Эльбрус
Дедушка сидел у костра, а вокруг пионеры – хлеб на палочках жарят. Дедушка выпил коньячку из стального стаканчика и начал свой неторопливый рассказ.
- Мы тогда у Приюта 11-ти лагерем стояли, на Эльбрусе. Акклиматизировались, значит за три дня, а на четвертый пошли, в четыре часа утра. Идем весело, солнце из-за гор восходит, и через полтора часа до Скал Пастухова дошли.
Дедушка откашлялся, налил себе еще рюмочку, выпил и продолжил.
- А там уже не сахар. Там высота! Еще чуть-чуть и пять километров над уровнем моря.
Тут группа растягиваться стала, я предпоследним шел, а за мной девушка одна, спортсменка. Ляжки у нее были, каждая, как две мои ноги! Да…
Пионеры смущенно переглянулись. Дедушка достал из костра веточку с угольком и прикурил сигарету. Пионеры зашушукались.
- Так вот, она на этом траверсе к седловине обделалась. – дед ухмыльнулся,- Ну, понимаете, понос у нее случился.
Пионеры захихикали.
- Это ж горы! Горняжка, то бишь, горная болезнь, ко всем по -разному приходит. Ну, в общем, она сошла, покатилась на целлофане с обделанной жопой вниз в лагерь. Я остался последним. И тут меня тоже накрыло. Иду, не понимаю, толи один иду, толи вдвоем с собой: один дышит, другой ноги переставляет. И так спать захотелось, просто ужас! Мучился я, мучился, шел пять шагов в минуту, а потом плюнул, думаю: сяду-посижу, седловина впереди, еще успею.
Дед налил себе еще рюмочку.
- Уселся прямо на снег. Вид потрясающий: горные хребты вокруг, по ущельям грозы ходят, молнии неслышно сверкают, а я здесь - наверху. Солнце жарит, все вокруг блестит ослепительно. А мне что, у меня банки.
- Какие банки, дедушка, от простуды? – пионеры опять захохотали.
- Очки такие черные, круглые для сварщиков, банки ! – немножко обиделся дедушка, - Сижу, думаю: так не пойдет. Достал фляжку с коньяком, вот типа такой, - дед показал свою плоскую фляжку, - И как говорится, приложился. Потом сигарету достал, курю, видом любуюсь.
- Дедушка, а разве альпинистам можно пить и курить? – протестующе заявила командир звена, - Как вы так могли?
- А как же еще, девочка? Меня только после этого горняшка и отпустила, а так бы я не зашел.
- А что, зашли? – ехидно поинтересовался пионер.
- А то?! Выпил, покурил, как-будто ожил, второе дыхание открылось и я как попёр к вершине! На седловине группу нагнал, даже передохнуть не остановился. По дороге, правда, меня снова обогнали, но это было уже не важно. Главное, что я вершину покорил.
Пионеры смущенно молчали. Дед долил в рюмку остатки из фляжки.
- А можно мне?! – смело спросила командир звена, все испуганно переглянулись.
- Рано тебе еще. У тебя впереди свой Эльбрус, или Казбек, а может, и Пик Коммунизма, - дед допил остатки, прикурил сигарету, поднялся и пошел в лес.
А пионеры потом до утра дискутировали. Даже вопрос на голосование поставили. Командир звена осталась в одиночестве, сидела, хмурилась.
Ковпачата
- Было время, ребятки, работал я на заводе…
- А как это? – спросил заинтересованно пионер
- Ну были раньше такие… Как бы это вам объяснить… дома производственные, в которых разные товары делали.
- А как это? – опять спросил пионер.
- А так это! Приходишь к 7.30 –ти утра на завод, на конвейер становишься и пашешь.
- Что-то не понятно, как это?
- А что не понятного?! Восемь часов пашешь, обед пол часа и два перекура по 10 минут.
- Дедушка, а в вас стреляли? – командир звена тревожно сдвинула брови домиком.
- Ну что ты, девонька, это ж добровольно.
- Ужас какой! – подражая маме, воскликнула командир звена.
- Да нормально… В академики нас не приглашали, а куда еще пойдешь?..
Дедушка с обидой воткнул в костер ветку.
- Дедушка, возьмите сэндвич, - предложил другой пионер.
