Оглушительный грохот от взрыва подствольной гранаты заставил весь мир вокруг содрогнутся и разом провалится в кромешную тьму. Я не почувствовал удар о землю, и то как упал с балки из-под самого потолка. В ушах стоял неистовый гул, а тело было как из ваты. Складывалось мерзкое ощущение нереальности происходящего, как будто я попал в сон и пытаюсь убежать от кого-то, но все мое тело предательски медленное и инертное, не хочет мне подчинятся. Попытки пошевелить хотя бы одним пальцем, тре-буют колоссальных усилий воли. И кромешная тьма вокруг.
Сколько длилось это состояние не знаю, но на смену ему пришла резкая боль в правой ноге. Будто сотни игл воткнулись в мое бедро, и кто-то невидимый теперь шеве-лил ими. Я попытался перевернутся с пораненной конечности. От этого боль стала ещё сильнее, прокатившись волной жара до самой макушки.
Как мне показалось, я непроизвольно закричал или застонал, но к моему удивле-нию это было как-то чересчур тихо и совсем не моим голосом. В ушах до сих пор зве-нело. Точнее не звенело, а шипело, словно кто-то включил белый шум, но не для всех, а лично для меня.
Когда началась вся эта неразбериха с стрельбой, было примерно десять вечера. Из того что я смог понять, было только то что кто-то пришел нас штурмовать. Сколько их было я не смог узнать, так как эти ребята работали быстро и слаженно. Продавили седьмой цех, с десятком бойцов нашего ОПГ, практически за пятнадцать минут, в кро-мешной темноте. А затем что-то громко чавкнуло, меня обдало облаком из рваных кус-ков колонны, за которой я прятался в пятом цеху.
Боль постепенно отступала, но это проходило как-то волнообразно, с дикими приступами жара и тошноты. В какой-то момент я смог пошевелить левой рукой на ко-торой были часы, они засветились ровным не ярким зеленоватым светом показав пол первого ночи, но при этом они попутно осветили часть рифлёного метала крыши вре-мянок. Данное понимание немного приободрило меня, так как грохнись я с высоты де-сяти метров на бетонный пол, то точно бы сыграл в ящик. А сложившаяся ситуация хоть как-то давала мне шансы на выживание.
Пролежав еще пол часа, и натужно вслушиваясь, я пытался определить есть ли кто живой в пределах моей слышимости. Но данная затея не увенчалась успехом. Левое ухо практически не слышало, а правое все еще шипело белым шумом. Временами уси-ливаясь от любых моих действий. Правая часть лица нещадно ныла, а постоянный при-вкус крови очень сильно раздражал. Остатки крошева от зубов я выплюнул, и думал, что на этом все и закончится, но увы. Пара передних зубов шаталась, а каждое прикос-новение к ним отдавалось самой резкой болью.
Я собрал волю в кулак и перевернулся на спину. В глазах снова забегали разно-цветные всполохи. Губы сами прошипели какое-то нечленораздельное мычание, и в этот момент я увидел, как-то место где я прятался на балке, облизнул неяркий свет фонаря. Он прошелся по балке в оба ее конца, и тут же погас.
- А ну блять иди сюда сука, сейчас я тебе ****ы дам: - злостно и шипя, просипел я своим ртом без половины зубов. Свет снова зажегся и обшарил балку снова.
- Кто здесь? – какой-то глухой, но все же знакомый голос донесся откуда-то снизу.
- *** в пальто! А ты кто?! – все также сипло и шепелявя говорил я.
- А ну иди сюда *** в пальто! Сейчас я тебе глаз на жопу натяну!
- Ну так поднимись ****ина! А то че зассал?!
Внизу послышалась негромкая возня, шаркающий звук шагов, затем шаги стали удалятся куда-то в сторону. Что-то не так было с шагом этого человека. Словно он во-лочил одну ногу. Мысль резким озарением проскочила в моем мозгу. Точно, ведь так ходил у нас только Славик, которого за его походку назвали хромым, но он в корне не был согласен с этим погонялом, поэтому гордо величал себя «Рашпиль». Наша вся бан-да долго ржала с этой кликухи, но когда на завод привели раненого американца, то «Рашпиль» недолго думая, попросил дать ему часик с этим человеком. Наш старший конечно посмеялся, и спросил, что он с ним будет делать. На что «Рашпиль» честно сказал, что хочет оправдать свое погоняло и доказать, что оно не пустой звук.
