Машина притулилась в конце утоптанного завеличьского двора, где практичные куры и пугливые кошки уже облюбовали ее подбрюшье.
День настроился на лёгкую облачность, носимую клоками сильным устойчивым ветром. Самая погода для воды. Представь, Леви:
Ты выходишь из яхт-клуба, на моторе, напарник ставит стаксель, и тишина зачаленных яхт сменяется жёстким балтийским ветром, а впереди форты и дымный сгорающий день. Впрочем, к ночи всё утихнет, и только красные и зеленые бакены на фарватере будут подмигивать тебе, да в такт волне двигаться выведенное тобой на борту имя – Кайрос, бог случая.
К паромной переправе Леви двигался не спеша, с замедлением на полтакта от музыки в наушниках, с любимыми синкопами, что были рассованы им по любым областям жизни. Замирание, перебой, экстрасистола…и снова плавное течение жизни. Маленький вздрыг, чтобы прочувствовать момент. Наверное, так должны лечить нервных больных сумасшедшие доктора. Обозначением значимости жизни - замерев.
- Как много «з», - подумал Леви и ступил на паром.
Паром – это что-то доброе, почти сказочное. Кусочек моста, сближающий берега, времена и нравы. У транспортных то средств в чести иные обычаи, суровые: внушать слёзы разлуки, множить расстояния. А скажи:
- Паром на Марс.
И до него рукой подать. Пару гребков в чёрной звёздной воде. И не надо ни крио-камер, ни гибернации. Просто позвонить ему, присыпанному красной пылью, и сказать:
- Любимый, я уже. Жди.
И…и…и… Да мало ли какие будут «и», главное – на замершем вдохе, а сердце – тук…тук-тук.
Качка умиротворяет думающих. Монотонное движение настраивает на спокойный ход мысли, подтверждая бесконечность процессов. Дорога – время отдыха, время погружения в низкие слои, отрыв от реальности, где ты всегда доволен собой, где всё склоненО к плюсу, где ты физически ощущаешь себя частичкой цветущего мироздания, ухватывающей живым мудрым взглядом проносящиеся мимо картины.