- Да какой же это сэндвич, это ж двойной бутерброд, такие у нас бригадир приносил, чтоб на обед деньги не тратить, все на машину копил.
- И что накопил?
- Нет, умер, старый уже был, - дед жевал со смаком, - А выпить у вас есть?
Пионеры переглянулись.
- У нас мало…
- Мало не много, больше не будет, - дед взял бутылочку с колой, - Чё это?
- А вы попробуйте! – пионеры заулыбались. Дед отхлебнул и тоже довольно улыбнулся.
- Ну, молодцы ребята! Просто пионеры – герои! Тимуровцы! Ковпачата!
Потом встал и ушел в лес, качая головой и повторяя: Молодцы, молодцы…
А пионеры долго еще обсуждали этимологию слова Ковпачата, стремясь понять его смысл, но так и не поняли.
Любовь
- Была у меня связь с одной балериной, - дедушка опрокинул в себя рюмку и вытер губы.
- А как это? - пионер Егоров ехидно улыбался
- Ты, Егоров, больно любопытный! Как это – узнаешь, когда в туалете запрешься! – заступилась за дедушку командир звена, - Расскажите, пожалуйста, дедушка.
Пионеры поддержали и заканючили:
- Расскажите, расскажите…
- Ну вот, - продолжил рассказ дедушка, - ее из Большого театра турнули, а была она очень красивой, африканского типа, смуглая, тонкая, стройная, как пальма, шея длинная, а ноги… Видели бы вы ее ноги, жаль нет сейчас древних греков ее ноги из мрамора высечь. А глаза у нее были, как озеро Титикака…
- Тити… что? – опять проявился пионер Егоров, пионеры захохотали.
- Ну, держись, Егоров, - вскочила командир звена, подбежала к пионеру и дала ему ногой по яйцам, благо, что сидел он на бревне, широко расставив колени. Егоров с бревна повалился назад и мужественно закричал:
- А мне не больно, а мне не больно!...
- Не больно, значит, нет еще яиц, - задумчиво заметил дедушка.
- Вот именно! – добавила командир звена и снова уселась на свое место на бревне.
- Продолжайте, дедушка. Егоров, уже молча, думает над своим поведением!
Егоров постанывая, продолжал валяться за бревном. Дедушка хмыкнул и продолжил:
- Мы встречались с ней, иногда, в троллейбусе номер 69…
- Интересная поза, - простонал из-за бревна Егоров
- Ну, козел! – выругалась командир звена и кинулась за бревно. Там она принялась избивать Егорова ногами. Егоров громко хохотал и кричал:
- Ой, щекотно! Не могу!...
Дедушка задумчиво размял сигарету:
- Любовь - не понятная штука, - проговорил он со вздохом.
Пионеры повскакивали со своих мест и бросились поглядеть: что там за бревном, а дед закурил, встал, и молча, пошел в лес.
Маньяк
- Один убийца очень совестливым был. Бывало, порешит кого-то, а потом мучается совестью, перед трупом земные поклоны бьет и приговаривает: «Прости ты меня, злодейски убиенный, раб божий такой-то», - подвывал Егоров, - «Что страдания от меня принял, но душа твоя теперь на небе тихо радуется, а меня ты прости!» А потом еще и зарыдает горько!
И вот как-то оказалось, что он человека одного не до конца убил и тот ему говорит: «Я жив еще!» - и руки тянет!
- Да не так все было, - дедушка закашлялся
- Как же не так?! – возмутился пионер Егоров, он и не заметил, как дедушка к костру подошел
- Потому что ты, Егоров, врешь не складно! – заявила командир звена
- А кто проверит, может ты Эльза?
- Может и проверю!
- Ребята, ребята, - дедушка успокаивающе поднял руку, - история, конечно, была страшная, но не настолько. А может и совсем не страшная…обыкновенная история про маньяка.
- Ого! – пионеры возбужденно заерзали на бревне и затихли в тревожном ожидании.
