В просыпающуюся девятую палату первой градской больницы осторожно просунуло свой любопытный нос раннее майское утро. Не так давно оклемавшийся от второго инфаркта здорово сдавший Виктор Андреевич Шапкин вконец измучился от треклятой бессонницы. Всю ночь напролёт с неизбывной тоской вспоминалась ему безвозвратно умчавшаяся невесть куда молодость.
Подрагивающей, усыпанной крупными пигментными пятнами, сморщенно-усыхающей лапкой он кое-как подцепил с прикроватной тумбочки пульт и после недолгих колебаний нажал кнопку в меру завирательного Главного канала. Совсем уж отставать от жизни не шибко хотелось. А от остального и в телесном, и в духовном смысле стриптизёрки-убойного телевещания и вовсе тянуло поскорее проблеваться.
Да и помнил Андреич бесценный совет одного из бывших непутёвых глав нашего государства, который в ответ на стенания возмущённых родителей о лавинообразной трансляции мерзопакостей, наносящих непоправимый вред психике подрастающего поколения, не мудрствуя лукаво, посоветовал детишкам не смотреть эти гадости, а переключаться на более безобидные для их восприятия теледурости.
Как же! Разбежались девчонки и мальчишки. Держи карман шире. По уровню неприкрытого цинизма чем-то это до боли напоминало меченого каналью времён вредительской антиалкогольной кампании, заявившему на негодующие на жуткие очереди за вином несознательному народу, что, дескать, я не пью и вы не пейте.
На вспыхнувшем экране после заключительных аккордов провонявшего нафталином гимна Боже, царя храни", гремящего на фоне трепыхающегося над Кремлём триколора, под аналогом которого власовские предатели шли на битву с нашими войсками и истязали в тылу мирное население, незамедлительно нарисовалась холёная /после многочисленных подтяжек/ харя достаточно пожилой столичной дикторши, приступившей к озвучке последних известий.
Эта некогда смазливая выпускница захолустного профтехучилища, примчалась в начале девяностых покорять лучший город Земли. Купив вскоре-на вырученные от малопочтительной панельной деятельности-красный диплом МГУ, была допущена на государственное телевидение благодаря участию в дебильной передаче "Коттедж Б".
На этой тусовке целая орава таких же полуобразованных тунеядцев чуть ли не круглосуточно выясняли между собой какие-то только им понятные взаимоотношения мелкотравчатой фауны. А ставить в словах правильные ударения бывшая второгодница так и не научилась.
Разумеется, не одно только пребывание в "Коттедже" поспособствовало ей вскарабкаться на Останкинскую башню. Немаловажную роль сыграла тут и протекция мадам в юбочке из плюша, с которой незакомплексованной чаровнице пришлось ради жизненного благополучия вступить в длительную интимную связь.
-Тьфу, так твою медь! Шалава подзаборная!"-от души выбранился сосед Шапкина по четырёхместной палате, давно отошедший от дел чуть ли не последний патриарх воровского мира Михаил Васильевич Елькин по кликухе "Нанаец".-Кто её только не пялил как врага народа, а гляди-ка, выбилась в люди, лахудра драная.
Когда-то в криминальной среде Василич пользовался непререкаемым авторитетом, потому как шкурил только богатеньких буратин и ни на какую связь с мусорами никогда не шёл, несмотря на то, что в бытность незапланированных отсидок, нахрапистые зоновские кумовья постоянно фаловали знатного марвихера на это презренное правильными пацанами дело.
-И что же, в самом деле слаба на передок бабёшка?-блудливо облизнувшись, тут же поинтересовался дышащий на ладан отставной майор внутренних войск Пётр Степанович Колычев.
С мазохистским наслаждением он только что нюхнул свои благоухающие старческим потоп подмышки и теперь ловил весьма сомнительный кайф. Этого некогда рубаху-парня попёрли из вооружённых сил за беспробудное пьянство и безудержный кобеляж, терпение которому лопнуло у начальства после соблазнения супруги командира родной дивизии Михалкова-Кончаловского.
С ним Колычев, будучи оперативным дежурным соединения, выхлебал не одну ендову зелена вина. Как ни печально, и тот, и другой были отменными алконавтами, а рыбак рыбака видит издалека. Но должно же быть хоть что-то святое? Скажем, жена генерала-собутыльника. Дачные соседи как-никак.
-А ты сомневался, брателло?-хищно сверкнул золотой фиксой вор в законе.-Я с корефанами ещё когда эту сучку профурсеточную на хорА ставил...
-Ну и как?-полюбопытствовал четвёртый обитатель их временного пристанища студент журфака местного университета Бронька Шушкевич, которого согбенные старцы всерьёз не воспринимали, держа за неразумного молокососа.
Да и трудно было в шорах пробуждающейся с годами критичности по-другому относиться к юному шалопаю, которого его мать Лия Леопольдовна за приличные бабки запсочила в стационар, дабы предотвратить неизбежное отчисление из универа за хроническую неуспеваемость.
-Как-как? К верху какой, внучек-похотливо осклабился Нанаец.-Ништяк я тогда полакомился этой оторвой. Куда только не запихивал своего "братишку". Но и стоило это о-го-го...
Плод греховных игр миловидной ученицы музыкального колледжа Лиички Ахеджаковой /ставшей к описываемым событиям начальником областного департамента культуры/ с родным дедом-главным дирижёром филармонии и профессором консерватории Арнольдом Брониславовичем Потаниным, любил по ночам погонять под одеялом "Дуньку Кулакову".
Завистливым взором обласкал он стоящего одной ногой в могиле гиганта секса и блаженно прикрыл глаза, с удовольствием ощущая незамедлительно набухший детородный орган.
О безнравственной связи никто не знал, так на втором месяце беременности развращённая дедушкой-кровосмесителем девчушка была срочно подложена под бесхарактерно-доверчивого флейтиста Елисея Шушкевича. За него, не откладывая дела в дрлгий ящик, скоренько и выскочила замуж, родив через несколько месяцев "недоношенного" ребятёнка.