность всех систем. Взяв дрожащей рукой фонарик и направив луч света на пенящуюся воду, я побрел дальше.
Пройдя добрую сотню метров я и в прям чуть было не угодил в центральный, сточный коллектор. Странно что меня не смутил рев обрушивающийся вниз воды, наверное, на мне просто сказывалась усталость. Заглянув из любопытства вниз, я увидел захватывающую дух картину. Само помещение куда стекала вода, напоминало огромных размеров цилиндр. В него с четырех направлений выходили туннели, по которым собственно и стекала вода. В моем направлении поток был слабым, а вот из остальных туннелей, или труб, не знаю как их правильно назвать, поток воды лупил на полную силу. Страшно даже представить, что бы со мной произошло попади я в один из них. Внизу был огромных размеров резервуар бурлящей и пенящейся воды. Пена была настолько густой, что сквозь неё даже нельзя было рассмотреть воду. Постаяв несколько минут и в исступлении попялившись вниз, я свернул налево, куда уходил боковой карман.
Этот небольшой туннель заканчивался лестницей которая вела наружу. Поднявшись по ней я приложил последние усилии, чтобы сдвинуть крышку люка. Выбравшись на улицу, я оказался в нескольких кварталах от того места где бушевал огонь. Яркое красное зарево было видно из-за верхушек высотных домов, и повернувшись к нему спиной я побрёл в противоположную сторону. Холодный ветер гнал мне в лицо крупу из мелких кристаллов снега, сухого и не приятного. Пройдя ещё пару кварталов, я почувствовал как моя одежда покрывается ледяной коркой. Мне нужно было как можно быстрее найти убежище и согреется. Руки онемели, ног я практически не чувствовал, наверное именно так и становились полярниками вырабатывая иммунитет к низким температурам. Мозг начинал отключаться и происходящее дальше я помню лишь размытыми вспышками.
Помню улицу и холодный ветер, потом звук разбивающегося стекла и обжигающую боль, дальше темнота и я на ощупь ищу что-то во что можно закутаться и согреется, потом пустота. Очнулся я уже в небольшой комнате на полу под грудой каких-то шуб и плащей. Все тело затекло и болело, так что чтобы подняться мне пришлось приложить не дюжие усилия. Я осмотрелся, но это мне ничего не дало, я не понимал где нахожусь, но это было и не важно. Здесь, в этой тесной комнате под покрывалом из одежды было тепло, и меня это целиком устраивало. Опустившись обратно, на шубу из меха неизвестного животного я снова погрузился в сон.
Когда я проснулся снова, было темно. Нащупав в кармане фонарик, я включил его и осмотрелся. Небольшая комната в которой я находился, оказалась примерочным залом какого-то магазина. Поднявшись и открыв дверь, я попал в торговый зал. По всей видимости раньше это был бутик элитной одежды. Всё это было очень кстати, так как мне нужно было переодеться. Теперь мой внешний вид напоминал образ персонажа из какого-то пост-апокалиптического фильма. Утеплённая кожаная куртка по типу тех какие носили рокеры, бежевые берцы военного образца и камуфлированные военные штаны, за спиной тактический рюкзак и автомат Калашникова нового поколения. Отдохнувший и согревшийся я был полон сил и готовности двигаться дальше.
Было что-то около полудня когда я покинул своё временное убежище и вышел на улицу. Мир казался несколько тусклым от нависших над городом серых туч, но не обращая на это особого внимания я выдвинулся в путь. Где-то там за моей спиной до сих пор бушевали пожары, истязая умирающий город. Об этом свидетельствовали то и дело повторяющиеся взрывы, которые раскатами грома проносились по пустынным улицам. По началу я вздрагивал каждый раз когда слышал их, но через некоторое время они стали такими же привычными как и звуки скрипящего под ногами снега.
Я шел по центральной улице, мимо витрин элитных магазинов, из которых на меня смотрели безжизненные глаза манекенов, обжигая своим безразличием. Искусная имитация жизни, созданная лишь с одной целью, заполнять пустые места. В целом люди мало чем отличались от этих пластиковых кукол. Цель нашего существования была доподлинно такой же. Мы появлялись в этот мир для того чтобы заполнить пустые места, которые оставляли после своей смерти наши приемники, и никакого высшего предназначения у нас не было. Как ни грустно было бы это осознавать, но мы точно такая же имитация жизни как и созданные нами манекены. Одетые в дорогую одежду, пустые внутри, дети потерянного поколения с невыразимой таской в глазах.
Погруженный в свои мысли я шел вверив свой взгляд в растрескавшиеся фасады, доживающих свой век домов точно таких же как и в моём родном городе. Мне почему-то вспомнилась старая корабельная верфь, с рыболовецкими суднами, которые стояли на приколе, ожидая своего последнего часа. Сейчас весь мир напоминал мне эту верфь, а в роли рыболовецких судов выступали все созданные человеком творения.
Мои размышления прервал рухнувший в нескольких метрах от меня огромный кусок бетона. Я чуть было не подпрыгнул от неожиданности. Это была старая статуя какого-то пионер-октябрёнка, которыми был наводнён каждый город, как напоминание о старых режимах и традициях. Его голова откололась при падении и прикатилась прямиком к моим ногам. Бетонное тело было изувечено, и словно поломанные кости из него торчали обломки ржавой арматуры. Он по-прежнему сжимал в своих руках не большую трубу как отличительный символ пионерских формирований, и вцепившись в неё мертвой хваткой не желал отпускать.
Выхватив из-за спины автомат, я передёрнул затвор и прицелился. Не знаю чего я ожидал направив оружие в серую пустоту неба. Кроме ржавых окантовок крыш, ничего не было видно. Выждав некоторое время, я вбежал в подъезд здания с которого сорвался памятник. Что-то влекло меня наверх, и пролёт за пролётом я бежал, не снижая скорости. На девятом этаже мой путь преградила дверь с висящим на ней ржавым навесным замком. Эту проблему решили несколько точных ударов прикладом. Изъеденный временем замок не оказывал никакого сопротивления.
Дверь поддалась, и моему взору открылось пустое пространство крыши, испещрённое паутиной проводов и старых коммуникаций. Здесь не было решительно ничего, никакого намека на присутствие живого человека. Ветер бесчинствующий с огромной силой дул то и дело пытаясь сбросить меня с крыши, но кроме нас двоих здесь больше не было гостей. Я подошел к краю и посмотрел вниз, там девятью этажами ниже, лежало остывающее тело памятника, который покинул свой извечный пост.
Загадка была разгадана, истлевшая опорная конструкция больше не могла противостоять капризам природы, и мой маленький друг сорвавшись с большой высоты упал вниз. Где-то за спиной раздался очередной взрыв. Развернувшись, я отправился к противоположному краю крыши. Вдалеке продолжал свирепствовать огонь.

VIII

И благочестивые граждане не вознесутся на небо, потому что его нет.

Ветер разносил клубы дыма по всему небу. Наполненные серостью свинцовые тучи простирались от горизонта до горизонта. Картина была крайне удручающей, но по-своему прекрасной. Я стоял не в силах отвести взгляд от открывающейся мне грандиозной панорамы пылающего города. Звуки которые при этом разрывали тишину могли бы с легкостью поднять в воздух стаи встревоженных птиц, но птицы исчезли, как и все живое на этой земле.
Дальше произошло абсолютно невообразимое. С неба стал срываться как мне по началу показалось снег, но первые снежинки упавшие мне на ладонь были не белыми как полагается, а пепельно-серого цвета. Растерев их пальцами, я увидел оставшиеся на руках разводы. Это был пепел.
Пожар по-видимому был на столько сильным и продолжительным, что поднял в небо огромное количество дыма с пеплом, который и выпал в качестве осадков. Вся эта картина напомнила мне о последнем дне Помпей. Как говориться красота может быть даже в неизмеримо ужасных вещах, но только теперь я это понял.
А тем временем пока я стоял погруженный в собственные мысли, "Черный снег" продолжал усиливаться, и перерастал в метель. Мне нужно было шевелиться, нельзя было допустить, чтобы груды пепла засыпали улицы, заблокировав мне пути к отступлению.
Спустившись вниз, я вышел на застеленную серым ковром дорогу и пошел вверх по улице. Все машины находившиеся здесь были в плачевном состоянии. Спущенные колёса, разбиты фары и лобовые стёкла, пробитые бензобаки, в голове не укладывалось, что же могло случиться. Казалось, словно владельцы машин в спешке покидавшие город, специально раскурочили свои транспортные средства, чтобы ими уже никто не мог воспользоваться.
Сделав привал на одной из остановок, я достал из рюкзака старые военные карты местности, и нашел на них Стольный. Как оказалось, я находился в самом центре Комсомольского микрорайона. Он был одним из самых крупных в городе и состоял по большей мере из жилых многоэтажных домов и частных секторов. На его окраине располагалась пехотная военная часть, в которую я и стремился попасть. Заблудиться здесь было достаточно сложно, мне лишь нужно было идти вперёд по центральной улице, никуда не сворачивая.
Где-то к полудню я был на месте. Все военные части были идентичными отражениями друг друга, и эта не была исключением. Она встретила меня серым кирпичным забором поверх которого была натянута ржавеющая колючая проволока, и закрытыми центральными воротами. Забравшись внутрь я точно знал куда мне нужно идти, ведь планировка и расположение объектов были везде одинаковыми.
Забравшись в транспортный ангар, я нашел то что искал, и уже через несколько минут ехал по центральному проспекту на новом бронетранспортёре. Для этого зверя груды перемешанного со снегом пепла были не больше чем небольшие кочки на дороге, и он мчал меня прочь от этих мест, где я чуть было не распрощался с жизнью.
Покидая Стольный, я испытывал непонятную мне тоску. Я не возлагал на этот город никаких надежд, так почему же чувствовал досаду и разочарование? Все это было крайне странно.
Выбравшись за пределы города, мне нужно было решить, куда двигаться дальше. На этот счет у меня не было абсолютно никаких планов, да и был ли смысл ехать куда-то ещё? Я бы соврал если бы сказал что меня не посещала мысль вернуться домой, но это тоже не было выходом. Любой город был к моим услугам, и я мог обосноваться где угодно, вот только зачем? Все мои ориентиры стёрлись, я потерял направление в котором нужно двигаться, мой внутренний компас был сломан. Возвращение к истокам, к депресивно-апатичному состоянию с тягой к саморазрушению и тотальному уничтожению всего вокруг. Меня вновь накрыло волной жалости к себе с усиливающейся панической атакой в придачу.
Я вывернул руль вправо, и съехал на обочину. Мою грудь сжимали невидимые тески, от чего дышать становилось всё сложнее и сложнее. По всему телу разливалось липкое ощущение страха и неописуемого ужаса. Руки вцепились в руль, который казался мне чем-то нерушимым, опорой которая не даст мне сорваться в пропасть и сгинуть там. Дыхание было учащенным, я ловил ртом воздух, но не мог сделать ни единого вдоха. Когда-то я слышал, что во время асфиксии, мозг вырабатывает ферменты, которые приглушают паническую атаку и человек чувствует эйфорию, со мной этого не происходило. Чтобы хоть как-то с этим справиться, я закрыл глаза и начал считать.
Один…два…три…все это место напоминает ад, мой личный ад в котором я должен буду провести вечность и сойдя с ума буду терзать себя лучше и изощреннее любых палачей которые рвали бы мою плоть на куски скармливая её мне же, выжигая каленным железом все чем я когда-то был. Четыре…пять…шесть…почему я? Почему именно я должен скитаться по этой выжженной пустыне, забытой всеми, ушедшими в другой прекрасный мир, где нет не боли не сожаления, почему именно меня обрекли на медленное гниение среди этих безжизненных просторов, и почему именно моя душа должна разлагаться и истлевать под этим черным солнцем.
Семь…восемь…девять…меня переполняет злость, только её я способен чувствовать, постоянно, каждую секунду, каждое невыносимое мгновение. Она пульсирует в моих венах, она заставляет меня двигаться вперёд, ненависть заполняет каждую клеточку моего измождённого тела, ненависть ко все тем кто бросил меня здесь, ненавижу, ненавижу, НЕНАВИЖУ! Десять…одиннадцать….двенадцать….МНЕ  КАЖЕТЬСЯ СЛОВНО ВСЕ МОИ СОСУДЫ ЛОПНУТ, ВЕНЫ ВЗДЫМАЮТЬСЯ ОТ НАПРЯЖЕНИЯ И ВЗОРВУТЬСЯ ЗАБРЫЗГАВ ВСЁ ВОКРУГ, СДЕЛАВ ЭТО ****СКИЙ МИР НЕМНОГО КРАСОЧНЕЕ. ОТ ЗЛОСТИ СВОДИТ ЗУБЫ, И ОНИ ЛИБО ИСКРОШАТСЯ, ЛИБО СОТРУТЬСЯ. КАК ЖЕ Я ВСЁ НЕНАВИЖУ, Я БУДУ СЛАТЬ ПРОКЛЯТИЯ ВСЕМ СУЩЕСТВУЮЩИМ БОГАМ, ЧТОБЫ ОНИ УСЛЫШАЛИ МЕНЯ, Я НЕНАВИЖУ ВАС, НЕНАВИЖУ ЛЮДЕЙ И ЖИВОТНЫХ, ПРОПАВШИХ И УМЕРШИХ, Я НЕНАВИЖУ САМУ ЖИЗНЬ ЗА ТО, ЧТО ОНА ОБРЕКАЕТ МЕНЯ НА АГОНИЮ СУЩЕСТВОВАНИЯ, ОТОБРАВ У МЕНЯ БЛАЖЕННОЙСТЬ ЗАБВЕНИЯ, НЕНАВИЖУ ВСЁ ЧТО ТОЛЬКО МОЖНО НЕНАВИДЕТЬ!
Я был вымотан и опустошен, словно внутри меня ничего не осталось. Пустая оболочка ни чем не отличающаяся от тряпичной куклы, которую в порыве негодования кто-то выбросил в мусор, потому что ему надоело с ней играть. Как передать словами состояние, когда единственная преследующая человека цель - это желание перестать что-либо чувствовать. Таких слов попросту нет, их никто не придумал, и даже если бы они существовали, то были бы настолько ничтожны, что не смогли бы ничего передать.
Я сидел вверив свой взгляд дороге, не зная что делать дальше. У меня не было не планов, не идей, не малейшего представления о том, что же меня ждёт. Кататонический криз, полная анестезия того, что некоторые назвали бы душой, я источал отчаяние, а в таких ситуациях у меня было только одно решение.
Выбравшись на улицу и сжимая в руке не большой походный топорик, я отправился к лесополосе, которая разделяла два близлежащих поля. Нарубив там небольших промерзших деревьев для костра, я притащил их к бронетранспортёру. Он смотрел не меня округлыми глазами своих фар не понимая что происходит. Признаться честно я тоже не понимал, и все что я делал было чисто машинальными движениями. Расчистив небольшую площадку от снега, я сложил туда часть дров, полил их бензином и поджег. Пламя моментально вспыхнуло, поедая промокшие от растаявшего льда ветки, и набирая силу. Достав из рюкзака бутылку бренди, которую я приготовил на случай если мне посчастливится кого-то найти, я сделал большой глоток. Алкоголь обжег растрескавшиеся на ветру губы, и с лёгкостью проскользнул внутрь. Приятное тепло на несколько секунд растеклось по моему телу, заглушая все тривоги и отключая чувства. Сколько я не пил до этого, месяц, полтора, два? Я не мог вспомнить, да это было и не важно. Благородные стремления начать новую жизнь потерпели крах, видимо человек, по природе своей не способен измениться. Родился гавном и сдохнешь гавном.
Я пил и чувствовал как пьянею, и это было приятно, хоть что-то приятное за последнее время. Переживания и тревоги потихоньку отступали, и я наслаждался беззаботными минутами, которых в последнее время так катастрофически не хватало. Сучья в костре потрескивали создавая ощущение некого призрачного уюта, и это возвращало меня в то время когда жизнь была неимоверно простой и комфортной, хотя никто этого не замечал.
Раз за разом прикладываясь к бутылке я делал реальность чуть менее отвратительной и более приятной. Реализм сменялся абстракционизмом, образы стирались, и казалось словно я попал в одну из картин великих мастеров прошлого, став частью грандиозного шедевра которым будут наслаждаться и восторгаться сквозь века.
День близился к концу, и начинало смеркаться. Стальной покров снежных облаков рассеялся, и солнце облизнуло напоследок землю своими слабеющими лучами. Приятно было сознавать, что какая бы чертовщина не творилась здесь внизу, там на высшем уровне ничего не меняется. Даже когда не кому будет смотреть на растворяющийся в ночи закат, он всё равно будет неизменно прекрасен. Я стоял пошатываясь захмелевший от алкоголя, и любовался одной из последних простых радостей, которые были мне доступны.
Когда совсем стемнело, моя бутылка была практически пуста. Я вдыхал холодный, ночной воздух этих мест и был в каком-то преподнесённом состоянии. Все тяготившие меня мысли странным образом исчезли не оставив после себя ни следа. Во мне словно сработал некий предохранительный механизм, который дал мне временную передышку, чтобы я не сошел с ума.
Звезды поочерёдно загорающиеся на небе были сегодня особенно яркими и красивыми. Упав спиной на белую, снежную подушку я наслаждался их неземным сиянием и чистотой. Мне почему-то вспомнился школьный урок астрономии, на котором нам рассказывали, что некоторые из звёзд которые мы можем наблюдать ночью давным-давно, перестали существовать, но их свет виден и по сей день, не смотря на огромное количество времени, и чудовищное расстояние на котором они находились от земли. Эта мысль по началу показалась мне немного печальной, из-за того что некие невиданные мною миры прекратили свое существование, и больше никому не поведают свои секреты, но потом я подумал о другом. Ведь если разобраться, то тот факт что свет этих мертвых звезд, виден нам на протяжении такого большого количества времени после прекращения их существования, то это чертовски хорошая дань памяти, и если бы мне каким-нибудь образом удалось оставить после себя нечто такое, то это было бы полным катарсисом.
Поднявшись и отряхнувшись от снега, я подкинул в костёр оставшиеся дрова, и забрался в БТР. Достав из рюкзака спальный мешок, я расстелил его на полу и лёг спать. Утро обещало быть тяжелым, и мне нужно было отдохнуть перед тем как выдвигаться в путь.
Проснулся я рано, что-то около семи часов. Мне никогда не удавалось выспаться когда я просыпаясь мучился с похмелья. Опустошив пол литровую бутылку воды и выбравшись на свежий воздух, я стоял в исступлении пытаясь собраться с мыслями. Черное пятно земли посреди белого покрывала снега, напоминало о вчерашнем дне. Голова раскалывалась, внутренности сводило от голода, и что-то мутное просилось наружу. Нужно было привести себя в порядок, нужно было поесть.
Несколько брёвен остались со вечера, и это было большим облегчением, что мне не нужно было идти за дровами. Расколов их на небольшие куски я бросил их в костровище. Поколдовав со спичками несколько минут я развёл огонь, и залез в бронетранспортёр за продуктами. У меня осталось не так много запасов как мне казалось, и при первой же удобной возможности их необходимо было пополнить, но на сегодня их хватит с головой. Закинув в небольшой походный котелок банку тушенки и упаковку риса, я вылез на улицу. Огонь начинал разгораться, весело потрескивая и вселяя в меня некую призрачную уверенность в сегодняшнем дне. Набрав в котелок чистого снега и плотно его утрамбовав, я поставил его не огонь. За несколько минут снег растаял, и у меня было полтора литра чистой воды. Закинув туда рис и тушенку, я оставил всё это томиться на открытом огне.
Холод помогал справляться с одолевавшим меня похмельным синдромом, и слабость сковавшая мое тело понемногу отступала. Пока на огне готовился завтрак, я открыл старые военные карты и начал искать место, куда двигаться дальше. Задача оказалась не из простых, так как у меня были скудные познания о близлежащих городах и их особенностях. Блуждая глазами по карте, я абсолютно не знал что ищу. В конечном итоге всё сводилось к поиску людей, но нужно признаться честно, что у меня на этот счёт были самые что ни на есть скептические взгляды.
Надежда встретить выживших, была похоронена мною давным-давно, ещё после неудачи в Гришино, и признаться честно эта небольшая подробность не особо тяготила моё сердце, хотя порой заставляла чувствовать себя неимоверно паршиво. Я никогда не был компанейским человеком, а иногда у меня появлялись сомнения, что я вообще был человеком в традиционном плане навыков социального общения, но это никогда не было помехой для продолжения своего скудного существования.
Глаза бегали от одного причудливого названия города к другому и не могли не на чём остановиться. Сардов, Лепье, Александровс всё звучало практически идентично, и от этого создавалось впечатление, что между ними нет никаких различий. Они все были мертвы, заброшены и забыты, оставлены своими жителями на растерзание непогоде. Что я мог там найти? Ржавеющую технику, разрушающиеся здания, полные отчаяния улицы? Призраки прошлого не видели больше мгновений грядущего и застряли  в настоящем. Эти города старели и умирали, изгнав людей из своих стен, они сами стали людьми, они стали смертными и вскоре должны были умереть. Бедные мертвые исполины.
В конечном итоге я решил, что не хочу скитаться от города к городу. Урбанистические пейзажи не прельщали меня, они вызывали лишь скуку, а мне хотелось развеяться, забыть о том что случилось, хотя бы на время. Есть ведь столько красивых мест где мне пока что не доводилось бывать, на что, на что, а на это моя страна была богата, и я решил что уделю немного времени себе. В конце концов просто путешествуя я тоже мог кого-то найти, не задаваясь особой целью.
И так, было решено что делать, теперь оставалась определиться с местом, и тут словно гром среди ясного неба, «Горы». Я никогда не был в горах, хотя мне уже достаточно давно хотелось проверить свои выживальческие навыки именно в этой среде обитания. То что я смог протянуть столько времени после исчезновения людей конечно пошло в общий зачёт, но горы это испытание другого уровня. И вот план был набросан, какая никакая цель на горизонте событий была, дело оставалось за малым.
Позавтракав и окончательно придя в себя, я начал собираться. Сборы не заняли много времени, и вот я снова был в пути. Дорога уже не казалась такой холодной и отрешенной, и манила меня к себе какой-то надуманной романтичностью. Всё это конечно было в моей голове, но кому какая разница, главное что от этого мне становилось легче двигаться вперёд.

IX

«Никто как он, никто как она, никто как я» - эти слова будут звучать до тех пор, покуда они не сотрутся из истории.

Последние несколько недель меня мучит один и тот же сон. Я не могу вспомнить с чего всё начинается и чем заканчивается, лишь часть, какой-то выхваченный кусок, но он пугает меня, заставляя просыпаться в поту. Я нахожусь посреди всеобъемлющего нигде. Темно, невидно абсолютно ничего словно глаза завязаны, но при этом чувствуется свежесть ночного воздуха. Поднимаю голову чтобы взглянуть на небо, но не вижу его, лишь пустота, словно кто-то стёр всю реальность, оставив лишь пустое пространство где решительно ничего нет. Костры звезд которые видно даже в самую темную ночь тоже исчезли оставив после себя тоску.
Закрываю глаза, прислушиваюсь. Первые несколько секунд ничего неслышу, лишь своё дыхание которое становиться всё тяжелее и тяжелее, потом что-то почти бесшумное, еле уловимое, но вот оно наращивает силу, становиться более понятным и знакомым, да я узнаю этот звук, это потрескивают в костре поленья.
Открываю глаза, и впрямь передо мной, метрах в трёх посреди опушки пылает костёр. Осматриваюсь кругом, и вижу что нахожусь в лесу. Лес не приятный, слишком мрачный, в темноте его глаз затаилась тревога, которая пропитывает воздух, наполняя его отчаянием. Сыро, с неба начинает срываться мелкий дождь. Он наводняет пустоту мириадами звуков, словно весь лес – это живой организм внутри которого я нахожусь, демон который проглотил меня и заточил в клетку из своей плоти. Смотрю на костёр он продолжает разгораться, словно с неба льётся не вода, а бензин, хорошо, не хочу чтобы он погас. Мне не приятна мысль, что я могу остаться посреди этого леса в кромешной темноте, подхожу ближе к костру.
Странное чувство, словно там в темноте ещё кто-то есть. Он движется синхронно со мной, повторяет каждое моё движение, дышит со мной в унисон, поэтому я и не могу его услышать, но я точно знаю что он там есть.
Смотрит на меня своими черными глазами, улыбается зная что я его не вижу и предвкушает привкус моей крови на своих губах. У него бледная кожа, он худощав с высушенным, истлевающим лицом и двумя впадинами глаз, посаженными глубоко в череп. Черные волосы падают ему на лицо частично скрывая его.
Я всматриваюсь в пустоту, и по спине бегут мурашки, как можно ближе пододвигаюсь к костру, а в голове снова и снова крутиться лишь одна мысль: «Если костёр потухнет мне конец, если он потухнет, меня нет». Сажусь возле него и наслаждаюсь теплом и светом, которые он даёт. Дождь начинает усиливаться, но я почему-то не обращаю на него внимание. Смотрю как языки пламени жадно обгладывают сухие поленья, и от этого становиться спокойнее. Тот, который был в темноте, пропал, я больше его не чувствую, можно вздохнуть с облегчением.
Не знаю сколько прошло времени, сколько я сидел всматриваясь в огонь, наслаждаясь его незатейливым танцем. Мысли подобно волнам, то набегали на берег моего сознания, то отступали, оставляя сглаженный чистый песок.
Заканчивался сон всегда одинаково. Я закрывал глаза делая глубокий вдох, а когда открывал, костра уже не было, от него оставался лишь истлевающий пепел, который наполнял воздух белым дымом. Темнота начинала сгущаться, и я чувствовал как моё тело постепенно в ней растворяется. Тревога нарастала, сковывая мое тело, не давая пошевелиться. Я превращался в каменную статую которая могла смотреть только лишь вперёд и принимать неизбежность происходящего. И в момент когда тьма становилась максимально плотной, из завесы белого дыма передо мной возникало лицо, лицо того кто следил за мной из пустоты. У него не было глаз, лишь две чернеющие впадины, но я отчётливо понимал что он прекрасно меня видит. На его лице медленно расплывалась улыбка, обнажая желтые, местами тронутые гнилью зубы, а по подбородку стекала мутная слюна. При виде его лица душу наполнял ледяной ужас. Хотелось сорваться с места и бежать, но каменное тело не давало возможности даже шелохнуться. Он смотрел на меня продолжая улыбаться, а когда его рот начинал открываться, чтобы что-то сказать, я просыпался.
После этого сна я ещё долго не мог придти в себя. Он оставлял едкий осадок где-то глубоко внутри, заставляя прокручивать его в голове снова и снова, раскладывая всё по полочкам не упуская не единой детали. Самым странным было то, что я отчетливо помнил каждую черту увиденного во сне лица, его безумную улыбку с гнилыми зубами и чернеющую пустоту глаз.
Что бы это могло значить? Что за всем этим скрывалось? Пол ночи я блуждал по домам в которых останавливался, прогоняя от себя сон. Вливая в себя литрами кофе, я изнурял свой организм, и лишь под утро обессиленный я забывался коротким тревожным сном, а потом снова отправлялся в дорогу.
С момента когда я решил отправиться в горы, и не заниматься целенаправленным поиском людей прошло уже четыре месяца. Весна не спеша вступала в свои права, не торопясь согреть промерзший до костей мир своим теплом, но даже с такими маленькими и неуверенными шагами, жизнь понемногу начинала просыпаться от долгого зимнего сна, сбрасывая с себя ледяную корку оцепенения.
Деревья одевали зелённые платья, словно готовящиеся к выпускном баллу школьницы, и радостно танцевали под порывами теплого ветра. Совсем ещё дети, молодые, тонкие деревца, и уже старые с морщинистой корой старожилы, были единственными обитателями мира в котором царило спокойствие и тишина. Они больше не боялись сияющих под солнечными лучами острых топоров, не боялись превратиться в рулоны бумаги, или канцелярские принадлежности, единственным их врагом был я, но и моё солнце стремительно катилось к закату, оставляя бразды правления в их непоколебимых ветвях.
За окном моего бронированного исполина проносились города и замшелые посёлки, которые в ближайшее время должна была поглотить земля, и я с грустью в сердце всматривался в эти чернеющие на кромке горизонта кладбища человеческих воспоминаний. Редко где задерживаясь по долгу, большую часть времени я проводил в пути. Останавливаясь лишь для того чтобы пополнить свои припасы, я мельком осматривался в поисках уцелевших, но не находя никаких признаков жизни пускался дальше, убегая из обезлюженных городов.
Время тянулось крайне медленно и болезненно, а дни были идентичными копиями друг друга. Круг моих занятий сводился лишь к поддержанию себя в форме, и продвижению на западную оконечность страны. По вечерам я с жадностью читал книги, которые брал в книжных магазинах и библиотеках, и которые уносили меня далеко от этих мест. Приспособленный мною для чтения походный фонарь очень помогал справляться со сгущающейся ночной темнотой, а несколько шотов виски делали чтение более увлекательным. Так я убивал дни и коротал ночи, сжигая временную нить и проматывая свою жизнь.
В дне пути от меня находилась столица, город с гордым названием Штормовой. Мне ещё не доводилось там бывать, но я много наслышан о его красоте, и изящности его архитектуры. Дома с химерами, памятники, древние каменные соборы, Штормовой поражал разнообразностью достопримечательностей. В планах у меня было посетить столицу, прогуляться по её знаменитым фруктовым садам, которые были особенно красивы весной, и немного развеяться. Всё таки проводить большую часть времени в пути было обременительным занятием, и мне нужна была передышка.
Конец апреля, я ехал по трассе А415, центральной широкой дороге, которая вела в Штормовой. Как призраки прежней жизни, мне иногда встречались обглоданные временем скелеты маши. Их было очень мало, и они походили больше на кучи металлолома, нежели на транспортные средства. Одни распластавшись лежали на дороге, другие отдыхали на обочине в траве, и их крыши едва просматривались среди высокой молодой паросли. Такими картинами меня уже было не удивить, и я проносился мимо них, не сбавляя ход.
Погода начинала портиться, небо заволакивали свинцовые тучи, и в течении получаса, на смену приятному весеннему солнцу пришел холодный покров серых облаков. Морось так щедро сыпавшаяся с неба начинала усиливаться, окропляя броню моего транспортёра, которому всё было не почём. Дальше холщевым мешком на дорогу опустился туман, причём настолько густой, что на расстоянии вытянутой руки ничего не было видно. Я сбавил ход, и ехал прямо, но всё же пару раз натыкался на остатки машин. Я слышал как ломаются их кости под тяжестью моего броневика, и они издают свой последний посмертный крик, чтобы умолкнуть навсегда.
Наученный горьким опытом я уже не гнал сломя голову. Мало ли какие перипетии могли подстерегать меня на пути, который я к тому же и не видел. Размеренным ровным ходом я продвигался вперёд в направлении своей цели. Время меня не поджимало, да и осталось ли оно вообще, в мире в котором никто в нем не нуждается?
Спустя несколько часов туман рассеялся, и передо мной предстали стены полуразрушенных домов, которые очерчивали окрестности Штормового. Все это было довольно странно, так как по моим подсчетам мне предстояло проехать еще достаточно большой участок дороги прежде чем достичь столицы, но это я списал на свой личный недочёт. К тому же моё  внимание отвлекла картина открывшаяся моим глазам.
Дома казалось построенные относительно недавно, лежали полуистлевшими руинами, которым с виду можно было бы дать не меньше пары сотен лет. Эти разрушения поражали воображение, и не поддавались никакому логическому объяснению. Я бы ещё мог понять, если бы Штормовой находился в местности подверженной каким-нибудь природным катаклизмам, которые в ускоренном темпе могли превратить цветущий сад в выжженную долину, но все это было не про этот город. Что же тогда здесь произошло? На этот вопрос у меня пока что не было ответа, но я был решительно настроен его найти.
Девяти и пятиэтажные здания с обвалившимися фасадными стенами, обнажающими остатки предметов домашнего обихода, местами частично, а местами и полностью проваленные крыши, открывающие чердак всем изменчивым капризам природы, все это выглядело достаточно зловеще. Можно было бы предположить, что некоторое время назад, по городу прошелся разрушительной силы шторм или тайфун, и это было бы пожалуй самым логичным объяснением данной картины.
Я остановился на окраине чтобы осмотреться, и выбрался наружу. От асфальта остались лишь небольшие серые островки, посреди океана грязи, как мимолётные напоминания о том, что здесь когда-то жили люди. Пройдёт ещё несколько лет, подумал я и это место невозможно будет узнать, а через десяток лет исчезнет всё, что напоминало когда-то о том что здесь кто-то жил. Необъяснимые процессы разрушения которые происходили здесь каждую секунду невозможно было остановить, а они в свою очередь с непонятным для меня усердием стирали все напоминания о присутствии человека.
Небольшие кустарники разрастались в непроходимы чащи, молодые побеги которые жители домов высаживали для облагораживания своих дворов, превращались в гигантских исполинов сторожащих покой этих мест. Искорёженные руины того, что некогда было гаражами и всевозможными пристройками навивали призрачное ощущение античности, все это никак не могло вписаться в мое представление о некогда красивом городе.
Осиротевшие детские площадки с ржавыми останками турников и качелей навивали лишь непостижимую грусть, что могло бы запросто подкосить неподготовленного человека. Благо мои скитания по развалинам этого мира несколько закалили мой характер, и все же я не мог смотреть на все это без щемящей боли в сердце.
Время, хотя в его существовании можно было и усомниться, всё же продолжало неумолимо идти вперёд, и об этом свидетельствовало клонящееся к закату солнце. Первостепенной задачей сейчас было найти ночлег, так как перспектива провести очередную ночь в бронетранспортёре мне не очень нравилась. Хотелось устроиться поудобнее, и хотя бы с минимальным комфортом.
Выбрав из всей гряды чернеющих на фоне заходящего солнца зданий одно наименее тронутое силой разрушения, я направился к нему. Это был старый пятиэтажный дом советского образца, с обшарпанными стенами, и типичным для этих мест морщинистым лицом. Фундамент его пока ещё держался, и выглядело оно несколько свежее своих соседей.
Зайдя в ближайший ко мне подъезд, я поднялся по пыльной лестнице на площадку первого этажа, и зашел в первую незакрытую квартиру. Планировка комнат были до отвращения стандартной, словно раньше такие дома строили по некому шаблону, который по строжайшему наставлению руководства не должен был ни чем отличаться от миллионов таких же непримечательных панельных домов. Коридор, гостиная, спальня, кухня, туалет, скрипящие, теперь уже с пронзительным отчаянием, деревянные полы, потолки с осыпавшейся побелкой, отклеившиеся, выцветшие обои, ну и конечно же гордость каждой квартиры, коричневое лакированное пианино. И хоть обстановка и навивала какую-то непонятную тоску по временам, которые принято считать старыми и добрыми, нужно отдать должное тому, в каком состоянии сохранилась эта квартира.
Благодаря закрытым окнам, вся аномальная природная активность которая здесь проходила, минимально затронула микроклимат этого жилища. Её бы даже можно было назвать памятником истории, хоть и не очень далёкой но всё же. В целом и общем, состояние этого дома можно было оценить на восемь из десяти.
На сегодня мои скитания были окончены, и найдя небольшое прибежище в этом странном и причудливом мире, я разбил свой походный лагерь здесь, в окрестностях Штормового. Завтра мне предстояло посетить этот некогда красивый и величественный город, который как мне казалось потерял свою корону, и состарился за это время на сотни лет, но не стоило забегать наперёд, и возможно я ошибаюсь на счёт Штормового. Как бы то ни было, время покажет, а сейчас нужно отдохнуть, чтобы собраться с силами.