На тот момент мы все думали да гадали как это он будет доказывать это. Когда мы всей толпой пришли в подвал, где держали наемника. Рашпиль перекинул его через какую-то трубу, ловко привязал руки к другой трубе, спустил штаны с бедолаги, и слов-но громовержец Зевс произнес то, что я до сих пор не могу забыть: «Рашпиль я пото-му, что *** мой как напильник, когда входит в жопу, то стружку снимает, а говно ды-мится как жженые колодки тормозов». После чего показательно изнасиловал чвкашни-ка.
От этой шутки ребята долго смеялись и одобрительно хлопали Славку по плечу, но только не я. После этого инцидента, я старался избегать этого человека, и контакти-ровать с ним только тогда, когда этого требовала ситуация.
Я видел, как хромой Славик, подсвечивая себе путь фонарем, пробирается по балке тельфера, с которой меня скинуло взрывом. Он осторожничал и шел не уверенно. Его фонарь то и дело выхватывал из темноты частички пыли, летающие в воздухе. Они искрились и исчезали тот час, когда свет переставал на них бить.
Мне в глаза забил тусклый свет от фонаря. Я непроизвольно зажмурился.
- Кислый ты блять не мог раньше сказать где ты?! Нахер я лез сюда? - его голос был недовольный.
- Рашпиль, мне блять откуда знать где я нахожусь. Видишь пошевелится не могу: - на самом деле я догадывался где я нахожусь, но соврал Рашпилю, потому что хотел узнать кто остался жив из наших. И есть ли кто еще живой здесь.
- Да вижу: - он недовольно хмыкнул и пошел обратно, все также медленно и не-уверенно переставляя ноги.
***
Света на втором этаже в душевых практически не было. Я лежал на полу и чув-ствовал, как боль отступает. Рашпиль дал мне пластину из десяти таблеток Кетанова, которую я проглотил полностью. Но вместе с болью куда-то также терялось и мое вос-приятие происходящего. Наверное, мне не стоило пить так много таблеток обезболива-ющего разом, но боль была настолько невыносимой, что я попросту не смог сдержать себя. Пока меня Рашпиль тащил до душевых, я дважды чуть не потерял сознание от боли.
Явного перелома правой ноги не было, но без рентгена разобраться просто не было возможности. По всем внешним признакам, у меня был сильный ушиб. Так как вся моя нога, от колена до бедра была синего цвета с кровоподтёками, при этом всем она напухла весьма внушительно. Мне бы сейчас не помешало что-либо противовоспа-лительное, но что и сколько пить, я не знал, а спросить у гугла попросту не было воз-можности.
На меня навалилась легкая усталость и сонливость. Это скорее всего подейство-вали таблетки в полную силу. Я слышал негромкие звуки, доносящиеся откуда-то свер-ху. Они очень сильно напоминали мне общежительских соседей сверху, которые вот также ночью таскали мебель у себя в комнате, а потом также бесцеремонно роняли ее на пол, а та в свое время громыхала так, как будто это не шкаф какой то, или там тумбочка, а пятитонный свинцовый многогранник, который после падения начинал еще и перека-тываться. Так длилось еще какое-то время. Затем я услышал, как кто-то спешно спуска-ется по лестнице.
- Кислый ты там еще не откинулся? – полушёпотом поинтересовался склонивший-ся надомной Рашпиль, шаги которого ранее я слышал на лестнице.
- Пока нет: - как-то уж больно грустно выпалил я. Сам удивившись того, как это так драматично у меня получилось.
- Ну тогда заебись! Пора валить!
- Че случилось?!
- Да эти черти снова вернулись! Шарят там в цеху. Трупы осматривают.
- Помоги мне подняться: - я протянул руку в темноту, она уперлась в какую-то ма-терчатую хреновину.
- Хер мой отпусти, или ты отсосать хочешь? Давай может не сейчас.
- Ты че совсем конченый? – не зло поинтересовался я.
- Дак ты сам меня за член схватил.
- Блять, ты дашь руку или нет?! Тут темно и не видно ничего. Вот и получилась такая ситуация. Ты че начинаешь то?! – мою руку приняла рука Рашпиля, она была в перчатке.
На самом деле с Рашпилем часто случались такие ситуации с недопониманием. Странный он все такие человек, ведь даже сейчас стоя на краю бездны, думает не о том, как бы по быстрее убраться от сюда, а про то кому присунуть. Наверное, нужно быть совсем отбитым наглухо, что бы думать не о спасении своей задницы, а о приключени-ях с чужой.