- Да… Один маньяк, - повел свой рассказ дедушка, - любил выходить гулять попозже, когда стемнеет, раздевался, мазался черной тушью и лазил по деревьям в темноте, а деревья выбирал на бульваре в центре города, деревья такие густые, что свет фонарей сквозь них не пробивался. И вот сидит он на дереве и мимо идет какая-нибудь парочка, о любви разговаривают, тогда он так громко, как кашлянет. Девушка завизжит, а парень бросится к дереву и давай высматривать, кто там кашляет. А маньяк затаится и его не видно. Девушка в себя придет, и они дальше идут. А маньяк с дерева слезет, за кустами их обгонит и опять на дерево залезет. Парочка, как подойдет поближе, идут, кашель обсуждают, а он опять: Кхм! – громко так. Тогда парочки уже от страха убегали. Потом в городе слухи пошли, что на бульваре в центре Простуда завелась, тогда парочки все реже стали там гулять. А одна пара из КГБ была, типа, агенты. Они его и поймали.
Вокруг костра возникла недоуменная тишина.
- Дедушка, - командир звена нарушила тишину, - А маньяк был комсомольцем?
Тут все, как заржали и с бревна попадали.
- Эльза, ну ты учудила! – орал Егоров, держась за живот, - Да это был секретарь комсомольской организации!
Тут все совсем с ума от смеха сошли. Один дедушка улыбался тихо.
На картошке
Пионеры после ужина, решили картошки напечь. Принесли целую кастрюлю, вывалили в костер, углями засыпали, сидят руки потирают. Егоров колу достал, по кругу пустил. Тут подходит к костру секретарь комсомольской организации лагеря. Все зашикали: Простуда идет! Колу сразу спрятали. Простуда подходит и таким жизнерадостным голосом говорит:
- Ну что ребята?! Решили картошки напечь?! – А Егоров отвечает:
- Какая картошка, товарищ секретарь комсомольской организации, мы на ужине наелись
А Простуда ему:
- Ну что ты, Егоров, так официально… Зовите меня просто Валентин, мы ж, так сказать, в неформальной обстановке, в дружеском коллективе, у костра, сейчас песни пионерские петь будем! Слыхали, наверное, такую песню: Эта славная картошка –тошка -тошка-тошка, пионерский идеал- ал-ал, тот не ведал наслажденья –денья –денья -денья, кто картошки не едал –дал -дал!
- Так эту же песню сочинили, когда голод в стране был, - заметила Маша Эльзова, - тогда и людей ели.
- Да, что ты, Мария! – воскликнул Простуда, - Какой голод, дети в советской стране всегда накормлены были и отдыхали на Черном море бесплатно. Маленькая ты еще, ничего не знаешь.
- Ногами нормально дерется, - угрюмо заметил Егоров
- Драться – не хорошо. Не по пионерски! Мы всегда должны друг другу плечо подставлять, а не драться. А ты Егоров Машу не задирай, а то придется тебя вызвать на совет дружины.
-Так он же ее любит, - заметил пионер Клюкин. Егоров тут же вскочил с бревна и бросился на Клюкина. Они повалились, с бревна всех столкнули. И тут завязалась такая драка! Простуда от греха подальше убежал, испугался, как бы ему морду не набили.
Дедушка из леса вышел, присел на бревно, вокруг битва идет, галстуки пионерские рвутся, а он палочкой в костре поковырялся, выкатил картошечку подрумяненную, разломил ее и начал есть. Жует и рассказывает: Поехали мы с первым курсом на картошку…
Тут драка сразу затихать стала, как-то все разнялись, расселись по бревнам, стали картошку доставать из костра. А Маша Эльзова прическу поправляет и спрашивает:
- А как это - на картошку?
- А кола есть у вас? - спрашивает в ответ дедушка.
- Отправили нас на север…
- За Полярный круг?! – ахнула Маша Эльзова
- На север Ленинградской области в совхоз «Ладога», - дедушка почесал затылок и мечтательно посмотрел на звезды, уже засветившимися над пионерским костром.
- Поселили в общежитие, выдали матрасы, в столовой накормили, а на следующее утро повезли в поле на автобусе «Кубань». Приехали, выходим – поле – края не видать! А по полю трактор с копалкой бегает.
- Как это? – заинтересовался Егоров.
- Ну, это такая штуковина сзади за трактором тащится и картошку из гряды выкапывает.
- Понимаешь, Егоров, это не египетская картошка! – съехидничала Эльза.