X

Кто будет кричать взывая к небу, а кто будет молча смотреть потирая руки?

Ночь прошла спокойно, и утро застало меня отдохнувшим и полным сил. Квартира оказалась вполне пригодной для жизни, не смотря на тотальною запущенность дома. Подкрепившись походным сух-пайком и выпив кофе, одно из немногих удовольствий которые ещё мог предоставить осиротевший мир, я начал сборы, и в течении часа был уже в пути.
Чем дальше я продвигался вперёд, тем хуже становилась дорога, что было несомненно странным явлением. Оставшиеся несколько километров на подъезде к городу, асфальт сменила грунтовка. Мне конечно ничего не было известно о состояниях дорог в столице, но нужно признаться, я ожидал большего.
Первым что бросалось в глаза на подъезде к городу, была разрушенная арка, которая венчала въезд в столицу. На ней можно было ещё разобрать полуистлевшую надпись, которая радушно приглашала всех желающих посетить город герой. Что-то во всем этом было не так, масштаб и интенсивность разрушений были слишком велики, что не как не поддавалось никакому разумному объяснению. В конечном итоге просто пожав плечами, я поехал вперёд.
Чем дальше я продвигался вглубь города, тем более печальным представал перед моими глазами местный ландшафт. Широко распахнутые глазницы оконных рам на исчерченных морщинами лицах домов, взъерошенные волосы высоковольтных проводов, запутанные ветром и небрежно висящие на фонарных столбах, поломанные кости металлоконструкций, тут и там торчащие из земли. Местами я замечал следы бушевавших здесь пожаров, с жадностью пожиравших магазины и торговые центры, которые своими почерневшими от копоти стенами выглядывали из-за ещё не окрепшей паросли кустарников. Порой я останавливался и прислушивался к тишине, в надежде услышать хоть какие-нибудь признаки присутствия здесь людей, но кроме пронзительного ветра звенящего в моих ушах, я ничего не слышал. Становилось как-то не по себе. Мои представления о Штормовом разительно отличались от той картины, которую я увидел воочию.
Остановившись на центральной площади, я решил осмотреться, и немного поразмять ноги. Земля была мягкой и приятной, словно я ступал по нежной замшелой подстилке, которая ласкала каждый мой шаг. В центре площади возвышалась стела, которая неожиданно для меня сохранила свои очертания, и выразительность своих форм. Венчала её небольшая скульптура женщины с позолоченным венком на голове, который отражал скошенные солнечные лучи, и чем-то наподобие арфы в руках. Надпись на стеле так же сохранилась и гласила следующее: «Пусть ничто не сломит дух, устремлённый к свободе». Ничего не скажешь, надпись была воодушевляющей, и укрепляла какую-то ментальную уверенность в завтрашнем дне. С левой стороны к площади примыкала небольшая аллейка, которая заканчивалась парком, который по всей видимости разросся до размеров небольшой рощи. Об этом можно было судить, по гряде ещё не успевших одеться, полуголых деревьев, которые частично скрывали за своими спинами часть жилого квартала.
Направившись в сторону парка, я был полон решительности насладиться красотой природы, и хоть ненадолго отвлечься от тяготивших моё сердце мыслей. Где как не на природе человеку дозволено отречься от всего, что ему не мило, отпустить на свободу свои мысли и просто радоваться жизни, а если у этого человека есть под рукой бутылка тридцатилетнего бурбона, то его путешествие становиться вдвойне увлекательным. К счастью для меня, в моём рюкзаке как раз завалялась такая вот бутылочка.
День выдался безоблачным, солнце смотревшее на мир сквозь призму космической пыли приятно согревая землю, и я шел не спеша, наслаждаясь неожиданной передышкой от всего что навалилось за последнее время. Бурбон при каждом глотке обжигал губы, разжигая внутренний огонь. Для полной идиллии не хватало щебетания птиц, которые после долгой зимы обычно возвращаются в родные пенаты, но даже тишина в этот день не казалась такой мрачной и гнетущей как обычно. Я мог бы конечно включить какую-нибудь музыку на своём плеере и совершенно от всего отстраниться, но в последнее время мне почему-то не хотелось этого делать, возможно из-за того, что мне казалось словно я могу не заметить что-то важное.
Аллея прилегавшая к площади, была выложена красной тротуарной плиткой, которую постепенно поедала земля. Вот уж воистину «Прах к праху, земля к земле». От скамеек которые располагались по обе стороны от дорожки остались лишь бетонные монументы, на которых покоились деревянные балки, да и те начинали понемногу разваливаться. Фонари которые некогда освещали эту аллею были либо преданы земле, либо прятались за размашистыми кронами деревьев.
Пройдя ещё несколько метров, я заметил что плитка под моими ногами стёрлась, и уступила место земле, на которой начинала зеленеть жиденькая трава. Ветки деревьев сплетались над моей головой, создавая довольно уютный коридор, по которому было приятно идти. Глоточек бурбона, второй, третий, и серость уступала место краскам, которые из тусклых становились все более насыщенными. Не заметно для самого себя, я уже шел по полноценному молодому лесу, который разрастался во все стороны.
Кое-где сквозь чащу деревьев можно было рассмотреть остатки зданий, или каких-то непонятных строений, которые когда-то были украшением этого места, а теперь превратились в рудимент. Единственным что навивало тоску, были поржавевшие с облущенной краской детские качели, встречающиеся время от времени то тут, то там. Мне казалось, что если прислушаться, то можно было услышать звонкий смех детей кружащихся на этих островках радости, которые подтачивал океан времени. На одном из таких островков, я и сделал первую остановку.
Небольшой пролесок, выделенный полукругом деревьев, с ярко-зелёной подстилкой. В центре стояли старые качели маятник. С виду они были не в таком плачевном состоянии, как те, что встречались мне раньше. Краска ещё не успела полностью облезть, разве что немного потускнела на солнце. В ней ещё угадывались красный и желтый цвета, с небольшим причудливым узором. Я подошел поближе, чтобы проверить качается она или нет. К моей привеликой радости она была в рабочем состоянии. Конечно, петлям не хватало смазки, и при каждом отклонении от начального положения они издавали неприятный, протяжный скрежет, но черт возьми, разве это могло мне помешать? Да и в конце концов, с этим легко могут справиться пара глотков бурбона.
Сидение было тесным, доски до жути неудобными, и казалось в каждую минуту они могли рассыпаться, но как же приятно всё таки было вспомнить детство. Я раскачивался то взлетая вверх, то проваливаясь вниз. По моему лицу растекалась улыбка, перерастая в уверенное и громкое ржание. Бурбон подстёгивал меня, и я раскачивался всё сильнее и сильнее, не опасаясь вылететь и что-нибудь себе сломать. «Вперёд и вверх, вперёд и вверх» - мысленно твердил я себе, и подкреплял эти мысли делом. Но это продолжалось не долго, и когда я в очередной раз поднимался в высь, чтобы ухватиться руками за небо, источник моей радости намертво заклинило, и я весь такой счастливый взмыл в воздух, и пролетев пару метров плюхнулся на траву.
Распластавшиеся на земле звездочкой тело, было расслабленно из-за воздействия алкоголя, и возможно по этой причине не пострадало. Я целился глазами в небо, лежа на спине, и мой взгляд растворялся в нем, блуждая по этой незыблемой синеве. Отсюда всё казалось таким медленным и размеренным, но я то прекрасно представлял с какой скорость там, на верху, высоко над землёй проносятся облака. Все это было лишь иллюзией, не больше, и не меньше, но ведь именно из таких вот иллюзий и состояли когда-то наши жизни. Ведь если бы мы могли увидеть с какой скоростью на самом деле проноситься вокруг нас жизнь, то мы бы наверное сошли с ума.
Немного полежав на зелёном ковре, я встал, отряхнулся и пошел дальше. С моим продвижением вглубь, лес становился всё массивнее и больше. Молоденькие деревца сменялись уже боле взрослыми и опытными солдатами зелёной армии. Они несли свою вахту ежесекундно, и от этого можно было проникнуться к ним уважением, но кого они охраняли и тем более от кого, было непонятно.
Вдруг слева от меня раздался оглушительный грохот. От такой неожиданности, я буквально подпрыгнул на месте. Нужно было узнать в чем дело. Судя по звуку, место загадочного происшествия было неподалёку. Не знаю почему, но я сломя голову бросился пробираться через зелёную ограду, чтобы оказаться у самого источника этого звука и узнать природу его происхождения.
Пришлось сражаться с кустарниками, которые гнулись и трещали под моей поступью, ноги застревали в грязи, которая начиналась там, где заканчивалась трава. Ветки небольших деревьев били меня по лицу, словно отговаривая от этой авантюры, но я был неумолим. Что-то непонятное жгло моё нутро, заставляя с таким неистовством пробираться вперёд на встречу неизведанному. Разум словно затуманился, все мысли куда-то исчезли оставив после себя пустоту. Я не о чем не думал, я был живым воплощением действия.
Моё слепое стремление узнать что происходит, чуть не сыграло со мной роковую шутку. Пробираясь сквозь заросли, я едва не провалился в здоровенный котлован. Успев зацепиться за кусок торчащей из земли арматуры, мне чудом удалось избежать смерти. Выкарабкавшись на край этой пропасти, я посмотрел вниз. Глубина была достаточной, чтобы переломать себе все кости, метров десять-пятнадцать, и я уже не говорю про груды металлолома гниющего на дне, который с лёгкостью мог прошить моё тело насквозь. По всей видимости, здесь когда-то была подземная парковка, которая не выдержав испытания временем, обрушилась под собственной тяжестью.
Зрелище конечно было впечатляющим, обломки стен с пронумерованными местами, несущие колонны, редкие скелеты машин, все это выглядело словно декорации на съемках какого-то фильма. Чуть поодаль, на левой окраине этого котлована стояло полуразрушенное здание, фасадная часть которого сползла в эту пропасть. Дальше я перевёл свой взгляд на поднимающиеся с ещё одного пролома клубы пыли вперемешку с грязью, и понял что источником грохота который я слышал, было просто очередное здание соскользнувшее в удушливую темноту земли.
Взобравшись повыше, я увидел что достаточно обширное плато то тут, то там пестрит черными впадинами проломов. Подземные коммуникации которые создавали под городом запутанный лабиринт, были открыты солнечному свету, обнажая перед ним свои ржавые жилы канализационных труб. Город в буквальном смысле погружался под землю.
Совсем не таким ожидал я увидеть Штормовой, из гиганта он превратился в немощного старика, который разваливался на части. Сгорбившийся и обезображенный процессами разрушения он медленно умирал, а вместе с ним умирали и мои надежды на человеческое общество. Если даже здесь все обстоит более чем плачевно, то найти кого-то в менее крупных городах, казалось непосильной задачей.
Хорошее настроение исчезло, словно по мановению волшебной палочки, а на его место пришло какое-то мрачное отстранение от окружающего мира. Ожидания не оправдались, еле тлеющая надежда казалось и вовсе погасла. И что же мне прикажете делать? Как справиться со сложившейся ситуацией? Я решил прибегнуть к методу, который выручал меня не раз. К методу, который позволяет на время забыться. К методу, который притупляет боль. Нужно было напиться, напиться в дребезги, чтобы мозг отключился и я смог прожить ещё один день. Временная мера, но крайне действенная. Откладывать проблему в долгий ящик, стараться не думать о ней, не замечать её. Возможно это и не выход, но как решить задачу, у которой заведомо нет решения?
Мне захотелось взобраться повыше, посмотреть на город с высоты. Вдалеке виднелась высотка, как раз подходящая для этих целей. Пошатываясь от выпитого бурбона я побрёл к ней. Она находилась в нескольких кварталах от меня, но чтобы обойти усеянную проломами местность, мне предстояло сделать приличный крюк. Весь путь занял у меня около двух часов. Мне не куда было спешить, и единственное что меня смущало это недостаточное количество алкоголя, который стремительно уменьшался.
Проходя мимо одного из многочисленных магазинов, я решил испытать собственную удачу и заглянуть внутрь. Магазин был отнюдь не в лучшем состоянии, разбитые стекла, местами провалившийся потолок. Продуктовые полки были перевёрнуты, и валявшиеся на полу продукты были покрыты изрядным количеством грязи, но это меня не смущало. То что я искал, не боялось ни грязи не пыли. Усеянный осколками бутылок пол изрядно подтачивал мою уверенность на успех, но я не сдавался.
В дальнем конце магазина, мне всё же удалось найти сокровенное. Большая часть бутылок была разбита, и ценное содержимое безвозвратно утеряно, но выбор всё же был. Взяв пойло подороже, я направился к выходу. Осколки стекла скрипели под моими ногами, эхом разлетаясь по пустому залу.
Я шел по улице, не обращая не на что внимания. Картины всеобщей запущенности уже порядком мне надоели. Везде было одно и то же, взгляд блуждал по опустевшим зданиям и серым деревьям, а когда отрывался от растрескавшегося асфальта, то ломался о свинцовую тяжесть неба. Помню, я читал статью о ремонтах квартир, и там настоятельно не рекомендовали красить стены в серый цвет, аргументируя это тем, что он якобы угнетающе воздействует на психику, но что было делать мне в мире полностью выкрашенном в серый цвет. Это был не мой выбор, и изменить я ничего не мог, оставалось лишь смериться, и противопоставлять себя всему, что меня окружало.
Когда я наконец-то приблизился к своей цели, то солнце снова укуталось покрывалом из облаков. Приятная погода сменилась привычной, промозглой непримечательность. Ветер начинал усиливаться.

XI

…его глаза, они давно выцвели, и всё же видят куда больше твоих.

Внешне всё было не так запущенно как внутри. Я поднимался по ступенькам, которые казалось, вот-вот рассыплются подо мной. Местами лестничных пролётов попросту не было, так как они рухнули куда-то вниз, увлеча за собой часть стены. Это был настоящий квест, в котором мне нужно было найти путь наверх.
По всей видимости, это было офисное здание, так как практически на каждом этаже я находил офисные ячейки – рабочие места. Огромный улей, с сотами корпоративных белых воротничков, которые вымерли из-за своей неприспособленности. Тут справедливости ради должен сказать, что будь у меня в своё время полноценная работа, с трудовым восьмичасовым днём, то я тоже скорее всего был бы офисным клерком.
Меня шатало из стороны в сторону, и пару раз я опрокидывался на эти картонные перекрытия, отделяющие одного работника от другого. Они с треском ломались подо мной, и складывались самым неудобным способом, впиваясь мне в бока и причиняя боль. Каждый раз я громко матерился и нанося пару пинков обидчику, поднимался и шел дальше. В этом здании всё выглядело одинаково, и этажи отличались друг от друга лишь своей нумерацией.
Местами двери ведущие в шахту лифта были открыты, и пару раз я чуть не угодил внутрь, принимая их за двери, ведущие на лестницу. Всё это продолжалось достаточно долго. Раз за разом, этаж за этажом. Поднявшись до середины здания, я порядком замотался. Нужно было сделать перекур и отдохнуть. Выбрав себе более-менее комфортное место, я остановился отдышаться Это был достаточно большой письменный стол из красного дерева, стоявший под самым окном, из которого открывалась неплохая панорама. Видимо его несли в офис какого-то начальника, но ему так и не суждено было попасть на свое законное место.
Развалившись на этом столе, я открыл бутылку пойла прихваченного мной в магазине, и сделал большой глоток. Пойло оказалось достаточно не плохим на вкус.
За окном начинал накрапывать мелкий дождь. Капли падавшие на стекло, оставляли крохотные бороздки в пыли на стекле, скатываясь вниз. Подо мной простирался очередной труп, который я пытался реанимировать своей надеждой, но увы безуспешно. Сейчас город не выглядел заброшенным, так всегда бывает во время дождя, когда люди разбегаются под навесы и в кафе, чтобы не намокнуть. Улицы очищаются от грязи и людей, становятся практически необитаемыми. Изредка по дороге проезжает какая-нибудь машина, или пробегает бродячая собака, как напоминание того что не смотря на внешнюю опустошенность, жизнь по-прежнему бьёт ключом.
Раньше мне нравилось прогуливаться под дождём. Это может прозвучать странно, но в такую погоду я чувствовал себя живым. Когда ощущаешь холодное прикосновение капель дождя на своей коже, чувствуешь как по телу пробегают мурашки, создается ощущение, что ты проснулся от долгого сна, и наконец-то встряхнул с себя усталость и слабость. Раньше я часто прогуливался, когда выпадала возможность застать такую погоду. Естественно никакого зонта, или дождевика.
Мысли снова понесли меня куда-то далеко, по дорожкам моих воспоминаний. Я снова приложился к бутылке. Где-то вдалеке небо рассекла вспышка молнии. Теперь мне не очень-то хотелось подниматься на крышу, и я решил осмотреться на этаже.
Обстановка была практически такой же как и на остальных этажах, за исключением нескольких кабинетов, в которых по всей видимости располагалось начальство. В целом всё те же офисные ячейки и серые стены, те же пластиковые стеклопакеты, из которых так удобно выбрасываться наружу, и плитка на потолке. Никто не задумывался над тем, как сделать это место более приятным, и приспособленным для хотя бы временного существования. Даже эти ****ские офисные ячейки полностью копировали друг друга, и не у кого не хватало фантазии принести хотя бы цветок, чтобы украсить свое рабочее место. Тупоголовые критины, туда вам ***** и дорога.
Я бродил по полутёмному этажу то и дело прикладываясь к бутылке. Мой взгляд блуждал по пыльной офисной мебели, но долго не на чём не задерживался. Из-под закрытых дверей, про которые я уже говорил, пробивалась полоска света. Мне показалось, что там напиваться будет гораздо комфортнее, и решил заглянуть в одну из комнат. Всего на этаже было три отдельных помещения. Первая дверь которую я попытался открыть была заперта. «Ну и чёрт с тобой» - сказал я размахивая перед запертой дверью кулаком. Вторая тоже не поддавалась, но на этот раз я не хотел так просто сдаваться. Я сделал несколько ударов ногой, но так как прицел был сбит, а тело расслабленно из-за алкоголя, то они вышли не очень уверенными. В конце концов, махнув рукой и на эту дверь, я отправился к последней. Она находилась слева от стола, на котором я начал пить, и как только я повернул ручку, то сразу же со скрипом открылась.
Это был не большой кабинет для начальника средней руки, такого, что беспрекословно будет выполнять все поручения вышестоящего начальства, а потом в один прекрасный день придёт на работу с М-16 и порешит кучу людей. Максимально оптимизированное пространство, ничего лишнего. Места ровно столько, чтобы поместились вещи первостепенной надобности, да и ещё твоё тело, свисающее с потолка, когда ты закроешь ежеквартальный отчёт и решишь это отпраздновать.
Небольшой, дешевый пластиковый стол, компьютер, МФУ, пара ящиков с документацией и горшок с засохшим цветком. Я сел за стол, на нем что-то лежало, вещи накрытые брезентом, но мне было не интересно, и я не стал копаться в этом хламе. Развернувшись к окну, я закинул ноги на тумбочку и снова приложился к бутылке. Половины мутной жидкости уже не было, осталось не так уж и много.
Дождь припускался сильнее, и казалось, вообще не собирается останавливаться. С севера, куда я смотрел, заходила огромная туча, конца которой не было видно. Она заволакивала все небо от края до края, и убивала малейшую надежду увидеть солнце. Мерзкая погода видать продержится ещё не один день, и по хорошему мне стоило бы пополнить припасы и убираться отсюда к чертовой матери. Штормовой оказался одним из самых больших разочарований за последнее время.
Тишину разорвал гром, он грянул неожиданно, застав меня врасплох. Это было настолько громко, что стёкла в здании задрожали. Не все звуки исчезли, остались лишь такие вот, от которых кровь в жилах стынет, и ещё звуки разрушений, взрывов или крушений домов, те тоже наводили ужас если случиться с ними познакомиться. Я кстати заметил, что после особо раскатистого грома, воцаряется какая-то странная тишина, словно само небо велит шумной и суетливой земле заткнуться, и та опешив от такого, замолкает на несколько секунд. Так было и в этот раз, и я растворялся в этом забвении, пока мне не показалось, словно я что-то услышал. По спине пробежали мурашки.
Я стал прислушиваться, но ничего не услышал, лишь как дождь барабанит по стёклам. Потом всё снова повторилось. Гром, пара секунд тишины, и что-то едва уловимое. Нет, это уже было на самом деле! Либо так, либо я попросту сходил с ума. Я собрал всё своё внимание в кулак, и весь превратился в слух. Мне удалось различить какое-то приглушённое шипение, но откуда оно доносилось было не понятно. Я слушал затаив дыхание, и вот очередная вспышка грома, она то и расставит всё на свои места.
Этот непонятный, еле слышимый шум доносился из соседней комнаты. Не теряя не секунды, я выбежал в общий зал и приблизился к запертой двери. Руки забарабанили по куску дерева, но оно не поддавалось, нужно было что-то поосновательнее. Осмотревшись, я заметил висевший на стене огнетушитель. Вспышка молнии в моём мозгу, и вот я уже колочу огнетушителем по замку, но чёртова дверь никак не поддаётся. Огнетушитель покатился по полу, в ход пошли ноги.
Пара, тройка добротных ударов, и замок не устоял под моим натиском. Войдя в комнату, я осмотрелся. На первый взгляд, здесь не было ничего особенного. Такая же планировка, как и там где я был, та же офисная мебель, та же техника. Я прислушался, ничего, только дождь шумел за окном, заливая город. Не знаю сколько я вслушивался в тишину, и ничего не слышал. Я уже было подумал, что мне это всё почудилось, но вот снова, какой-то всплеск и странное шипение.
Звук доносился из-за стола, началась игра. Я мигом оказался за рабочим местом. На столе были разбросаны какие-то бумажки припавшие пылью и больше ничего, меня всё это мало интересовало. Один за одним, я начал открывать ящики стола. В первых двух находилась канцелярия, скрепки, карандаши и прочий мусор, а вот в последнем было как раз то, что меня интересовало.
Открыв нижний ящик, первым что я увидел была сложенная в несколько раз карта, ну вернее то что это карта, я догадался по её виду, и по тому что у меня в броневике лежало несколько таких же, под ней находилась настоящая, военная рация. Признаться честно, это была неожиданная находка, но чертовски приятная. Эта рация и была источником услышанного мною шума. Она была включена, и аккумулятор ещё не полностью севший, позволял ей периодически издавать эфирный треск. Я взял её в руки, затаив дыхание. И снова несбыточные ожидания закрутились у меня в голове, словно неведомый твердый голос нарушит тишину, обратившись ко мне. Я буду сбивчиво говорить, а он успокоит меня, скажет чтобы я не волновался, затем назовет координаты где будет меня ждать и пожелает доброго пути. Я парил в облаках собственных иллюзий, но вновь вырвавшийся из динамика треск, привёл меня в чувства. Я зажал кнопку связи и обратился ко всем, кто готов был меня услышать.
«На связи Штормовой, кто-нибудь меня слышит? Прием». Вслушиваясь в тишину, я чувствовал напряжение парившее в воздухе. Секунды казались часами, и тянулись очень долго. Ничего не было слышно кроме эфирного треска. Я повторил своё обращение, но снова ничего не услышал.
****ь, а на что я собственно надеялся, планету населяли призраки, некому было ответить. Первым моим желанием было разбить рацию об стену, но вовремя спохватившись, я сумел остановиться. Нет, тут нужен взвешенный, трезвый подход. Забросив свою неожиданную находку вместе с зарядным устройством в рюкзак, я поплелся к выходу.
Этажи мелькали один за одним, ноги устало перебирали ступеньки. Мне не хотелось не о чём думать, не хотелось строить какие либо планы, мне нужен был отдых, я был морально измотан, внутренне опустошен. Всего лишь несколько часов назад, я хотел радоваться жизни, а посмотрите на меня сейчас, мрачнее самой темной тучи закрывшей небосвод.
На улице продолжал моросить мелкий дождь, создавая видимость влажного тумана который обволакивал тебя, как только ты попадал в его объятия. Небо давило своей свинцовой тяжестью, взгляд не поднимался выше грязных поросших травой бордюров. Воздух был влажный, чересчур влажный, и создавалось впечатление, словно ты дышишь водой. Казалось, словно всё вокруг отсырело, и насквозь промокло. Мир превратился в огромную губку.
Я брёл к своему броневику, наступая в каждую лужу, которая встречалась на моём пути. У меня не было сил обходить их, да и не было не какого смысла, так как я полностью промок. Словно зомби я слонялся по пустынным улицам, обессилевший, и не способный выдавить из себя даже слова. Из моей груди мог вырваться лишь стон, стон замученного животного.
Вдали показалась бронированная спина моего монстра, оставалось совсем немного. Седлав несколько шагов, я поскользнулся и упал, и в этот момент тишину разорвал всепоглощающий шум, вместе со мной упала земля. Пролёт асфальта размером с квартал провалился под землю. Произошел ещё один обвал, и на этот раз я находился в самом эпицентре.
Меня оглушило, а когда я пришел в себя, то что-то тяжелое давило мне на грудь, это был кусок тротуара впечатавший меня в грязь. Вода заливала глаза, так что мне едва удавалось, что либо рассмотреть. Я попробовал поднять придавивший меня обломок, он заёрзал на груди, причиняя боль. Собравшись с силами, мене все же удалось его сбросить. Проверив руки и ноги я понял на сколько мне повезло, что я обошелся без видимых повреждений. Приподнявшись на локтях я уставился в серый брезент неба, которое обильно поливало город дождём.
Чертовски сложно было выбираться наружу по струившимся сверху потокам грязи. Пару раз я срывался и скатывался вниз, приходилось начинать всё сначала. Когда я всё же выбрался, то был выжат до последней капли. Стоя на краю пропасти, мой взгляд блуждал по зазубренным краям ямы, которая при других стечениях обстоятельств, вполне могла бы стать моей могилой.
Доковыляв до бронетранспортёра и забравшись внутрь, я без сил распластался на полу. Дождь барабанил по крыше, разбиваясь о твёрдый панцирь металла. Эта мелодия словно колыбельная убаюкивала меня, и спустя несколько минут я забылся глубоким сном.

XII

Сложи руки на груди, и впусти в себя чужой опыт.