Облокотив меня на свое плече, Рашпиль потянул меня в сторону выхода. Мы мед-ленно и стараясь не поднимать шума, начали продвигаться в сторону выхода из душе-вых. Боль в ноге была не сильной, что меня радовало, но вот то что такие лошадиные дозы обезболивающего могут пагубно сказаться на моем здоровье, меня тоже беспоко-ило. Хотя, чего беспокоится о том, что скоро может и не быть моим уже. Потому что в любой момент эти непонятные личности, которые пришли к нам на завод, попросту легким движением пальца, отнимут у меня то малое, что осталось после падения с рельса тельфера.
Всё-таки страшно умирать, когда ты толком то и не жил. Особенно когда все толь-ко стало налаживаться. Последние восемь лет моей жизни, больше напоминали страш-ный сон, нежели жизнь.
После смерти моего деда, который был моим опекуном и воспитывал меня, моя жизнь покатилась под откос, и я угодил в детдом. Так как матери у меня не было, как и отца, да и других родственников я не знал. Впрочем, я сомневаюсь, что кто-либо взял бы меня к себе. Кому нужен лишний рот в семье, в столь трудные года.
Пробыв в детдоме с месяц, я подался в бега. Потому что жизнь в этом адском ме-сте была совсем не сахар. Но как я уже понимаю сейчас, если бы я смерился и прогнул-ся под правила этого заведения, то все было бы хорошо. Но что-то внутри не дало мне тогда это сделать. Наверное, я просто хорошо помнил, чему меня учил мой дедушка, который был преподавателем в академии милиции, и до последних дней своей жизни он любил свою профессию, и несмотря на проблемы с здоровьем продолжал преподавать, при том что много лет уже был на пенсии, за отважную службу перед родиной, и те трудности которые он перенес, будучи боевым офицером.
Он мне всегда говорил, что в жизни деньги не главное, а главное найти себя в этом круговороте дней, но трудно так жить, когда ты вынужден ночевать по подвалам, деля одну на двоих картонную коробку с крысами, вшами, клопами и много чем еще другим.
Трудно оставаться человеком, когда ты ел последний раз несколько дней назад, да и то что ты ел, с трудом можно назвать едой, скорее мусор. Но это не понять тем, кто так не жил, и не дрался за каждый свой день.
В свои двадцать лет, я хлебнул дерьма большей ложкой, да так, что умудрился в этом всем измазаться по уши. Я воровал что бы мне хватило хотя бы на кусок хлеба. Иногда дрался, иногда гопал работяг, идущих с этого же завода с получкой домой. А когда начались все эти события, я решил примкнуть к банде в которой состоял один мой знакомый.
Банда на тот момент уже имела у себя в арсенале оружие, а численность банды со-ставляла тридцать с лишним человек. Большая половина из которых были в эту ночь на заводе, а те, кто сейчас были в рейде, искали варианты быстрой наживы для общака.
Воровато озираясь по сторонам, Рашпиль высунулся из дверного проема, веду-щего на металлический пандус в седьмом цеху. Там была кромешная тьма, и только редкие лампы дежурного освещения мерно светили своим тусклым светом, освещая жалкие клочки пространства возле них.
Наши ботинки тихо застучали по металлическому основанию пандуса. Мы шли практически на ощупь. Я нащупал перила, ведущие в низ. Спустится тихо не получи-лось, на ступеньках была какая-то металлическая дрянь, которая с грохотом полетела вниз. Я в мыслях выматерился. Рашпиль придал ходу, от чего моя нога снова пронзи-лась резкой болью, а в глазах засверкали искры.
- Давай быстрее! – зло и как-то уж совсем недобро прошипел Рашпиль.
- Стараюсь! – еле слышно ответил я ему. Все также быстро мы спустились в по-луподвал, а затем и в сами тоннели. Толку там от дежурного освещения было немного больше, и мои привыкшие к темноте глаза уже хоть как-то различали то куда идти.
Мерцающая красная лампа неприятно резанула по глазам. Мы приблизились к двери, Рашпиль достал длинный круглый ключ, вставил его в отверстие замка, провер-нул его. Дверь с скрипом открылась, открывая перед собой все такой же тоннель с де-журным освещением из которого дул сильный сквозняк.
Прошли внутрь, Рашпиль тут же закрыл за нами двери, и провернув большей рычаг, заблокировал его неизвестно откуда здесь взявшейся монтировкой, так что бы двери невозможно было теперь открыть с стороны завода.