- Да, - задумчиво продолжил дед, - Картошка была нашей. Выдали нам ведра и пошли мы за копалкой картошку собирать и носить на прицеп. Я на прицепе работал. Девчонки ведра с картошкой подают, а я высыпаю, а потом кидаю ведра вниз. И девушка среди нас была - Надя. Тонкая такая, светленькая, глазки голубые. Веселая, хохотала… И все мы с ней перешучивались. Она мне: Примите, пожалуйста, ведро. А я ей: Извольте набирать полнее! - Выверну ведро в прицеп и кричу: Ведро! И кидаю за борт! И как-то, кинул, не глядя, и слышу: бум! Ведро ей прямо по голове попало. Надя на грядке сидит, голову потирает и кричит: Сударь, зачем же вы мне ведром по голове?! Я соскочил с прицепа, к ней подбежал, взял ее за руку и говорю: Надя! Простите меня, бога ради! Вам, наверное, больно! А она мне: Да! Больно! Вы, чертовски, неуклюже поступили! Тогда я ей помог подняться, и мы пошли в лесополосу, и там, на бревнышке над протокой оросительной, присели. Сидим, качаемся. И Надя мне говорит: Вот представьте, что бревно сейчас под нами сломается. А бревно взяло и сломалось, мы в воду и полетели. Вылезаем из воды, хохочем, мокрые с головы до ног. А ведь осень на дворе, солнышко уже слабое. Тогда нас бригадир в автобус посадил и отправил в общежитие, - дедушка замолчал.
- А дальше что? – нетерпеливо воскликнул Егоров.
- А дальше пионерам знать не полагается.
- Вот тебе и здрасьте! – возмутился Егоров,- Ведром по башке - это нормально? А дальше, видите ли, не полагается!
- Дурак, ты, Егоров! – заметила Эльза, - Тебе же сказали, что не полагается.
Встала и с печальным видом, пошла в лес, а Егоров еще немного по возмущался и пошел за ней.
Бутылочка
- Вот вы сейчас во что играете? – спросил у пионеров дедушка
Пионеры давай руки поднимать:
- Дота! Контр Страйк!
Маша Эльзова тоже подняла руку:
- Лидж оф легендс!
- Не загибай, Эльза! Когда бы ты училась?! – возмутился Егоров
- Когда надо! – крикнула Эльза
- Наверное, интересные игры, - вздохнул дедушка, - а мы в казаков- разбойников играли во дворе.
- А как это? – спросил Егоров
- Да, так. Соберемся во дворе, разделимся на две команды: казаки и разбойники. Разбойники убегают и прячутся, а казаки их отлавливают, берут в плен и потом пытают.
- Ни фига себе! – Маша открыла от удивления рот.
- Реально пытают? – попытался уточнить Егоров
- Ну, конечно! Жгли огнем, руки отрезали, трусы снимали…
- Это уже беспредел, - заметил Егоров
- И как-то не порядочно, - подтвердила Эльзова
- Ну, такое редко случалось, в основном, безобидно все было.
- Если бы вас Простуда услышал, вас бы сразу на совет отряда вызвали, а потом и на совет дружины, - серьезно заявил Егоров
- А, может, и из пионеров исключили, - опять подтвердила Маша.
Другие пионеры согласно закивали.
- Да я уже давно не пионер, - вздохнул дедушка, переломил через колено сухую ветку и бросил в костер.
- А кто вы, дедушка? – поинтересовалась Маша.
- Пенсионер, - вздохнул дедушка.
- Это, наверное, еще хуже? – злорадно усмехнулся Егоров.
- А чем тебе, Егоров, не устраивает пионерская организация? – возмутилась Маша.
- Тем, что ею руководят такие, как ты!
- Нормально! Значит, я тебя не устраиваю?! Может тебе Клюкин лучше подойдет?
- А я то тут причем? – возмутился Клюкин.
- Дедушка, вот скажите только честно, - разволновался Егоров, - вы девочек тогда целовали?
- Егоров! Ты что совсем? – Эльза покрутила у виска
- Случалось, когда в бутылочку играли, - улыбнулся дедушка, - Была такая игра - бутылочка. Все садятся в круг, а в середину кладут пустую бутылку, как правило, из под портвейна, горлышко у них было длинное, они тогда везде валялись. Разыгрывающий бутылку крутанет – она остановится и показывает на того, кто целовать должен, а потом второй раз крутанет и бутылочка показывает на того, кого надо поцеловать. Тут смущение начиналось, девочки ладошками лицо закрывали, а ребята, кто посмелей, так прямо через круг целоваться лезли.