Монотонный шум рации, сработал как будильник. Он поднял меня не свет, не заря полусонного и разбитого. На борту БТРа было нечем дышать, воздух такой спертый и тяжелый, словно туман заполнял всё пространство. Я открыл заднюю крышку, и морозная свежесть ударила меня под дых. На улице было достаточно холодно, и это не смотря на то, что была весна. По-видимому, под вечер дождь прекратился, и на смену ему пришло прощальное дыхание зимы, которое все и подморозило. Повсюду насколько хватало глаз, землю покрывало прозрачное полотно инея.
В голове всё ещё шумело, я набрал чашку воды, бросил в неё кипятильник, подключив его к бортовой сети, и оставил всё это дело закипать. Нужно было собраться с мыслями, а для этого мне необходим был кофе.
Исступленно пялясь куда-то вдаль, я сидел и не о чем не думал. Мысли подобно бродячим псам разбежались кто куда. В голове было пусто. Мне нужно было время, чтобы придти в себя, не ограниченный в этом мире ресурс. Холодный воздух пронизывал тело насквозь, и при каждом вдохе обжигал легкие – это было приятно. На холоде проще приходить в себя после очередного загула, организму как-то легче справляться с похмельем выходя из зоны комфорта.
Горячий, черный кофе проваливался по пищеводу в желудок, заполняя собой пустоту. Я пил не большими глотками, наслаждаясь этой черной, горькой жидкостью. Из чашки валил пар, словно она была миниатюрной котельной трубой, которая умещалась у меня в руке.
Все тело изнывало от вчерашних приключений. Ушибы и ссадины дают о себе знать лишь спустя некоторое время, и вот это время пришло. При каждом вдохе, что-то кололо слева, чуть ниже центра груди, по-видимому, вчерашнее падение не прошло бесследно, и я все же сломал себе пару рёбер. На лице чувствовалась запекшаяся кровь, она так же обильно залила ворот куртки, и немного попало на штаны, которые местами сильно прохудились, но мне было все равно, все мои мысли сейчас были заняты другим.
Единственный вопрос который меня сейчас интересовал, был как? Как у включенной рации за всё это время не сел аккумулятор? Как мне удалось услышать едва уловимый шум сквозь гипсокартонное перекрытие, да ещё и во время грозы? Как всё это произошло? Очередные вопросы, на которые у меня не было ответов.
Поставив рацию на зарядку, я решил пройтись, нужно было немного размяться. Неподалеку от моего импровизированного лагеря, находился обвал в который мне довелось накануне угодить, и я направился к нему, чтобы трезвым взглядом оценить весь масштаб случившейся катастрофы. Пройдя пару кварталов я уперся в обрыв из которого мне пришлось вчера выбираться. Нужно признаться честно, котлован был поистине впечатляющих размеров. Мне действительно очень повезло отделаться малой кровью. Нагромождения искорёженного метала и торчащих кусков арматуры усеяли дно этого техногенного каньона, словно дикие цветы, заполнявшие луговые поля весной. Обломки бетонных перекрытии формировали собой причудливые скульптуры, словно памятники истории, воздвигнутые самой природой.
Дело случая, окажись я немного левее или правее, сложись моё тело немного под другим углом, беды было бы не избежать. Меня могло прошить насквозь ржавым железом, могло раздавить бетонной плитой, всё могло произойти совершенно по-другому.
Оторвав взгляд от земли, и посмотрев в небо, я обнаружил там все тоже непроницаемое небо, скованное свинцовым кожухом облаков. Иногда особенно настойчивым солнечным лучам удавалось прорвать блокаду, и тогда они подобно вспышкам молний освещали серое небо, обрушиваясь на опустевший город, но это были лишь короткие мгновения, которые с жадностью поглощала обыденность.
Постояв немного на краю пропасти, которая чуть было не стала моей могилой, я отправился обратно. На улице начинало становиться неприятно, вся эта серость начинала давить на психику. С понурой головой, едва перебирая ногами, я плёлся по разбитой дороге некогда красивого города, от которого практически ничего не осталось. Его поедала тишина и забвение из которого ему было никак не спастись. Словно рыба попавшаяся в сеть, он ещё продолжал трепыхаться, но скоро это должно было прекратиться.
Уже подходя к транспортёру я вновь услышал как шумит рация, но на этот раз звук был уверенным и громким. По-видимому, зарядившиеся аккумуляторы плотно усиливали сигнал. Взобравшись на борт, я снял рацию со станции зарядки, и зажав кнопку вызова, вновь повторил своё обращение. И снова всё повторилось, никакого ответа не было, лишь эфирный шум, но вслушиваясь в него, я заметил кое-что странное. Сигнал был не ровным, как должен был быть, а чем-то прерывался.
Раз, раз-два, раз-два-три, раз-два, раз. Затаив дыхание я слушал несколько минут, и убедившись, что мне это не показалось, понял что я прав. Это была морзянка, ну или по крайней мере мне хотелось чтобы это была она. Эта мысль стала соломинкой, за которую я в отчаянии ухватился. Но даже с этим были некоторые сложности. Основная из них заключалась в том, что я не знал азбуки Морзе, и всё же не смотря на это моей радости не было границ. Значит, выжил ещё кто-то, и население этой планеты составлял не только я. Мне хотелось прыгать от радости, кричать во всё горло и веселиться, но для веселья пока что было рано. Первостепенной задачей сейчас было расшифровать послание.
Первым делом, я записал код который передавала рация. Мало ли что могло случиться, сел бы аккумулятор (хотя я за этим тщательно следил), или же попросту пропал сигнал, и на этом всё могло закончиться. После этого нужно было заняться дешифровкой. Я пролистал всю литературу, которая была на борту, но всё впустую, здесь не было ничего, что могло бы мне пригодиться. Нужно было рассуждать логически, где могла находиться хоть какая-нибудь информация для расшифровки азбуки Морзе? Скорее всего, в книге, а книга в библиотеке, а это приводит нас к тому, что у меня навряд ли что либо получиться. Если уж железобетонные конструкции не выдерживали натиска времени, то куда уж до ним обычной бумаге.
Намечалось не простое дело, но ничего другого кроме как отправиться на поиски у меня не оставалось. Пожалуй, здесь было бы уместно сказать «Пан или пропал», но к черту всё что не касается дела.
БТР ехал не спеша, маневрируя между ямами и колдобинами, по некому подобию дороги. Местами виднелись следы дорожного полотна, а кое-где даже сохранилась разметка, но в целом это походило больше на какую-нибудь сельскую дорогу. Искорёженные скелеты дорожных знаков по-прежнему стояли на своих постах, и выполняли свои обязанности, а под колёсами то и дело хрустели светофоры, сорвавшиеся со своих постаментов.
Несмотря на полдень, на улице становилось темно из-за сгущающихся черных туч, которые выглядели угрожающе. Такая погода как нельзя лучше подходила для Штормового. Непередаваемая атмосфера мрачности и серости, очень хорошо передавала характер города. Рассыпающийся нелюдимый старик, который никому не рад, и который даже на смертном одре будет упиваться своим одиночеством.
Мне то и дело приходилось выкручивать руль то влево, то вправо объезжая рытвины которые подобно морщинам на лице усеивали дорогу. Порой приходилось искать объездные пути, когда я натыкался на провалы, которые увлекали за собой под землю целые кварталы. Все это приходилось совмещать с тщательным изучением местности, в поисках библиотеки. В целом, ехал я мягко говоря, не очень быстро.
Что особенного было в этом городе, чего не было в других? Я бы наверное не смог ответить на этот вопрос. Сейчас все города походили на идентичных близнецов. Перспектива нигде не менялась, а если посмотреть на картинку в целом, то не менялось вообще ничего. Порой становилось трудно отличать один город от другого, и казалось словно ты попал в какую-то пространственную петлю, застряв в каком-то конкретном месте. Очень сложно отличить одни развалины от других, особенно когда все города строились под копирку. Театры похожи на библиотеки, библиотеки на дворцы культуры, а последние в нашей стране походили на ночлежки для бомжей. Заброшенные, с облупившейся краской и забитыми окнами, они наверное и не заметили что наступил конец света.
Свернув с центральной дороги на улице правды, на узкую улочку уходящую влево я оказался в небольшом сквере, опоясанном кольцом домов. Здесь разрушительное воздействие времени ощущалось не так сильно. Сохранность домов была практически стопроцентной, да и выглядело всё так же как и когда-то. Разбитые лавочки у подъездов, ржавые турники на детской площадке, казалось что самые важные события обошли это место стороной.
Я выбрался наружу покинув лоно своего транспорта и осмотрелся. Чуть поодаль виднелся продуктовый магазин, который сохранил лицо своего фасада свежим, несколько ларьков с мелочевкой и привычные трансформаторные подстанции. Моё внимание ещё привлекла вывеска на цокольном этаже одного из домов, но буквы на ней были стёрты до такой степени, что разобрать что либо было не возможно.
Во мне зародилась слабая, едва различимая надежда. Раньше в таких дворах частенько располагались местные библиотеки, которые предоставляли литературу для школьников, когда им задавали прочесть летний материал. В моём городе находилась парочка таких, и я помню, что в детстве тоже посещал такую библиотеку. Тогда это было удобно, ведь она находилась в каких-нибудь пяти минутах от школы.
И вот я направился к этому непонятному месту с безымянной табличкой над входом. Окна на цокольном этаже были все в пыли и грязи, но они были целыми, а это означало, что если это действительно была библиотека, то книги в ней должны были сохраниться в более менее надлежащем состоянии. Подойдя практически в плотную, мне всё же удалось разобрать надпись "Библиотека", это была невиданная удача.
На дверях висел старый, массивный навесной замок, который соединял насквозь проржавевшие петли. Достаточно было одного удара, чтобы звон ударившегося о бетон металла разлетелся по двору. Внутри было темно, все окна были занавешены старыми шторами, практически такими же, как и в том месте куда я ходил. Раздвинув шторы, я впустил сквозь грязное стекло немного света. Оказалось, что прямо перед моим носом располагались книжные стеллажи. Подсветив фонариком надписи которыми были промаркированы стеллажи я начал искать то что мне было нужно.
После нескольких стеллажей со школьными учебниками и детскими книжками, я начал уставать. Должен был быть более простой способ поиска, и как раз в этот момент я вспомнил, что в любой библиотеке должна быть картотека. Пройдя в соседнюю комнату, я снова раздвинул шторы, и впустил немного света. Сквозь бледный, тусклый луч падающий на пол, можно было наблюдать как поднявшаяся в воздух пыль кружиться на свету. Воздух в этой небольшой каморке был более спёртым чем в книжном зале, но это всё объяснялось размерами помещения. Комнатушка была совсем не большой, здесь располагался маленький письменный столик, и чуть позади него шкаф, с множеством промаркированных буквами ящиков.
Скользя взглядом по запыленным табличкам с написанными от руки буквами, я нашел ящик с буквой "М". В нем хранились пожелтевшие карточки, с почти выцветшими названиями книг. Я не спеша начал их перебирать, чтобы ничего не упустить. Здесь были справочники по конструкциям мостов, математические пособия, и куча другой технической документации, всё это было странно, так как не соответствовало тому, что я видел в читальном зале, да и вообще для школьной программы такая сложная техническая литература была не нужна. Меня всё это насторожило, но я всё равно продолжил искать то, что мне было нужно. Где-то на середине просмотренных мною карт, оказался справочник, который я искал. Запомнив место где он должен стоять, я отправился в читальный зал.
Часть стеллажей с книгами были повалены, и покрытые слоем пыли учебники валялись на полу. Как ни странно это было, но то что я искал находилось именно в том месте, которое было указанно в карточке. Взяв в руки книгу, я быстренько пролистал несколько страниц, пока не нашел нужный мне код. Дело было сделано, и можно было приступить к работе по расшифровке.
После полуподвально помещения библиотеки, свет на улице казался особенно ярки, не смотря на пасмурную погоду. Забравшись в БТР и достав из папки листок, на котором я записал морзянку, я принялся переводить послание. Когда работа была окончена, а нужно отметить что перевод занял гораздо меньше времени чем я предполагал, я несколько раз повторно прошелся по тексту сверяясь с книгой, чтобы точно убедиться, что не допустил никаких ошибок.
И так всё было готово, в итоге у меня было послание от неизвестно кого, и послание было несколько иным чем мне представлялось. Моя фантазия рисовала мне что-то сродни, тех сообщений которые показывали в фильмах про апокалипсис, что-то типа: «Внимание всем выжившим, всем кто слышит эту запись, сообщаем что в правительственном бункере остались люди. Укреплённую позицию охраняют военные, под покровительством которых будет создано новое общество. Всем выжившим прибыть в точку сбора в скалистых горах» - но в моём сообщении не было ничего, даже отдалённо похожего. Всего одна строчка с координатами местности, где предположительно должны были быть люди.
На сей счёт мне пожалуй не стоило обольщаться, ведь было не известно, что в действительности меня ждёт там куда я собрался. Существовала вероятность того, что это было всего лишь зацикленное сообщение, например военных, которое мне по случайности удалось услышать с координатами, ну скажем испытательного полигона для учений, которое передавали ещё до того как всё случилось, и теперь там лишь пустота. Это было уравнением с множеством неизвестных, и определить заранее что меня ждало было невозможным.

XIII

Это так просто, что даже ребенок справится, так почему же тебя так трясет?

Достав старые карты, которые мне посчастливилось позаимствовал в одной из военных частей, я начал искать место, которое мне сообщали координаты. Удалось мне это не сразу, битых полчаса у меня ушло на изучение карты, и определение координат, но в конечном итоге все получилось. Место о котором говорилось в сообщении находилось в противоположном конце страны, так что путь намечался не близкий.
Мне хотелось сразу же сорваться с места, и отправиться в дорогу, но для начала нужно было обдумать все нюансы такого путешествия. Во-первых, нужно было определиться с припасами. Во-вторых, со всей необходимой амуницией. Пускаться в такую авантюру неподготовленным было бы настоящим безумием.
Будем рассуждать логически, вся дорога должна занять у меня, по самым скромным подсчетам, около недели. Можно было бы добраться и раньше, если бы мне удалось найти быструю машину, но все они мелкогабаритные, и большой вместительностью не отличаются, так что пренебрегать своим БТРом я не намерен. Он хоть и не очень быстрый, зато вместительный и надёжный, плюс даже если у меня возникнут проблемы с ночлегом, я всегда могу с комфортом провести ночь в чреве своего зверя. Так же чтобы вложиться в вышеупомянутую неделю пути, мне придётся по-минимуму останавливаться, а это означает, что количество съестных припасов и особенно воды, придётся возить с собой, и здесь проявляется ещё одно достоинство моего бронетранспортёра. Вдобавок ко всему вышеупомянутому, кроме провизии и воды, мне предстояло взять с собой в дорогу снаряжение, без которого в любом случае не обойтись, так что по всем пунктам бронетранспортёр побеждает безоговорочно.
И так первым делом я решил отправиться в тот магазинчик который видел недавно для пополнения запасов на первое время. Последние несколько дней мне приходилось питаться консервами, и такой рацион мне порядком надоел. Нужно было запастись чем-то поосновательнее, нежели тушенка и тунец. Магазинчик располагался на стыке двух дворов, чтобы всем было удобно. Стратегическое использование местности чувствовалось даже здесь.
Сетевой маркетинг работал даже тогда, когда уже ничего не работало. Внешний вид радовал глаз, так как нетленная рука разрушения, казалось обошла стороной эти места. Пыльные с потёками грязи, но все же целые витрины смотрели в никуда. Над входом, насквозь проржавевшая, висела вывеска гастроном. Хоть здесь и не было такого изобилия в выборе, как скажем в каком-нибудь огромном супермаркете, но все же необходимые мне продукты должны были быть.
Гастроном этот был старого образца, без какого либо ремонта, или веяния запада. Панельная коробка облицованная старой плиткой неопределённого цвета, с деревянными дверями и оконными рамами. По-видимому это здание не менялось со времён дефицита продуктов, которым ознаменовывалось старое время. Я его не застал, но много об этом слышал от родителей, но тогда эти истории казались мне чем-то непонятным и призрачным. Люди моего поколения выросшие на излишках эры потребления, с чрезвычайным разнообразием всевозможных товаров, не могли себе представить, что когда-то было время, когда достать себе банальную пару джинсов было непосильной задачей.
Входная дверь к моему великому удивлению была не заперта. Открыв её и войдя в предбанник, я сразу же почувствовал тяжелый, спертый воздух. Внутри было темно, и глазам потребовалось некоторое время чтобы привыкнуть. В целом всё было стандартным, полки с продуктами, кассы, отдел со спиртным, куда же без него. Над торговыми рядами летал размеренный призрак заброшенности.
Мне нужно было запастись крупой, и какими-нибудь макаронами, теми продуктами, у которых срок использования по сути бессрочный. Благо везде куда я заходил всего этого добра было в избытке, не исключением оказалось и это место. Нужно отметить, что ассортимент товаров был гораздо богаче чем я думал. Собрав необходимое в пакет, я несколько задержался возле ликероводочного. Рассматривая ассортимент, но решив в конечном итоге ничего не брать, я отправился обратно.
Задерживаться в Штормовом было бессмысленно. Этот истлевший старик больше не мог мне ничего предложить. Он рассыпался на части, и стоял на пороге забвения. Осмотревшись напоследок по сторонам, я не увидел ничего кроме скуки.
С поворотом ключа зажигания двигатель скинул с себя мирный сон, и приветливо зарычал. Оставляя позади город который подарил мне невнятное чувство надежды, я не испытывал ничего кроме усталости. Бесконечные скитания из одного места в другое изматывали, и я торопился побыстрее убраться из этой пустоши, которая поедала сама себя.
Вскоре последние признаки города перестали маячить перед глазами, и на смену им пришла привычная картина одиночества. Чернеющие на окраинах полей жидкие деревья, и разбитая дорога впереди. Казалось, словно мне приходиться двигаться по беговой дорожке, вокруг которой зациклены одни и те же изображения, которые сколько бы ты не прошел, не будут меняться. Замкнутый круг, из которого при всём желании не получиться вырваться. И тогда я пожалел, что не взял с собой ничего горячительного. В такие моменты желание выпить прожигает в тебе огромную дыру.
По мере отдаления от города дышать становилось легче, словно там, среди увядающего наследия человечества, воздух был пропитан чем-то тяжелым, а возможно так оно и было. Ещё не успела выветриться память о былом, ещё слишком тягостно было находиться в колыбели пустоты. Словно кровать сохранявшая силуэт человека после долгого сна, город сохранял в себе память о том, насколько величественным он был. Он хранил в себе звуки и запахи, погребённые где-то в недрах осыпавшихся стен, скрытые от любопытных глаз, но никуда не исчезнувшие. Город призрак - построенный живыми для мертвых.
На меня снова накатывали волны жалости к себе, хотя возможно это была тоска по обществу. Я никогда не был компанейским человеком, но одно дело сознательно ни с кем не общаться, и совсем другое не иметь возможности этого сделать. Порой я чувствовал как черным волком внутри меня что-то скребется и разрывает на части. В такие моменты казалось, словно по моим венам течёт разъедающий душу яд, и противоядия не существует. Всё что до этого поддерживало силы жить дальше, куда-то исчезало, и я не редко задавался вопросом, а раде чего вообще нужно вставать с постели и что либо делать? Каждое утро было невыносимой пыткой, каждый день казался вечностью. У каждого свой персональный ад, и мой был вполне реальным. Моими демонами были мысли роящиеся в моей больной голове, и сбежать от них не было никакой возможности.
За окном сменяли друг друга одинаковые пейзажи, но я мало обращал на них внимания. Мои мысли блуждали по лабиринту, из которого было практически невозможно выбраться, и я не замечал ничего вокруг. На обратном пути из города не было ничего примечательного, я все это уже видел когда ехал в Штормовой, так что упустить из виду что-либо важное было невозможно.
Когда мое восприятие реальности претерпело столь разительные изменения? На этот вопрос было так же сложно ответить, как и на вопрос, когда я из реалиста превратился в пессимиста? Мы – это сумма пережитого нами опыта, всего, что с нами произошло. Наверное, в этом и кроется разгадка нашего характера и мировосприятия. Со мной вот например, на сколько я помню, ничего хорошее не случалось, отсюда и озлобленность на весь мир, и отсутствие острой необходимости в общении.
Раньше моим привычным местом обитания была моя комната, сейчас весь мир походил на эту комнату. Такой же пустой и мрачный, такой же тихий и размеренный. Полная стерильность происходящих событий. Там где нет вероятности слепого случая, ничего не может произойти. Всё что могло случиться, никогда не произойдёт отсюда и пустота, именно таким сейчас представлялся мне мир. Полный вакуум, в котором ничего нет.
Солнце неизбежно клонилось к закату, было около пяти часов вечера. Я ехал не отвлекаясь по сторонам, и только сейчас подумал, что было бы не плохо найти себе пристанище на ночь. Тут я вспомнил, что через несколько километров будет небольшая заправка, с маленьким домиком отдыха для персонала, не самая лучшая ночлежка, но выбирать не приходится.
Преодолев это небольшое расстояние, я увидел замаячившую впереди крышу заправочной станции. По сути это была стеклянная коробка посреди трассы, во все стороны от которой тянулись поля. Туалет, полки с лёгкими закусками и кофейный автомат, вот как можно было описать это место.
Остановившись перед центральным входом, я выбрался на улицу. Было чересчур свежо и не уютно. Из-за холодного воздуха в носу покалывало, а при глубоком вдохе перехватывало дыхание. Ветер не встречая препятствий на своём пути резвился во всю, то и дело заставляя флюгер на крыше здания вращаться словно юлу. Я поднял воротник на своей куртке и поёжившись направился во внутрь.
К моему огромному удивлению раздвижные двери на входе автоматически открылись. Что за чертовщина, неужели не смотря на время здесь ещё есть питание? Стоило проверить эту гипотезу, ведь в конце концов не ветер заставил двери открыться. Зайдя за прилавок, я нашел на стене щиток с автоматами. Часть рубильников была включена, найдя рычаг с надписью освещение, я щелкнул им вверх. Слышно было как по проводам побежал ток. Лампы дневного света начали загораться одна за другой. Они делали это очень медленно, поначалу тусклым мигающим светом, затем все ярче и ярче, пока не начали светить в полную силу.
Моему удивлению не было придела, где-где, но на заправке посреди абсолютного вакуума, я даже не надеялся найти какие-нибудь блага цивилизации. Это был приятный подарок судьбы, за долгое время прикоснуться к частичке комфорта, который был давно утерян.
Так же я обнаружил за прилавком небольшое подсобное помещение с небольшой тахтой, на которой и решил расположиться, так сказать не отходя от кассы. Расстелив на тахте свой каримат, и уложив поверх спальный мешок, я вышел в торговый зал, чтобы приготовить себе скромную трапезу. Все необходимое было под рукой, а то чего не хватало, можно было найти на прилавке. Пока моя еда готовилась на походной горелке, я решил осмотреться. Зал был не особо больших размеров, но для данной местности такой и не требовался. Достаточно уютный, он был хорошо освещён, а внутреннее пространство по максимуму оптимизировано. Здесь было достаточно тепло, по-видимому в результате хорошей теплоизоляции, и можно было не бояться что тебя протянет сквозняком.
Зайдя в туалет, я обнаружил висящий на стене бойлер, который как не странно исправно работал. Открыв воду в раковине и подождав немного пока пойдёт горячая, я подставил под неё руки, и стоял с закрытыми глазами, наслаждаясь теплом. В такие промозглые, холодные дни было приятно почувствовать хотя бы крупицу тепла.
Поужинав, и приговорив пару пива, которые как нельзя кстати стояли в почему-то обесточенном холодильнике, я отправился на боковую. Вторая горелка которую я предусмотрительно оставил, чтобы обогреть свою подсобку, оказалась гораздо эффективнее нежели я предполагал. В комнатке было достаточно жарко, но это пожалуй был даже плюс.
Сквозь приоткрытую дверь проникала небольшая полоска света, падающая у изголовья моей постели, и которая выполняла роль ночника. Вся накопившаяся за весь день усталость равномерно растеклась по всему телу, но спать почему-то не хотелось.
Я лежал пялясь в черную пустоту потолка и думал о том что ждёт меня впереди. Мне было не понятно, что так тянуло меня в место, о котором трещала рация. Что я хотел там найти, а может потерять. Не сказал бы, что это было любопытством или страхом одиночества, просто я чувствовал, что должен это сделать, для собственной завершенности.



XIV

Эти огоньки, мечты которые загадывают люди, чтобы не чувствовать себя бесполезными.

Установленный на часах будильник сработал в семь часов. Я открыл глаза, и исступленно пялился в потолок, не понимая где нахожусь. Постоянные скитания и смена обстановки порой дезориентируют. Вспомнив про заправочную станцию, чудом сохранившую электричество, я снова опустил свою голову на спальный мешок.
Тело было разбитым, и сон к сожалению не помог справиться с накопившейся усталостью. Мне не хотелось вставать, не хотелось снова отправляться в дорогу, единственное чего я хотел, так это остаться здесь на некоторое время, и перевести дух. Мне нужна была передышка, время для себя, чтобы восстановить силы. Я лежал в тёплом спальнике, размышляя о предстоявших свершениях, и сам не заметил того, как снова провалился в сон.
Второй раз я проснулся уже около полудня. На этот раз было немного легче, тело не так ломало, но усталость всё же чувствовалась. Тратить целый день на сон мне не хотелось, поэтому пришлось вставать.
Когда ноги коснулись холодного пола, всё тело сжалось, а по спине вдоль позвоночника пробежал электрический разряд. Мне хотелось лишь поесть, и вернуться обратно в тепло, но этот мир был устроен не так, он не работал на ублажение наших потребностей.
Наклонившись чтобы завязать шнурки, я схватился за голову. Острая боль раскроила череп надвое, её центром была правая глазница, и казалось словно правый глаз вот-вот взорвётся. Я выпрямил спину, и откинулся назад опершись о стену. Боль практически мгновенно исчезла, остались лишь её неприятные отголоски где-то в глубине сознания.
Чёрт побери, что это было? Такое со мной впервые. Встав с тахты, я почувствовал, как перед глазами все поплыло, и меня накрыло теплой волной темноты. Вот это было уже не таким неожиданным. Это так называемый ортостатический коллапс, он происходит когда резко меняешь положение тела. Со мной иногда такое случается, но обычно я не предаю этому особого значения. Опершись рукой о стену и восстановив равновесие, я постаял несколько секунд, чтобы придти в норму.
Сквозь панорамные окна в торговый зал проникал холодный дневной свет, и жечь электричество понапрасну не было никакой необходимости. Выключив на щитке за прилавком внутреннее освещение, я включил кофейный автомат, и поставил готовиться кофе, нужно было прояснить голову и собраться с мыслями.
Вот вам и непредвиденные дорожные перипетии, первая же остановка выбила меня из моего многострадального графика. Теперь мне уже не удастся пройти весь путь за неделю, да и сколько на самом деле это займет времени, прогнозировать не берусь.
Когда ты загораешься какой-то идеей или целью, твой оптимизм воистину безграничен. Ты хочешь справиться со всем как можно быстрее, мозг в это время только и кричит, делай, делай, делай. Мысли сменяют друг друга подобно вспышкам молний, рассекающим темное пространство разума. Планы строятся, даты назначаются, дело спориться, но чем больше проходит времени, тем меньше оптимизма в глазах. Он словно костёр под дождём, очень быстро гаснет, и имя этому дождю время.
Так же было и у меня. По началу, какой азарт, как кипела кровь, в голову больше ничего не лезло кроме этой авантюры, пуститься туда не знаю куда. Все остальные хлопоты были отодвинуты на задний план, отправиться в другой конец страны, чтобы проверить полученные координаты – первостепенная задача. Но вот прошло всего полтора суток, и что же теперь? Я готов отложить всё ради того, чтобы хорошенько выспаться и поесть. Вот уж что не говорите, а человек странная вещь!
Кофейный аппарат просигналил, что мой эспрессо с молоком готов. Черт побери, эспрессо с молоком, здесь, посреди пустоты, у меня просто не было слов. Я сделал маленький глоток, не спеша отправляя горячую жидкость по пищеводу в желудок. Пришлось закрыть глаза от наслаждения, потому что по-другому было не как.
Вот так, время от времени мне попадались островки благоустроенности, как отголоски былого величия павшей цивилизации. Когда всего этого было в избытке, никто не замечал, какой радостью может быть чашка горячего кофе с молоком, но сейчас я оценил это по достоинству. Такие моменты были своеобразной психологической разгрузкой, когда нервы казалось находятся на приделе.
Попивая горячую жидкость, то и дело закрывая глаза от наслаждения, я пытался хотя бы на время отделаться от мыслей о моих дальнейших скитаниях, но они все не давали мне покоя. Нужно было разработать четкий план и придерживаться его. Все мои потуги до этого момента не были четко сформулированы и распланированы. Они больше походили на какую-то абстрактную идею плана, который не прошел проверки действием.
С чего бы начать? Наверное стоит сначала составить маршрут продвижения к цели, но для этого мне нужна карта. Сходив в подсобку, и достав из рюкзака военные карты местности, я разложил их на кофейном столике, и стал изучать. Путь был не близкий, мне предстояло проехать несколько городов, если быть точнее то пять, множество "населенных" пунктов, и просто неисчислимое количество полей. Рутина конечно, но от неё никуда не деться. Нужно было распланировать привалы, и количество времени проведённое на пополнение припасов и отдых. Первый город находился в полутора сутках пути от меня, на подъезде к нему был посёлок городского типа под названием Сельцево, в котором при желании можно было сделать первую остановку. На этом отрезке пути не стоило долго задерживаться, и пожалуй на его преодоление мне необходимо двое суток. Доехать до города по возможности не останавливаясь, пополниться припасами и ехать дальше.
Второй город под названием Ракитов, ****ь ну и придумал же кто-то название, был в четырёх часах езды от предыдущего. На этот участок дороги я отвел себе половину дня. Доберусь до Ракитова, по возможности осмотрюсь, составлю дальнейший план действий и в путь.
Вот так первая часть плана была готова, оставалось лишь не откланяться от намеченной цели, а как показывает практика, гораздо проще придерживаться того плана, который тщательно составлен и расписан по времени. Оставалось лишь определиться, когда нужно выдвигаться.
Сейчас было половина первого дня, для того чтобы собраться и пообедать мне нужно было в общей сложности часа полтора, так что выдвигаться в путь можно было в начале третьего. Закурив сигарету и свернув карты местности, я упаковал их обратно в свой рюкзак, и поставил готовиться обед. В это же время, я параллельно начал сборы. Собрав весь свой не хитрый скарб и сложив его в транспортёр я решил попутно заправиться. Моё чудовище было не прихотливым к еде, поэтому жадно глотало всё, что я ему давал. Залив полный бак, и ещё парочку резервных канистры, я зашёл обратно в помещение, где меня поджидала теплая еда, и чашка горячего кофе.
Признаюсь честно, мне не очень хотелось покидать этот оазис, который так вальяжно расположился посреди обезлюженной пустыни этого мира. Электричество, горячая вода, работающие туалеты, и самое сладкое – горячий кофе, здесь можно было жить, пускай и не долго, зато со всем необходимым комфортом. И на что я готов был всё это променять? На шанс, минимальный шанс встретить людей. А сколько лишений мне ещё придётся испытать на пути к заветной цели? Этого мне не мог сказать никто, и не только потому, что никого не было, а потому что этого никто не мог знать. Со мной могло произойти всё что угодно, да я мог банально подохнуть где-то в канаве, и на этом моё путешествие подошло бы к концу, и всё же не смотря на это, я почему-то так отчаянно хотел проделать весь этот путь.
Время близилось к трём часам. Все приготовления были окончены, и я был готов выдвигаться в дорогу. Окинув прощальным взглядом, этот ничем не примечательный домик, который хранит в себе удивительный секрет, я мысленно простился с ним, поблагодарив за уютное пристанище. Мне было не суждено вернуться сюда снова, поэтому прощаться было тяжело.
Едва отъехав от заправки, я услышал оглушающий грохот где-то позади. Остановив БТР, и выглянув в люк, я увидел что источником шума была заправка. Там что-то произошло, любопытство снова взяло верх, и я развернулся.
Подъехав на привычное место стоянки, я остановился, пялясь на здание, и не веря своим глазам. Грохот который я услышал, был следствием того, что на заправке обрушилась крыша, но поразило меня далеко не это. Ещё не прошло и получаса, как я выезжал с комфортной, укомплектованной всем необходимым заправочной станции, но то что я видел сейчас никак не укладывалось у меня в голове. Сейчас передо мной было полуразрушенная, заброшенная коробка. Стекол почти нигде не было, а те что уцелели, были настольно запачканы грязью и пылью, что не пропускали солнечный свет. Проржавевшие насквозь стойки, искореженные куски арматуры, рассыпающийся кирпич. Если бы я собственными глазами не видел того что здесь было, то сказал бы что разрушительное влияние времени оторвалось на этой заправке по полной. Это был скелет обглоданный пираньями, полуистлевший и похороненный под толстым слоем пыли.
Я выбрался из бронетранспортёра, но вместо дорожного полотна, под моими ногами была лишь грязь. Чёрт побери, мне показалось словно я схожу с ума. Что здесь происходило? Да ведь только что здесь был оазис, почему на его месте сейчас это болото? Такое ощущение, словно сама реальность изменила все свои законны.
Внутри не было ничего, что сохранило бы память о вчерашнем вечере. Я слонялся среди мусора, пытаясь найти хоть малейшее подтверждение тому что не спятил, но здесь ничего не было. Это был ступор, меня словно заклинило, я сидел пялясь в одну точку, и ничего не видел вокруг. Вот, это и произошло – крутилось у меня в голове, - вот, я и сошел с ума. Это был лишь вопрос времени, и моё время пришло.
Не знаю сколько я сидел в исступлении держась за голову и пялясь в одну точку, но ноги у меня занемели. Поднявшись я пошел к выходу, мрачную тишину повисшую в этих полуистлевших руинах нарушал лишь скрип стекла трескающегося у меня под ногами. Больше я не оборачивался назад. Забравшись в свой бронетранспортёр, я закрыл люк, завёл двигатель и поехал вперёд.
Перед глазами была только дорога, я надеялся, что она украдёт все мои мысли, так как мне не хотелось ни о чём думать. В этом мире мне не удаётся найти ответы на терзающие меня вопросы, поэтому мучить себя было бы бессмысленно. Я забыл о времени, забыл о расстоянии, забыл обо всём что касалось законов этого мира, ибо не было ничего призрачнее и податливее этих законов. На них больше нельзя было опереться, как и нельзя ощутить твердую почву стоя на зыбучем песке.
О наличии времени в этом мире напоминало только падающее за горизонт солнце, хотя уверенности в том, что завтра оно появиться на небе не было, как и в том, что это самое небо куда-то не исчезнет, или же не начнёт падать на землю осколками битого стекла.
Мне пришлось проехать достаточно большое расстояние, прежде чем мысли тревожащие всё мое естество начали проходить. Сейчас мир за окном не менялся, он был статичен, словно кто-то приклеил к стеклу фотографию трассы, и сколько бы ты не мчался вперёд, ничего не менялось. Эта размеренность, и полнейшее отсутствие каких либо действий успокаивало.
На безмолвные пустоши опускался сумрак, но я не намеревался останавливаться. После случившегося мне не хотелось нигде задерживаться, лишь ехать вперёд, всё дальше и дальше без остановок. Порядок вещей изменился, время начало работать на смерть, и та резвилась как хотела. Все было в её власти, созданное природой и возведённое человеком, эта планета, и сама реальность со своей необъятной пустотой. Ничему не скрыться, всему придёт конец.
Тусклое зарево освещало горизонт, как последнее напоминание о том, что когда-то в небе висело солнце. Тьма сгущалась, и становилось неуютно. Вымытые накануне фары прекрасно освещали дорогу, но всё же не могли полностью рассеять мрак. Моё сердце билось ровно, руки крепко сжимали штурвал, но всё это показное спокойствие было не к чему. Каждый день преподносил мне загадку, которую я не в силах разгадать, испытание, которое мне не преодолеть, и всё это давило на меня.
Сложно представить себя более ничтожным, и не способным что-либо сделать когда весь твой мир трещит по швам, и рассыпается на части. Это стихийное явление и с ним никак не справиться, ему просто напросто нечего противопоставить. Можно строить дамбы и плотины против наводнения, но когда придёт цунами, оно смоет всё. Можно возносить молитвы и приносить жертвы у подножья спящего вулкана, но когда он проснётся лучше быть как можно дальше от этого места. Моя ситуация была в сто крат хуже, я не знал что происходит, и мне некуда было бежать.
Проехав километров триста, я решил сделать небольшую передышку. Никаких длительных привалов, ничего такого. Мне нужно было размять немного ноги и перекурить, шутка ли пять часов за рулём. Остановившись посреди дороги, я заглушил двигатель, и выбрался наружу. На улице было не очень холодно, но и не тепло. Такая себе среднестатистическая весенняя погода, когда вечно не знаешь что нужно одеть.
Спрыгнув на землю, я почувствовал под своими ногами гладкую корку асфальта. Здесь дорога была на удивление хорошей и ровной. Никаких выбоин или трещин, сплошное удовольствие мчаться по таким дорогам, на встречу своей цели.
Достав из кармана пачку сигарет и прикурив одну от спички, я затянулся табачным дымом, и выпустил его в ночное небо. Там начинали зажигаться звезды, хотя точнее будет сказать, что я видел звёзды в просветах между облаками. Свинцовый кожух облаков становился всё тоньше и тоньше по мере отдаления от Штормового, и сегодня я впервые за последние несколько дней, видел звёзды.
Постояв несколько минут на воздухе и докурив сигарету, я залез обратно в транспортёр, провернув в замке ключ зажигания, я вернул своему верзиле голос. Он пел свою песню, увлекая меня за собой в ночь, а я позволял ему это делать, тихонько подпевая.





XV

Воздух прилипает к коже, тебе кажется что ты сходишь с ума.