Я стоял в паре шагов от него, и только сейчас заметил, что на нем надето не то что я видел на кануне вечером. Другой жилет, более навороченный и с кучей подсумков, на спине какой-то военный рюкзак песчаного цвета, а к нему с одной стороны пристегнута помпа, а с другой стороны АКСУ с коллиматором и глушителем.
Помнится, такой калаш был только у нашего бугра. Да и помпа была с коллимато-ром, а такое оружие было только у охраны. Неужто Рашпиль обшманал всех ребят?! И ведь не боится, что за эти игрушки его же свои завалят, подумав, что он сам лично прикончил своего начальника. Хоть у нашего главаря и не было много друзей, но ува-жение у людей своих кругов он вызывал не поддельное, от чего и смог так быстро набрать бригаду.
Рычаг двери несколько раз дернулся, Рашпиль не поворачиваясь ко мне лицом, отступил несколько шагов. По двери резко прокатилась барабанная дробь, и снопы искр полетели в разные стороны от разбитого дежурного освещения в паре метров сза-ди меня.
Рашпиль, словно подкошенный упал на свой рюкзак. Рычаг на двери снова по-пробовали провернуть, но монтировка не давала сделать это. Я упал на землю, и тут же по двери снова застучала барабанная дробь, а по тоннелю пролетел рой из рикошетов. Рычаг снова подергали, но результат остался прежним. Я уже приготовился к еще од-ной очереди через гермдверь, но этого не произошло.
***
Пролежав так с пару часов боясь поднять голову, я все думал над тем, что и как мне делать дальше, ведь нет теперь банды Сизого, а в другой банде я навряд ли кому нужен в таком состоянии. Да и заниматься тем что делали эти люди, мне как-то больше не хотелось. Я хоть и бомж беспризорник, но жить как вся эта мразь я не хочу.
За все придётся расплачиваться, и вот эти ребятушки пришли сюда не просто так, а за кем-то. Да и скорее всего, пришли они за своим товарищем, которого так бесцере-монно трахнул Рашпиль, а за ним еще несколько отморозков, после чего этого бедолагу насадили на торчащую из асфальта трубу с дорожными знаками, перед самыми воро-тами завода. И вот теперь расплата за это все. Не хочу иметь с этим ни чего общего. Пора становится нормальным человеком, ведь не зря меня дед воспитывал до двена-дцати лет.
Снять с Рашпиля все вещи оказалось довольно трудной задачей. Нога нещадно ныла, а силы были практически на исходе. Превозмогая себя и свою слабость, я надел на себя черный бронежилет, поверх него разгрузку, водрузил на спину рюкзак предва-рительно отстегнув от него помпу, ее я планировал использовать как костыль.
В карманах моего убитого товарища нашлось много всякого интересного. Связка каких-то ключей разного цвета, немного денег, какие-то украшения из серебра и золота, пригоршня золотых зубов, которые я выбросил сразу же как вынул их из кармана, и па-ра пластиковых карт с разными номерами. Все это перекочевало мне в карманы, быть может когда пригодится. Осматривать рюкзак у меня просто не было сил, и поэтому я решил, оставить это на потом, после того как выберусь из этого тоннеля.
Я шел медленно, а тоннель так и не думал кончатся. Из-под ног то и дело в сто-роны от меня шарахались какие-то грызуны. Рассматривать их у меня не было ни сил, ни желания. Так как я уже около трех часов ковылял по этому длинному коридору, ок-купированного плесенью и паутиной. Мое состояние становилось хуже, тело периоди-чески знобило и кидало в жар. А в какой-то момент я просто упал лицом в перед и все вокруг погрузилось в темноту.
***
Сколько я так пролежал, мне не было известно. Силы совсем покинули меня, а со-знание предательски отключилось, оставляя меня наедине с темнотой.
Где-то далеко, на самой грани восприятия, я слышал чью-то речь. Несколько лю-дей разговаривали друг с другом. Один что-то говорил другому, а тот в свою очередь отвечал ему. Звуки упорно не хотели складываться в слова. Но в какой-то момент со-знание, вернулось ко мне на несколько секунд.
- Помогите: - если слышно просипел я, и тут же начал проваливаться в бездну за-бытья.
- Молот глянь! Он жив еще. Че делать будем с ним?
- Давай его к Вихрю, пусть осмотрит.