4. Попутный ветер
Черные тучи, гонимые свирепым ветром стремительно надвигались с юга. Испещренная молниями, грохочущая тьма, превращала воду под собой в кипящее жерло ненасытной стихии. Одна за другой, громадные волны подбрасывали Мискатон, словно игрушку в руках жестокого ребёнка. Сложенные паруса, удерживаемые прочными канатами болтались по воле ветров, остальные были порваны в клочья и брошены в холодную воду, как ненужное тряпье. Палуба превратилась в жестокий пир, где хищником выступал океан, вырывая зубами матросов вцепившихся во что попало и моливших Борея о помощи. Он утаскивал их беззащитные тела на дно, куда не проникал солнечный свет и оставлял себе навсегда, словно жуткий сувенир.
Деревянная обшивка судна трещала и стонала под чудовищным напором воды. Как бы не старался Хокин удержать штурвал, встретить волну носом, а не кормой, очередная громадина, пенясь обрушивалась на борт, заглушая крики экипажа. Но каким бы жутким не был этот шторм, какие бы испытания воли и отваги он не принес команде, сколько бы жизней он не забрал в пучину холода, он был всего лишь предвестником.
Один из матросов, измученный стихией и промокший насквозь, изо всех сил держался за мачту, ухватившись скользкими руками. Чувствуя, что силы покидают его, он поднял глаза к небу, чтобы Борей лучше слышал его молитвы, но от увиденного пальцы его обмякли ещё больше, а по телу пробежал леденящий ужас.
Сверкнула молния, ударив совсем рядом и гром не заставил себя ждать. Тысячи ярких искр заплясали по небу, освещая черные тучи, а над ними показалась тень. Тень исполинских крыльев, что не спеша делали взмах. Чудовище кружило вокруг Мискатона, как стервятник над падалью, ожидая только бог знает чего. Если бы оно только хотело, только возжелало уничтожить их, то сделало это в миг, но оно продолжало кружить, скрываясь за плотными облаками. И тогда матрос закричал. Закричал, словно сама смерть вонзилась костяными иглами в его грудь.
Хокин весь промокший и обессиленный не сразу понял причину душераздирающего крика, а когда понял, было уже поздно. Подняв глаза к небу, он увидел пикирующее вниз нечто. Глаза его смотрели словно сквозь, а полная зубов пасть, была готова схлопнуться в любой момент.
Он вскочил с кровати, как ошпаренный, на лице отчетливо виднелись проступившие капли холодного пота, а сердце предательски быстро стучало, разгоняя уходящий по венам ужас. С тех пор как они подняли паруса и вышли из бухты Фростхорна, прошло восемь дней, и всё это время его преследовали кошмары по ночам. Иногда, как в серой пелене, а иногда реальней, чем он сам. Хокин подошел к окну за глотком воздуха и вдохнул на полную грудь, наслаждаясь утренней свежестью. На горизонте уже виднелось едва различимое красноватое зарево от восходящего солнца, а морская вода, едва покрытая рябью, звонко плескалась о борт Мискатона. В камине мирно тлели угли, оставленные вечерним костром источая тепло и уют, а из окна уже во всю доносилась возня матросов. Теперь от ночного кошмара не осталось и следа. Поспешно накинув одежду, Хокин вышел наружу, где его уже дожидался Нильс, стоя за штурвалом. Как и предполагалось, за целую неделю экипаж не встретил ни единого намёка на кита, было решено держаться курса на МакКранвас и идти к Чешуйчатым островам.
– Винслоу! – заорал Нильс во всю глотку, обращаясь к коренастому матросу, лицо которого покрывала густая борода, а когда тот подошел, передал управление судном. – Держи курс, идём на полном бакштаге.
– Слушаюсь, сэр! – басом ответил тот и вцепился в рулевое колесо сильными руками.
Отдав приказ, Нильс поспешно покинул пост и направился к Хокину.