Сейчас, рассекая тьму светом фар, я чувствовал себя капитаном космического корабля, изучающим далёкие галактики. Лишь мой звездный крейсер и я, а вокруг на сколько хватает глаз, необъятная пустота вселенной, холодный вакуум в котором ничто не смогло бы выжить. Иногда я вижу свет далёких звёзд, которые возможно перестали существовать миллиарды лет назад, и этот свет указывает мне путь. Порой в этой пустоте невыносимо одиноко, но в такие моменты, я люблю смотреть на неописуемую красоту галактик, и звездных систем, сплетения туманностей и причудливые узоры созвездий. Эта космическая красота – создана неизвестно кем, и не понятно для кого.
Наверное мне нужно дать некоторые объяснения. Ночью, когда практически единственный источник света, проваливался за горизонт, мир тонул в непроглядной тьме. Светлячки городских огней умерли, звезды были редкой роскошью как и луна, ну а костры естественно некому было жечь. И когда взгляд устремлялся куда-то в ночь, возникало ощущение, словно невиданной силой тебя зашвырнуло в самый центр космического нигде.
На самом деле это было очень странное ощущение, словно стиралась сама реальность. Не было никаких рамок и границ, не было общепринятых норм морали и социального поведения. Всё, абсолютно всё созданное когда-то человеком утрачивало свою актуальность. Добро и зло, жизнь и смерть, белое и черное – больше не существовали. Даже время как таковое стиралось, потому что было здесь не нужно.
Порой становилось трудно дышать, порой меня захлёстывали панические атаки. Когда я думал обо всём этом, каждый чертов раз по моей спине вдоль позвоночника бежали мураши. Это пожалуй было самым отчетливым осознанием собственное никчемности и незначительности. В этом мире мне отведена роль наблюдателя, и даже если бы я захотел что-то изменить, у меня ничего бы не вышло, ведь в космических, а тем более вселенских масштабах человечество имеете значение ровно столько же, сколько и пыль на ботинках бродяги.
Ехал я не спеша, но в тоже время нигде не останавливаясь. Мне не хотелось затягивать эту поездку, осматривая местные унылые пейзажи. В сон меня не клонило, хотя свинцовым одеялом меня накрывала усталость плавно растекающаяся по всему телу. Мне почему-то вспомнились солдаты которые несли свои ночные караулы. Им тоже запрещалось спать, или же просто вальяжно развалиться на кушетке и отдыхать. Они были поглощены своим делом, выполняли свой долг, так же и я – должен был выполнять свой.
Где-то около четырех часов утра, стало совсем тяжело. Глаза приходилось сощуривать, чтобы они концентрировались на дороге, а спину держать ровно, чтобы она не стекла под сидение. Мне нужно было поспать, других вариантов не было. Остановившись на обочине возле двух небольших берёзок, я прошел в салон, достал из рюкзака спальный мешок, и расстелив его на полу забрался внутрь. У меня не было сил искать ночлега, да это и не входило в мои планы. Отдохну позже, а сейчас нужно преодолеть хотя бы первый отрезок пути. С этими мыслями я и заснул.
Разбудил меня будильник на наручных часах, который был выставлен на одиннадцать пятьдесят пять. Протерев глаза спросонья, и уставившись на электронный циферблат, я сидел в исступлении несколько минут. У меня такое происходит практически каждое утро. Не проснувшийся окончательно, находящийся ещё в полудрёме, я был похож скорее на безмозглого зомби нежели на человека. Меня из такого состояния обычно выводил прохладный душ, чашка черного кофе, или же самое экстремальное – удариться мизинцем об тумбочку. Но поскольку тумбочки или душа здесь не было, вариантов проснуться было не много.
Набрав в походную чашку немного воды, и бросив в неё кипятильник, я решил подышать свежим воздухом. Открыв наверху люк, и высунувшись из него по пояс, я сделал глубокий вдох. За последнюю неделю погода практически не изменилась, словно это был какой-то программный сбой. Тяжелые облака все так же скрывали за собой небо, словно телохранители закрывающие от всего мира своего клиента, которому грозит опасность.
Осмотревшись, я увидел что стою посреди трассы, окруженный обширными пустынями полей, которым не видать конца. По левую руку от меня расположились две молодые берёзки, которые ещё немного и готовы были сплестись своими хрупкими ветвями, начав совместную жизнь. Справа, дорога опоясанная насквозь проржавевшей полосой дорожного заграждения, обрывалась крутым кюветом.
Пейзаж на самом деле навивал скуку, за все то время которое мне пришлось поездить по стране, он мало когда менялся. Казалось бы природа создаёт захватывающие дух красоты, но это явно был обман. Вся наша страна была построена на участке земли, где кроме грязи и обширного пространства полей ничего не было, и за прошедшее количество лет ничего не изменилось. Да, где-то проложили дороги, да, где-то построили города, но всё это как показало время, было лишь иллюзией, и в самых главных вещах по сути ничего не изменилось. Я прочитал множество книг, и единственный логический вывод который напрашивался у меня – все писатели были либо невероятными мечтателями, либо же знатными лжецами. Как не описывай смрадный источник, какими красивыми словами не пользуйся, на деле он всё равно окажется грязной лужей.
Как же невероятно это давит, как и цветок засыхающий без влаги, человек медленно умирает без новых впечатлений, задыхается от пропитанного тоской воздуха и сходит с ума. Золотая клетка какой бы красивой она не была, всё равно остаётся клеткой. Меня словно заточили в одиночную камеру, пускай и очень широкую, но всё же камеру.
Забравшись обратно в салон, я сидел на полу и пил кофе. Нужно было ехать дальше, нельзя было задерживаться, проволочки в таких местах съедали часть меня. Допив кофе, я обратно сел за штурвал и вдавив педаль газа в пол, отправился в путь. В зеркале заднего вида, виднелись берёзы, которые махали мне на прощание своими голыми ветвями.
Через пол часа пути, я заметил дорожный знак, который сообщал, что через четыре километра будет ПГТ Сельцево, который был отмечен на моей карте как возможный перевалочный пункт перед въездом в первый город. Я проехал его без особого энтузиазма. Сейчас у меня не было необходимости останавливаться там, припасов у меня хватало, да и поспать мне удалось, так что я решил промчаться через Сельцево на полном ходу.
На подъезде к посёлку качество дороги стало резко ухудшаться, а местность становиться какой-то мрачной и не гостеприимной. По обе стороны от дороги привычные поля сменились густым пролеском, который через небольшой промежуток пути переходил в полноценный лес. Деревья в нем жались друг к другу так плотно, что рассмотреть что либо между ними было не реально. К тому же меня поразил размер деревьев, практически все они выглядели очень старыми, от полутора до двух с половиной метров в диаметре, и высотой с девяти, а возможно и четырнадцатиэтажный дом. В первые минуты созерцания, челюсть моя отвисла до колен, и я не мог поверить своим глазам, создавалось впечатление словно я попал в парк "Елоустоун".
Огромные великаны с обшарпанной корой из-под которой словно нагая кожа, красовался рыжий ствол, который по мере продвижения вверх становился всё темнее и темнее, а на самой верхушке казался совсем чёрным. Это было впечатляющим зрелищем, но вместе с тем, со своей мрачной атмосферой. В этом лесу неверное даже в солнечный день стоит полутьма, из-за того что деревья своими кронами защищают землю от света, а при такой погоде как сейчас там наверное было совсем жутко.
Этот лес заставлял испытывать смешанные чувства, с одной стороны мне хотелось уехать отсюда прочь, как можно быстрее, а с другой хотелось войти в этот лес и потеряться там навсегда. Стать его частью и обрести гармонию с лесом и самим собой.
Соблазн был велик, но взяв себя в руки я вдавил педаль газа в пол и помчался дальше. Изредка между деревьями проглядывались обрушенные стены домов, которыми питался лес. Они окончательно проиграли эту войну, и сейчас напоминали мух попавших в паутину, которые поняли, что им уже не куда не деться.
На сколько я мог судить, скорее всего этот лес съел Сельцево, не оставив от него даже пыльного воспоминания. Как показывала практика, в таких местах события разворачивались по одному сценарию. Природа отвоёвывала то, что по праву принадлежало ей, и пустые города сдавались без боя. Единственный вопрос был, почему этот процесс развивался столь стремительно?
Через несколько сот метров я проехал искореженный знак, на котором выцветшими буквами было написано название ПГТ. Мои слова подтвердились, никаких признаков цивилизации не было, лишь дороги – как последнее напоминание о былом величии – уходили в чащу, увлекая за собой. Конечно если присмотреться, то можно было различить некоторые подсказки, но их было не так уж и много.
Периодически то тут, то там на глаза попадался разнообразный мусор, как рукотворный памятник истории человечества. Чаще всего это были пластиковые пакеты, которым не страшно время, эти пакеты были современным эквивалентом перекати поля, и подхваченные ветром мчались куда-то вдаль. Реже попадались упаковки от разнообразных товаров и прочий мусор. Самым странным было то, что предметы сделанные из железа или бетона, были менее живучими нежели обычный хлам.
Я прекрасно понимал, что если совсем немного углубиться в лес, то можно будет найти там "Затерянный город", но зачем это мне? В мои планы не входило прохлаждаться раскачиваясь на лианах, или рассматривая небо сквозь сетку древесных крон. Я знаю что город там, и для меня этого достаточно. Не важно сколько ему суждено простоять прежде чем он превратиться в прах, меня это мало интересует.
Лес тянулся достаточно долго. Его изгородь становилось то тонкой, приближаясь вплотную к дороге, то практически не проницаемой для глаз из-за густой растительности. Сложно было представить, что этот лес полностью не обитаем, что в нем нет не единой, даже самой маленькой букашки, но это была правда. Этот зелёный гигант, словно в броню, был закован в тишину и не издавал не единого звука. В случае с городами почему-то легче поверить в их пустоту, конечно в голову закрадываются некоторые сомнения, что мол не может быть, кто-то ведь должен был остаться, но в целом ты быстро сдаешься. А вот когда речь идёт о природе, твои сомнения перерастают практически в монументальную уверенность обратного. То есть, проще говоря – пока сам, лично, не прочешешь каждый грёбаный сантиметр леса, никогда не поверишь что в нём никого нет.
Почему это так? Мне кажется, что здесь всё дело в том, что сравнивать искусственное и природное, это всё равно что сравнивать твёрдое и горячее. Гармоничный баланс от перехода одного состояния к другому, примерно такой же как и расстояние от земли до луны. Пропасть просто невероятна.
Другими словами – когда город умирает, то есть из него уходят или пропадают люди, он начинает медленно истлевать, и это отчетливо видно по его лицу. Разрушительная сила времени чувствуется очень остро, и именно поэтому попадая в опустевший город нам проще поверить, что в нем никого нет, ведь мы собственными глазами видим последствия разрушений, и чувствуем запах смерти летающий в воздухе.
С естественными же территориями, типа заповедников и лесов и многого прочего дело обстоит совсем по-другому. Здесь всё протекает плавно и гармонично, время не властно над этими местами. С деревьев не облущивается краска, их ветви не покрывает ржавчина, и вся земля не усеяна бетонными обломками пней. Разрушения и смерть здесь выполняют совершенно иные функции. После ураганна поломанные ветки и выкорчеванные деревья истлевают в земле, удобряя почву, из смерти появляется жизнь. Именно поэтому и сложно поверить, что такие места могут пустовать.
Дальше ровная дорого уходила под горку, и взобравшись на импровизированный холм, я остановился, чтобы посмотреть на зелёное воинство с возвышенности. Лес тянулся куда-то за горизонт, так что ему не было видно конца. Это было целое море деревьев, которое под порывами ветра танцевало зелёными волнами. Море такого темного цвета всегда предзнаменовывает бурю, и я не сомневался, что она скоро начнётся.
Миновав отвоеванные природой территории, я ехал дальше, хотя продвигаться становилось всё сложнее. Дорога растворялась в земле, оставляя как напоминание редкие клочки асфальта, со стёршейся разметкой. Пробираться вперёд приходилось по ориентирам, но задача была не такой уж и трудной, поскольку ехать мне нужно было практически всегда прямо за исключением нескольких поворотов перед городом.
Теперь первоочередной задачей было добраться до города. На этом отрезке пути я решил не делать не каких привалов, чтобы к вечеру быть уже на месте. Мне оставалось не так уж и много, но состояние дороги ощутимо замедляло продвижение.
Это были настоящие джунгли, сквозь которые приходилось продираться с мачете. Каждый сантиметр пути давался не легко, но мало по малу дело спорилось. Наверное, путешественники старых времён, сталкивались точно с такими же трудностями, но они не жаловались на судьбу, подогреваемые азартом шли вперёд, то же самое делал и я.
К шести часам вечера я был практически на месте. Меня от моей цели отделяли всего лишь несколько километров, но это были пустяки. Проведя в дороге почти полтора дня, я хотел лишь найти уютное место, и вытянувшись во весь рост уснуть крепким сном. Усталость, накопившаяся во мне за это время, выплёскивалась за края моего сознания.

XVI

Дождь, серость, отчаяние - вот что мы любим, вот что нам нравится...

О, какой же это был грандиозный провал, к такому я был действительно не готов. Похоже, законы управляющие этим миром изменились. Время перестало быть линейным понятием, верх стал низом, а горячее холодным.
Город к которому я так долго добирался, лежал в руинах. Он был разрушен до неузнаваемости, словно здесь ещё вчера проходили военные действия. От зданий практически ничего не осталось, мало где виднелись обломки строений высотой в один-два этажа. Дорог как таковых не было вообще, всё пространство было усеяно мусором, это был не город, а самая настоящая свалка. От воспоминаний о былых временах не осталось и следа.
Взгляд скользил по пустоши которая была не пригодна для жизни. Остановившись там, где заканчивалась дорога, я выбрался наружу и решил осмотреться. У меня оставалось приблизительно два часа тусклого света, чтобы изучить эти развалины.
Пробираться вперёд удавалось с трудом, поскольку приходилось идти по обломкам кирпичной кладки, кускам рассыпающегося под ногами бетона и прочему хламу. Всё что было создано человеком поглотила пустота. Обломки уличных столбов, словно гнилые зубы, тянулись вдоль моей тропы, что по моим расчетам говорило о наличии здесь когда-то дороги. То и дело нужно было смотреть под ноги, чтобы не на что не напороться. Мне не очень хотелось пораниться о ржавую арматуру и сконать в этой дыре от столбняка.
Кое где из под обломков пробивалась молодая паросль, но даже зеленеющие черенки не могли справиться с подавляющей разрухой. Природа жива, цивилизация мертва, где-то это просматривается лучше, где-то хуже, но в целом ход вещей везде одинаковый.
Этот город конечно выбивается из общей картины, но в целом такая же участь ждет все города так что удивляться не стоит. Я давно перестал искать объяснения происходящему, так как ответы на свои вопросы все равно не найду, остаётся лишь принимать действительность такой как она есть, даже если это не укладывается в голове.
Побродив по развалинам без малого час, я отправился обратно к бронетранспортёру. Ночлег мне здесь явно не удастся найти, пополнить припасы тоже, хотя у меня их достаточно на несколько дней пути. Единственное чем стоило заняться, так это насобирать по возможности дров, и развести костёр. Мне не хотелось очередной вечер прятаться под панцирем БТРа, а хотелось хотя бы немного времени провести на свежем воздухе. Разбить импровизированный лагерь, и посидеть у костра.
С дровами в этом месте проблем никаких не было, среди развалин города валялось огромное количество разных обломков мебели, поваленных деревьев и прочей дребедени. Насобирав хвороста так, чтобы его хватило на всю ночь, я развел огонь в нескольких метрах от своего дома на колёсах. Приспособив несколько особенно крупных брёвен под лавку, я сел и смотрел как языки пламени нежно облизывают сухое дерево.
Меня успокаивал шум костра, он напоминал о чем-то давно забытом из детства, и от этого становилось легче на душе. Вздымающиеся в ночное небо искры танцевали по обыкновению свой грациозный танец, и пытались добраться до далёких звёзд, казавшихся такими же угасающими искорками. Бледный дым поднимался вверх, подхваченный теплым дыханием огня, и мне почему-то вспомнилась книга про индейцев, которую я читал когда-то давно. Там индейцы из одного племени подавали дымовые сигналы индейцам из другого племени, которые жили за рекой. Вспомнив эту историю я рефлекторно посмотрел по сторонам, в надежде увидеть похожий сигнал, но сквозь опустившуюся ночь не возможно было что либо рассмотреть.
Темнота вокруг меня сгущалась, и единственным источником света на многие километры вокруг был лишь мой набирающий силы костёр. Насыпав в котелок немного тушеной фасоли, я поставил его на огонь, а сам открыл бутылочку тёмного так удачно прихваченную мной с заправки. Пиво было не теплым, не холодным, но вкус у него был не плохой. Выпив пол бутылки я достал сигарету и прикурил её от костра. Как говориться, не прикурил от костра, значит не был в походе. От выпитого начало клонить в сон, и поужинав я отправился под свою бронированную крышу отдыхать. Завтра мне предстояло снова отправляться в путь, так что нужно было привести себя в форму.
Утро выдалось на удивление ясным, рассвет застал меня в какой-то непонятной скрученной позе, от чего всё тело затекло. Мне так не хотелось выползать из своего уютного, теплого гнезда, которое я свил из спального мешка, но ничего другого не оставалось. В этом плане конечно показавшееся впервые за несколько дней солнце меня приободрило, и предало сил.
В костровище ещё догорало большое бревно, заложенное мною в огонь ещё с вечера, а это означало, что с костром возиться не придётся. Подбросив несколько поленьев поменьше, я набрал в котелок фильтрованной воды, и поставил его на огонь закипать. Нужно было позавтракать привычным кофе, окончательно проснуться и выдвигаться в путь.
Погода приятно удивляла своей безоблачностью и чистым небом. Я даже попытался вспомнить, когда в последний раз видел солнце, но припомнить мне это так и не удалось. Серые тучи куда-то исчезли, хотя не сказал бы, что был сильный ветер, они просто растаяли в бездонной синеве неба, и это было к лучшему. Костер весело потрескивал, облизывая мой котелок, над головой приветливо улыбалось солнце, согревая продрогший мир, и казалось словно жизнь налаживается к лучшему. Такие дни бывают крайне редко, поэтому нужно было наслаждаться каждым моментом.
Выпив кофе и свернув свой лагерь, я отправился в дорогу. Ехать до Ракитова было не долго, без малого три с половиной часа. По моим скромным подсчетам, я должен был добраться до него к полудню. Если отталкиваться от карт местности которые я изучал, возле города должен был находиться небольшой водоём, как раз его я и избрал контрольной точкой сохранения. Сделаю там привал, впитаю в себя всё солнце, что предоставит сегодняшний день, а завтра въеду непосредственно в город.
Дорога была приятной, солнце согревало продрогшую землю, плутая по голым ветвям просыпающихся деревьев и обрывкам высоковольтных проводов на редких бетонных столбах. То тут, то там из земли торчали искорёженные скелеты опор высоковольтных передач, словно останки гигантских животных нашедших свой покой в смоляных болотах грязи. Дорога устремлявшаяся за горизонт была пустой, что я уже давно для себя отметил, последние останки машин по-видимому превратились в пыль и были развеяны ветром по безжизненному пространству.
Интересно, каким был этот Ракитов? Что мне предстояло там найти? Был ли он таким же как предыдущий город, или же там дела обстояли получше? Никакой информации об этом месте у меня не было, как и малейшего представления, с чем мне там придётся столкнуться. Я конечно искренне надеялся, что он не лежит в руинах как и его собрат, но твердой уверенности в этом у меня не было. Тут уж как придётся, ведь устройство этого мира было мне абсолютно не понятным. Мне вспомнилась серия книг, которая мне очень нравилась в школьные годы, она называлась "Марсианин". Главный герой этой книги Джон Картер, попадает в старую индейскую пещеру, отступая от неприятельских сил индейцев, и каким-то невообразимым способом попадает на Марс. Возможно, то же самое случилось и со мной? Какая-то неизвестная до сели сила переместила меня в иной мир, похожий на наш как близнец, за исключением того, что он абсолютно необитаем, и законы реальности здесь до абсурдного искривлены. Теперь даже самые невообразимые и вычурные теории имели право на существование, ведь там где нет никаких правил – возможно всё. Люди сами загоняют себя в рамки, ограничивая свою свободу, связывая себя нормами морали или же некими ментальными постулатами, но если нет людей, то нет и границ. Абсолютный полет фантазии в мире, где возможно всё, и нет никаких ограничений. Я так же мыслил общепринятыми понятиями которые навязывало общество, которые с детских лет нам вбивали в голову учителя в школе и преподаватели в университетах. Это был исходный код, которым программировалось цивилизованное общество. Шаблонные люди, которые жили по шаблону и руководствовались им в своей повседневности. Уйти от него было практически не возможно. Все кто отвергал общепринятые нормы, считались в обществе изгоями, и их закрывали в психиатрических больницах или тюрьмах. Бывали конечно и редкие случаи когда в таких людях признавали гениев, но это пожалуй было исключением подтверждающим данное правило.
Когда время близилось к двенадцати часам дня, и солнце медленно карабкалось к зениту, я подъезжал к городу. Мне оставалось преодолеть совсем немного, чтобы наконец-то разбить свой лагерь на берегу пруда, или залива, или что там было ещё.
В начале первого, я уже видел впереди небольшой залив. Насколько я понял, он соединялся с местной рекой, которая извилистой линией огибала город. Река была не очень большой, по сравнению с той которая протекала в моём родном городе, но всё же достаточно приличных размеров. Её берега были усеяны небольшими заводями и тихими бухточками, где можно было покупаться, половить рыбу или же просто выбраться на вылазку.
Проезжая вдоль водоёма я подыскивал место, где можно было бы разбить лагерь. Через несколько минут мне на глаза попалась небольшая уютная бухта с миниатюрным причалом, сделанным по всей видимости для рыбацких лодок. Чуть поодаль стояла деревянная беседка с резными подпорками из выцветшего дерева, и столик со скамейками, наподобие тех что используются на кемпингах.
Место было хорошим, и я решил остановиться здесь. Заглушив двигатель, я выбрался наружу, оставив своё транспортное средство на парковочном месте, которое выглядело практически новым, с хорошо сохранившейся разметкой. Ветра на улице не было, и природа казалось застыла в своей спокойной размеренности. По небу проплывали редкие белоснежные облака, неторопливо разглядывающие, что же твориться внизу.
Это было типичным местом для кемпинга, водоём, небольшая лужайка с пробивающейся зелёной травой, беседка с навесом, дабы укрываться от капризов природы и место для обеда. В целом всё выглядело достаточно гармонично, и беседка, и причал, и вода. Меня так и подмывало упасть на пока что серую траву, и целится своими глазами в небо, беззаботно разглядывая облака. Странная атмосфера спокойствия царила в этом месте, от чего тревожные мысли растворялись в забвении.
Разобрав свой походный рюкзак на столике, я приготовил продукты для обеда. Теперь нужно было насобирать хворост, чтобы развести огонь в мангале, который вальяжно расположился в тени беседки. Сухие ветки потрескивали, выпуская в небо целый столб искр, а я в это время придавался кулинарным изысканиям. Жаль конечно, что нельзя было разжиться сочным куском свежей вырезки, при этих мыслях приходилось сглатывать слюну в изобилии заполнявшую рот, но в целом консервы, крупы, и макароны были не такой уж и плохой едой. Да, есть всё это изо дня в день, надоедало очень сильно, но ведь могло быть и хуже. Например у меня вообще могло не быть еды, и тогда-то я уж точно загнулся где-то в овраге, причем не самой приятной смертью, или же из еды у меня могло быть что-нибудь тошнотворно мерзкое, типа личинок жуков.
В общем любая ситуация познаётся в сравнении с ещё более дерьмовой ситуацией, и моя признаться была не так уж плоха. Есть еда - значит голодная смерть мне не грозит, есть оружие – значит защитить себя смогу, не понятно только от кого, есть мой БТР – а значит ночевать под открытым небом мне тоже не придётся.
Я сидел, дымя сигаретой и смотря на воду. По поверхности реки бежала мелкая рябь гонимая лёгким весенним ветерком, который явно забавлялся своими проказами. На огне за моей спиной стоял походный котелок, в котором готовилась не самая вкусная за то питательная еда, а на столе передо мной стояла прохладная бутылочка темного, которую я собирался приговорить. День переставал быть томным, и казалось словно все вернулось на круги своя, и всего этого кошмара, который со мной приключился никогда не было.
Жизнь вернулась в своё размеренное русло, и в этом не было ничего плохого, как и не было ничего плохого в офисном клерке возвращающемся каждый день после работы к своей семье, а с утра уходящем обратно на работу. Такие мгновения в последнее время случаются крайне редко. Секунды, или минуты передышки, когда забываешь о том что произошло, и возвращаешься к тому, с чего всё начиналось. Сейчас та жизнь кажется мне прекрасной и желанной, но ведь это все обман, иллюзия которую строит мой разум. Я не был счастлив там, у меня не было ничего, но почему же я тогда романтизирую то время. Как мне довелось где-то прочитать, со временем из памяти стирается плохое, и остается только хорошее. Наша разум играет с нами в мошеннические игры.
И все же не смотря ни на что, было приятно отдаться плавному течению реки воспоминаний, которая уносила меня в тот размеренный и спокойный мир, который существовал сейчас только в моей голове.
Пообедав, я расстелил каримат на земле, и плюхнулся на него, исследуя глазами облака. Еще не полностью окрепшее, весеннее солнце медленно катилось за горизонт, оставляя мне где-то около двух часов света. Небо подкрашенное разнообразными оттенками оранжевого было практически чистым, и редкие облака напоминали необитаемые острова посреди бесконечного лазурного океана.
Я наслаждался сегодняшним днем, впитывал его своим телом как только мог. Воздух казался сегодня особенно чистым и приятным, он был пропитан светом, и я набирал полные легкие этого пьянящего огня, а выдыхал искры.
Не знаю сколько я так пролежал прежде чем провалился в сон, но проснулся я когда уже было темно. На часах было без пятнадцати восемь, а это значило, что пора готовить себе ужин. К счастью пара поленьев которые я бросил в костёр после обеда ещё не полностью прогорели, и одной заботой у меня было меньше.
Ужин был скромным, чашка горячего кофе, с тем что когда-то было печеньем, а сейчас больше напоминало съедобные камни которыми можно было забивать гвозди. Описание конечно далеко не привлекательное, но в целом, если эти так называемые печеньки размочить, то в целом выходило вполне не плохо.
Поужинав и выкурив парочку сигарет, я отправился на боковую. Завтра мне предстоял длинный день, и нужно было привести себя в порядок. Расстелив на полу транспортёра каримат, а поверх него спальный мешок, я развалился внутри. Дверь я решил не закрывать, так как погода не предвещала ничего плохого. На небе не было не единого облачка, и впервые за несколько последних дней я увидел звезды. Теперь, когда световое загрязнение городов сошло на нет, они казались яркими как никогда. Вскоре я так и уснул, любуясь на звезды.

XVI;

Человек который не к чему и не к кому не привязан – абсолютно свободен.