- А вы, дедушка, смелым были? – поинтересовалась Эльза.
- Я?.. – дедушка смутился, - Я бутылочку крутил.
- Это, типа, сутенер? – ехидно заметил Клюкин.
Со словами: Ну, Клюкин, гнида! – Егоров бросился на Клюкина.
- Дай ему, Серега! – кричали пионеры.
- Сережа! – кричала Эльзова, - Только не покалечь!
Пыль столбом, руки, ноги мелькают, крик стоит. В конце концов, Клюкин вырвался и дал деру, а на крик Простуда прибежал.
- Ребята! Что здесь происходит? А вы кто? – обратился пионервожатый к дедушке. А дедушка не растерялся и говорит:
- Новый директор лагеря, вот пришел проверить – как вы тут отдыхаете?
- Странно, - не поверил Простуда, - А старый где?
- Расстреляли, - угрюмо заявил дедушка и, шагнув через бревно, ушел в ночной лес.
Простуда с тех пор, стал часто наведываться к пионерам по вечерам, так сказать, повысил бдительность. Уж, больно подозрительно выглядел этот неизвестный дедушка. Но как не придет секретарь комсомольской организации к костру - все поймать его не может.
Простуда уже и подкрадывался, и применял все свои разведческие навыки: грязью намазывался, сеткой маскировочной оборачивался, ухал совою в темноте, но ничего не срабатывало – дед всегда уходил от слежки, как опытный красный лис.
Простуда лежал в засаде, терпел комаров, скрепя зубами, подслушивал анекдоты Егорова. Как ему невыносимо хотелось выскочить из кустов и закричать: Да ты, Егоров, где этому научился? Может за границей на Филиппинах?! А?!
А Егоров бы тогда смутился и начал бы запираться: Не-е-е, я там не был – А откуда ты, Егоров, тогда такие истории привозишь, про людоедов, например? – спросил бы строго Простуда, а Егоров бы замялся, а Простуда еще более грозно сказал бы тогда: Придется разбираться с тобой. Завтра после завтрака, ждем тебя на совете дружины!
А Егоров бы ответил: Так завтра или послезавтра?
Тут Простуда начинал неслышно чертыхаться и засовывать себе в рот траву. Даже в фантазиях Егоров превосходил его в находчивости. И этот дед еще, откуда не возьмись, появляться стал. Приходит, разлагает дисциплину, - расстраивался Простуда, лежа в бурьяне.
И каждый раз в засаде сваливал Простуду сон. Толи внутренние монологи усыпляли, толи колдовство какое-то. Дежурит, дежурит, глаза трет, зевает, а потом раз и заснет. Просыпается, а костер уже погас, пионеры спать ушли, а у Простуды трава к лицу прилипла. Вернется он в отряд, а ему воспитательница Алла Шумилова, четверокурсница встретит на крыльце и говорит: Валентин! Где тебя носит? Почему лицо в траве? Ну-ка дыхни!
Он дыхнет, а Алла: Ты давай, Валентин! Держи себя в руках! От чего страдаешь? Влюбился что ли? - посмотрит строго и с надеждой, а Простуда, хитрый, потупится, ногой потрет землю и скажет: Какая любовь, Алла…Дело делать надо, настоящего дела хочется!
А Шумилова: Смотри, не увлекайса! – вот так и говорила: Не увлекайса! – это чтобы старше казаться и значительней. А Простуда покраснеет, он всегда, когда надо, краснеть умел, и спрашивает тихо: Алла, разрешите вам вопрос задать не приличный?.
Тут уже Алла начинала тревожиться, но смело так отвечала: Отчего же не задать? Мне, как комсомолке скрывать нечего! – и смотрит в сторону. А Простуда, коварный, потупится, выдержит паузу, а потом смело так вскинет голову и спрашивает: Вот вы, Алла, такая красивая и честная! Вы когда-нибудь в бутылочку играли?
Алла опешит, заикаться начнет, потом возьмет себя в руки и говорит: Похоже, ты, Валентин, не туда по вечерам ходишь! А дела комсомольские стоят, не делаются дела! Барабанщики стучат плохо, не стройно, не в такт совсем, песни пионерские не учатся, и конкурс на политический плакат до сих пор не проведен! Какая еще бутылочка?! Что за буржуазные пережитки?! У тебя, Валентин, в отряде бардак и шатание! Дедушка какой-то ходит!
