В тот день. Я еле приплелся домой.
Приплелся, именно. День задался. Солнечное пятничное утро обещало приятный кинотеатральный вечер, вкусный домашний ужин под мелодичное молчание недавно женатых людей и порядочный в-конце-недельный секс.
Я наконец не проспал и успел перед выходом на работу стянуть одеяло с моей очаровательно-спящей Мари и нагуляться взглядом по ее стройному полуприкрытому легкой белой майкой телу и выпить чашку отличного Неспрессового кофе. И даже пробки расступились передо мной, бликуя от глянцевых автомобильных поверхностей уходящим летом, все еще пританцовывающим в лучах задорного и по-прежнему жаркого сентябрьского солнца.
Алик. Я не мог ему отказать. Он столько сил потратил на электронную переписку с девушкой скрытой причудливым ником Темная Света и наконец решился выйти в реал, а вернее выехать. На обед. На моей Шкоде. Ключи, показательно цепляющиеся за обилие канцелярского мусора в недрах моего кармана, были обещаны вернуться не позже конца рабочего дня.
Анна. Наша гордость, мисс-офис, Анна Валерьевна, Анечка. Как я мог ругаться на ту, которая всегда беспрекословно приносит кофе в пастель, то есть к столу, распутывает неразбериху в ненавистных документах, оправдывается перед Его Величество Боссом, когда кто-то, в том числе я, опаздывает и украшает наш серый, по большей части мужской офис скромной строительной фирмы… Аннушка свей легонькой ручкой опустила мой месячный отчет в старенький, но отлично делающий свое мелочное дело шредер и в миг превратила мой пренеприятнейший труд в бумажную соломку…
За окном темнело. Тучи обещали разродиться приличным громом и насытить бетонные городские джунгли своими стихийными рыданиями. Солнце предательски пряталось где-то на горизонте в кроваво-красные свитера облаков, поддавшихся осенней хандре печальных проливных дождей.
Илья. Хамоватый заказчик и приличный жмот. Очередной раз пошел на попятную, приняв свою любимую позу, отказался до выполнения всех работ подписывать среднемесячные акты… и втихаря заключил новый контракт с соседней фирмой. К моему счастью нежелание увольнения за применение физической силы к клиенту было все еще сильнее, чем кулачный зуд. Вместе с первым раскатом грома свой вердикт вынес и мой босс. В тот день владелец кнута решил выпить весь сок моей привыкшей к легкому непыльно-строительному юморку инженерской души и, нисколько не подавившись, закусил недоданной премией, из-за какой-то…, а впрочем, к черту подробности. Мой босс, мать его, не подавился моей премией. Моей премией.
Дождь застучал по металлической черепице крыши. Алик зацепил при развороте новоиспечённую авто-леди на красной Короле и клялся все уладить сам. Новичок Артем перепутал даты и заказал отгрузку сухих смесей на воскресенье, приговорив меня выйти на работу в выходной. Аннушка, все еще виновато поглядывая, протянула зонт. Дождь накрыл город. Я бегом добрался к переполненной до краев промокшим людом остановке. Мобильник сел. Мелочи в кармане на ГАЗельку не хватало. Осенний холод закрадывался под пиджак, старался пробраться вместе с назойливыми каплями дождя куда-то под кожу. Наконец троллейбусные провода обнадеживающе вздрогнули.
Я наконец приплелся домой.
Маринка. Я дома.
В тот день я еще сильнее любил ее прекрасное имя и ее голос, нежные руки и длинные темные волосы, свежую зелень глаз и…. наш клетчатый диван.
Моя Мари открыла мне замотанная в плюшевое полотенце и с таким же тюрбаном на голове, радостно сообщив, что еще не готова идти в кино, про которое я за этот чертов день ни разу и не вспомнил, но что Светка уже на подлете и она «постарается быстро», пока я развлеку дорогую подругу интеллектуальной беседой…
Домашняя теплая пустота опутала пропотевший офисный разум провальным и очищающим сном. Ее голос доносился до моего сознания сквозь пелену сладкого запаха каких-то новых кулинарных шедевров и призван был ласкать мой истерзанный слух…
Светка, которую я желал видеть менее всего, явилась следом за мной и радостно сообщила, что ее новый бойфренд Леха, ждет ее на своей Бэхе, и жаждет познакомиться. Я просто не мог двинуться с места. В тот день я хотел только Мари и только наш диван. Для всего остального я пропал.
Светка не унималась. Она с точностью хорошей секретарши вспомнила все мои промахи и приправила их картинами с фантазией ревнивой жены. И именно в тот злополучный день моя ненаглядная Мари, вдруг сложив губки бантиком и поведя черной бровью стала повторять Светкины претензии с завидной настойчивостью и почему-то решила, что именно сегодня нужно «проявить характер» и сказать наконец свое «или я пойду одна!»
Одна значит. Моя Мари.
Одна. Щас.
Если бы моя кровь была водой, то именно в эту секунду она бы нагрелась до роковой отметки в сто градусов, заполняя белки глаз и заливая разум рубиновым цветом. Светка, заподозрив неладное, за секунду пулей вылетела в подъезд с душераздирающим криком о помощи, выраженным в одном только всплеске «Лёёёшааа»
Как я хотел надрать прелестный Маринкин зад, обматерив на чем свет стоит, уложить себе на коленку и постыдно отшлепать, как маленькую нашкодившую девчонку… Картинки мелькали перед глазами, снова и снова, и я сам не заметил, как рыча диким зверем, делал второй прыжок по нашему длинному коридору улучшенной кирпичной девятиэтажки…
Это был провод. Провод, чертов провод. Да, я был чертовски зол и да, я запнулся и теперь летел полетом распластавшейся белки-летяги, а через секунду скользил грудью по ровненькому, недавно уложенному ламинату…
Мари на секунду замерла, будто увидев самого Иоанна Крестителя, широко раскрыв свои изумрудные и оттого еще более красивые глаза. Ее руки разжались, прикрывая раскрытый от испуга рот… Полотенце бесшумно свалилось на пол, будто простреленное всей моей злостью, что вылетела из головы от удара и нацелилась было на нее, на мою Маринку.
Сто лет она мне не казалась настолько красивой, случайно обнаженной, и как-то наивно-испуганной. Она смеялась. Звонко и свободно. И я смеялся ей в ответ простым всеочищающим и освобождающим душу смехом.
И в кино в тот день мы таки не пошли)