Я проснулся ровно за минуту, до того как на моих наручных часах должен был прозвучать будильник. Было паять ноль четыре утра, и на небе только начинала зарождаться зоря. Оно становилось бледно розовым, а я сидел и беспомощно пялился куда-то вдаль, пытаясь окончательно проснуться.
На огне висел котелок, в котором закипала вода для ритуального, утреннего кофе. Пока огонь в мангале начинал разгораться, набирая полную силу, я отправился к пруду, чтобы освежиться. Вода была холодной, наверное всего лишь несколько градусов. Я зачерпнул полные ладони и умылся, сотни миниатюрных иголок впились мне в лицо и пощипывали щеки. Следующие пригоршни обдали тело ледяной водой, по спине мгновенно поползли мурашки. Водные процедуры были не самым приятным началом дня, но что поделаешь, если это вошло в привычку. Дальше горячий кофе, и весело пылающий костёр меня быстро согрели, и я был готов немедленно отправляться в путь.
Ракитов был совсем рядом, ехать до него было каких-нибудь десять минут, и вдалеке отчетливо виднелись силуэты зданий. Что же я должен был там увидеть? Такую же разруху как и в предыдущем городе, или что-то другое? Бессмысленно было гадать, когда все должно было определиться в течении ближайшего получаса.
Собрав все свои пожитки, и потушив огонь, я запрыгнул за штурвал и сорвался с места. Дорога была приятной, ровное полотно асфальта тянулось за горизонт, и казалось никогда не закончиться. На нем не было ни рытвин, ни выбоен, которые в таком изобилии встречались мне на пути. У меня даже возникло ощущение, словно это дорога совсем новая.
Конечно же я понимал, что дорога действительно могла быть новой, в том смысле что её построили не за долго до исчезновения, и ещё не успели разбить громоздкими колесами камазов, и прочей тяжелой техники.
При въезде в город первым, что бросилось мне в глаза, была удивительная, прямо таки фантастическая сохранность окружающего ландшафта. Город не казался мертвым, улицы были чистыми, фасады домов выглядели новенькими и ухоженными. Где-то вдалеке виднелись трубы какой-то станции или же завода, и из них валил дым. По началу я не поверил своим глазам, неужели? Нет это было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Люди? Первое что пришло мне в голову. Нет, нельзя себя за зря обнадеживать, сколько уже раз я на этом обжигался. Нужно было все проверить.
Чтобы добраться до станции, мне по всей видимости нужно было проехать центральную часть города, и направиться в район пром-зоны. Центр Ракитова был на удивление большим и красивым. Широкая приятная дорога гладкая словно один из тех европейских автобанов, по обе стороны от дороги идут два ряда фонарных столбов, без единой щербинки на их массивных бетонных стволах, за ними располагается вымощенный плиткой тротуар, вдоль которого идут ровные ряды из небольших деревьев под которыми находятся красивые кованные лавки, сделанные с явным упором на винтаж. Опоясывает все это дело две стены фасадов жилых домов идущих по обе стороны от дороги, на цокольных этажах которых находятся витрины всевозможных магазинчиков. Здесь тебе и сырные лавки, и винные магазины, и товары ручной работы, все от заколок для волос до оружия массового потребления.
Опять же повторюсь, город совершенно не выглядит опустевшим и заброшенным. Того и жди, что сейчас народ повалит из своих домов и магазинов на улицу, для легкой полуденной прогулки, и будет в недоумении пялиться на идиота, который едет по центру их небольшого городка на бронетранспортёре, и недоуменно смотрит на них округлившимися от удивления глазами.
Но людей все таки не было, ни кто не смотрел на меня разинув рот, ни кто не возмущался моему странному шествию по центру города. Мимо меня проносился город, не похожий на остальные, но такой же мертвый как и все вокруг.
Въезжая в промышленную зону, я увидел на сколько разительно меняется вид за окном. На смену выбеленным фасадам не жилых домов, и начинающим распускаться молодым деревцам пришли кирпичные стены заборов, покрытые копотью заводского дыхания, и исхудавшие полузасохшие деревья, которые казались мне узниками концлагерей. Проходившие здесь дожди, пропитанные выбросами заводских труб, поливали их не водой, а жидкой таблицей Менделеева от чего они становились все слабее и слабее. Почему их вообще не спилили, не прекратили их мучения, а выставили напоказ. Неужели кто-то считал это красивым? Эти высушенные кресты вдоль дороги? Имитация жизни, представляла собой на самом деле диораму смерти.
Данный пейзаж вгонял в тоску, мир снова потерял все краски и превратился в немое, черно-белое кино. Дорога здесь начинала ухудшатся из-за того, что по всей видимости по ней частенько курсировали нагруженные до отказа грузовики, бульдозеры и прочая техника, но все же по сравнению с бездорожьем которое мне пришлось преодолеть до этого, она была ещё в более менее сносном состоянии.
Вдалеке виднелся объект, который меня интересовал. Подъезжая к нему все ближе и ближе, я поразился тому, что уличные фонари которые находились на территории станции, окруженные кирпичным забором, поверх которого была натянута колючая проволока, исправно работали. На этой станции есть питание, черт побери неужели я не сплю? Но тут я вспомнил инцидент с заправкой, которая тоже сохранилась в превосходном состоянии, как я поначалу думал, и мне стало не по себе. Во всем происходящем чувствовался какой-то подвох.
Центральные ворота, как и стоило ожидать были заперты, но что мне цепи, когда я сижу за штурвалом бронированной мощи. Взяв не большой разгон, я прошил эти ворота словно бумагу.
Территория станции была достаточно обширной, от пяти до десяти зданий, плюс, большое количество обслуживающих помещений, трансформаторных будок и прочей мелочевки. Когда я выбрался из бронетранспортера, то первым на что я обратил внимание, был характерный гул работающих трансформаторов. После услышанного, зажженный свет в окнах большинства зданий, уже не казался таким диковинным. Но оставался один единственный вопрос, кто занимается обслуживанием всех этих устройств?
Я попытался кого-нибудь позвать, и удивился до чего незнакомым прозвучал мой голос. Когда я в последний раз что-то говорил? По всей видимости очень давно, на столько давно, что не могу даже вспомнить как звучит мой голос. За последнее время моим языком стали мои мысли, а моими собеседниками, внутренние диалоги, которые я вел сам с собой. Закрыв лицо руками, и присев на корточки, я провел так некоторое время. Иногда на меня накатывает, и с каждым днем это происходит все чаще и чаще, черт, наверное я просто схожу с ума. Мне захотелось закричать, но вместо этого зубы плотно сжались и этот сдавленный крик умер внутри меня.
- Эй, есть кто живой? – повторил я свою попытку, так и не сумев привыкнуть к совершенно чужому звучанию своего голоса.
В ответ мне прозвучало лишь монотонное, вибрирующее гудение трансформаторных подстанций.
- Эй, кто-нибудь!
Все мои выкрики остались никем не замеченными, и растворились в плотном, наполненном звуками работы эфире.
Нужно было осмотреться, и разобраться в происходящем. Если людей нет, и персонал станции отсутствует, то каким же образом, механизмы продолжают работать? Бывают конечно автономные станции которые могут работать без обслуживающего персонала, но не здесь, не в нашей стране, и тем более не в городе с названием Ракитов.
Для начала нужно было пробраться в сердце этого места и посмотреть, что там происходит. Ведь, если люди здесь и были, то они скорее всего находились именно там. Ворота, которые вели в центральные помещения машинного зала, были открыты. За ними оказался невероятных размеров ангар, в котором находились силовые установки, и приводы турбин, по истине колоссальных размеров. Самое поразительное во всем этом было то, что они работали практически бесшумно. Едва уловимое, монотонное гудение не более того. Это было странно, ведь механизмы таких размеров, должны быть очень мощными, и соответственно производить оглушающую какофонию.
Огромные роторы метра по три-четыре в диаметре накрытые тяжеленными кожухами вращались чрезвычайно быстро, вырабатывая при этом чудовищное количество электроэнергии, силовые и понижающие трансформаторы, асинхронные двигатели и механические приводы – все это напоминало электрическую схему увеличенную в несколько десятков раз. Я шел по хромированному подвесному мостику высоко над внутренностями станции, и поражался масштабу созданного человеком. Еще более меня поразило состояние в котором все находилось. По сравнению с прошлыми местами где мне довилось побывать, эта станция выглядела по меньшей мере футуристично. Словно я из каменного века попал прямиком в далекое, далекое будущее.
Пройдя весь машинный зал, я направился в помещения обслуживающего персонала. Их было не много, три-четыре комнаты спаренные между собой, ничего особенного. Здесь были раздевалка с персональными шкафчиками, туалет, комната отдыха и пультовая. Первым куда мне довелось попасть, была как раз та самая пультовая. Это было не большое помещение, приблизительно десять на пять квадратных метров. На стенах здесь висели несколько мониторов, которые показывали параметры рабочих установок, пультовой стенд, на котором можно было контролировать работу каждой из машин, да пара кресел для диспетчеров, вот собственно и все. Мне до этого момента конечно не доводилось бывать в таких местах, но никакого сильного впечатления оно на меня не произвело. Единственным интересным было то, что система до сих пор работала в автономном режиме, и контролировала работу этих мощных агрегатов самостоятельно, без чьего либо вмешательства.
Прямиком из пультовой, я попал в комнату отдыха. Она была обставлена скромненько, но со вкусом. На стене висела достаточно приличных размеров плазма, напротив неё располагался уютный с виду диванчик, а перед ним небольшой журнальный столик. В углу стоял небольшой холодильничек, а в противоположном углу, возле двери традиционное растение в большом горшке. В целом проводить здесь время между сменами, должно было быть достаточно приятно.
Следом шли раздевалка и туалет. Заглянув сначала в сан-узел, я не нашел там ничего интересного, туалет как туалет, больше тут сказать не чего. Раздевалка представляла из себя комнату забитую рядами персональных шкафчиков, с номерами и кодовыми замками. Тоже ничего не обычного здесь не было.
В конечном итоге, осмотрев помещения, я не нашел ровным счетом никого. Эта станция была мертва, так же как и все вокруг, она из последних сил цеплялась за жизнь, но это были всего лишь предсмертные судороги. Мозг ещё не понимал что тело мертво, и продолжал посылать в него электрические импульсы. Разочарованный я покинул машинный зал, и забравшись в бронетранспортер поспешил покинуть это место, и отправился в центр города.
Проезжая мимо крестов засохших деревьев стоящих вдоль дороги, я думал о том, что давно бы пора оставить надежду встретить еще кого-нибудь в этой пустыне. Ты единственный уцелевший, смирись с этим! Вместо того чтобы каждый раз предаваться унынию, взял бы да наслаждался маленькими радостями жизни. Ты приехал в город, в город в котором есть электричество, крыша над головой и возможно не самая плохая, а если ещё и повезет, горячая вода найдется. Так что хватит причитать, и возьми себя в руки! Это были наставления, которыми я себя подбадривал, и иногда они даже работали.
Первой моей остановкой в городе, была гостиница с броским названием "International".С виду, она довольно неплохо смотрелась. Высокое здание, этажей на тридцать, блестящий стеклянный фасад, словно его только утром кто-то до блеска натёр, презентабельный главный вход, с красной дорожкой. С первого взгляда на эту гостиницу создавалось впечатление роскоши. Проектировщики и пиарщики явно ориентировались на запад.
В фае было достаточно уютно, никакого мусора, все чистенько и аккуратненько. Даже после своей смерти это место старалось поддерживать себя в отличной форме. Напротив входа стойка регистрации посетителей, где вас должны были облизать с ног и до головы услужливые портье и прочие работники отеля. Я так и вижу их, стоят улыбаются вам своими искусственными улыбками, которые их заставили довести до совершенства. Я то конечно ничего против не имею, но иногда это напрягает.
Пройдя за стойку регистрации к лифту, я с удивлением обнаружил, что он работает, но не рискнув на нем ехать, я все же решил подняться по лестнице. В принципе все номера были в моем расположении, но мне все же хотелось какого никакого комфорта, и в конечном итоге я решил, что уж если и селиться в отеле такого уровня, то выбирать нужно что по лучше.
С горем пополам поднявшись на самый верх, я выбрал один из номеров люкс, и решил остановиться в нем. В просторном коридоре лежала чистая без единого пятнышка ковровая дорожка синего цвета в тон со стенами, и это лишний раз подчеркивало всю презентабельность данного заведения. Один из номеров люкс был не закрыт, и я вошел внутрь.
Номер состоял из трех комнат, достаточно просторной гостиной обставленной со вкусом на западный манер, спальни и ещё одной комнаты, которая на сколько я понял служила рабочим кабинетом. В центре гостиной полукругом расположились черные кожаные диваны, а в центре между ними находился невысокий кофейный столик, со стеклянной столешницей. Огромные окна занимавшие место одной из стен пропускали по максимуму света, и закрывались при необходимости жалюзями которые висели по бокам. Возле входной двери стояли огромные вазы с засохшими останками цветов, хоть что-то выдавало действительное положение вещей, сразу же подумалось мне. Из мебели ещё были несколько комодов, стулья, и огромное зеркало, размером с мой рост.
Спальня была самой обычной, хотя даже здесь чувствовалось легкое и ненавязчивое чувство стиля. Достаточно просторная двуспальная кровать с резным изголовьем, шкаф купе для личных вещей и комод. Весь пол был закрыт большим, пушистым, белым ковром, который мне не захотелось пачкать грязной обувью. В смежной комнате на сколько я понял, находилась ванная.
Кабинет я осматривать не стал, ссылаясь на то что ничего интересного там мне не найти. В конце концов, время ещё будет. Сбросив рюкзак на диван и разувшись я отправился в ванную проверить есть ли вода. Каково же было мое удивление, когда я обнаружил, что была не то что вода, была даже горячая вода! Радости моей не было предела. И снова маленькая частичка былого комфорта, на которую раньше никто не обращал внимания, послужила сейчас поводом для веселья.
Опустившись в гостиной на кожаный диван, я решил составить дальнейший план действий. И так, первым делом мне нужно было пополнить запасы, путь предстоял ещё не близкий, и что ждало меня впереди, было совершенно не известно. Далее мне нужно было проложить маршрут до следующей контрольной точки, и самое последнее определиться со сроками сборов. Сколько времени я пробуду здесь, было не понятно. Блага вымершей цивилизации, притягивали меня словно магнитом, и мне не хотелось поспешно их покидать. Когда ещё мне выпадет шанс принять горячую ванную? Увы неизвестно. Когда ещё я смогу насладиться мягкой кроватью и искусственным светом? Возможно, что в далеком, далеком будущем…
Откинувшись на спинку, я полностью расслабился. Мои глаза автоматически закрылись, и я сам не понял как провалился в мирный, спокойный сон.

XVI;;

Быть одиноким и счастливым…

Когда я проснулся, за окном сгущались сумерки. Приятно было поспать вот так на мягком диване, в уютной обстановке гостиничного номера. Не смотря на то что я уснул сидя, у меня нигде, ничего не затекло, и даже шея не болела после сна на диване, что нужно отметить случалось со мной постоянно. Вот это сервис невольно подумал я про себя.
Ну что, шутки шутками, а запасы как не крути, пополнить все равно придется. Оставив рюкзак в номере я поплелся обратно к лестнице, чтобы спуститься вниз. Хоть лифт конечно был и рабочий, но судьбу лишний раз искушать не хотелось. Я рассуждал так, ну поеду на нем вниз, ещё чего хорошего он застрянет между этажей, и что дальше? Нет уж, лучше потихоньку, полегоньку, но все же по лестнице. В пролетах между этажами горел свет, и спускаться в фае отеля "International" представлялось плевым делом.
На улице я обнаружил, что повсюду горит свет, в смысле уличное освещение исправно работало. Это был ещё один приятный бонус которым меня порадовал Ракитов. Ну кто бы мог знать, что в городе со столь не примечательным названием меня ждет столько сюрпризов.
Пройдя метров сто, я заметил припаркованный возле лавки велосипед, и не удержавшись решил все таки на нем прокатиться. Ехать по гладкому вымощенному плиткой тротуару было одно сплошное удовольствие. Легкий ветерок дул мне в лицо, и от этого становилось как-то легко на душе. Я ещё подумал что мог бы ехать так очень и очень долго, не оглядываясь назад. Все в перед и вперёд, чтобы раствориться за горизонтом и исчезнуть как и все вокруг. Ехал бы себе не зная забот, крутил бы педали и не о чем не думал.
Чувствовалось что весна укрепилась в своих полномочиях, и крепко взяла этот мир за жабры. Дышалось легко, небо окрашенное уходящим солнцем, радовало глаз, а я все ехал и ехал соревнуясь со своим отражением в витринах магазинов.
Остановившись наконец у небольшого торгового центра, я решил все таки заглянуть во внутрь и пополнить свои запасы. Этот магазинчик напоминал один из старых гастроном, которые заполонили некогда просторы нашей необъятной страны, только переделанный на новый лад. В целом он не отличался от миллионов таких же магазинчиков и терялся в океане их одинаковой серости.
Здесь так же горел свет, по-видимому подстанция питала городскую сеть, от которой в свою очередь питались все районные здания. Холодильники издавали свой привычный монотонный гул, и кажется вообще были не в курсе происходящего. Прилавки были до отказа напичканы разнообразными товарами, от которых разбегались глаза. Это было мне на руку, признаться честно мне уже давно надоела каша с тушенкой, и хотелось чего-нибудь эдакого, чтобы немного себя побаловать. Набрав разнообразных продуктов, я сложил все в тележку, и собирался было уходить, как на глаза мне попался отдел с алкоголем. Наши взгляды встретились, и я направился к ней. Чистая блестящая бутылка Катти Сарк так и манила меня к себе. Это был отличный виски сорокапятилетней выдержки.
Выходя из магазина с четырьмя большими пакетами, я понял что на велосипеде назад не поеду, и тут разрази меня гром я обнаружил старенькую потрепанную жизнью тайоту. Что и говорить, я стоял разинув рот. Последний раз машина мне попадалась около полугода назад, да и то в виде искореженной груды металлолома. Почему-то в мире где не портились продукты, железо истлевало в пыль. Да черт побери, если она сейчас заведётся я совсем не удивлюсь. Я сел за руль, ключ зажигания был в замке. Повернув его я практически моментально услышал как закашлял, а потом завелся старенький двигатель. О чудо из чудес.
Вся дорога заняла у меня около пяти минут. Машина шла хорошо, возраст конечно брал свое, но в целом мне все понравилось. Мягкий ход, не плохая амортизация, но самое главное то, что она завелась, и не развалилась.
Я припарковался прямо напротив центрального входа. Нужно было забирать пакеты и возвращаться в номер, на улице было уже темно. Я посмотрел на часы, пол десятого, быстро однако летит время.
Подъем был крутым, удобства удобствами но бегать по ступенькам туда сюда это не шутки, это здорово усложняет жизнь. Когда я добрался до своей двери, то был насквозь мокрый. Побросав пакеты с продуктами на диван, я бережно достал, то что интересовало меня больше всего. Зеленая бутылка с желтой этикеткой, на которой красуется корабль, её было приятно держать в руках, приятно ощущать её тяжесть.
С этим виски я познакомился совершенно случайно. В своё время я очень любил книги Харуки Мураками, и не редко натыкался на то, что герои его книг пили именно этот виски. Мне захотелось попробовать, чего уж там скрывать, я был прямо таки одержим. И вот как-то вечером, совершая покупки, я заметил бутылочку Катти Сарк на прилавке. Нужно ли говорить, что я схватил её в туже секунду, и как ненормальный помчался на кассу. Что же в итоге? Виски действительно был не плохим, но история которая нас связывала, делала его особенным, и с тех самых пор я питаю к нему слабость.
Немного повертев бутылку перед глазами, я поставил её на стол, и отправился искать стаканы. В одном из шкафчиков я нашел целый набор. Налив себе виски на два пальца, я сделал не большой глоток, и погоняв мутную жидкость во рту проглотил её. Виски обжог мне горло, но это было приятно, сразу же чувствовался уровень качества. Допив остатки, я поставил его на стол, и разобрал один пакет с продуктами которые взял специально на ужин и на завтрашний день.
Следующая трудность с которой мне пришлось столкнуться, это отсутствие кухни в номере. И действительно это был отель высокого класса, в котором за номер раньше платили не плохие деньги, а если ты платишь не плохие деньги, то соответственно, есть ты себе не готовишь, это за тебя делает персонал гостиницы. И так, мне оставалось лишь разыскать кухню. В этом мне очень помог план отеля, который висел на входной двери.
Так вот, мой номер находился на двадцатом этаже, на восемнадцатом, двумя этажами ниже, числился бар с кухней, в котором можно было позавтракать, пообедать и поужинать. Именно то, что мне сейчас надо, а главное не придётся спускаться на самый низ. Сложив продукты обратно в пакет, я направился в бар.
Помещение которое занимал бар, было достаточно просторным. С левой стороны во всю стену тянулись тонированные окна, из-за которых сейчас стояла кромешная тьма. Подсвечивая фонариком, я направился к барной стойке, чтобы отыскать выключатель, и включить свет, при условии конечно, что он здесь есть. За стойкой выключателя не было, но войдя в помещение кухни, я нашел центральный щиток. Включив пару рубильников, я услышал характерное потрескивание в лампах дневного света, и одна за одной они начали оживать. Через пару секунд комнату затопил холодный электрический свет.
Выглянув из кухни, я с удовлетворением отметил, что свет зажегся и в баре. Теперь это помещение не выглядело таким мрачным, как мне показалось в начале. Столики накрытые черными скатертями с красными розами по краям, напоминали мексиканских танцовщиц которые казалось ещё немного, и пустятся танцевать фламенко. Я не знал, как танцуют этот танец, не знал, в каком костюме это делают, но мысли вели меня именно к этой картинке в голове. Пол был застлан черным ковролином, который делал шаги беззвучными. В целом это был простенький бар, но сделанный со вкусом.
Взяв из-за стойки бутылочку Джека Дениелза и стакан, я решил оставить Катти Сарк на потом. Налив себе виски на три пальца я сделал глоток, и начал снова раскладывать продукты. Когда все было готово, я спохватился, подумав о том, а работает ли плита. Было бы странно если бы здесь работало все кроме плиты, но ведь в жизни всякое случается, и посреди этого всякого, я как сигнальный маяк притягиваю к себе корабли непонятных ситуаций, и катера всяких странностей.
Я поднес зажженную спичку к конфорке и повернул вентиль, через пару секунд послышалось характерное шипение газа, и в мгновение ока передо мной распустился голубой цветок пламени. Выдохнув с облегчение я оставил плиту зажженной и снова принялся за продукты. Сегодня в меню был говяжий стейк, а на гарнир жареная картошка с тушенными бобами. Хочешь не хочешь, а в этом мире придется научиться готовить, если хочешь выжить.
Где-то через час, всё было готово, и я наслаждался плодами своего кулинарного искусства прямо на кухне. Мне не хотелось иди в большой пустой зал бара, здесь на этой маленькой кухне я чувствовал себя вполне уютно. Было здесь что-то такое, не могу подобрать слова, домашняя атмосфера что ли. В общем как бы там ни было, чувствовал я себя вполне комфортно.
Поужинав, я направился обратно в номер. За весь день я порядком намотался, и сейчас хотел принять горячую ванную и лечь спать. Когда я в последний раз принимал горячую ванную, вдруг подумалось мне. Не помню, кажется ещё до исчезновения, как же давно это было? Та жизнь теперь воспринимается далекой и чужой, словно сон который я когда-то видел, и постепенно забываю его. Помню лишь в общих чертах о чем он был, и что там вроде было все совсем не плохо.
Возможно это все из-за виски, но реальность начала понемногу размазываться, это было похоже на опьянение, но все же не оно. По телу растекалась какая-то расслабленность, все тревожные мысли отступили. Сейчас я был похож на чистый лист, на котором можно было писать что угодно. Все что я видел вокруг, я воспринимал как должное, как само собой разумеющееся. А тем временем реальность принимала причудливые формы.
Лестничные пролёты то вытягивались до невероятных размеров, то сжимались до одной ступеньки. Краска на сенах то и дело меняла свой цвет, а сами стены становились прозрачными, обнажая железобетонные кости здания, словно они были сделаны из стекла. Когда мне надоедало на это смотреть, я закрыл глаза, и провалился в какой-то совершенно иной мир, в котором я одновременно был повсюду, и вместе с тем меня не было нигде. Чувство расслабленности перетекало в ощущение невесомости. Мои ноги больше не касались земли, они парили над нею, и я поднимался все выше и выше, при этом не испытывая никакого страха. Поднимаясь все выше, я видел как заканчивается небо, и на смену ему приходит черное полотно космоса, по которому рассыпаны миллиарды и миллиарды звезд. Казалось протяни лишь руку и можно сорвать их с этого черного полотна и взять себе. А потом все стало очень ярким, настолько ярки, что глаза начали болеть и слезиться. Я услышал какой-то звук, прислушавшись к нему я понял что это был детский плачь. Откуда он идёт? Казалось, словно он доносится одновременно со всех сторон. Что это такое? Кто плачет? Я попытался открыть глаза и осмотреться, но это получилось не сразу. Когда же мене все таки удалось открыть глаза, то я увидел маленькие детские ручки, мои ручки, и понял что плачу именно я. Это был момент моего рождения, мой первый день в этом странном мире.
Проснулся я где-то коло восьми часов утра, от какого-то странного звука. Голова была ясной, и я даже удивился, что не было никакого даже легкого похмелья. Пытаясь понять, что это за звук я вышел в гостиную. Звук доносился из моего рюкзака. Это было какое-то странное потрескивание, похожее на эфирный шум, который можно иногда услышать в телефонной трубке, и тут до меня дошло. Это работала рация которую я нашел. Достав её из рюкзака, и немного подстроив частоту приёма, я услышал обрывки каких-то фраз.
…пункт экстренного сбора…отладка резервных систем…место дислокации в контрольной точке…
Это были обрывки отдельных фраз, вырванные из контекста и на первый взгляд бессвязные, но это была речь, человеческая речь, которую я так давно не слышал. Спина мгновенно покрылась мелким потом. Значит, я не один, значит, есть ещё люди. Я попытался что-то ответить, но связь по всей видимости была односторонней.
Стоит ли после этого говорить, что задерживаться в Ракитове я не собирался? Как ни жаль покидать блага вымершей цивилизации, но мне просто необходимо было это сделать. Где-то там меня ждали выжившие, остатки общества, которое вновь могло возродиться в таком знакомом, но все же ином мире. Выключив рацию, я начал собираться.
Разложив на кофейном столике походные карты, я начал планировать маршрут. До следующего пункта назначения было около двух дней пути. Это был достаточно большой город, второй по величине после столицы. Город церквей как мне когда-то о нем говорили. Измаил – колыбель духовной жизни страны. Признаться честно, я был далек от всего этого, и меня духовная жизнь совершено не интересовала. Я не верил во все эти сказки про бородача в сандалиях, и был приверженцем теории Хаоса. В общих чертах эта теория представляла зарождение жизни, и мира в целом, как цепочку случайных событий, совершенно не связанных между собой, без какой либо системы. Все случилось так как случилось, и нет в этом никакой высшей цели или же смысла, несчастный случай, не более того.
Так вот, Измаил был очень старым городом, переделанным на новый лад. Новые архитектурные изыски, высотные здания, бизнес центры, лофты, все это было в порядке вещей. Не забывал город конечно и о своем историческом наследии, и тщательно восстанавливал старые здания и архитектурные памятники. Здание театра, оперные залы, музеи – чего там только не было. Но большую часть всего исторического наследия занимали конечно же храмы.
Когда маршрут был проложен, а вещи собраны, я решил позавтракать, принять горячий душ и только после этого выдвигаться в путь. Впитать в себя напоследок все блага так сказать.
Когда с обедом было покончено, я вновь поднялся в свой номер. Поживи я тут ещё немного, и непременно накачал бы себе огромные ноги, бегая по ступенькам то вверх, то вниз. Налив себе стаканчик Катти Сарк я отправился в душ. О, как же это приятно чувствовать прикосновение горячей воды на своей коже. Казалось бы такая незначительная мелочь, а как же сильно в итоге можно по ней истосковаться. Комната наполняется паром, создается впечатление словно ты в сауне. Зеркало моментально запотевает, и ты проводишь по нему рукой, оставляя свой след. Вот оно счастье, вкусно поесть, принять горячий душ, сладко поспать на мягкой кровати. Нужно уметь довольствоваться мелочами, ведь жизнь из них и состоит.
Освежившись, и приведя себя в приличный вид, я оделся и спустился вниз к транспортеру. С поворотом ключа зажигания двигатель ожил, и я двинулся в путь. Впереди была длинная и утомительная дорога.

XIX

Помню как в конце смотрел в небо, оно казалось мне таким чистым и бездонным, а потом темнота, холод и страх.

Чем дальше я уезжал от Ракитова тем хуже становилась дорога. От этого становилось неуютно. Я вновь оказался в пустоши, в которой не было абсолютно ничего примечательного. Некое подобие асфальтового полотна, от которого во все стороны тянулись нескончаемы океаны полей. Этот пейзаж очень быстро приедался, и спустя какое-то время мое внимание полностью сконцентрировалось на дороге.
Колыбель духовности – что это вообще значит? Мировая религия как не крути зародилась не в Измаиле. Исторически значимых мест, если это словосочетание вообще можно применять к религии, там так же нет. Тогда что? Приедешь туда и сразу обретёшь веру? Вздор! Наверное это был какой-то коммерческий ход, созданный группой имидж-мейкеров с целью заманить как можно больше туристов. Всем хочется попасть в колыбель чего либо, этим приемом могли бы пользоваться и магазины. Не торговый центр, а скажем "Колыбель свежайших продуктов", а что звучит броско, народ бы пошел.
Почему-то от размышлений о Измаиле, мне стало тоскливо. Тут к счастью я вспомнил, что у меня есть плеер, и решил послушать музыку. Kurt Cobain пел полюбившуюся некогда миллионам людей "Smells like teen spirit" и меня это вполне устраивало. Хорошая музыка, всегда поднимала мне настроение, и этот раз исключением не стал. Рука автоматически потянулась к бутылке виски. Секс, наркотики и rock n roll.
Я тогда ещё подумал, хорошо что из этого мира исчезли люди, а не музыка. Без неё было бы совсем не выносимо, не было бы никакой эмоциональной разрядки.
По небу пробегали жиденькие облака, и в целом ничего не предвещало плохой погоды. Типичный весенний день, каких бывает много. В такие дни люди обычно выбирались на природу, и устраивали барбекю. Я невольно вспомнил стейк из отеля "International". Он был хорош, свежее, если можно так выразиться, мясо. У меня в который раз потекли слюнки. Так предаваясь воспоминаниям о сытной еде я и ехал, когда вдруг начало происходить что-то странное.
На улице начинало становиться темно. Не смотря на идеальную безоблачную погоду, и время медленно ползущее к обеду тьма сгущалась, заволакивая собой все пространство. Я остановился посреди дороги, и высунул голову в окно, чтобы посмотреть на солнце. Как оказалось, сейчас происходило самое что ни на есть лунное затмение. Вот так сюрприз.
У меня не было под рукой никаких приспособления для того чтобы наблюдать за этим событием, и поэтому я решил просто его переждать. Мне уже доводилось несколько раз становиться свидетелем данного природного явления, и признаться честно, впечатления оно на меня не производило. Подумаешь, ну закрыла луна солнце, ну продлилось это, сколько там обычно происходит, от двух до пяти минут, ну и что?
Люди прошлого предавали этому событию какой-то мистический оттенок, но это всего лишь пережитки старого, заскорузлого мировосприятия, и ограниченности умственных способностей. Я вовсе не хочу сказать, что раньше люди были глупее, просто мир тогда казался им более загадочным, населённым страшными монстрами и всемогущими богами. А что сейчас? Все разведано, задокументированно, занесено на карты. Больше не осталось места мистике, тайны этого мира давно разгаданы. Наверное единственной загадкой остается день Х, хотя возможно и на этот вопрос когда-нибудь найдется ответ.
Я сидел погрузившись в свои мысли, и не замечал ничего вокруг. Лишь когда сигнал на моих часах пропищал ровно двенадцать, я снова вернулся к реальности. За окнами стояла кромешная темнота, очень плотная и пугающая. Не было видно абсолютно ничего. И снова порядок вещей искривился, и все перевернулось с ног на голову.
"Так не должно быть" – только и крутилось у меня в голове. Сколько прошло времени? Пять, а может десять минут? Затмение должно было давно закончиться, да и откуда взялась эта непроницаемая тьма? Сердце в груди начинало бешено колотиться. Мне никогда не нравилась темнота, не то чтобы я её боялся, но и теплых чувств к ней не испытывал. Неуютно себя чувствуешь, когда не видишь ничего вокруг, да что там, да же рук своих не видишь. Словно от тебя осталось только сознание, а весь окружающий мир исчез, напоследок ещё и захватив твое тело с собой. Наверное, именно так и выглядит смерть, огромное ничто посреди абсолютного нигде.
Я попытался включить фары, но ничего из этого не вышло. Тьма была настолько плотной, что поглощала свет без остатка. Когда я попытался выбраться наружу, то едва открыв дверь, понял что начинаю задыхаться. Поспешно закрыв её, я отпрыгнул на пассажирское сидение. Вот и дожились, там даже воздуха нет. Просто заебись!
Знаете, мне казалось, что я привык к любым капризам этого мира, но стоит только мне так подумать, как он выкидывает, что-то в таком духе, "А не выключить ли мне солнце, создав кромешную ночь, да и к тому же надо наверное кислород убрать". Черт с тобой золотая рыбка, хочешь поиграть в такие игры, поиграем, но знай обыграть я себя не дам!
Достав из-за сидения бутылку Катти Сарк, я сделал большой глоток, потом ещё один и закурил сигарету. Что мне оставалось в сложившейся ситуации, только ждать. Ждать пока вся эта чертовщина не закончиться, так же внезапно как и началась. Прошло около десяти минут, за окном ничего не менялось, тьма стала только плотнее, хотя куда ещё плотнее было не понятно. Казалось выйди я на улицу, то и задохнуться толком бы не успел, а сразу бы растворился в пустоте и поминай как звали. Поначалу меня беспокоило, что если на улице нет кислорода, то он скоро закончиться и здесь, в чреве моего гиганта, но этого на удивление не происходило, словно я существовал в двух отдельно взятых реальностях.
Там за пределами бронетранспортёра был чужой, неизвестный, враждебный мир в котором не было ничего живого, и в котором ничего живого появиться не могло. Абсолютная стерильность происходящих событий, в какой-то степени это было да же поэтично. Идеальный мир, не такой как мы его себе представляли, но все же. А здесь в салоне бронетранспортёра был другой мир, живой, наполненный несовершенством и переживаниями но такой же реальный. Там, времени не было, здесь оно медленно тянулось по циферблату моих часов. Там, не было воздуха, абсолютный вакуум, здесь он существовал, раз за разом наполняя мои легкие, заставляя грудную клетку подниматься вверх и опускаться вниз. Там не было ничего, а здесь было все, вот и вся разница.
Всматриваясь в пустоту, мне вдруг на долю секунды показалось, словно я что-то увидел. Но это же абсурд! Там нет ничего живого, не может быть! Я сидел уставившись в темноту, но так и не смог больше ничего разглядеть. Может показалось? Как бы там ни было, нужно было что-то делать. Находиться в этой мгле каждую секунду становилось все неуютнее. По спине начинали пробегать мурашки, и я медленно покрывался холодным потом.
Попробую завести двигатель и поехать вперёд, терять мне все равно не чего, да и наткнуться на что-нибудь в конце концов опасности ни какой нет, ведь дорога была абсолютно пуста. Хотя это было в том мире, другом, реальном.
Тишину разрезал гул мотора, она как могла пыталась его заглушить, но у неё ничего не получалось. Звук был хоть и очень тихий и сдавленный, но все же был. Я вдавил педаль газа в пол, и поехал вперёд. Оценить свою скорость у меня не как не получалось. Я вроде двигался, а вроде и нет. Тьма не давала никакого визуального подтверждения моему продвижению. Единственное что менялось так это звук работы двигателя, с каждой секундой он становился все громче и громче. Дальше тьму прорезала вспышка света, на столько яркая, что глазам стало больно. Я зажмурился, а когда вновь открыл глаза, то уже был на привычной дороге.
Все произошедшее казалось наваждением. А было ли это на самом деле?
Остановившись, я выбрался наружу. Почувствовав под ногами твердый асфальт, немного успокоился. Искать ответы того что произошло было совершенно бессмысленно. Осмотревшись по сторонам я не увидел ничего странного. Солнце было на своем привычном месте, воздух был свежий, а волосы трепал легкий ветерок. В конечном итоге просто пожав плечами, я забрался в салон и поехал дальше.
До самого вечера я нигде не останавливался. Пейзаж за окном практически не менялся, и я ехал все дальше и дальше, оставляя позади километр за километром.
Когда на часах было полседьмого вечера, я все же решил сделать привал. Нужно было найти место для ночлега, потому что искать где остановиться ночью было делом не благодарным. Вокруг были лишь поля, разделенные заборчиками деревьев, единственным доказательством, что когда-то здесь были люди. Я забрался на крышу бронетранспортера и осмотрелся. Картина оставалась статичной, ничего не менялось. Не одного захудалого домишки, где можно было бы бросить свои кости на ночь. Лишь с северной стороны, далеко, на кромке горизонта вроде бы что-то было. Взяв бинокль и присмотревшись, я действительно различил среди деревьев силуэт какой-то трубы. Похоже, что это была старая котельная станция, и если она уцелела, то я мог бы переночевать там. До неё было не близко, около часа ходу, но ничего другого мне не оставалось. Мотор заработал, и колеса вновь понесли меня вдаль, по разбитой дороге.
Как странно все получалось, прошло без малого полтора года после всеобщего исчезновения, а следы человечества с такой поразительной скоростью исчезали. Что-то поглощала земля, что-то возвращал себе лес, но в целом памятник некогда великой цивилизации был сломан, и лежал в руинах. Небольшие поселки и придорожные заведения были начисто стерты с лица земли, лишь в крупных городах можно было ещё найти доказательства существования человека. С такими темпами, пройдет ещё несколько лет, и если мне не удастся найти выживших, то либо я помру с голоду, либо переквалифицируюсь в фермера. А что перспектива не самая плохая. Построю себе небольшой домик, заведу огород, буду выращивать на нем разные овощи и фрукты, и жить в свое удовольствие. Когда созреет виноград, нагоню себе вина, и буду сидеть на крыльце, потягивать его через соломинку и медленно пьянеть. Разве не об этом все мечтали? Собственный дом, спокойная размеренная жизнь, ничего лишнего.
Война всегда велась не на полях сражений, под крики раненых и залпы зенитных оружий, а в головах людей. Каждый сражался с самим собой за то стоит ли жизнь того, чтобы жить. Бесконечные победы и поражения, но эту войну не выигрывал ещё никто. Каждый хотел чего-то своего, но вместе с тем и того же чего хотели все. Дом, машина, жена, дети – все это было не настоящим, поверхностным, если можно так выразиться. Единственным настоящим чего хотели все, было счастье, и его-то не было ни у кого. Вселенная словно уравновешивала семь миллиардов голодных ртов, смачивая им понемногу губы, но не давая полностью утолить свой голод.
Вначале восьмого я уже подъезжал к котельной. Это было старое здание из красного кирпича, местами осыпавшееся и полуразваленное. Фасадной стороной оно выходило на дорогу, а сзади разрастался довольно большой лес. Время сделало свое дело, и сейчас эта станция выглядела словно памятник древней цивилизации. Но так как выбирать было не из чего, я решил остановиться здесь.
На улице было уже практически темно, и поэтому достав из рюкзака походный фонарь, я отправился внутрь центрального зала. Само здание было типичным, для заведений подобной специфики. Внутри все напоминало один из цехов какого-нибудь сталелитейного завода. Кран-балки, ковши, печи, все было проржавевшим и покрытым огромным слоем пыли. Внутри, было совсем не так плохо, как могло показаться на первый взгляд. Стены выглядели надёжными, да и провалов в потолке здания нигде не было. В целом, не роскошный пятизвездочный отель, но для того чтобы провести здесь ночь вполне сгодиться.
Внутри одно из подсобных помещений я к своему удивлению обнаружил топчан, который по-видимому использовал охранник, и парочку пожелтевших страниц из какого-то эротического журнала висевших здесь же на стене. Прямо как в школьном лагере, в коморке у вожатых. Расстелив каримат на топчан, а поверх него спальный мешок, я отправился разводить огонь.
Повезло что повсюду были разбросаны сухие деревянные остатки от мебели и прочего мусора, так что с костром не пришлось долго возиться. Когда пламя разгорелось, я отправился к БТРу за остатками Катти Сарк.
Приятно было сидеть вот так, потягивая виски у огня. Всякий раз когда я это делал, чувство одиночества куда-то пропадало. Разведёшь бывало костер, и чувствуешь себя богачом, а если есть ещё и что выпить, то о большем и мечтать не стоит. Наверное схожие ощущения возникали и у наших предков, в далекой древности. Пещера, огонь, звезды, ютились на шкурах убитых животных и наслаждались жизнью, все было просто.
Гулявшие по зданию сквозняки то и дело заставляли висевшие где-то на верху цепи раскачиваться издавая характерный металлический лязг. Атмосфера прямо как в фильме ужасов, хотя бояться монстров не стоило, они были мертвы, так же как и все вокруг. Добро наконец-то победило, но какой ценой.
Выпив кофе и перекусив протеиновыми батончиками я отправился на боковую. Не стоило мне засиживаться, ведь взяв ударный темп, мне ещё предстояло провести весь следующий день за рулём. Нужно было поскорее совсем разобраться, и я был полон энтузиазма это сделать.