– Есть разговор – обеспокоенно сообщил Нильс, хватая его за руку и оттаскивая от сторонних ушей. – Крайтон очнулся. Бенджи говорит, что жить будет, но... ты сам понимаешь что за жизнь его ждёт.
– Как он?
– Лучше. Бенджи накачал его травами, стало спокойнее.
– Всё ещё думаешь это кто-то из наших?
– Сам посуди. Мы дружим с Коди много лет. У него не было другой жизни, кроме моря. У него не было врагов, кроме... – Нильс обвёл взглядом копошащихся матросов, затем перейдя на тон ниже продолжил. – Больше некому, понимаешь?
– Говорил с Андерсом?
– Я пытался, но он и слушать ничего не хочет. Говорит, у нас нет компетентности судить кого либо и море не лучшее место для такого рода дел. Поговори с ним, Рой! Тебя он послушает.
– Может быть, стоит подождать?
– Не верю своим ушам! На Мискатоне, возможно находится психопат, который вырезает глаза и языки, но никому до этого нет дела!?
– Не так громко, Вернон, нас могут услышать.
– Да плевать я хотел! Я сам найду его. – решительно сообщил Нильс и развернувшись, решил было убраться прочь. – Ах да, Андерс хотел тебя видеть.
Капитан находился на своём месте за круглым столом, внося поправки в маршрут, когда вошел Хокин. Андерс не отрывая глаз от карты, заговорил первым.
– Входи, Рой. Запри дверь, чтобы нам не мешали.
– Нильс говорит, Крайтон пришел в себя? – Хокин, подойдя ближе, бросил взгляд на маршрут, скрывающийся за секстантом, пролегающий через Чешуйчатые острова.
– Если можно так сказать. Он бредит. Бенджи делает всё что может. – Андерс, наконец отвлёкшись от дел, присел и достал трубку. – Нужна твоя помощь, Рой. Обязанности Крайтона некому выполнять, присмотрись, найди ему замену из старших либо гарпунеров, о жаловании само-собой я не забуду.
– Что на счет Нильса?
– А что с ним?
– Кажется он уверен, что кто-то из своих сделал это с Крайтоном.
Капитан тяжело вздохнул, проницательно заглянув в глаза помощнику.
– Нельзя этого исключать.
– И мы будем сидеть сложа руки?
– Не совсем. Мы будем ждать. Бенджи знает своё дело. Крайтон встанет на ноги через недели две, может три, а что на счет его психического здоровья... остаётся только верить. Но если всё получится, он всё сам сообщит, уши то у него на месте. Но не стоит об этом распространятся, если ублюдок в моей команде, я не хочу, чтобы он сделал ещё какую-либо глупость до того, как попадёт в клетку.
Хокин кивнул в знак согласия.
– Я всё хотел спросить, кэп.
– Слушаю.
– Почему он здесь? Возможно прозвучит грубо, но калекам не место на борту, тем более в таком нелёгком плавании. Неужели всё Нильс?
– Нильс здесь не при чём. Вы все мои дети, Рой. Я чувствую за вас ответственность. За каждого из вас.
Андерс перевёл взгляд на очаг, потрескивающий у стены и затянувшись трубкой продолжил.
– Я не мог оставить его там. Море было ему всем. Команда, Рой, команда была ему семьёй. Если ему суждено умереть, пусть умрёт дома, среди своих, а не в холодных стенах лечебницы в окружении чёрствых знахарей.