Тут Простуда струхнет - откуда Алла знает, и говорит:
- Никак нет! Нет никакого дедушки, это все Егоров придумал! Я следил за ними в засаде.
- Так вот где ты валялся, точно знаешь?
- Нет. Не видел ни разу! – соврет Простуда.
- Понятно, фантазирует, значит... - потянется Шумилова сонно, - Надо это… эти фантазии пресечь, - и зевнет алыми губами, а Простуда, аж, задрожит. А к тому времени уже совсем темно становится, хоть глаз выколи. В отряде шорохи какие-то слышаться, а в лесу напротив корпуса шаги чьи-то, ветка под ногой хрустнет.
- Давай- ка, спать, Валентин, - скажет Шумилова и уйдет в свою комнату, а Простуда еще долго стоит на крыльце, прислушивается и выглядывает дедушку в ночной темноте.
Пенсне и шашка
Один раз дедушка к костру на коне приехал. Пионеры сидят, спокойно переговариваются о чем-то, вдруг слышат: топ-топ-топ-топ в темноте. И тут въезжает в их круг лошадиная голова и глазами черными поводит. Одна пионерка даже закричала от страха. Все на нее зашикали, чтобы Простуду не разбудила. А дедушка с лошади слез и подсел к костру.
- Ну что?- говорит, - Вечерите?
А Маша Эльзова встала, смело подошла к лошади и стала ее картошкой печеной кормить, а Егоров говорит:
- Мы тут, дедушка, про Гражданскую войну спорим, и Эльза утверждает, что белые были хорошие, а красные плохие, а вы что думаете по этому вопросу?
- Вы же за белых воевали, не правда ли? – поинтересовалась Эльза.
Дедушка усмехнулся и говорит:
- Тут без ста граммов не разберешься, - и крякнул, как утка. Пионеры подсуетились, достали провиант, угостили дедушку. Дедушка закурил и повел свой рассказ.
- Было это давно, в прошлом веке, когда я еще не родился. Сошел тогда с ума народ русский, бросил работать, пошел воевать сам с собой, убивать друг друга и грабить, кто за красных, кто за белых. Но красные на то и красные, кровь у них на знамени, а белые защищались, тоже сдаваться не хотели. Молодежь, конечно, в красные подалась. И был среди них один парень, Володька Верхогляд. Романтический парень, стихи писал, - дедушка продекламировал:
Ты своего добилась, стал я равнодушен,
И в сердце вакуум, то есть пустота.
Запала ты когда-то в мою душу
И выжгла все, оставив лишь себя...
Ну, понятно, несчастная любовь, то - сё и куда деваться – подался в революцию, ведь барышня была из дворянок. Вот Володька и пришел к Семену Буденному. Говорит: Возьмите меня в Первую Конармию, хочу всех белых уничтожить. Буденный видит, что в парне революционная грусть и взял его. Дал ему коня, шашку и отправил на фронт. А когда Володька с десяток белых порубил, этой же шашкой его и наградил с надписью «Героическому красному бойцу Верхогляду от командарма». Вот эта шашка и висела в кабинете директора ипподрома Владимира Семеновича Верхогляда. Я у него в учениках был. Жесткий был дядька, занятия проводил с длинным бичом в руках. Корду, ремень такой длинный в одной руке держит, а бич в другой. Лошадь на корде по кругу бежит, а я на лошади. Чуть ссутулишься, он тебя бичом так по спине огреет, что больше сутулиться не станешь. А он занятие закончит, пенсне золотое протрет, в карман положит и в кабинет, водку пить. Видишь как: сабля ему от Буденного досталась, а пенсне от белого офицера им же зарубленного. Он эти две вещи на всю жизнь сохранил.
Тут Егоров вскочил со своего места и стал декламировать:
- Ты своего добилась! Стал я равнодушен!
Пионеры захохотали, а Маша Эльзова одна сидела грустная и смотрела на Егорова с сожалением.
Дедушка тоже немного загрустил, а потом говорит:
- Поеду домой всадником без головы
- А как это?! – воскликнул Егоров.