XX

Все казалось обычным, но ничего обычного в этом не было.

Серое утро, небо затянуто свинцовым кожухом дождевых облаков. В воздухе чувствуется сырость, того и смотри с минуты на минуту начнётся ливень. Ветра нет, природа словно затаилась в предвкушении бури. Первые капли не уверенно, словно проверяя обстановку срываются с неба. За ними ещё и ещё. Начинается ливень.
Дождь стоит сплошной стеной, практически ничего не видно. Земля жадно впитывает влагу, которую ей посылает небо. Ливень заглушает все звуки, либо же разрывает тишину, это как посмотреть. Вспышки молний рассекают небо пополам, где-то в вышине раскатистым эхом проноситься гром. Кто-то думает о нас. Там, наверху. О нежеланных божьих детях, которые уничтожили сами себя. Чувствую скоро все закончиться, раз, и темнота, долгожданный покой, который уже никто не нарушит. Парить там среди холода и пустоты будет лучшим, что со мной случалось.
Меня разбудил гром, который разорвал тишину очень резко и бесцеремонно. Было всего семь часов утра. Дождь выбивал звонкую дробь по крыше, но внутрь попасть все же не мог. Я чувствовал как в воздухе пахнет сыростью, и по этой причине вылезать из своего теплого спального мешка не хотелось совсем. Повалявшись ещё минут пять, я все же собрался с силами, и сделал это.
Когда босые ноги коснулись холодного бетона, меня передёрнуло. Очень уж неприятным было это ощущение. Обувшись, я вышел из своей импровизированной спальни. Деревяшки в костре уже догорали, и мне пришлось подкинуть новую порцию. Крыша нигде не сочилось, что меня очень удивило, и порадовало.
Открыв старенькую деревянную дверку, я выглянул на улицу. Дождь буйствовал с неистовой силой. Буквально через пару метров, взгляд ломался об стену воды. Мне даже не удалось рассмотреть свой бронетранспортёр. Ничего, скоро закончиться, а пока позавтракаю и пережду непогоду здесь. Это было пожалуй единственным правильным решением, вот только неизвестно на сколько все затянется, а торчать здесь слишком долго, тоже не хотелось.
В то время как все вокруг мокло, и с жадностью впитывало влагу, внутри старой котельной станции весело пылал костер. Он был под надежной защитой кирпичных стен этого храма человеческой архитектуры. Странно, но сейчас даже такие, ничем не примечательные раньше здания, автоматически становились наследием культуры. Когда вокруг ничего нет, нельзя быть особо переборчивым.
Прошло около часа, но дождь по всей видимости не собирался заканчиваться. Мне даже показалось, что он наоборот, лишь набирает силу. Барабанная дробь выбиваемая дождем по крыше усиливалась. Неужели этот день мне придется провести здесь? Я не очень хотел пускаться в путь по такой погоде, ведь это было опасно. Налететь на что-то было конечно практически невозможно, а вот слететь с размытой дороги куда-нибудь в кювет, это запросто. Степень риска была вполне реальной, поэтому ничего другого кроме как устроится поудобнее, и ждать окончанию грозы мне не оставалось.
Закинув в огонь два массивных бревна, я не знал чем заняться. У меня не было решительно ни каких дел, запасы алкоголя находились в транспортёре, на улице, а фантазия за время моего сольного путешествия, по-видимому атрофировалась. Единственное что мне оставалось, это изучить помещения котельной. Пожалуй, это было последним развлечением, которое было доступно в данный момент. Вооружившись походным фонариком, и тактическим военным ножом, я отправился на встречу "приключениям".
Как я уже и говорил, центральное помещение походило больше по обстановке на цех какого-нибудь сталелитейного завода. Достаточно просторный зал, с несколькими печами впечатляющих размеров, кран балки, цепи, залежи угля. Очень высокие потолки, где-то около семи-восьми метров. Под самой крышей узкие запыленные окна, пропускавшие внутрь минимум света. Работать в таком месте наверное было не очень приятно, но иногда от нас ничего не зависит, а все происходящее складывается в силу обстоятельств нам не подвластных.
С противоположной моему лагерю стороны, виднелись несколько дверей. Наверное, ещё парочка подсобных помещений, хотя где-то здесь должен быть выход на второй этаж. С этой стороны сильнее пахло сыростью, а на стенах были отчетливо видны разводы от воды. Все же крыша кое-где протекала.
Деревянную лудку повело от сырости, и дверь подалась с большим трудом. Из комнаты повеяло затхлым, плесневым воздухом. Включив фонарик, я осмотрелся. Это была небольшая коморка, в которой по всей видимости хранились учетная документация. Вдоль стены шли ряды шкафчиков, пронумерованные по какой-то странной системе. На ближнем ко мне была приклеена табличка с номером "1а-22", на следующем "С2  15". У меня не было не малейшего представления, что это могло означать.
Открыв одну из ячеек "1а-22" я не нашел там ничего, шкафчик был пуст как и его сосед. Мне стало интересно, и я решил разобраться.
"С2  15" – пусто;
"Е1а  27" – пусто;
"Ф6  8.1" – пусто;
"А9  8.4.3" – пусто.
Что же все это могло означать. Такая маркировка для оборудования находящегося здесь, была бы слишком запутанной, отсюда я сделал вывод, что так обозначались объекты связанные со станцией, но узнать что это были за объекты, не было никакой возможности.
Посреди комнаты располагался старый письменный стол, на котором лежали какие-то бумаги. Стерев слой пыли, я прочитал название чертежа, который лежал сверху, «План центрального помещения котельной станции №11». Так вот оно что, это котельная станция №11. Ну хоть что-то удалось узнать. Пробежав по нему глазами, мне удалось найти выход на второй этаж, это как оказалось была соседняя дверь, и ещё одно помещение на втором этаже, которое на плане значилось как приемная директора. Под планом здания было ещё несколько разнарядок, и маршрутных карт, связанных с расписанием обязанностей рабочих. В целом ничего интересного.
Выбравшись из архива, я удивился, насколько приятно было вдохнуть свежий воздух. Запах раздевалки школьного спортзала, вперемешку со старой пылью пропитал мою куртку, было неуютно. Возникало желание сходить в душ, и переодеться.
Двери на второй этаж представляли собой старые металлические ворота, тронутые ржавчиной, с выцветшей синей краской. К моему везению они были не заперты. Приложив недюжие усилия, мне удалось сдвинуть их с мертвой точки. Из темного коридора запахло сыростью, словно открылись двери старого склепа.
Наверх вела покрытая пылью бетонная лестница. Подсвечивая фонариком, я стал медленно подниматься. Не известно в каком состоянии были эти ступени, и что с ними сделало время и сырость. Сначала мои шаги были осторожными и не уверенными, но убедившись, что все в порядке я быстро поднялся на второй этаж. Он представлял из себя длинный коридор, в конце которого находилась та самая приемная. Стоит ли говорить, что здесь стояла кромешная тьма. Единственным источником света был мой фонарик. Он словно маяк на берегу моря, рассекал своим лучом сгущающуюся пустоту.
Деревянная дверь почти изгнила, и чуть ли не рассыпалась, когда я её открыл. Кабинет начальника представлял собой не большую комнатку, обставленную минимальным количеством мебели. Все смотрелось простенько и без всяких излишков. Возле окна закрытого занавеской небольшой письменный стол, сбоку от него тумба на которой стоял горшок с мумифицированным растением, небольшой диванчик в противоположной части комнаты, а рядом с ним кулер.
Первым делом я сорвал занавеску, в комнату попал тусклый свет, ожививший на полу тени прошлого. Осмотревшись более детально, я не заметил ничего интересного. Ещё одна заброшенная комната, такая же как и сотни других, в которых мне довелось побывать. На столе кроме слоя пыли в несколько сантиметров, не было решительно ничего. Пустота этой коморки выглядела необъятной. Словно долбанный космос, только вот звезд не было видно. Потеряв всякий интерес к этой комнатушке, я отправился вниз.
Дождь вроде начинал понемногу стихать, это были хорошие новости, но я хорошо знал, что в это время года такие вот дожди могут длиться по нескольку дней, так что радоваться раньше времени не стоило.
От долгого бездействия мне обычно помогал алкоголь, мы садились с ним вместе у огня и подолгу размышляли о жизни, но сейчас по всей видимости мне предстояло предаться размышлениям в одиночестве. Расположившись возле костра который не как не мог насытиться сухим деревом, я погрузился в себя.
Странно все таки было, что фаза активной жизни у меня началась с исчезновением жизни как таковой. Словно миру требовалось наглядное подтверждение того, что не все ещё потеряно. Я как перекати поле, слонялся от города к городу, демонстрируя свое пока ещё не угасшее пламя призракам прошлого. Планета пыталась обновиться, но из-за меня застряла в фазе неопределенности позиций старого и нового миров.
Сколько ещё должно пройти времени, прежде чем на Земле не останется представителей человеческой расы? Последний ли я, или же есть ещё кто-то? Возможно я смотрю на сложившуюся ситуацию не под тем углом? Быть может, не мир изменился, а что-то произошло со мной. Кома, клиническая смерть, просто смерть. Это могло быть что угодно.
Странным было мое положение, странным было положение вещей в целом. Меняющаяся реальность, словно замыкала меня на себе, и я не мог двигаться дальше. Так наверное чувствовали себя дети, когда не знали что им нужно делать. Я воспринимал все, но вместе с тем ничего не мог изменить.
Так прошел час, за это время дождь практически перестал. Увидев возможность, я быстро собрался и готов был продолжать путь. Улица превратилась в болото, ноги вязли в грязи, которая скрывалась под мутным зеркалом лужи. Дальнейшее продвижение вглубь страны, будет мучительно медленным. Загрузив все в транспортёр, я пустил его легкой рысцой, послушный как всегда, он повез меня навстречу неизвестному.
Там где сохранялось некое подобие дороги, дела обстояли ещё ничего. Все неровности и выбоины были залиты водой, от чего их было проще различить, а вот стоило лишь отклониться от заданного курса, как можно было и не выбраться обратно. Раскисшая грязь моментально поглотила бы меня, и выбраться уже было бы не реально.
Все это напоминало смоляные ловушки, которые когда-то на заре эволюции погубили множество животных, которые в них попадали. Мне не хотелось стать одним из таких же экспонатов древности, для людей будущего, если они конечно появятся. Провалиться в болото, застрять здесь, мумифицироваться, вполне реальная перспектива если не быть аккуратным.
Потом через пару сотен лет меня найдут, почистят, приведут в порядок, и выставят на витрину какого-нибудь антропологического музея, нате мол полюбуйтесь, превосходный экземпляр. Не самый умный представитель своего вида, но зато сохранился хорошо. "Человек не умелый – человек бесполезный" – так наверное и напишут на табличке.
Из-за дождя серый пейзаж за окном, превращался в размытое серое пятно. Взгляд не мог не на чем сконцентрироваться, и просто скользил по размытым краям неопределенной картинки. Когда долго смотришь на что-то подобное, начинают уставать глаза. Появляется ощущение что в них насыпали песка, очень неприятно. Со мной такое уже бывало, в детстве помню, как-то я долго смотрел на сварку, и глаза у меня потом просто выпадали. Ребенком был, что с меня взять.
Понемногу начинало темнеть, я посмотрел на часы, было полседьмого, странно, насколько быстро пролетело время. Я решил остановиться, ехать ночью да ещё и с уставшими глазами, было бы не лучшим решением. Пытаться искать ночлег, даже не стоило, где же его найдешь посреди болота? Ночка предстояла быть ещё той.
Ночной воздух казался особенно плотным, и каким-то необычным. Он был насквозь пропитан влагой, возникало ощущение, словно ты попал в какой-то подводный мир. Ветра не было, природа застыла в ожидании чего-то зловещего. Дышать было трудно.
Сквозь облака время от времени показывалась бледная луна, скользя своим тусклым светом по грязным топям. Окружающая картина напоминала декорации из фильма ужасов. Того и гляди сейчас из воды покажутся истлевшие останки утопленников, и устремятся ко мне, чтобы уволочь меня в свое подводное царство мертвых. Было как-то не по себе.
Забравшись в БТР, я заперся на все засовы, оставив приоткрытым лишь люк на крыше, и то лишь для того, чтобы не захлебнуться этим тяжелым воздухом.
Есть не хотелось, вообще ничего не хотелось, лишь бы поскорее закончилась эта ночь, и я смог бы двинуться дальше. Достав из ящика бутылку виски, я отпил большой глоток. Нужно было хоть как-то успокоить нервы. На меня то и дело накатывали волны липкого страха. Так иногда бывает, знаешь ведь, что нечего бояться, но поделать ничего не можешь.
На часах было девять вечера, луна окончательно скрылась за облаками, и больше не показывалась. Я оказался один на один со сгущающейся темнотой. Ещё один глоток виски, стрелки на часах отмеряли десять минут. Ещё десять минут и порция виски. Понемногу меня охватывала апатия, когда становится безразлично, страх исчезает.

XXI

Как понять что реально, а что нет? Возможно вся эта жизнь лишь чей-то сон, а смерть ничто иное как пробуждение.

Ночь прошла, сколько времени мне удалось поспать? Два, может три часа. Начало светать, солнца не было, его скрывали облака. Во рту чувствовалась горечь, характерный привкус после алкоголя и сигарет. Мне не хотелось долго задерживаться в этих прогнивших местах. Сев за руль, я сразу тронулся в путь.
Топи тянулись все дальше и дальше, вернее это были не топи, а заболоченная местность. Земля не могла впитать такого количества осадков которое ей посылало небо, и уходила под воду. Если бы здесь сохранилась жизнь, то все что находилось под и над водой начало бы гнить, но этого не происходило.
Внутри меня снова начинала просыпаться тяга к саморазрушению. Сколько бы человек не убеждал себя, что все в порядке, правду от себя скрыть не возможно. Мы постоянно говорим, что завтра будет лучше, что все наладиться, но очевидно, что все это лишь установка, обман для успокоения собственной души. Никакого завтра нет, и никогда не будет, у нас есть только сегодня, только сейчас, и нам приходиться жить с тем, что мы имеем. Так, мало по малу мы умираем.
Вскоре заболоченным местностям пришел на смену лес. Как это и бывает, с каждым пройденным километром он набирает силу. По началу это были жиденькие зелёные насаждения, которые высаживали для заграждения от ветра, но чем дальше тем обширнее и массивнее они становились. Проехав всего лишь километров десять, я попал в самый что ни на есть густой лес. Листьев было мало, но их с лихвой компенсировали стволы деревьев сквозь которые нельзя было ничего рассмотреть. Иногда реже, иногда чаще встречались и ели с туями, которые разбавляли серую массу различными оттенками зелёного.
Воздух был на удивление свежим, влажности практически не чувствовалось. Раньше я часто представлял, как уезжаю из города, и строю себе уютный домик в лесу, где меня никто не будет трогать, и беспокоить. Я буду жить в нем в гармонии с природой, буду охотиться, и все что мне удастся словить, будет моей едой. Порой я даже пошагово планировал, что мне придётся сделать в первую очередь, представлял как рублю деревья, как обрабатываю их, и складываю из них свой дом. Руки покрываются грубыми мозолями, но это свидетельствует лишь в пользу моего трудолюбия.
Это простенький домик, с парой комнат и камином, я сижу перед ним вечерами и смотрю на огонь. В руках бокал виски, над камином висит ружье. Медленно пьянея я раз за разом прокручиваю одни и те же мысли, хотя нет, я вообще не о чем не думаю, просто смотрю на огонь и пьянею, это неверное лучшее, что может быть.
Бывают дни, особенные дни, когда небо исчезает, вернее не так, оно не исчезает, оно просто меняет свой цвет, становиться серым. В воздухе чувствуется какое-то напряжение, так длиться совсем не долго, а потом начинается ливень, он смывает всю грязь. В такие моменты, я представляю как брожу по лесу, и вдыхаю дождь. Он стоит стеной, мир промокает до нитки, и я вместе с ним. Сколько это длиться? Думаю не долго, а когда все заканчивается, лес наполняется звуками, целым океаном звуков, и я растворяюсь в нем. В такие моменты я чувствую, что действительно живу.
С неба начинало моросить, температура ощутимо упала, и изо рта шел пар. Где-то минут через десять, дождь превратился в мокрый снег. Таким меня не удивишь, помниться у нас в городе частенько такое бывало. Один раз на первое мая у нас лежал снег, подумать только, как же давно это было.
Снежок падая разбивался о мокрый асфальт, и умирал на нем мгновенно. Его было даже жаль, ведь это был не его выбор. Холод и сырость начинали пробирать до костей, недолго думая, я включил печь. Воздух в салоне начал понемногу нагреваться.
Мысли путались, а каша в голове начинала вариться какая-то не здоровая. Дальше, случилось нечто странное. Словно короткое замыкание произошло где-то внутри черепа, все мои мышцы свело судорогой. Агония пылающего разума - никому бы не пожелал испытать подобного. Я не мог пошевелиться, не мог ничего сделать, словно слепой котёнок оторванный от матери, я был абсолютно беззащитен. В груди что-то сжалось, не вдохнуть, не выдохнуть, и страх необъятный, слепой, холодный страх.
Хотелось кричать, забиться в какую-нибудь темную дыру свернуться комочком и расплакаться. А вместо этого я мчал на бронетранспортере, который все набирал и набирал скорость. Когда судорогой свело мышцы, нога со всей силы вдавила педаль газа в пол, а одеревеневшие руки не могли контролировать направление движения. Меня начало колотить, вот пожалуй и финал мое истории, пронеслось у меня в голове, и тут же все прекратилось. Приступ, если это можно называть приступом прекратился. Я снова взял себя в руки, но было уже слишком поздно.
Мой БТР слетел с дороги, и таранил молодую паросль, оставляя широкую просеку посреди неокрепшего леса. Я вдавил педаль тормоза в пол, но движение продолжалось. Сейчас под колесами был не асфальт, а ковер из промокших насквозь листьев и грязи, поэтому затормозить было не реально. Мне оставалось надеяться на чудо, но как показывает практика, чудес не бывает.
Вдруг я почувствовал что еду не по прямой, а скатываюсь куда-то вниз. Это был овраг, достаточно широкий и глубокий, чтобы мой здоровяк провалился в него полностью. Я уже было приготовился к столкновению, но как это обычно и бывает, удар был резким и сильным, и мне не удалось избежать его в полной мере. Когда мой бронетранспортер остановился въехав носом в массивное поваленное дерево, мои руки подогнулись, не выдержав нагрузки, и я угодил лицом в приборную панель.
Что же в итоге? Не большое рассечение над правым глазом, ничего такого с чем бы не справилась походная аптечка, разбитая губа и переносица, парочка ушибов, в целом мне посчастливилось отделаться малой кровью. Выбравшись наружу, я решил проверить масштаб повреждений, но с облегчением обнаружил, что мой транспорт не пострадал вообще, единственной загвоздкой было то, что достать его из этой ложбины, мне уже не как не удастся.
Сев на крыше возле люка, я пялился в пустоту, прогоняя из головы любые мысли. Нужно было полностью очистить свое сознание от всего, что могло бы ему мешать рационально думать.
И так, что это за чертовщина только что была? Припадок, расстройство? В конечном итоге как не назови, хорошего в этом мало. Для меня это было чем-то новым, и мне это совсем не понравилось. Голова начинала болеть, времени оставалось не много. Давай рассуждать логически, с чем это может быть связано? Единственные причины которые я могу припомнить, это минимальное количество сна, так как за последние полторы недели я сплю не больше двух часов в сутки, и максимальное количество алкоголя, так как без него я не спал бы и тех двух часов. Что-то сломалось во мне, и я выбрал не самый лучший способ ремонта.
Нужно было решить, что делать дальше, хотя решать тут собственно было не чего. Единственное что мне оставалось, так это забирать свои пожитки, и двигаться дальше в Измаил, а там если повезёт, найти себе новый транспорт.
Сборы заняли у меня около получаса, я одел теплую куртку, натянул берцы и одел походную экипировку. В рюкзак закинул пару баклажек воды, консервы и крупу, военные карты спички и соль. Из оружия которое собственно было мне не нужно, я взял пистолет, автомат с двумя запасными рожками и армейский тактический нож. Вот собственно и все, можно было выдвигаться вперёд.
Пробираясь сквозь проделанную моим БТРом просеку, я то и дело спотыкался о взлохмаченные комья сырой земли, и небольшие стволы поваленных деревьев. Очень быстро на меня накатила усталость, но останавливаться было бы не лучшей затеей. Все это время пока я шел, мокрый снег с дождем не на секунду не останавливались. Холод начинал пробирать до костей, рюкзак становился тяжелее с каждым шагом, словно в старых передачах про выживание, я шел на грани возможного.
На дорогу я выбрался когда уже начало смеркаться. У меня оставалось слишком мало светлого времени, слишком мало, чтобы продолжать свой путь дальше и надеяться найти какое-нибудь укрытие. Если я не сделаю его сам, до наступления темноты, то мне придётся ночевать под открытым небом, что является самым худшим раскладом в сложившейся ситуации.
Я прошел еще метров триста прежде чем нашел место для ночевки. Как говориться, лучше подстраиваться под природу и жить с ней в гармонии, чем пытаться идти протеев неё. Мне на глаза попался огромный ствол полуистлевшего дерева, в котором чернело больших размеров дупло. Это было, что-то наподобие природной пещеры, где можно было провести ночь. Мне нужно было лишь немного прикрыть вход ветками, чтобы вовнутрь не задувал ветер, и не попадал косой дождь, и укрытие на ночь будет готово.
Забравшись внутрь, я обнаружил, что места здесь гораздо больше чем могло показаться снаружи. Внутри дупла был застоявшийся, спертый воздух, но это на самом деле не было проблемой. Земля оказалась мягкой, так как полностью была усеяна остатками древесины и истлевшими щепками. Это было приятным сюрпризом, плюс неплохой теплоизоляцией.
Потратив около двадцати минут, я соорудил из собранных веток небольшой тамбур, который не пропускал не влагу, не ветер. С включенным фонариком сделал себе лежак поверх которого бросил спальный мешок, и на этом моё обустройство временного жилища закончилось.
Развалившись на спальном мешке, я достал из рюкзака походную горелку, и поставил разогреваться тушенку. С этим как раз следовало быть осторожным, так как ковер из сухих щепок мог с легкостью загореться, превратив ствол дерева в огромную печь.
Я смотрел как синее, газовое пламя облизывает дно жестяной банки, и меня это успокаивало. Дождь все не унимался, и с глухим гулом падал, разбиваясь о ствол дерева, этот звук был приятным и совершенно не резал ухо. Поужинав, я завалился спать, нужно было хорошо отдохнуть перед завтрашней прогулкой. По моим скромным расчетам, мне предстояло пройти без малого около тридцати километров, прежде чем я попаду в окрестности Измаила. Что и говорить свет не близкий, вставать на рассвете, чтобы пройти как можно большее расстояние. Будильник был выставлен на пять часов утра, надеюсь к этому времени дождь прекратиться.
Закрыв глаза, я практически сразу провалился в сон.
Разбудил меня противный звук будильника на наручных часах. Выключив его, я продолжил валяться пялясь в пустоту. В моей берлоге было темно, хоть глаз выколи, зато тепло и уютно. Я представлял себя медведем, который проспал все зимовье, и теперь готов выбраться наружу, чтобы изучать дикий мир. Сон восстановил мои силы, и я готов был отправляться в путь.
Выбравшись из дерева, я обнаружил, что дождя уже нет, осталась только сырость, которая пронизывала насквозь. Где-то впереди стелился туман, белой дымкой заволакивающий унылый пейзаж голых деревьев. Было странно наблюдать как мир вокруг тебя постепенно растворяется. Возможно именно так и исчезли люди, ушли в туман и не вернулись, не нашли обратной дороги, да так и остались жить в призрачном мире, наполнив его своими правилами и законами, принеся в него время и смерть, войны и хаос. Интересно, растворюсь ли я тоже, если войду в эту белую обитель.
Собрав все свои вещи, я отправился в путь. Спустя каких-то пять минут я уже ничего не мог различить. Туман был настолько плотным, что на расстоянии вытянутой руки перед моими глазами стояла пелена. В этом призрачном мире была абсолютная тишина, пустота и небытие.
Мне стало как-то не по себе, в этом молоке ничего не было, здесь ничто не существовало, я оказался за границей мироздания. Ноги вроде бы шли по асфальту, но ощущения движения не было, тоже самое и со всем остальным, чисто механические движения были, но ощущение их реальности от меня напрочь ускользало.
Я знал, что обычно такой густой туман стоит не долго, но в этом, новом мире обычные правила не работали. В конечном итоге плюнув на все, я просто выкинул из головы всю эту чушь, и пошел дальше. Какой смысл было париться по поводу того, что тебе никак не изменить? Если я чему и научился, так это тому, что здесь все идет своим чередом. Ну стоит туман, и что? Не растворюсь же я в нем и в самом деле, а даже если и растворюсь, то какая разница? Все что должно произойти - произойдет, все чему произойти не суждено тоже произойдет, ведь такова природа хаоса.
Чтобы отвлечься я стал напевать старую песенку, которая по какой-то неведомой причине крутилась у меня в голове последние пару дней. Это была песня из какого-то старого мультика, названия которого мне уже и не вспомнить, там были такие слова:
Раз, два, три, на солнышко посмотри. Мир вокруг, твой лучший друг.
Минут через пять я обратил внимание, что туман стал редеть. Можно было различить очертания деревьев и кустарников, рассмотреть дорогу под ногами. Все в итоге закончилось так как и должно было. Я просто накручивал себя в свете последних событий, и необъяснимых случаев, которые со мной произошли. Это был просто туман, и не стоило искать подвоха.



XXII

И пелена спадет, и истина откроется тому кто ищет.