***
Все восемь дней, что Мискатон бороздил свободные воды прилегающего моря, держалась хорошая погода. Паруса были наполнены ветром, а вода пребывала в относительном спокойствии. Но было и одно "но". Жуткая сырость, сопровождаемая туманом ночью и лёгким моросящим дождём днём, что сразу превращалась в ледяное покрывало, укутавшее судно от нижней палубы до самой верхушки грот-мачты. Матросы, привыкшие к таким погодным условиям, ютились по каютам, либо накрывались тканевыми брезентами, если наверху всё же находилась работёнка. В общем то говоря, оставались довольными и сухими, чего не скажешь о съестных припасах, которые отсырели, промёрзли и практически пришли в негодность. К счастью или благодаря курсу, державшему путь в южные широты, сырость отошла на второй план. Закончился дождь, сквозь серые тучи пробились яркие тёплые лучи, согревая палубу и заставляя экипаж щуриться глядя в небо. Было решено немедленно поднять зерно на поверхность и разложить, дабы хорошенько просушить на тёплом ветре. Этим и занималась часть матросов, среди которых был и Барнабас. Сбросив очередной мешок на палубу и смахнув капли пота со лба, он присел передохнуть, зазывая и товарищей сделать паузу.
– Если я здесь сдохну, скажите моей матушке, что я умер как герой – скривив лицо, сообщил напарникам Лисандр и тяжело упал на один из них. Товарищи по несчастью ответили на просьбу громким гоготом, а затем все, как один притихли, вспомнив чему они обязаны такой свободой. Продолжил заливаться лишь Конор, разложившись на мешках, как на мягкой перине.
– Глядишь на родине тебе поставят памятник. Может и самого Морра затмишь. – добавил он и лёгкий смешок вновь всколыхнул отдыхающих, не смеялся лишь Барнабас. Повесив голову и насупив брови он смотрел себе под ноги, думая о своём. – Что с тобой, Барнабас? Уже соскучился за портовыми шлюхами? – не успокаивался Конор.
– Странно это слышать от их постояльца – Оторвав взгляд от собственных сапог, ответил он.
Конору это не понравилось. Достав рабочий нож из-за пояса и подковырнув грязь под ногтём, он со всей силы вогнал его в доску под ногами.
– С каких пор ты стал таким храбрым?
– Оставь его, Конор – обозвался Кёртис, молодой статный матрос со светлыми волосами и ясным взглядом. – Не видишь, парень переживает.
– Я оставлю его тогда, когда посчитаю нужным – он достал нож и направил остриё на Кёртиса – и ни ты, ни кто либо из вас мне не будет говорить что делать. – Конор встал, чтобы продолжить, но резкий голос Кёртиса заставил его резко обернуться и забыть всё, о чём только что говорил.
– Это что ещё за чертовщина!? – подорвался с места Кёртис, а за ним и остальные. Замерев то ли в испуге, то ли в любопытстве, они стали рассматривать существо, приземлившееся на мешок с зерном.
– Что за дьявол? – не выдержал и Конор – Кто-нибудь видел подобное?
– Понятия не имею.
– И я не видел. – согласился Лисандр.
Существо напоминало насекомое, но было гораздо крупнее, чем любое из них и достигало размеров чуть больших, чем ладонь взрослого человека. Четыре прозрачных крыла, что расположились по два друг за другом, издавали жужжащий звук, когда тварь перелетала с мешка на мешок, вынюхивая, судя по всему, пищу. Три пары маленьких желтых глазёнок бегали в поисках добычи, а передние конечности, вооруженные двумя острыми коготками то и дело вонзались в тряпичные мешки.
– Кажется оно голодное. – Предположил один из матросов, наблюдая удивлёнными глазами за происходящим.
– Хочешь его покормить?
– Давайте дадим ему зерна?
Кто-то из толпы юркнул вперёд и швырнул жменю зёрен. Существо зажужжало, поднялось в воздух, сделало несколько кругов вокруг россыпи, а затем прильнуло к еде и начало жадно заглатывать дары, большим, для своих размеров, ртом.
– Глядите, ещё один!
– И ещё!
Ещё два точно таких существа приземлились на судно, один, что был немного крупнее, приземлился на ограждение, почесался и сложил крылья, второй вцепился коготками в мачту и стал с любопытством наблюдать за происходящим.
– Да их здесь много – вскрикнул кто-то и ткнул пальцем в небо.
