начало
http://www.proza.ru/2018/09/02/692
http://www.proza.ru/2018/09/02/699
http://www.proza.ru/2018/09/02/705
(По воспоминаниям моего благородного товарища из Нагорного Карабаха...)
Высказав свое решение, он как-то успокоился и даже немного обрадовался своей решимости. Очень сложно объяснить состояние души матери. Но, она почему-то не стала сильно переубеждать сына, более того, показалось, что, будто собиралась осознать решение сына. Скорее все, какую-то роль сыграла информация об общении с Альбертом. Однако, одна только мысль, что придется заниматься с сыном на языке, который сама плохо знала, приводила ее в недоумение. Если с учебой сына в армянском классе, ей было все ясно и понятно, то упертое решение сына, приводило ее в ужас перед чередой неясностей и невероятных проблем, которые непременно возникнут с первого дня учебы. Впрочем, решение сына уже стала практически непреодолимой проблемой. До нее никак не доходило осознание происходящего. Как она будет все это объяснять в школе? Поймут ли ее директор школы, учителя? И самое главное, осилит ли сын учебу в «русском» классе, не имея никакой предварительной подготовки? Как он сможет позиционировать себя в классе на фоне детишек, прошедших двух-, трех- годичную подготовку в «русском» детском саду, некоторые, из которых, вообще, были русскоговорящими? При отсутствии мужа, она не представляла никакой возможности решения этих проблем. Чем больше она углублялась в суть происходящего, тем неопределеннее становилась ближайшая и дальнейшая перспектива, что, нагоняло тревогу и страх. Да и осталось всего лишь два дня до Первого Сентября. Маме ничего не оставалось, как весь следующий день, 30 августа, посвятить изучению возможности перевода сына в «русский» класс. Как она и предполагала, никто и слышать не хотел о подобном переводе. Более того, как выяснилось, в первом «русском» классе в том году впервые набралось, аж 32 детишек, при плановых и физических возможностях не более 30. Из чего следовало, что на двух стандартных школьных партах, предназначенных для двух учеников, должны будут уместиться трое. Впрочем, если быть до конца объективными, то можно бы было допустить, чтобы по три ученика сидели на трех партах. И впрямь, если допустят на двух, почему нельзя на трех партах сидеть троим? Однако, тогда возникала другая дилемма, а именно – дополнительная нагрузка и ответственность, объем которых и так был высок, которая ложилась на учительницу, ту самую, Анну Николаевну. Вероятно, как-то так мотивировали чиновники от районного образования молодой маме, невозможность помочь ей в разрешение её проблемы. Таким образом, как руководство районного отдела образования, так и дирекция школы, с сожалением констатировали невозможность изменения, в уже, утвержденных списках формирования первых классов Мардакертской средней школы 1966-67 года учебы. К тому времени, уже были укомплектованы два целых «армянских» класса по 28 учеников, а комплектация третьего «армянского» класса предусмотрительно оставалась открытой для соответствующих детей, которые еще могли появиться в школе. Имя нашего героя, в силу проведенной предварительной проверки при приеме документов в школу, была занесена в список первого «а» «армянского» класса. Кстати, по сложившейся, можно сказать, не очень справедливой практике, в классы «а» школ принимали наиболее одаренных и способных детей. Как правило, подобная практика сложилась по всему СССР. Впрочем, это совершенно не исключало «попадание» в классы «а» и «троечников» и, даже, «двоечников». Принятие в «русский» класс двух «лишних» учеников было произведено, исходя из опыта прошлых лет. Как правило, в течение первого месяца происходил некоторый отсев детей, которым сложно давалось обучение русскому языку, или родителям не предоставлялось возможным осилить сложности языка. И тогда этих детей переводили в «армянские» классы. Именно для таких случаев и оставляли по два места в «армянских» классах «а» и «б». Двух «лишних» ребят в «русский» класс в тот год приняли, как говорится, «условно», с условием, что их дальнейшая учебная судьба всецело зависела от степени их успеваемости в первые месяцы учебы. Как правило, по истечении первой четверти, родители могли составить целостную картину в оценке способностей своих чад. И во избежание дальнейших сложностей и мучений своих детей, родители добровольно переводили их в «армянские» классы, а то и, вовсе, снимали с учебы, чтобы подтянуть их подготовкой к следующему учебному году. В нашем случае, как раз в первом «русском» классе, двоим детишкам, еще было далеко до требуемого семилетнего возраста. Что, впрочем, не помешало родителям привести их в первый класс, с учетом их предварительной подготовки. Возможно, нашего героя и приняли бы в первый «русский» класс, если бы они подали бы соответствующее заявление о своих намерениях хотя бы неделю назад. Справедливости ради, стоит отметить, что в отличии от нашего героя, который