Половина дня прошла практически незаметно. Моя дорожка из "Желтого кирпича" тянулась все вперёд, сквозь мрачный лес населённый призраками прошлого. Очень атмосферное место, и совершенно необитаемое. Оно с легкостью могло сойти за чью-то гробницу, построенную на мертвых землях, покоящих в себе миллионы оборванных жизней. Меня то и дело подмывало свернуть с дороги и прогуляться по лесу, но это было не лучшей затеей. Во-первых мне не хотелось потеряться в этом лесу, и потратить кучу времени, чтобы найти верную дорогу, а во-вторых продвигаться по грязи и мокрым листьям весьма утомительное занятие отбирающее уйму сил. Лучше буду любоваться со стороны, и придерживаться первоначального плана.
Где-то к полудню, я проходил извилистый отрезок пути, и случайно заметил на земле поваленный указательный щит. На самом деле это была большая удача, мне повезло, что он не сгнил как все остальное, да в конце концов мне повезло, что я просто не прошел мимо. По моим скромным подсчетам, до Измаила мне оставалось без малого десять километров, и этот знак должен был сказать мне, насколько я прав. Каково же было мое изумление, когда стерев с него грязь, и мокрые листья, я обнаружил надпись "Добро пожаловать в Измаил: Колыбель духовности цивилизации".
Опять-таки повторюсь, меня уже ничем не удивишь. Каким образом я так быстро добрался, мне было не интересно, но по даже самым оптимистичным прогнозам, этого не могло произойти. Ну да ладно, что есть, то есть.
И так я был на месте, вот только там где должен был располагаться город, находился все тот же лес. Вместо панельных домов чаща, место бетонных исполинов, мощные стволы деревьев, рай для экологов и защитников природы, и ад для технократов, вот только не тех не других уже нет. Мне нужно было забраться повыше, чтобы осмотреть местность, благо мне посчастливилось заметить старую телевизионную вышку, выглядывающую из-за холма.
У основания вышки я понял, что путь мне предстоит тяжелый. Вся конструкция прогнила, а перекладины лестницы, которая вела наверх, местами отсутствовали. «Черт побери, это будет ещё то восхождение» - конечно же я понимал, это будет не сложнее нежели взбираться по скользкому стволу дерева, но все же оба эти варианты были крайне паршивыми.
Проверяя каждый выступ, каждую перекладину я медленно поднимался вверх. Обстановку ухудшало ещё то, что из-за неблагоприятной погоды, некоторые из перекладин обледенели. Скользкие куски говна, которые всем своим внешним видом словно кричали, не хватайся за нас, иначе полетишь вниз, и знаете что? Парочка из них действительно обломились, и остались у меня в руке.
Руки ныли, а замершие пальцы отказывались разгибаться. Самым хреновым было то, что мне негде было зацепится, чтобы отдохнуть. Всю дорогу мышцы были в постоянном напряжении и горели огнём. Ближайшая платформа на которую можно было стать, находилась приблизительно на середине вышки, туда я и полз. Она находилась на высоте около пятнадцати, двадцати метров, и вполне подходила для моих целей. На самом подходе к площадке, все чуть было не закончилось трагически, когда очередная перекладина отошла от основной конструкции, и мое тело словно в замедленной съемке полетело вниз. Повезло, что мне удалось быстро среагировать, и ухватиться второй рукой за стальной болт, торчащий из рамы телевышки. Последние несколько метров после этого, я преодолевал очень медленно, проверяя каждый сантиметр стали. Когда мои ноги наконец-то стали на решетчатое основание смотровой площадки, я вздохнул с облегчением. Единственное, что меня смущало, так это спуск вниз, но до этого мы ещё доберемся.
Вид конечно открывался захватывающий, природа во всем своем великолепии, вот только города здесь не было.
Случилась как раз то, чего я и остерегался. Измаил как и встречающиеся мне до сели города, был разрушен. Его поглотил лес, который отвоевал некогда принадлежащие ему территории. Среди этого бесконечного моря деревьев, то тут то там возвышались отдельные здания, крыши домов и купала церквей. Не это я надеялся обнаружить, но делать было нечего.
И так, какие у меня оставались варианты? До места назначения слишком далеко, чтобы идти пешком, это первое. Машину в этих джунглях или же хотя бы какой-нибудь транспорт мне скорее всего не удастся найти, это второе. Так что же остается. Достав из кармана походную карту, и отыскав на ней Измаил, я нашел то что должно было стать моим спасением.
Ещё в прошлый раз когда я прокладывал маршрут, то отметил для себя, что в Измаиле есть достаточно большой речной порт. По воде, я вполне мог добраться до точки сбора, единственный вопрос заключался в том, смогу ли я найти корабль.
Проложив приблизительный маршрут, насколько мне позволяли мои картографические способности, я отметил где должен находиться порт. Мне нужно было придерживаться северного направления, и по сути двигаться по прямой, на сколько это будет позволять местность. Сейчас час дня, до портовой зоны я смогу дойти где-то около шести вечера, при условии что все будет идти по плану, ну что же посмотрим.
Спуск вниз оказался немного проще нежили подъем, и все же мне потребовалось где-то около десяти минут, чтобы отдохнуть и восстановиться. Когда я вновь почувствовал прилив сил, то отправился в дорогу. Теперь чтобы сэкономить время, мне предстояло прогуляться по лесу. По дороге было бы конечно проще добраться к докам, но вся проблема в том, что она шла огибая практически весь город.
У меня не было ориентиров кроме компаса, который указывал на север. Никакого визуального подтверждения правильности направления, и все же мне удавалось держать прямую. Поначалу идти было не сложно, прогалина усеянная молодыми побегами, представляла собой вполне комфортную местность. Было странно, что мне не встречались развалины старых домов, хотя если это была окраина города, тогда ничего удивительного. На отшибах обычно строятся частные сектора, а такие домики не очень долго живут, особенно если брать в учет динамику разрушений. Периодически я все же натыкался на разнообразный строительный мусор, что в принципе убеждало меня в правильности моей гипотезы.
Чем дальше я продвигался, тем сложнее становилось идти. На смену молодым саженцам, назову их так, приходили массивные деревья по нескольку метров в обхвате. Прогалины сменялись чащами деревьев, сквозь сплетенные ветви которых не было видно даже неба. Иногда попадались участки, где мне было попросту не пройти. Набредая на очередной такой тупик, мне приходилось разворачиваться и искать другой путь.
Периодически мне попадались полуразрушенные дома, сквозь которые прорастали кустарники и деревья. Это были разные мелкие магазинчики, двухэтажные дома старого образца с проваленными крышами, трансформаторные подстанции и тому подобное.
Чем дальше я заходил, тем более явные знаки нахождения здесь когда-то города мне попадались. Апогеем всего этого был старый двенадцати этажный дом, который вальяжно расположился посреди леса. Зрелище на самом деле было впечатляющим. Фасадная стена его треснула, причем достаточно сильно, обнажая местами небогатое убранство местных квартир. С двух сторон зажатое массивными деревьями, это здание все ещё держалось, но было видно, что долго оно так не протянет.
По хорошему мне следовало бы пройти мимо, но любопытство все же взяло верх. Я направился к одному из подъездов, который выглядел менее печальным, нежели остальные. На его козырьке как и следовало ожидать, был развернут пышный, зелёный ковер из мха. Виднелись даже несколько небольших побегов, которые вполне могли бы стать полноценными деревьями. Старая металлическая дверь насквозь проржавела, и весела на одной петле, обнажая черное брюхо подъезда.
Внутри пахло сыростью, краски на стенах естественно не было. Местами стены были пробиты массивными корнями, которые словно змеи спускались вниз по ступенькам. Свет моего фонарика разрезал темноту, и показывал наглядно, что значит выражение «Природа свое возьмет». Побелка которая была на потолке от постоянной сырости сползла на пол, и я оставлял на ней свои следы. Вместо пыли теперь повсюду была грязь.
На первом этаже располагались четыре квартиры. Не в одной из них не было входной двери. Все они лежали на полу, деформирующийся фундамент буквально сорвал их с петель. Местами с потолка свисали корни, которые крушили все в стремлении нейти спасительную землю, да так и остались в подвешенном состоянии. Да уж, обстановка была более чем удручающей.
В квартире сто девяносто четыре, номер которой ещё можно было разобрать, повсюду валялся хлам. Пожелтевшие обои рваными кусками свисали со стен, предавая комнатам антураж из фильмов ужасов. Пыль вперемешку с грязью и прочим мусором хрустела под ногами. Старые игрушки, разбитая мебель, заброшенная техника, все это было кусочками головоломки, которая в сложенном виде образовывала человеческую жизнь.
В оконных рамах практически не осталось стекла, лишь по-прежнему острые зубы осколков придавали им сходство с хищной пастью. В комнаты попадал тусклый свет, но его не хватало для того чтобы можно было осмотреться. В гостиной я обнаружил выцветший красный диван, а рядом стоял запыленный столик, на котором в рамках стояли семейные фотографии. Муж с женой и их маленький ребенок, вполне стандартная ячейка общества.
Я взял фотографию в руки и протер стекло, чтобы получше её рассмотреть. Мужчине было где-то за сорок, статный с черными волосами, и густыми черными усами. На нем была простенькая рубашка в мелкую клетку и галстук. Кем же он был? Учителем, врачом, инженером? Этого я уже никогда не узнаю. Его жена была немного моложе, приятная девушка лет тридцати пяти, тридцати семи. Длинные золотистые волосы аккуратно собранные в косу, и выведенные из-за правого плеча. Мягкие черты лица говорили о её приятном характере, и дружелюбности. Она вполне могла работать воспитателем в детском саду. Их ребёнку было не больше двух лет, он был одет в безвкусную одежду непонятного цвета, в которой что девочка что мальчик выглядели абсолютно одинаковыми, поэтому определить пол ребёнка у меня не получилось, но это и не важно, он или она был вполне милым ребёнком.
В груди что-то защемило и я почувствовал, что ещё чуть-чуть и расплачусь. Чувства которые я так давно сдерживал в себе, сейчас рвались наружу. Вся эта накопившаяся нежность, потребность заботиться о ком-то и любовь, разрывали меня изнутри. Поставив фотографию на стол, я присел на корточки, и сжал голову руками. Нужно было успокоиться, несколько глубоких вдохов позволили потушить бушующее внутри пламя, стало легче. Все эти накопившиеся чувства были чертовски опасными, они могли уничтожить меня, свести с ума потеряй я над ними контроль. Достаточно всего одной секунды, и катастрофы не избежать.
Немного успокоившись, я продолжил исследование квартиры. Практически во всех комнатах было одно и тоже. Разрушение и грязь.
Стоит ли говорить, что подниматься наверх было бессмысленно, и к тому же опасно. Все здание держалось на честном слове, и по сути в любой момент готово было развалиться на куски. Я и так рисковал когда зашел в него, но мне казало, что это нужно сделать. В последний раз посмотреть на людей, пускай даже на фотографии.
По мере моего продвижения вперёд, картина ландшафта понемногу менялась. Местами сквозь настил из опавших листьев проглядывался серый покров асфальта. То тут, то там мне встречались здания, а то и целые кварталы. Иногда это были неприметные памятники цивилизации, как то светофор покрытый мхом, либо же буквально старый памятник. Все это напоминало мне какой-нибудь затерянный город в духе романов Конан Дойля.
Достаточно странно все это выглядело, но вместе с тем захватывающе. Непривычные картины будоражили кровь, и заставляли усиленно работать воображение. Чего только стоит небольшой искусственный пруд, огражденный кованным забором, с небольшим мостиком посередине, в чаще леса. Такое нигде не увидишь. Новый причудливый мир, со своей хрупкой экосистемой, и удивительной атмосферой.
Заброшенные аттракционы посреди небольшой еловой ограды, здания в которых поселились стройные, молоденькие берёзки, оплетённые диким виноградом линии электропередач, все это было удивительно красивым. Нет, этот город не опустел, просто его заселили другие жители, совершенно не похожие на нас.
Проходя один из некогда богатых кварталов, по крайней мере, мне так показалось, я обнаружил вход в подземку. Он был достаточно хорошо скрыть вьющимся кустарником, и если бы не знак указатель, я прошел бы мимо. И снова мне стало любопытно. До этого момента, мне ещё не попадались подземки. В моем родном городе метро не было вообще, там больше превалировал наземный транспорт, который не отличался особым комфортом. Черт, живем то один раз.
Срубив несколько особо крупных веток, тактическим ножом, который как нельзя лучше подошел для этих целей, я расчистил себе проход. Каким же сильным было мое разочарование, когда спустившись до середины лестничного пролета, я обнаружил, что туннель затоплен. Наверное грунтовые воды, которые раньше откачивали насосы, затопили станцию. Но я хотя бы проверил, пускай мне и не удалось ничего посмотреть, зато моя совесть чиста.
Стрелки на часах совершали круг за кругом, неумолимо приближая день к концу. Много интересного встречалось мне на пути. Я видел курганы торговых центров, которые были завалены грудами листьев, и облеплены мхом. Догадаться что это магазины, можно было лишь по маленьким кусочкам стекла, которые выглядывали из под слоя грязи, и поблескивали на свету. Видел высотные здания оплетенные лианами, крыши которых терялись за многочисленными ветвями деревьев. Видел скелеты полуистлевших машин утопающих в грязи, словно напоминание о том, что все повторяется по кругу. Много разных картин открывалось на пути, много такого, чего я не ожидал здесь увидеть.
Когда на моих часах было полседьмого вечера, я почувствовал прохладный свежий ветер. В воздухе чувствовалась сырость, это был явный признак приближения к источнику воды. В сумерках на фоне чернеющей гряды деревьев, я заметил очертания портовых кранов.



XXIII

Мы все равны, если не друг перед другом, то перед смертью


Достигнуть цели мне удалось, когда уже стемнело. С фонариком в руке, смотря под ноги, я медленно продвигался вперёд. Портовые зоны никогда не отличались чистотой своих территорий, а после того как началась эра тотального разрушения, ходить здесь было вообще опасным занятием. Битые бутылки, ржавые гвозди, грузовые крюки, этот список можно продолжать ещё очень долго. Куча разного мусора, которым можно с легкостью пропороть себе ногу, или что ещё похуже. С другой стороны, кран балки, металлически цепи, шкивы – все то, что было подвешено на кранах, но насквозь проржавело и могло рухнуть вниз при легком порыве ветра. Смотреть следовало как под ноги, так и наверх. Приехать в это богом забытое место, чтобы быть похороненным под грудой металлического хлама, перспектива так себе.
Пройдя небольшую прогалину, я остановился у небольшого, по пояс, полуистлевшего ограждения, за которым по всей видимости раньше проводились ремонтные работы. Это становилось понятно, по кучам запчастей хаотически разбросанным повсюду, и парочке раскуроченных кранов, вернее тому, что от них осталось. Ходить здесь ночью было бы явно не лучшей затеей.
Вверх по небосводу медленно карабкалась луна. Она заливал все окружающее меня пространство бледным, холодным светом. Стоило бы пожалуй отложить все дела до утра, и обосноваться где-нибудь на ночлег, но меня уже достали все эти непредвиденные проволочки и я решил действовать. Нужно было преодолеть поляну металлических осколков, как я её назвал. Мне действительно не хотелось пробираться на прямую, соотношения риска и коэффициента полезного действия были не равны. Нужно было что-то придумать, ведь идти в обход тоже был не вариант.
Осмотревшись я заметил, что вверху метрах в четырех над землёй, вдоль всей поляны идет электротехническая магистраль. Она была идеальным решением проблемы. Метрах в трех к югу как раз находилась лестница, чтобы взобраться наверх. Медленно карабкаясь по ржавым скобам, приваренным к металлическому каркасу, я подсвечивал себе фонариком, который держал во рту. Подъем был крайне не приятным, ведь уставшие после утреннего восхождения на телевизионную мачту руки, по-прежнему болели.
Верхняя поверхность этой магистрали, представляла собой прямоугольное основание шириной сантиметров тридцать-сорок. Грубо говоря это была узкая бетонная тропинка расположенная в четырех метрах над землёй, под которой находились россыпи искорёженного ржавого металла.
Светя себе под ноги, я медленно продвигался вперёд. Внизу подо мной танцевала моя тень, причудливо извиваясь. Держать равновесие удавалось с трудом. Рюкзак за спиной то и дело ерзал со стороны в сторону, плюс автомат болтающийся на ремне, все время мешал. Где-то на середине пути я остановился, чтобы полюбоваться лунной дорожкой плавно покачивающейся на воде. Звезды во всем своем великолепии россыпью отражались в реке. Сейчас перед моими глазами было два неба.
Остаток пути я преодолел едва не свалившись пару раз. Когда поле металлических осколков осталось позади, я вздохнул с облегчением, вот только что ждало меня впереди?
Заканчивалась магистраль плавным пологим спуском на поросшей местами травой бетонной площадке. Это место походило на цепь причалов, вот только никаких кораблей здесь не было. Небольшие площадки со спусками к воде, ограждениями и знаками с указанными на них номерами. Что ещё это могло быть?
Подойдя к краю, я посмотрел на воду внизу. То тут, то там её прорезали ржавые коробки баркасов, и небольших прогулочных катеров. Вот и ответ на вопрос который меня интересовал. Метрах в двуустах я заметил доки, в которые по идее должны были заходить груженные разным добром корабли и баржи, для разгрузки. Там бетонное основание делало крутой поворот, и образовывало своей формой букву "П" над которой был собственно и построено огромное здание дока.
Прогуливаясь ночью по бетонке вдоль реки, я почувствовал странную тоску по своему родному городу. У нас тоже была не большая речушка, по которой курсировали прогулочные катера, не такая огромная как эта конечно, но все же. У нас так же был небольшой причал, по которому я так же любил прогуляться ночью. Сердце сжалось, дышать стало трудно.
Отбросив сантименты, я шел дальше, ветер колыхал ветви плакучих ив, которые разрослись возле воды, опустив в неё свои длинные косы. Ночь была спокойной, и на удивление приятной.
Вблизи здание доков оказалось куда в менее в лучшем состоянии, чем я ожидал. Стены прохудились, крыша местами отсутствовала. Пробраться внутрь не составляло никакого труда, чем я собственно и воспользовался. Внутреннее пространство было разделано на три крупных места для стоянки. Признаюсь честно, док действительно был огромных размеров. Со стороны конечно так не скажешь, но внутри могло поместиться целое футбольное поле.
Первые два парковочных места были пусты, на третьем, в дальнем конце ангара что-то стояло. С моего положения было не рассмотреть, луч фонаря едва добивал до туда, и мне виделся лишь размытый силуэт. Это мог быть корабль, а мог и понтон нагруженный кучей старого хлама, это нужно было проверить.
Самое странное, что этот портовый док, предназначался для погрузки и разгрузки кораблей, а так же для их ремонта, но внутри было практически пусто. Мне казалось, здесь должны были быть разные погрузчики, стеллажи с инструментами, какие-нибудь строительные краны, но ничего такого я не видел. Даже привычные масляные пятна, которые есть везде, где проводиться техобслуживание, и те отсутствовали.
Вода звонко плескалась о бетонные стены причалов, и эхо разносило этот звук по всему помещению ангара. Здесь было спокойно, вернее я чувствовал себя спокойно. Сквозь провалы в крыше виднелись клочки неба с россыпью звезд, а на пол падали бледные лунные лучи. Мне почему-то подумалось, что здесь можно было бы снять отличный клип, на какую-нибудь грустную песню, либо же финальную сцену для фильма. Так и вижу как на том месте которое освещено луной стоит красивая пара, и признается друг другу в любви. Парень естественно спас до этого момента мир, а возможно и не один раз, на нем рваная грязная рубаха, из-под которой проступает кровь. А девушка, что можно сказать о ней, она очень красивая, и сразу видно что не стерва. Стервы в таких фильмах не целуются с главным героем в конце. Она всю жизнь ждала его, даже сама о том не подозревая, и вот наконец-то все у них будет хорошо. Прощальный поцелуй и титры.
Не знаю, что-то меня понесло, соскучился я наверное по былым денькам. Мне очень нравилось раньше смотреть фильмы, ведь когда проводишь практически все свое свободное время дома, у тебя остается не так уж и много доступных развлечений, или же способов убить время. Для меня таким развлечением и способом был просмотр кино. Очень много фильмов я посмотрел, и знаете что вам скажу, очень редко мне удавалось найти что-то действительно интересное с каким-нибудь оригинальным сюжетом. Не хочу сказать что в основной своей массе фильмы полнейшая чушь, нет, попадаются весьма и весьма достойные, но все они рассказывают практически одни и те же истории. Просто кто-то лучше, а кто-то хуже.
Так погрузившись в свои размышления, я не заметил как подошел к причалу три. Осветив фонарём то, что видел издалека, я обнаружил, что это был средних размеров рыболовецкий траулер. Признаться честно такие видеть мне доводилось только в фильмах. Черный низ, белый верх, по бокам прикреплены старые автомобильные покрышки, которые облеплены ракушником, а по обе стороны бортов установлены рога, на которые крепится сеть. Винтажная вещица, что и не говори.
Если этот траулер на ходу, то мне чертовски повезло. По реке мне нужно было бы проплыть всего каких-то пару дней пути, и я был бы на точке сбора, а там наконец то люди. И тут я всерьёз задумался, а нужно ли мне это? Последние пару лет, или сколько там прошло времени, я скитался по стране в поисках уцелевших. Меня так увлекла эта идея, что я не подумал о самом главном, а нужно ли мне общество людей? Практически всю свою жизнь, за исключением пары моментов, я всегда был один. Я принял свое одиночество, свыкся с ним, но одно дело постоянно быть одному, и совершенно другое не иметь возможности с кем-то поговорить. Наверное моя одержимость поисками была вызвана тем, что у меня забрали право выбора. Словно ребенок у которого забирают игрушку, с которой он не играет, он хочет получить её обратно, не потому что она ему нравиться, а потому что её отняли. Я заставил себя поверить, что мне никто не нужен, но это была ложь, чтобы не сойти с ума. А что теперь, я заставляю себя искать общество тех кому я не нужен, чтобы так же не рехнуться? Чушь! Все это чушь! Каждому кто-то нужен, человек существо социальное, одиночество делает из нас животных. Я отчаянно нуждаюсь в обществе, но общество не нуждается во мне – это аксиома, константа моей жизни. Все наши суждения строятся на пережитом опыте, и у меня только такой опыт, опыт одиночества и расставания. Когда собаку только бьют, и она не знает ничего другого, то она не будет ждать, что её кто-то погладит. Мы всего лишь нагромождение заскорузлости нашего мировосприятия. Субъективный опыт посреди вселенской пустоты.
Мысли снова стали путаться, я сделал пару глубоких вдохов. Черт, мне так прекрасно удается все портить, портить себе настроение, портить себе жизнь. Я столько времени и сил потратил на то, чтобы добраться сюда, и цель казалось бы не за горами, и вот снова! Хватит с меня этого дерьма, поплыву на место сбора и посмотрю что там. В крайнем случае, я всегда смогу уйти, и остаться наедине с тем кого так сильно ненавижу.
Взобравшись на борт, первым делом я направился в рубку, чтобы посмотреть в каком состоянии находится навигационная аппаратура. Приборная панель была покрыта толстым слоем пыли, но на первый взгляд вполне работоспособна. Как управляться с катерами я не имел не малейшего представления. Для начала нужно было наверное завести двигатели, и вдохнуть жизнь в этого старичка. Чтобы найти ключ зажигания пришлось повозиться, ведь с какой стороны он должен был располагаться, я не знал. Обшарив всю панель, мне все же удалось его найти. Провернув ключ в замке зажигания я услышал лишь хриплый кашель мотора. Стрелка на индикаторе горючего показывала ноль. Мне предстояло выполнить новый квест.
Для начала пожалуй следует обыскать саму лодку, возможно мне в коем то веке повезет, и не придётся бегать по ангару в поисках канистры с горючим. На носу было посту, лишь несколько мотков толстенного каната. Следующим куда я заглянул был трюм. Здесь тоже не было ничего примечательного. Насколько коек, разное барахло, походные светильники и прочий мусор. А вот в задней части траулера, меня ждал сюрприз. Возле моторов, а их оказалось два, стояла полная канистра бензина. На самом деле это было логично, зачем хранить канистру в трюме или на носу, чтобы бегать с ней в руках и заправлять двигатели? Это был уже мой недочет.
Заправив двигатели, я снова направился в рубку, повернул ключ зажигания, и о чудо, все заработало. Приборная панель загорелась приятной голубоватой подсветкой, все устройства исправно работали. Внимательно изучив что к чему, мне все же удалось немного разобраться. В принципе все созданные человеком механизмы, работали более ли менее по одной схеме. Достаточно было изучить основы, и ты мог управлять чем угодно. Я конечно утрирую, для искусного управления нужно проходить тщательную подготовку, я уже молчу про авиапромышленность, там простым авось не обойдешься, но для моей цели, доплыть из пункта "А" в пункт "Б" особые навыки не требовались.
По большому счету у меня все было готово. Можно было бы отправиться в плаванье прямо сейчас, но выходить на корабле который ты не умеешь толком водить, на реку о которой ты ничего не знаешь, да ещё и не видишь, полное безумие. Мне оставалось спуститься вниз и немного поспать, прежде чем первые солнечные лучи ознаменуют начало моего водного путешествия.
Ночь пролетела быстро, мне практически не удалось поспать, волнение и предвкушение новых ощущений тревожили мое сердце. Поднявшись на мостик, я повернул ключ зажигания. Двигатели мгновенно ожили, и заревели разрывая мягкую ткань воды своими винтами. Плавно повернул рычаг мощности от себя, и траулер тронулся с места. Признаюсь честно, первый мой выход из доков был не удачным, проделав несколько метров, я почувствовал мощный рывок. Не понимая в чем дело, я выглянул из окна. Швартовые канаты надежно удерживали судно на привязи. Заглушив двигатели, я вышел на палубу, и несколькими ударами ножа, перерубил их. Дальше все пошло как по маслу.
Кататься на катере, оказалось достаточно приятным занятием. Мне нравилось как свежий ветер дует мне в лицо, да и неудобства с отсутствием хорошей дороги канули в небытие. Так же мои переживания по поводу всевозможных препятствий на пути не оправдались. Вы бы конечно могла сказать, «Что за препятствия понапридумывал себе этот чудак». Но меня действительно беспокоили разные отмели, скалы и обломки кораблей. К моему великому облегчению ничего из этого мне пока не встречалось. Возможно я конечно понапрасну паникую, но никто ещё не умер от излишней осторожности.
По обе стороны от меня открывалась панорама прибрежной полосы. Она мало чем отличалась от того что мне уже довелось увидеть пробираясь в порт. Лес отвоевывал свои старые владения, уничтожая всё созданное человеком. Дома обрушивались в воду, пристани зарастали кустарником. Причалы которые были построены из дерева медленно тонули. Возле берега накапливался мусор, но скоро и он исчезнет, пройдет ещё немного времени и от славного города Измаил не останется и следа. Место которое некогда было колыбелью духовности превратиться в непроходимые джунгли.

XXIV

Мы зажжем здесь новые звезды, и они буду во стократ ярче прежних.


Сегодня был именно тот день, солнечный, теплый день, когда нужно радоваться жизни. Ветер гнал легкую рябь по гладкому зеркалу воды, деревья приветственно шуршали листьями. В такие дни люди выбирались раньше на длительные прогулки на природу, одевали легкие вещи, и беззаботно отдавались наслаждению.
Можно было бы даже порыбачить, если бы не парочка "но" притаившихся за углом. Не было удочек, не было рыбы, я никогда не рыбачил. Впрочем, это не помешало мне наслаждаться неспешной прогулкой на катере.
Отладив компас, и пустив мой траулер по нужному курсу, я отправился исследовать трюм, или как там оно называется? В общем и целом, там не было практически ничего интересного. Старые рыболовные сети, багор, разные клетки, канистры и прочая рыболовецкая снедь. Не смотря на все это, парочка интересных находок всё же была. В общей каюте, где должна была располагаться команда, под одной из кроватей, мне довелось найти пластиковый шезлонг, который был очень кстати, и ещё походный холодильник, до отвала забитый пивом. Черт побери, день перестаёт быть томным.
Подняв шезлонг на верхнюю палубу, и приспособив его на носу, я поставил рядышком холодильник, и лёг наслаждаться безоблачной погодой. Где-то к полудню, солнце начало припекать, но ведь и я был не лыком шит. Взяв в каюте простынь, и накинув её на крепёжные тросы, я сделал себе навес.
И знаете, вот о чем я подумал, лежа на шезлонге, с бутылочкой пива в руке. Всегда можно находить свои маленькие радости, в любой ситуации. Вот казалось бы и конец мира наступил, и цивилизация в руинах, города превратились в пыль, и тут на тебе, я на катере, на шезлонге, с бутылочкой пива в руке. Не так конечно я представлял себе апокалипсис, но ведь могло быть и хуже. По крайней мере, мир не объят пламенем.
Мой траулер неспешно форсировал реку, успешно минуя небольшие заводи и островки. У одного из таких островков я даже хотел остановиться, но затем решив, что это пустая трата времени, передумал. Они попадались достаточно часто, небольшие рыбацкие атоллы, на которых рыбаки могли спрятаться от повседневной суеты, и предаться своему любимому занятию.
На таких островках все было выдержанно в духе минимализма. Не каких излишеств, только то, что действительно необходимо. Маленький уютный домик больше похожий на сарай, костровище вокруг которого аккуратно выложены бревна с выточенными сидениями, небольшая беседка, вот собственно и все. Отличное место чтобы коротать вечера за душевными разговорами, вдыхать ароматный дым костра, ну и естественно выпивать. Да, да без этого никуда, особенно рыбакам, и нет – это не предвзятое отношение или же стереотипность мышления, просто сколько я видел рыбаков на своем веку, так все разговоры у них сводились либо к тому, кто сколько поймал, либо к тому, кто сколько выпил.
По мере моего продвижения пейзаж достаточно круто менялся. На смену раскинувшимся зелёным массивам, приходили каменные утёсы, на которых все ещё красовались выведенные неумелой рукой хулигана надписи типа «С днем рождения» или же нелепые признания в любви. Мне вот всегда было интересно почему для этих самых признаний выбирают такие места, куда трудно добраться, и надписи в которых скорее всего не увидит та, для которой они предназначены. Стеснительные юнцы, для которых проще сделать такую вот надпись в глуши, чем сказать все прямо.
Над верхушками скал возвышались чудом уцелевшие линии электропередач, которые охраняли покой здешних мест, подобно античным скульптурам воинов, которые возводили в гаванях, напоминая о славных военных свершениях. Повсюду были отголоски присутствия людей, которые не давали чувствовать себя брошенным. Того и гляди будешь проплывать мимо какого-нибудь уединенного пляжа, а там беззаботная молодежь проводит свой досуг с музыкой и выпивкой. Они даже не знают что случилось, и беззаботно веселятся забыв обо всем на свете. Мне бы тоже это не помешало, приятная компания, разговоры не о чем. Пустой треп о важных вещах, ненавязчивый но такой приятный. Выпить пива, посмотреть на девочек в купальниках, просто поваляться на песке, ах мечты, мечты.
Допив очередную бутылку, я уже был готов немного вздремнуть, когда до меня донеслись странные звуки. Гул начинал нарастать, и становился все более тревожным. Впереди меня ждала стремнина, подводные течения начинали усиливаться, превращаясь в цепь небольших порогов. Нужно было срочно становиться за штурвал, хотя что делать дальше, я не имел не малейшего представления. По крайней мере стоять у штурвала было немного спокойнее, это давало некую иллюзию контроля над сложившейся ситуацией.
Я хорошо понимал, что мой траулер не предназначен для подобных испытаний, и случись мне напороться на какой-нибудь подводный камень, остается лишь надеяться на крепкую обшивку бортов. Чем ближе я подплывал к порогам, тем ощутимее становились тряска. Катер бросало из стороны в сторону, не так конечно как во время шторма в открытом море, но все же не приятно.
Первая цепь порогов была пройдена более менее успешно. Был конечно момент, когда мне показалось словно беды не миновать, но все обошлось. Дальше течение становилось гораздо быстрее, а пороги гораздо круче. И вот когда казалось бы ничего не предвещало беды, я удосужился на что-то напороться. По всей видимости крупный подводный валун застопорил моё дальнейшее продвижение. Я почувствовал удар, от чего чуть не вылетел в смотровое окно. Траулер резко качнулся, а потом застыл на месте как вкопанный. Я пошел на палубу, чтобы осмотреться.
Картина была не утешительной, мало того, что носом катер уперся в здоровенный камень, так он ещё по всей видимости сел на песчаную насыпь. Это явно был конец, а как все хорошо начиналось.
Ну что ж, делать было не чего, мне оставалось лишь одно, взять свой багаж, и сплавиться на берег, хотя как это сделать, я не знал. Течение было стремительным, и с лёгкостью могло утащить меня на дно.
Нужно было придумать безопасный способ попасть на берег, и тут меня осенило. Спустившись в трюм я вынес несколько пустых пластиковых канистр на девятнадцать литров, и рыболовную сеть. Соединив все это вместе, у меня получилось что-то на подобии небольшого понтона на котором можно было спокойно сплавляться. Вес мой он конечно не выдержит, но вот закинуть на него вещи, и держаться в качестве страховки это пожалуйста.
Я спускался на воду с задней части судна, там где помельче. Сначала опустил на воду сой плот с вещами, затем спустился сам. Вода была чертовски холодной, руки и ноги практически сразу онемели. Дальше оставалось полагаться только на удачу. Едва я отплыл от траулера, как меня подхватило стремительное течение, и понесло вниз по руслу реки, Я пытался грести изо всех сил, но это мало чем помогало, течение было слишком сильным. Вода то и дело попадала в глаза и рот, не давая возможности что либо видеть и дышать. Окоченевшие пальцы крепко сжимали сеть, цепляясь за плот. Признаюсь честно, если бы не он, то не выбраться мне из этой истории живым.
Метров через шестьдесят вниз по течению вода успокаивалась, и продолжала свое неспешное движение. Только там мне удалось собравшись с последними силами выплыть на берег. Финальные пару метров по мелководью я проделывал на четвереньках.
Приятно было ощущать под собой твердую землю. Упав на берегу, я целился глазами в небо. От проглоченной воды начинало тошнить, перевернувшись на бок, я освободился от излишка. Плот выдержал, я тоже, и самое главное, что вещи не промокли.
Полежав на берегу пару минут, я почувствовал что замерзаю. Нужно было срочно развести костёр, согреться и просушить свою одежду. Собрав немного хвороста и растопку в виде сухого мха который рос на дереве, я без особых проблем разжег огонь. Пламя быстро поедало сухой трут, и мне то и дело приходилось подбрасывать поленья в костёр.
По телу медленно растекалось тепло, руки и ноги начинали оттаивать. Одежда была насквозь мокрой, выкрутив её, я развесил все на ветках дерева, под которым соорудил себе временное пристанище. Струйки горячего воздуха поднимались вверх заставляя влагу испаряться. Голый и замерзший, я все же был рад, что мне удалось спастись.
Более-менее оклемавшись, мне нужно было определить свое месторасположение. Сколько мне ещё до точки сбора, в какую сторону двигаться, и прочие нюансы. Сплавляясь по реке, я в принципе должен был двигаться по прямой, но русло несколько раз поворачивало в сторону, и куда меня занесло, я не знал.
Для того чтобы узнать где я нахожусь, нужно найти какие-нибудь ориентиры. Хоть это и сложно, но в целом выполнимо. Конечно найти в этой глуши указательный знак, было бы идеально, но будучи реалистом я понимал, что шансы крайне малы. Нужно было искать природный указатель, какое-нибудь место отмеченное на карте, горячий источник, водопад, скалу, не знаю.
Одев хоть ещё и влажную, но уже теплую одежду я двинулся в путь. Сейчас я находился на небольшом пляже, который образовывал маленькую бухту, а сверху нависала каменная гряда. Нужно подняться выше.
Пробираться приходилось сквозь заросли камыша и осоки, крайне не приятное занятие скажу вам. Ноги вязли в зловонной жиже, которая то и дело пыталась меня проглотить. Каждый шаг давался с трудом, время практически остановилось. Острые листья камыша, то и дело пытались меня порезать, и некоторым из них это удалось. Мое восхождение на эту ничтожную возвышенность заняло у меня минут двадцать, гораздо дольше чем я думал. Не последнюю роль в этом сыграл и тяжелый рюкзак у меня за спиной.
Сверху открывалось гораздо меньше подробностей чем хотелось бы. Река текла все дальше и дальше опоясанная лесом с обеих сторон. Рассмотреть, что скрывается за деревьями, не было не малейшей возможности. Мне оставалось лишь одно, продвигаться дальше вдоль течения реки, чтобы рано или поздно выйти куда нужно.
Идти по над самым берегом было бы глупо. Во-первых, путь вышел бы крайне тяжелым, с учетом зарослей, грязи, и мест которые банально можно преодолеть только вплавь. Во-вторых, река могла повернуть, и легче всего было держаться ее направления немного поодаль. Я решил, что буду идти сверху по кромке леса, чтобы все время держать реку в поле зрения. На часах два часа дня, нужно выдвигаться.
Поначалу идти было легко, редкие деревья и молодые побеги практически никак не усложняли путь, дальше хуже. Поваленные бревна, местами обрывы, приходилось плутать, теряя реку из виду. Часам к четырем я вышел на заброшенную базу отдыха, вальяжно раскинувшуюся на берегу.
Раньше здесь наверное было много таких баз. Студенческие, заводские, все чтобы скрасить серые будни рабочего класса. Классифицировать это место не представлялось возможным. Несколько деревянных домиков, причал, двухэтажная постройка. Турники, лавочки, заборы выглядывающие из-за кустарника, даже несколько спортивных площадок, которые сложно было узнать в их новом обличии.
Под ногами хрустели трескающиеся ветки, и шелестела опавшая листва. Посреди идеальной тишины, я был не идеальным источником шума. Сквозь кроны деревьев пробивалось солнце, освещая мрачное вырванное из памяти место. Здесь с лёгкостью можно снимать фильмы ужасов, не потратив ни копейки на декорации. Наверное, ночью здесь достаточно жутко, особенно когда стоит полная луна, заливающая все окружающее пространство бледным, молочным светом. Сейчас уже не так, а вот раньше, подозреваю что ночью лес оживал, и шептал тысячами своих голосов страшные, холодящие кровь проклятия. Там из темноты на тебя были устремлены сотни невидимых глаз, и сотни голодных пастей истекали слюной в предвкушении твоего вкуса. Их не было видно, их никогда не видно, но с лёгкостью можно почувствовать. Почувствовать холодным мокрым потом вдоль позвоночника, и учащенным биением сердца. Но это было раньше, сейчас нет.
Я спускался с пригорка вниз, нужно было перевести дыхание. Атмосфера угнетала, но так всегда бывает, когда видишь нечто такое, с чем у тебя связаны приятные воспоминания. В детстве я тоже ездил в лагерь, все лагеря похожи, и это факт. Лето, речка, друзья, первая влюбленность – хорошие были времена.
Посреди тотального запустения, я выбрал место на небольшом пляже возле воды. Здесь среди выцветших ржавых грибков на песке я и остановился. Расстелив каримат, я сбросил на него вещи, и пошел собирать хворост, благо этого добра посреди леса было в избытке. Спустя пятнадцать минут у меня был огонь.
Есть не хотелось, я достал из рюкзака последнюю припасенную бутылку Кати Сарк и сделал глоток. Виски обжег горло, было приятно. Ветер утих, и по зеркалу воды лишь иногда пробегала мелкая рябь. Почему-то стало одиноко, я сделал ещё глоток. Раньше когда я пил становилось легче, со временем стало все равно, сейчас было одиноко. Не знаю что на меня так действовало, отсутствие звуков природы, или же отсутствие людей. Этот мир был не идеален, словно отражение меня самого, и возможно от этого становилось не уютно. Я словно погружался в себя, размывая границы между реальностью, и своим внутренними миром, и было не понятно куда двигаться дальше. Ведь если я скитался по созданному мной миру, то идти мне было решительно не куда, а если это был реальный мир, то я не знал куда идти. Все стало слишком сложным, хоть никогда и не было простым. Просто раньше все это не ощущалось так остро.
Взгляд метался между водой и огнем, из крайности в крайность. Словно между молотом и наковальней, но ничего не поделаешь, таков порядок вещей. Не то чтобы я верил в судьбу, или какой-то вселенский план, мы сами выбираем то, что с нами происходит, и никакой альтернативы нет. Конечно я понимаю, что гораздо проще винит других, в том что с тобой происходит, но виноват то всегда ты. Никакого катарсиса или успокоения, бесконечная борьба между личной ответственностью, и перекладыванием этой ответственности на других, вот и все. Это приходит с возрастом, и когда это понимаешь, становиться не по себе. Тот кто ищет смысл в происходящем, после этого впадает в отчаяние, многие ломаются. Остальные делятся на тех, кто принимает это и молча терпит, и тех кто пытается разделить это с кем-то ещё. Последние выглядят слабаками в глазах первых, первые безумцами в глазах последних. Самое смешное, что пытаясь уйти от всего этого, ты и сам не замечаешь, как становишься часть статистики.
Сделав ещё одни глоток, я спрятал бутылку обратно в рюкзак. Напиваться нельзя, только не сейчас, когда цель уже так близка. Мне нужно было лишь немного расслабиться, а для этого достаточно пары глотков. Ветер начинал усиливаться, а небо постепенно закрывали тучи, в воздухе запахло дождем.
Дальше нужно было решать, двигаться дальше, или оставаться в лагере. Все эти проволочки, внезапные обстоятельства которые постоянно возникали, уже порядком мне надоели. Посидев ещё немного на берегу, я все же решил, что буду двигаться дальше. Даже если пойдет дождь, он меня не сильно побеспокоит. Осталась финишная прямая, и мне не хотелось оттягивать пьянящий вкус победы. Победы в том смысле, что несмотря ни на что, мне все же хватило сил придти к финишу.
Затушив костёр, и собрав все свои вещи, я тронулся в путь. Пробираться сквозь лес было не просто, но у меня была цель, и я следовал за ней, не обращая внимания на трудности.