Ещё шесть-семь существ, приближались со стороны Чешуйчатых островов, увеличиваясь в размерах. Кто-то сыпнул ещё жменю сырого зерна и существа все как один, сперва взмыли в воздух, затем принялись заглатывать пищу, словно умирали с голода.
– Думаете нужно сказать капитану?
– Однозначно! Может нам положена премия за открытие нового вида?
– Обойдешься, Кёртис.
– Никогда не видел столь маленьких и прожорливых тварей.
– Барнабас, гляди-ка нашелся хоть кто-то, кто жрёт больше тебя.
Тем временем, новоприбывшие приземлились на Мискатон и стали рыскать, передвигаясь на крошечных отростках, лишь издали напоминавших лапки. Один из них добрался до мешка с зерном и тщательно обнюхав, вонзил в него когти, словно бритвой рассекая аккуратный продольный надрез. С отверстия хлынули зёрна, рассыпаясь к ногам матросов.
– Посмотрите, что сделал этот... – не успел Лисандр договорить предложение, как вторая тварь, последовала примеру и разрезала ещё один мешок, остальные шумно взмыли в воздух и набросились на пищу.
– А ну кыш! КЫШ! – завопили матросы и принялись отгонять то ли насекомых, то ли Борей знает кого ещё, но это оказалось не так просто, как показалось сначала. Твари конечно пугались, отлетали, но как только очередной матрос отвлекался, принимались с удвоенной силой пожирать припасы.
Конор, размахивая руками и ногами, выкрикивая бранные слова в адрес насекомых, вдруг заметил тяжелую метлу с жесткими прутьями. Схватив её, он замахнувшись опустил её как раз на новоприбывшее существо, лязгнув прутьями по мокрым доскам.
– АГА! – завопил он. Насекомое, казалось впечаталось в доски от тяжелого удара, разбрызгав тёмно-желтую жидкость вокруг себя. Матросы, увидев успех товарища, принялись и себе добывать оружие. Вооружившись палками, мётлами, канатами и вёдрами принялись уничтожать вредителей, но меньше их не становилось. Твари всё прибывали и прибывали, мелькая на небесном фоне чёрными жужжащими тенями.
Барнабас, бросив ведро, пустился в сторону капитанской каюты, но не успел он дотянуться до дверной ручки, как дверь отворилась. На шум явился Капитан, а за ним виднелось озадаченное лицо Хокина.
– Что черт возьми у вас происходит!? – выкрикнул он.
– Сэр.. я не... они просто... Сэр, они едят наши припасы! – Барнабас отскочил, открывая Андерсу и его помощнику вид на хаос, что творился на палубе.
Бардак и неразбериха царствовали под парусами и с каждой секундой в глазах капитана удивление сменялось паникой. Мешки с провизией, разодраны в клочья валялись у ног "танцующих" в нелепом танце матросов. Паруса отчасти пришли в негодность, разодраны острыми коготками, болтались теперь по воле ветров. Корабельная утварь валялась тут и там, как никому ненужный мусор. Летающие твари то и дело метались, кружили над Мискатоном, как мухи над гнилью, стараясь урвать лакомый кусок, а затем подыхали от человеческих рук, стремительно и жестоко, оставляя после себя лишь жалкое тёмно-желтое пятно слизи на отсыревшей древесине. Крики, удары, лязг и жужжание сливались в одну жуткую симфонию беспорядка. Их стало так много, что на небе преобладал теперь черный цвет их мерзких туш. Андерс не мог выдавить ни слова, глядя, как вредители уничтожают единственную пищу, так им необходимую. Лишь Хокин, сделав шаг вперёд, наблюдал за происходящим с неким азартом, частичкой ужаса и каплей удовлетворения, крепче сжимая подарок старика в кармане. Ведь не так давно он всё это видел, так же ясно, как видит сейчас, в одном из своих нелепых снов.