первые познания русских слов получил от своего новоявленного друга Альберта, все «русские» "первокашки" имели достаточно серьёзные предварительные навыки русского языка, которые получили в детсаде. Скорее всего, отсутствие хоть какой подготовки по языку, могло стать основной причиной отказа маме в её просьбе, не только со стороны чиновников, но и, что, особенно, важно, со стороны учительницы Анны Николаевны. Да, той самой Анны Николаевны, совершенно случайная встреча, с которой, по дороге в книжный магазин, и стала причиной «переформатирования» планов нашего героя. Скорее всего, как-то так объясняли молодой маме причину своего отказа... Несмотря на тщетность своих усилий, дабы, как-то успокоить сына, мама, все же, в самый последний день- 31 августа, купила ему весь комплект "первокашки" «русского» класса. Весь оставшийся день, наш герой ходил с русским букварём и жадно листал её новые страницы со знакомыми картинами, но, совершенно, незнакомыми буквами и словами. То и дело он обращался к маме за теми или иными разъяснениями букв, слов, картин. Словом, в этой волшебной книжке, в которой ему, несмотря загадочность всего, было интересно всё. От сильного желания, узнать произношение и смысл русских слов, к вечеру 31 августа, в голове сложилась такая «каша», что у него появилась сильная тревога и сомнения в принятие столь радикального решения. Возможно, только тогда он и осознал всю серьёзность принятого решения. Конечно же, русский язык казался ему очень сложным, и, быть может, просто, невозможным, в освоении, языком. Однако, в тот день ему не хотелось думать об этом и, он старался отгонять от себя подобные предательские мысли, успокаивая себя тем, что, раз этот волшебный язык могут осилить другие, то и он сможет учиться в «русском» классе. Справедливости ради, утвердиться в подобной мысли, ему сильно помог новоявленный друг и, вероятный, однокашник Альберт….
И вот наступил самый значимый день в жизни нашего героя, Оанджаняна Гагика Сергеевича, деревенского мальчика из Карабаха, 1959 года рождения, Первое Сентября 1966 года. Спешно позавтракав. Одевшись, конечно же, не без помощи мамы, во все новое, как говорится, «с иголочки». Новые, туфли, черные, почти как у взрослых, брюки в стрелку, и белоснежную рубашку, с коротким рукавом. Наш герой, решительно уложив в портфель «русский» комплект "первокашки", вместе с мамой собрались в школу. Вряд ли на тот момент можно было подобрать слова, хоть на каком языке, чтобы передать степень волнения, как мамы, так и сына. Даже, по истечении огромного количества лет, сложно находить эти слова. Во дворе «жилдома» собрались соседские дети с родителями, тут уже был Альберт с мамой и сестричкой Гаяне , которая уже была «армянской» третьеклассницей. Из семьи Акопян – четвероклассник Славик с сестричкой- "первокашкой" Сусанной, которая была в списках первого «армянского» «а». Из семьи Аванесян – шестиклассница Вардушик, которая, к, стати, являлась ученицей первого набора класса Анны Николаевны. Класса, которую, после пятилетнего преподавания в качестве первой и единственной учительницы младшей школы, она с гордостью перевела в шестой класс, где начинается предметное обучение многими учителями, которые должны были продолжить процесс обучения дальше… . Каждый год к Первому сентября в Мардакерте повсюду цветут всевозможные цветы. Особое место в этом многообразии занимает сирень. У многих, этот знаменательный день, так и ассоциируется обилием приятного сиреневого аромата и большим сбором на школьном дворе учеников разных классов с большими букетами цветов, в которых сиреневые букеты особо выделялись и по количеству, и по размеру. Хозяева сиреневых кустов любезно предоставляли букеты своих сиреней соседям, знакомым и, вообще, всем желающим…. Конечно же, соседи, как говорится, и стар и млад, были в курсе ситуации, связанной с их молодым соседом. Исходя, из сугубо доброжелательных побуждений, практически, каждый из них считал своим долгом дать тот или иной совет нашему герою. Те родители, которые обладали всей полнотой информации по этому поводу, дабы помочь маме, конечно, же, старались переубедить упёртого мальчика, мотивируя многим, в том числе и отсутствием особой разницы в языке обучения. Мол, главное, хорошо учиться. А вот среди детей нашлись те, которые подбадривали нашего героя, конечно же, в этом особенно усердствовал Альберт. И, вот, большая группа празднично одетых родителей и детей, с большими и красивыми букетами цветов, двинулись от «жилдома у милиции» к Мардакертской средней школе № 1, имени Героя Советского Союза, геройски погибшего в Великой Отечественной Войне в возрасте 25 лет, Тельмана Автандиляна. Как полагалось, к половине девятого утра на школьном дворе собрались ученики всех классов школы и все учителя. Особое место было отведено первоклассникам, за которыми, с неким волнением в выражениях лиц, расположились их родители. Если на перво-сентябрьской