- Дедушка, а лошадь у вас сама домой дорогу находит? – заинтересовалась Маша. Пионеры загудели: интересный аттракцион! Тут дедушка достает черный плащ с красной окантовкой, завязку затягивает и себе на голову – реально, как будто, без головы. Потом на коня залез, пришпорил и поехал через лагерь. А лагерь в темноте, фонари только кое-где горят. Зловещая черная тень всадника без головы протянулась поперек центральной аллеи. Подковы громко цокали по асфальту, потом лошадь заржала громко, как будто звала кого-то. Из главного отрядного корпуса выскочил заспанный пионер и начал бить в барабан. За ним выбежал горнист и начал играть Зарю. Потом посыпались вожатые и воспитатели, дедушка к тому времени доехал до конца аллеи и скрылся в зарослях густых елок. А в лагере поднялся настоящий переполох. Никто не мог понять – что происходит: толи война, толи нетривиальное начало игры Зарница. Простуда кричал на барабанщика, Шумилова на горниста. Музыканты от испуга продолжали играть. Прибежала медсестра и сделала музыкантам уколы снотворного прямо через штаны, дежурные прибежали с носилками и унесли музыкантов в медпункт. В это время находчивые пионеры уже раскрасили лица белым, и пугали девочек, загоняя тех в кусты, но не все испугались, и некоторые смелые пионерки надели простыни и летали по аллеям с метлами в руках. Сформировались две активные группировки: зомби- мальчики и ведьмы- девочки. Егоров возглавил зомби, а Эльзова – ведьм. Егоров взломал пионерскую комнату и вынес оттуда красный флаг. Зомби сгрудились вокруг флага и пошли в наступление. Эльзова воспользовалось растерянностью медсестры и подняла белый флаг с красным крестом. Ведьмы кружились вокруг, жужжали грозно, как рассерженные пчелы. Эльзова вскричала: Смерть зомби! И двинула отряд ведьм навстречу зомби. Метлы свистели возле белых масок зомби. Егоров скомандовал: Собирать опавшие яблоки и сбивать ведьм! Клюкин возглавил службу тыла и организовал сбор гнилой падалицы. Эльзова протянула от колонки шланг и врубила воду. Зубная паста потекла по лицам зомби, но пострадали и ведьмы – мокрые простыни противно прилипали к ногам. Всадник без головы наблюдал за всем из-за елок и беззвучно смеялся.
Наконец, вызвали охрану и разогнали пионеров по отрядам. Пионеры продолжали битву в спальных отсеках, пока не утихомирились и уснули.
Шумилова и Простуда сидели на крыльце и молчали.
- Одного не понимаю, - нарушила тишину Шумилова, - Почему нет в детях такого огня, когда мы проводим мероприятия? Откуда берется эта одержимость, Валентин, во время подобных спонтанных всплесков?
- Не знаю, Алла… Может колдовство? И обратите внимание, сегодня полнолуние.
Действительно из-за леса показалась огромная Луна, через несколько минут она уже целиком висела над силуэтом леса. Из темноты выехала тень всадника и застыла на фоне Луны. У всадника не было головы. Шумилова вскрикнула. Простуда порывисто обнял ее и закрыл поцелуем рот. Тень всадника постояла несколько мгновений и скрылась в темноте.
Математика
Дедушка последнее время хандрил. Придет к костру, сядет на бревнышко, сидит, вздыхает. Эльза у него спрашивает:
- Дедушка, почему вы грустите? Молодость вспоминаете?
А дедушка махнет рукой, отвернется, говорит:
- Не обращайте внимания.
Ему и колу предлагали и русский квас – не улыбался дедушка. Потом говорит:
- Расскажи-ка ты, Егоров, какую-нибудь страшную историю.
Егоров помялся немного, все- таки такая ответственность, но тут Эльза его поддержала:
- Сережа, а помнишь, ты мне рассказывал, как с парашютом прыгал?
Егоров смутился и говорит:
- Да не то чтобы прыгал, так в самолете сидел.
- В кукурузнике? – поинтересовался дедушка
- Ну, в биплане. Просто старший брат прыгал, а я выпал
- Ой! - Маша схватилась за сердце, - Как выпал?!