XXV

Осталось лишь определиться с тем, как именно ты хочешь умереть.


Зелёные солдаты стояли друг за друга горой, так что сложно было пройти даже пару метров, а сам лес больше походил на лабиринт, в котором было чертовски сложно ориентироваться. Порой приходилось углубляться в чащу, речка скрывалась из виду, и её даже не было слышно. Иногда мне приходилось тратить около получаса, лишь для того чтобы снова выйти к руслу. Очевидно, что я выбрал не самый простой маршрут, но на момент крушения моего траулера, это казалось вполне логичным, двигаться вдоль реки. Тогда это было единственным правильным решением, сейчас я жалел, что не отправился искать дорогу.
Света с каждой минутой становилось все меньше, но останавливаться я не собирался. Возможно, я порол горячку, но меня так все достало, что мысль о небольшом привале, или ночевке в лесу, становилась невыносимой.
Столько времени потрачено впустую, столько действительно важных вещей не сделано. Прошлое стерто, а я по-прежнему повторяю все те же ошибки по кругу. Наверное это заложено в нашей природе, ошибка в генетическом коде, от которой никак не избавиться. История всегда повторяется, она представляет собой замкнутый круг, и все из-за того что человечество не училось на собственных ошибках, не могло учиться. Тотальная дислексия и синдром дефицита внимания. Сконцентрироваться не получается, написать что-то для потомков не могли, да они бы и не прочитали.
Времени всегда не хватает, его так много в глобальном смысле, и так мало в рамках отдельно взятой жизни. Едва хватает, чтобы преуспеть в чем-то одном, и то мы не старались, а теперь уже поздно.
У меня оставалось всего пара часов света, уже совсем скоро солнце провалиться за горизонт, и прохладная тьма затопит мир. У меня будет всего лишь мой фонарик. Остается надеяться, что дождь не пойдет.
Где-то около десяти часов вечера начался ливень. Победитель по жизни, мистер счастливчик, с моим везением ещё при жизни нужно было бронировать место на кладбище, хотя и его скорее всего бы заняли. Дождь стоял стеной, и не стихал не на секунду. Грязь под ногами раскисла, и начала скользить, продвигаться вперед становилось сложнее с каждой секундой.
Теперь идти по кромке леса вдоль воды было опасно. В два счета можно было сорваться, а лететь вниз было бы смертельно. Углубившись в лес, я тем не менее продолжил путь. От фонаря смысла было не много, все что он освещал, было лишь размытыми силуэтами окружающего мира. Взгляд не мог не за что уцепиться, он скользил по мокрым деревьям и кустарникам. Ветки то и дело пытались выцарапать глаза.
Спустя ещё час такого беспощадного приключения, я вышел на поляну. Река шла вдоль обширного поля на котором чернела грязь. По крайней мере здесь не придётся продираться сквозь живую изгородь. Тьма вокруг меня сгущалась, видно было от силы на пару метров вперёд, но это нисколько не облегчало путь. Редкие вспышки молний разрезали тьму, но кроме пустоты ничего не было видно. Складывалось впечатление, словно из лесу я попал в огромное нигде. Здесь был воздух, и нечто отдалённо напоминающее землю под ногами, но ни того, ни другого не было видно.
Подгоняемый ветром, я шел ускоряя шаг, и наконец-то смог кое-что разобрать в этой кромешной тьме. Метрах в трёхстах от меня показался силуэт какого-то домика, скорее всего сторожка пастуха, или нечто в таком роде. Его осветило очередной вспышкой молнии, и мне повезло, что удалось его заметить.
Руки онемели, ног я практически не чувствовал. Усталость вперемешку с холодом делали свое дело. Каждый шаг давался с трудом, череда неправильных решений когда-нибудь меня погубит. Нужно было оставаться в лагере, устроиться на ночлег. Сидел бы сейчас выпивал, где-нибудь в сухом теплом месте, и не проходил через этот ад.
Домик оказался очень маленьким и скромным, не больше нежели временное укрытие от непогоды, но другого мне было и не нужно. Маленькое окошко из стеклянной плитки вмурованной в стену, лишь для того чтобы пропускать солнечный свет, в углу старая кушетка с подложкой по-видимому из соломы, и одеяло, больше ничего. Деревянная дверь закрывается на хилый крючок изнутри. Все это было мелочами, главное что крыша над головой не протекала, да из щелей не дуло.
Сбросив рюкзак в углу, и сняв промокшую одежду, я накинул на плечи одеяло. Одеялом оно называлось конечно только образно, это был видавший виды старый шерстяной плед, местами прохудившийся, но в целом сохранивший свою изначальную форму. Стало немного теплее, но меня  по-прежнему продолжало колотить. Нужно достать из рюкзака виски, и сделать пару глотков для согрева – пронеслось у меня в голове.
Трясущимися руками я с трудом справился с молнией, пальцы не хотели гнуться, и жутко болели. Достав бутылку, я сделал большой глоток согревающей жидкости. Что-то горячее опустилось по пищеводу в желудок, дрожь начинала постепенно проходить. Небо то и дело рассекали вспышки молний, гром раскалывал землю пополам.
Это была настоящая гроза, и оставалось надеяться, что она не продлиться долго. В любом случае утром я буду двигаться дальше, плевать на погоду, я и так исчерпал лимит времени который отвел себе на дорогу. Как говориться последний отрезок пути самый ответственный, и поэтому самый трудный.
Забравшись на кушетку, я повернулся к стене и свернулся калачиком. Нужно было согреться и поспать хотя бы пару часов, но уснуть никак не получалось. Часы показывали полночь, а в голове творился сущий ад. Мысли снова роились в голове словно пчелы, то и дело жаля меня старыми воспоминаниями, не давая провалиться в объятья к морфею. Это было моей извечной проблемой, от части поэтому я и пил, чтобы просто отключиться не о чем не думая. Никаких снов, закрыл глаза ночью, открыл днём. Усталость не проходила никогда, её просто становилось меньше. Я не спал, я просто перезагружал организм, словно системный блок компьютера, чтобы мозги не перегревались и не плавились.
Сейчас я думал о том, что же все таки ждет меня на месте сбора, куда я иду. Сообщение было зацикленным и повторялось снова и снова, а это могло означать что людей там нет, хотя с другой стороны кто-то же его включил. Я не сомневался, что оно было запущенно после дня "Х", так как не было никакого смысла гонять его по кругу в обычное время. Лишь шороху бы навели, да ещё и в обычном диапазоне радиовещания. Кто угодно тогда мог его прослушать, и поднять панику. Я прекрасно понимал, что наши люди относятся ко всему спустя рукава, но не настолько же.
Если все так как я думаю, то кто-то там должен быть, хотя бы один уцелевший, мне собственно больше и не нужно. Кто-нибудь кто сможет со мной поговорить, кто-нибудь, чтобы я не сошел с ума, но грандиозных планов и надежд строить все таки не стоит. Чем больше ожидание, тем больше разочарование, это мне уже приходилось испытывать на себе не раз, и это очень неприятно доложу я вам.
Время словно остановилось, я пытался снова его запустить, смазать шестерёнки этого вселенского механизма алкоголем, но не как не получалось, бутылка наполовину опустела. Дождь барабанил по черепичной крыше, заполняю комнату звуками. Этот неуловимый эфир заполнял все свободное пространство дома, и вместе с тем каждую клетку моего тела. Казалось брось я сейчас свою гиблую затею найти себе компанию, ничего бы не изменилось. Баланс сил во вселенной не нарушиться, чаши весов не шелохнуться. Меня охватила апатия, стало совершенно все равно. В такие секунды не хочется ни чего, просто лечь и чтобы тебя никто не трогал, но ведь я добивался как раз противоположного. Человек – такое сложное существо, что понять его практически невозможно. Попытаешься заглянуть кому-то в голову, потеряешься в его темном лесу, и тебя сожрут его волки, так и не поняв, что ты хотел им помочь.
Человек это огромный сборник всевозможных комплексов и нытья. Постоянного, непрерывного нытья по совершенно любому поводу. Это поколение было обречено с самого рождения, просто не понимало этого. Кучка сопляков возомнивших о себе не понятно что, с огромным эго и раздутым самомнением. Я не был исключением, я такой же ублюдок, такой же отброс генетического производства, но я хотя бы это сознаю.
"Черт" – выругался я в слух, и снова приложился к бутылке. Как же мне хотелось перестать чувствовать, чувствовать что бы то ни было. Перестать быть человеком, или же избавиться от всего, что делало нас когда-то людьми. Как ни старайся начать новую жизнь, как глубоко не хорони своих демонов, рано или поздно они все равно выберутся из своей тюрьмы и продолжат отравлять тебе жизнь. От себя не убежишь, и это правда. Я пытался, честно пытался, но порой прежняя жизнь догоняет, и становиться особенно невыносимо. Все валиться из руки, ничего толком и сделать не можешь, остается только надеяться, что смерть будет близкой и безболезненной. Сжимаешь кулаки, сжимаешь зубы, сжимаешься весь и ждешь.
Час ночи – закрываю глаза и вижу тьму, открываю глаза, но тьма не проходит, она заполняет меня, заползает в самые отдаленные уголки сердца и остается там навсегда. Её уже не вынуть, она становиться частью меня. Когда исчезает свет, вместо него появляется холодная черная тень, так было всегда, и так всегда будет.
Два часа ночи – моё дыхание растворяется в пустоте, грудная клетка больше не поднимается вверх, и не опускается вниз. Все признаки жизни отсутствуют, а раз так, то может я действительно умер, а все что происходит вокруг лишь сон, сон мертвеца, который думает, что он по-прежнему жив, и цепляется за угасающие обрывки воспоминаний. Они постепенно выцветают, причиняя боль, но в итоге исчезнут совсем, а вместе с ними исчезнет и память о том, что я когда-то был жив.
Три часа ночи – время ведьм, мне кажется что этот мир наполнен призраками того, что мы когда-то придумали, и эта нерастраченная энергия будет разрывать землю пока полностью не исчерпает себя, или же не сотрет все воспоминания о своих создателях. Что здесь осталось после нашего ухода, ровным счетом ничего, по крайней мере ничего стоящего, это уж точно. Мы изменили мир, рассеяли ночь искусственным светом электрических ламп, пускай и ненадолго, но все же, а сейчас этот свет погас, и больше некому его зажечь. Совсем скоро все вернётся на круги своя, и мир примет свой изначальный вид. Словно организм вылечившийся от болезни, которая поедала его столько времени, земля не будет сожалеет о исчезновении людей. Мы думали что главные, и ещё никогда так не ошибались.
Четыре часа ночи – я начинаю постепенно засыпать. Чувствую как рамки реального постепенно стираются. Это неплохо, совсем нет, мне нужна передышка, нужно перезагрузиться, чтобы двигаться дальше, сил практически не осталось. Умереть на пару часов, чтобы с первыми лучами солнца снова ожить, что может быть лучше?
Среди обрывков фраз,
Утративших значение.
В кромешной тьме,
Обречены на вечные мучения.
Убийцы и воры и прочий сброд,
Что запятнал себя пороком.
Пример чей никому не стал уроком,
И на страдания их вечные обрёк.
Здесь рек кровавых начинается исток,
Начало что берёт из вскрытых вен.
Рукой дрожащей на мучения себя обрёк,
Страдалец, что не выдержал измен.
Вся чернь людская, бросившая тень сомнения,
Опровергавшая законы сотворения.
Будет агонией распята на земле,
Которая пожрёт их, оставив лишь скелет.
И кары не избегнет не один,
В поток единый их сольются голоса.
И миг блаженства будет им не достижим,
Когда откроются святые небеса.
Они в гиене огненной, в забвении гния,
Забудут всё, что было до падения.
И отлучившись от света бытия,
В небытие продолжат свои злоключенья.


XXVI

Посмотри по сторонам, здесь больше ничего не осталось, ничего за что стоило бы бороться.


Семь часов утра, ливень сменился неприятной, мелкой моросью, воздух был пропитан влагой. О солнце нечего было и думать, оно появиться ещё очень и очень не скоро. Мне удалось немного поспать, три часа – достаточно чтобы освободить организм от накопившейся усталости.
Голова казалась тяжелой, словно кто-то залил её свинцом. Встать удалось с трудом, полностью восстановиться мне пожалуй не удастся никогда. В комнате царил полумрак, казалось, словно ещё ночь, хотя рассвет был в шесть. Пространственные ориентиры сместились, сложно было понять, что к чему. Мысли путались, и их никак не привести в порядок. Хаос в голове начинал раздражать. Достаточно пугающее состояние, когда не можешь понять кто ты, где ты, и что вообще происходит. Возможно, это было похмелье.
Возле кушетки стояла почти пустая бутылка, виски было на два пальца, замечательно, мне больше и не нужно. Я сделал глоток, стало немного легче. Гул в голове стал потихоньку униматься.
Сейчас время было моим основным и самым ценным ресурсом, нельзя было разбазаривать его в пустую, нужно было двигаться дальше. Одев рюкзак, я вышел в чрево мира, который пытался избавиться от меня, как от надоевшей ему болезни. Сырость пробирала до костей, через несколько минут, вся одежда пропиталась влагой насквозь.
Ноги увязали в грязи, погода что называется даже собаку на улицу не выгонишь. По моим скромным подсчетам, мне оставалось совсем немного пройти. Я был практически на месте, но где именно это самое место, было вопросом на миллион. Впереди возвышался небольшой холм, взобраться бы на него да осмотреться, вот что мне сейчас было нужно.
Подниматься наверх по раскисшей грязи было занятием не из приятных. Берцы то и дело скользили, пару раз я даже скатывался вниз, что меня вконец измотало. Собрав остатки своих ничтожных сил в кулак, я все же сделал финальный бросок. Цепляясь руками за жидкие пучки травы, я карабкался словно альпинист, штурмующий неприступные высоты. Мне приходилось буквально вгрызаться в землю, чтобы не скатиться вниз. Это длилось около получаса, и вот обессилевший я был на вершине.
Внизу подомной лежало просторное плато, на котором были разбросаны остатки военной техники, и несколько домиков, походивших на казармы. В самой дальней части этого плато возвышалась бетонная конструкция, с виду напоминающая вход в какой-то бункер, и все это за забором с колючей проволокой. Вот я и добрался на точку сбора, каких же титанических усилий мне это стоило.
Визуально все выглядело заброшенным. Ржавые прожекторы, которые уже сто лет как не работали, частично съеденная землёй техника, полуразрушенные казармы. Если люди здесь и были, то они исчезли точно так же как и все остальные. Местами разваленный забор, только укреплял в этом мое мнение. Нужно было спуститься и осмотреться, ничего другого мне не оставалось.
Спуск занял гораздо меньше времени и сил, чем подъём. Буквально на первом же шаге, я поскользнулся, и съехал по мокрой грязи вниз. Меня начинало колотить, холод пробирал насквозь, нужно было как можно быстрее согреться.
Оставляя за собой следы, я шатаясь брел по направлению к базе. Все вокруг выглядело брошенным, не единого намека на присутствие людей. Миновав забор, который был в гораздо более плачевном состоянии, нежели мне показалось с холма, я направился к казармам, которые по всей видимости доживали свои последние дни.
Казармы были сделаны на скорую руку из подручных материалов. Старые доски прохудились, а от краски не осталось и следа. При каждом шаге они прогибались, и жалобно скрипели. Крыша – которая представляла из себя куски старого шифера, местами отсутствовала. Я открыл дверь, которая висела на ржавых петлях, и вошел внутрь. Здесь все было скромно, два параллельных ряда кроватей, а посредине узкий проход, идущий насквозь, от одной двери к другой.
Вместимость данного укрытия, от тридцати до пятидесяти человек. Ничего лишнего, лишь спартанские условия, солдат ведь существо не прихотливое, скажут ешь с пола, будет есть с пола. С каждой стороны за кроватями находилось по два окна, которые пропускали по минимуму свет, как раз столько, чтобы не блуждать в кромешной темноте. Здесь все было выдержано в стиле минимализма. Двухъярусные панцирные кровати, и ящики для вещей у каждой из них, вот и все что здесь было. Не намека на удобство, отдохнул и в бой.
Пол, как и все в этом доме покрывал приличный слой пыли. Здесь уже давно никого не было. Я оставлял отпечатки протекторов своих берц на полу, и нарушал воцарившуюся тишину скрипом половиц. Я был последним кого принимала эта казарма. Пройдя насквозь, я очутился на крыльце, под деревянным карнизом. Вокруг была лишь очередная пустыня. Столько сил было потрачено зря, столько времени убито, и ради чего? Никого больше не было, я был последним, это была моя ноша, а я так хотел поделиться ею с кем-то, что отказался принимать действительность.
Немного успокоившись, я решил, что обязан обследовать каждый уголок данного места, и только потом двигаться дальше. На очереди была вторая казарма. С виду она была в куда более пристойном состоянии, чем её соседка. На стенах сохранились остатки краски, крыша хоть и почернела от непогоды, но все ещё держалась, а само дерево не выглядело гнилым.
Внутри все было таким же как и в предыдущей доме. Двухъярусные кровати, ящики для одежды, разве что пыли меньше, да дышится свободнее, вот и все. Не обнаружив ничего примечательного, я двинулся дальше. Единственным что оставалось проверить, был бункер, или что там за собой скрывала массивная дверь убежища.
С неба начинал срываться дождь, земля не могла впитать такое количество влаги, и казалось словно все вокруг вскоре превратиться в болото. Я медленно приближался к убежищу, затаив дыхание. Может быть ещё не все потеряно, и где-то под землёй остались выжившие, просто они не выходят на поверхность из-за нависшей угрозы, и поэтому все здесь пришло в такое запустение. А что? Вполне вероятная гипотеза.
Дверь была массивной, и открыть ее без каких либо специальных средств было не возможно. По обе стороны от двери располагались гермоклапаны, которые служили для отключения помещений от наружной среды. С защитой здесь по-видимому все было на должном уровне. Сверху над дверью горел какой-то красный огонек, который я не сразу заметил, лишь подойдя поближе, в глаза мне бросилось тусклое, красное свечение. Питание есть.
Остановившись в метре от входа, я осмотрелся. "И что же мне черт побери делать" – только и успел я подумать, как все решилось само собой. Красный огонёк, который я видел оказался сканером, и спустя пару секунд я услышал характерный щелчок, и тяжелая железобетонная дверь сдвинулась с места. Что именно он сканировал, у меня не было ни малейшего понятия, но вход был открыт, а кроме этого меня пока что ничего не интересовало. Отодвинув дверь, я заглянул в черную пустоту, куда вели бетонные ступеньки покрытые слоем грязи.
Не единого звука, лишь темнота заполняющая собой все вокруг. Я стоял всматриваясь вниз, но ничего не видел. Фонарь тоже ничем не помогал, его свет растворялся в пустоте. На ступеньках виднелись следы, человеческие следы, спускающиеся вниз. Это должно было меня приободрить, вот только они были старыми, очень старыми.
Нужно было двигаться дальше, выбора у меня все равно не оставалось. Медленно, ощупывая ногой каждую ступеньку, я спускался вниз. В таких местах мне ещё не доводилось бывать, и скажу честно, оно производило не самое приятное впечатление. Воздух был затхлым, словно я спустился в канализационный коллектор, каждый шаг эхом разносился по коридору. Похоже лестница уходила глубоко под землю, и чем она заканчивалась можно было лишь догадываться.
Я спускался около пятнадцати минут, прежде чем вышел на просторную площадку, которая была отделена от остальных помещений гермодверью. Осмотревшись, я выяснил, что это площадка была всего на всего промежуточным помещением, тамбуром если хотите, перед основным комплексом убежища. Окон нет, две двери, вот и все.
Гермодверь была в более менее хорошем состоянии, но это было скорее заслугой того места где она находилась, нежели признаком того, что её обслуживали. Когда я попытался её открыть, то оказалось что поворотный механизм заклинило. Мне пришлось изрядно с ней повозиться, прежде чем удалось сдвинуть её с места. Дальше шло небольшое дезактивационное помещение, и ещё одна дверь. Вторая поддалась без особых усилий, и я наконец-то попал в убежище.
Первым на что я обратил внимание, было отсутствие света. Повсюду было какое-то флуоресцентное свечение, словно ночью при полной луне, но центральное освещение не работало. При чем откуда именно это свечение исходит, было не понятно, им словно были пропитаны сами стены. Складывалось впечатление, что здесь уже давно никого не было. Это место выглядело заброшенным, но явных признаков разрушения не наблюдалось.
Комната в которой я находился была достаточно просторной. Стены и пол были вымощены плиткой серого цвета, а с правой стороны было панорамное окно. Сквозь него открывалась картина, которую мне доводилось видеть разве что в фильмах. Это убежище состояло из множества ярусов спускающихся вниз, на умопомрачительную глубину. По всей видимости света не было во всем комплексе, и сказать точно насколько глубоко этот бункер уходил под землю я не мог. Но то что мне довелось увидеть, произвело на меня сильное впечатление.
Я осмотрелся, на стенах висели плакаты, на которых был изображен ряд защитных действий в той, или иной ситуации. Химическое заражение, ядерная угроза, и все в таком же духе. Дальняя часть комнаты переходила в коридор, в который я и направился.
Этот коридор оказался лифтовым холлом, откуда можно было попасть на любой уровень данного убежища. Естественно лифты были обесточены, но по логике вещей, здесь же должен был быть выход на лестницу. В самом конце холла я обнаружил дверь, которая выходила на лестничные пролеты. Оставался последний вопрос, есть ли смысл обследовать каждый этаж в отдельности, или же мне следует спуститься на самый низ, туда где по логике вещей должен располагаться командный центр, сердце этого места.
Взвесив все за и против, я решил целенаправленно двигаться вниз. Мне не хотелось потратить несколько дней, блуждая поэтому мрачному лабиринту, нужно было преследовать конечную цель.
Я решил засеч время, мне стало любопытно насколько глубоко расположен этот бункер. Спуск на нижний ярус занял у меня пять минут, теперь осталось сосчитать сколько их всего. Всего у меня ушло полтора часа времени, в среднем по пять минут на каждый уровень, и того получаем восемнадцать уровней в глубину, и это я ещё не беру в учет их площадь. Сложно даже представить полный масштаб данного места, и насколько он огромно.
Первый уровень, представлял из себя цепь коридоров, в которых распологались разнообразные комнаты. Здесь были как и жилые так и служебные помещения, в которых по всей видимости находилось дорогостоящее оборудование. Интереса ради я заглянул в одну из комнат. Одноместная койка, письменный стол, тумбочка и пара полок с книгами, простенько и бесвкусно. Никаких излищест во время конца света. Эта комната больше походила на тюремную камеру, но не мне об этом судить. Здесь главной задачей было выживание, а не предоставление комфортабельных апартаментов.
Я блуждал по этому лабиринту, даже не пытаясь ориентироваться. Слишком много было здесь всевозможных проходов, поворотов и комнат. Стены были выкрашены в бледно синий цвет, что усиливало исходящее из ниоткуда свечения, вскоре глаза привыкли настолько, что я убрал фонарик, все было видно и так.
Стоит ли говорить, что все то время которое я блуждал по данному убежищу, я не встретил не единой живой души. Этот гигант был мертв, и сохранился лишь потму, что покоился под землёй, где изменчивые капризы природы, его не беспокоили. И тем не менее экскурсия которую я проводил сам себе, была достаточно интересной. Когда ещё выпадет шанс прогуляться по бункеру, да ещё и таки размеров.
На одной из стен, я заметил какую-то схему, это была схема устройства данного убежища. В целом оно представляло из себя перевернутую воронку. Узкое на самом верху, оно расширялась по мере продвижения вниз. Так называемый командный центр, был самым большим по диаметру уровнем. Ну теперь у меня было хотя бы общее представление о том месте где я находился. Полное название данного комплекса было следующим "W.E.D." – что это означало, у меня не было не малейшего представления. Наверное очередное зашифрованное название военных, чтобы никто ничего не узнал. Глубина комплекса четыре километра, только подумать, целых четыре километра.
Кто и когда построил этот комплекс? Сколько было выделено денег, и все держалось в полной секретности, что и не говори, но не все военные тайны были проданы в свое время. Поглазев еще несколько минут на схему устройства "W.E.D.", я двинулся дальше.
Сколько я ещё блуждал по пустым коридорам? Время здесь текло по-другому, если оно вообще существовало в этих мрачных подземельях. Везде было одно и тоже, грязь, тишина и пустота, но вот я что-то увидел, или мне показалось. Нет, не может быть!
В конце очередного коридора находилась дверь, она была самой обычной на вид, вот только из-под неё отчетливо виднелась полоска света. Я замер стараясь не производить не единого звука, и стал прислушиваться. Сердце замедлило свой ход до минимума, казалось ещё немного и оно совсем остановиться. Неужели там кто-то есть.
Я шел очень медленно, словно во сне делаешь шаг, но остаешься на месте. Что-то скрипело под ногами, каждый звук казался чудовищно громким, и мне казалось, что я вот-вот спугну это видение. Дрожащая рука опустилась на дверную ручку, и повернула её. Когда дверь открылась, мне в глаза ударил яркий свет, он был настолько ослепительным, что глаза начали болеть, и заслезились, я прикрыл их рукой.
Не могу вспомнить, что было дальше, возможно я потерял сознание. Я пришел в себя лежа на кровати. Белоснежная комната была залита холодным светом. К моим рукам и ногам были подключены какие-то провода, но самих рук и ног я не чувствовал, на самом деле я не чувствовал ничего, словно был заперт в чужом теле, которым не мог управлять, лишь смотрел от куда-то из головы. Во рту пересохло, язык прилип к небу, но сделать с этим я ничего не мог. Передо мной стояли двое мужчин в каких-то футуристичных белых костюмах. Один постарше, другой помоложе. Мое сердце буквально выскакивало из груди, но сделать я ничего не мог.
- Смотри, они пришел в себя, - сказал тот что моложе.
- Да я вижу, нужно провести полную диагностику жизненных систем, мы не знаем, что произошло за время погружения, могло произойти все что угодно, он мог превратиться в овощ.
- Но на инцефалограмме никаких отклонений нет.
- Это не имеет никакого значения, нужно выполнить протокол.
- Хорошо, я займусь.
- Иди, проверь данные по анализам, а я пока останусь здесь.
- Хорошо.
Молодой человек вышел, оставив меня по всей видимости со своим коллегой. Насколько я понял, они были врачами, вот только в какой области мне было не понятно.
- Семен Николаевич, вы меня слышите?
Семен Николаевич? Почему он меня так назвал, разве это моё имя? Стоп, а как меня зовут? Я пытался вспомнить, но в голове был полный бардак. Не важно, Семен, так Семен, имя - это всего лишь условность. Я попытался ответить, но у меня ничего не получилось, что черт побери со мной произошло?
- Не пытайтесь говорить, просто моргните один раз если слышите.
Я моргнул.
- Замечательно, давайте сейчас установим правила общения, и я расскажу вам все что вас интересует. Сделаем так, моргнете один раз – это "Да", два раза - "Нет". Понятно?
Я снова моргнул.
- И так начнем, вы знаете где сейчас находитесь?
- Нет.
- Это научный комплекс симуляции виртуальной реальности, для людей со специальными потребностями.
"Специальными потребностями", повторил я про себя, что такое он несет?
- Вам понятно?
- Нет.
- Хорошо, объясню по простому. Это заведение занимается разработкой моделей виртуальной реальности, основанной на действительно существующих местах. Если вам так будет проще, мы создаём виртуальный мир, который ничем не отличается от настоящего, и помещаем в него людей, которые ограничены физически, как вы. Теперь понятно?
- Нет.
- Давайте зайдем с другой стороны. Что последнее вы помните?
Я моргнул два раза.
- Бункер "W.E.D.", не так ли?
Немного подумав я согласился.
- Так вот, этот бункер, и тот мир по которому вы скитались, опустевший и разрушенный, это всего лишь симуляция, которую создала программа. Вы подали заявку в нашу организацию около двух лет назад, на создание мира, который жил в ваших воспоминаниях. Все то, через что вам пришлось пройти, было трагическим сбоем программы, которая запустила постапокалиптическую симуляцию "W.E.D.", за что я приношу вам наши искренние извинения от лица всей нашей организации. Мы пытались вытащить вас, устранить трагическую случайность, но это оказалось не так просто как мы думали. Симуляция "W.E.D." начала переписывать нейронную сеть, из-за чего нам пришлось приложить немало усилий для вашей эвакуации. Нами было принято решение разработать точку выброса, которая и находилась в бункере. Такой ход был разработан, дабы не нарушат единство программы. Мы привели вас к рации, и сделали все, чтобы подтолкнуть вас в нужном направлении. Координаторы следили за каждым вашим шагом, и помогали чем могли. Все те странности которые вам довелось пережить, били следствием сбоев в системе, но в конечном итоге, все закончилось благополучно.
Вы наверное ломаете сейчас голову над тем, зачем вы обратились к нам, и почему вы не можете не двигаться, не говорить, я угадал?
- Да.
- Так вот, пять лет назад, у вас была обнаружено дегенеративное заболевание опорно-двигательного аппарата, и все мышечной группы тела. Вас сейчас поддерживает аппарат искусственного жизни-обеспечения, без которого вы даже не сможете самостоятельно дышать. В свете этих событий вы и обратились к нам, для того чтобы подключить свой разум к нашей нейронной сети, и попасть в тот мир, который вы когда-то знали. В мир, в котором вы совершенно здоровы, и в котором вы были бы королём жизни, но все немного вышло из под контроля, за что я снова приношу вам наши искрение извинения.
Что он такое говорил, его слова с трудом доходили до меня, я не хотел в это верить, не хотел принимать эту действительность как реально существующую. Калека, неспособный даже самостоятельно дышать, да что же это такое. Верните меня обратно, я насмотрелся на людей сполна, а теперь верните мне мои ноги и руки, верните мне способность самостоятельно дышать, я не хочу находиться здесь, лежать в этой палате, запертым в собственном теле. Уж лучше вернуться в тот, странный и безумный мир, мир – в котором я могу бегать, могу напиваться до одури и медленно сходить с ума.
Тем временем мужчина в белом продолжал.
- Вы являетесь одни из крупнейших спонсоров наше предприятия, и поэтому, для вас мы сделаем все, что в наших силах. Вы готовы снова загрузить себя в нейронную сеть, после окончания медицинского обследования? Уверяю вас на этот раз, никаких непредвиденных обстоятельств не произойдет, за вашим программным кодом будут следить лучшие специалисты. Так что скажете?
- Да, да и ещё раз да!
- Вот и славно, обследование займет не больше двух дней, у нас здесь проволочки не приветствуются, поэтому мы работаем максимально эффективно. Пока что отдыхайте, скоро за вами придут.
Мужчина в белом удалился, оставив меня одного. В уголках моих глаз скопилась влага, и двумя ручейками потекла по щекам. Этот мир больше не был мне нужен, эта реальность была через чур жестокой. Верните мне мой мир одиночества, и пусть даже я буду там совершенно один, но я буду свободен, свободен от ваших осуждений, и недовольных взглядов, свободен от всего, что меня сдерживает…