торжественной линейке собрались родители всех "первокашек", то родителей "второкашек" было заметно меньше, - "третьекашек" - еще меньше, а, далее, по убыванию. На старшеклассников, в особенности, десятиклассников, в основном, пришли любоваться их бабушки и дедушки. По окончанию торжественных речей руководства района, Районо, директора и завуча школы, а также, желающих, из числа родителей и ветеранов войны и труда, после озвучивания номера класса, имени и фамилии первоклассника, десятиклассники подходили и по одному сопровождали за ручку каждого из них до самой классной комнаты. И, вот, случилось, практически, не поправимое. Имя и фамилию нашего героя громкий и четкий голос из рупора объявил в списке первого «а» «армянского» класса. Какого же было удивление красивой и нарядной девочки из десятого «а», когда после любезного предложения руки на сопровождение, наш герой дерзко отдернул свою руку и решительно, даже, несколько грубовато, объявил о своём желании учиться в первом «русском» классе. Очевидно, этот инцидент не мог остаться без внимания присутствующих. Когда по линейке прошлась недолгая волна шушуканий, многим стала ясна суть происходящего. Впервые за многие годы, общественность Мардакерта, имеющая, хоть, какое-то отношение к средней школе, стала свидетелями необычного случая, когда ребенок, практически ничего не понимающий в русском языке, так настойчиво и с таким завидным упорством хотел учиться в «русском» классе. По истечении лет, сложно в точности отметить количество доброжелателей, подошедших успокоить молодую маму, в связи со сложившимся казусом. Для начала, они старались переубедить нашего героя. Они старательно и убедительно говорили о величии и красоте армянского языка, словом, все то, о чем ему говорили соседи-доброжелатели за последние два-три дня. Убедившись в тщетности своих усилий и не шуточной «упёртости» мальчика, они переходили с разговорами к его маме, которую очень скоро все стали искренне понимать и, даже, сочувствовать. В целом, объяснение общественностью происходящего казуса, сводился к проявлению излишнего каприза со стороны мальчика. Некоторые, вообще, откровенно говорили о его должной воспитанности, при этом, непременно сравнивая со своими покорно-воспитанными чадами. Впрочем, справедливости ради, следует отметить, таких было не так много. Тем временем, голос диктора продолжал называть все новые и новые имена и фамилии первокашек. И вот наступил момент, когда на школьном дворе они остались совершенно одни. Все детки и их родители разошлись по своим классным комнатам. Последними ушли родители дети из первого «русского» класса, и, естественно, имени нашего героя никак не могло быть в этом списке. Скорее мама стояла до конца озвучивания последнего имени, только по причине совершенной затерянности. Она просто не знала, что ей делать дальше? Как быть? И, вообще, куда идти? Строгий и решительный взгляд сына заставил её, невольно, совершенно, неосознанно подняться на второй этаж и направиться в сторону первого «русского» класса, который находился напротив учительской. Очевидно, у каждого в жизни случаются события, которые на миг останавливают безжалостное течение времени, и в виде живописной картины впечатляются в его памяти. У нашего героя в мозгу навечно запечатлелся самый первый школьный урок в его жизни. Классная комната, в которую его привела мама, ничем не отличалась от многочисленных других, в которых начинали новый учебный год миллионы учеников СССР. Но события именно в этой классной комнате навечно запечатлелись в памяти нашего героя. Ученики, мальчики и девочки, сидели за пятнадцатью совершенно новыми черными партами, расположенными в трех рядах, по пять парт в ряду. Перед первой дальней от входа партой, стоял небольшой стол учительницы со стулом, рядом с которыми стояла Анна Николаевна. По всей длине стены за учительским столом на небольшой высоте висела черная классная доска, с выступающей планкой по нижней грани для мела и тряпки, для его вытирания. Вдоль всей стены, начиная прямо с входа в класс, стояли мамы первоклассников, каждая из которых старалась помочь своему чаду, когда к нему или к ней обращалась учительница с расспросами на русском языке. Можно было только удивляться тому, с какой уверенностью отвечали дети, в особенности девчонки, на вопросы учительницы. Каждый раз, когда Анна Николаевна поднимала нового ученика для расспросов, непременно знакомилась с мамой. Казалось, что это будет длиться бесконечно. Гагику было приятно наблюдать за всем этим, более того, он истинно восхищался своими одноклассниками, и их способностью понимания и умения ответить на русском языке, на вопросы, смысл которых был далеко до его понимания и восприятия. Но вот случилось то, чего, в силу всецелой поглощенностью происходящего, совершенно не ожидал наш герой, и, что привело его в такую оторопь, что он перестал, вообще, что-то воспринимать и даже слышать.
Продолжение следует...