- Как? Ну, как картошка из полного ведра выпадает, так и я выпал. Покатился по полу и прямо в дверь. Там, понимаешь, воздушная яма случилась, самолет нырнул, а я за сиденье не удержался и полетел. Лечу и думаю: интересный факт – притяженье земли, вот если бы его не было, я бы, наверное, сейчас вверх летел. А с другой стороны, тогда бы все с земли куда-нибудь улетело. И это очень хорошо, что я вниз лечу. И у меня, между прочим, по теории вероятности Блёза Паскаля и Пьера Ферма, при n, стремящей от бесконечности к нулю, есть вполне вероятный шанс упасть на стог сена, так как поле подо мной скошено, и сено собрано в стога, которые, при приблизительном подсчете, занимают одну сотую часть поля, значит, мои шансы не так уж и малы и вероятность вполне оправдана.
- Эка загибает! – не удержался дедушка.
- Так ты, Егоров, математик или парашютист?! – Клюкин попробовал засмеяться и даже театрально схватился за живот, но его никто не поддержал.
- Я как человек, пребывавший между небом и землей, представлял собой объект, на который воздействовало несколько величин, в частности: сила тяжести, ускорение и изменяющаяся величина высоты…
Эльза вскочила с места, подбежала к Егорову и приложила руку ко лбу.
- Ребята! Он бредит! Наверное, перекупался…
- Или перегрелся, - предположил Клюкин
- Я говорила ему: не надо столько купаться.
- А я говорил: панамку надень, - пробовал издеваться Клюкин.
Тут пионеры начали спорить: перекупался Егоров или перегрелся. А дедушка говорит:
- Я как-то под водой гулял, смотрел на солнце со дна через толщу воды и думал: ведь не успею вынырнуть, воздуха не хватит. А кругом водоросли лентами со дна поднимаются, рыбки плавают. А наверху, там где-то на берегу, мама сидит и не знает, что я здесь решаю вопрос: быть или не быть. И стало мне маму очень жалко, она то думает, что я уже взрослый, а я на самом деле глупый ребенок, рыбок на дне считаю. И тогда я, как во сне, взмахнул руками и поплыл к солнцу, вверх. Долго поднимался, легкие горят, ноги-руки сводит, а солнце все ярче и ярче, но, в конце концов, вынырнул. У берега кувшинку сорвал, маме подарил.
Дедушка замолчал, а потом, тихо так, задумчиво запел:
- Выглянуло солнышко, блещет на лугу,
Я навстречу солнышку по траве бегу
И ромашки белые рву я налету,
Я веночек сделаю, маме подарю
И тут из-за бревна раздался заливистый храп Простуды. Пионеры заржали, но тихо, сдержанно.
- Мне кажется, - ввернул Егоров, - что жизнь – это сплошная математика, но она оперирует не цифрами, а абстрактными величинами: чувствами, эмоциональными всплесками, нравственными понятиями, моральными категориями, представлениями о добре и зле. В данном случае, если храп Простуды является переменной величиной X, при Y, являющейся постоянной величиной эмоциональной температуры нашей компании у костра, радостный смех моих товарищей является решением Z| этого, довольно примитивного, уравнения.
- А мне кажется, - с беспокойством в голосе произнесла Маша, - тебя надо срочно на обследование в медпункт. Ребята, нужны носилки!
Пионеры все дружно вскочили и бросились ломать кусты, чтобы изготовить носилки. Дедушка достал из кармана моток шпагата, а Егоров продолжал бредить.
- Наша Вселенная устроена скорее по геометрии Лобачевского, чем Евклида. А геометрия Евклида — лишь частный случай геометрии Лобачевского, справедливый лишь на небольших расстояниях, подобно тому, как законы Ньютона в физике — лишь частный случай теории относительности Эйнштейна, справедливые лишь при небольших скоростях движения. Мы, пионеры будущего, должны понимать, что познание Вселенной безгранично, именно потому, что человеческое познание ограничено. Вопрос: кем?
Егоров начал терять сознание. Маша стала брызгать на него водой из бутылки. Пионеры закончили вязать носилки и подтащили их к Егорову. Дедушка взял Егорова на руки и положил на носилки. Пионеры схватили носилки и побежали с Егоровым в медпункт. Эльза бежала рядом и махала на Егорова лопухом. Простуда храпел в зарослях репейника.
Эпидемия
На утро в лагере ввели карантин и, не смотря на выходной день, запретили посещение родителям. Медикам, приехавшим на скорой помощи, надо было провести обследование всех пионеров и вожатых с воспитателями, и убедится, что это не эпидемия.
А это совсем не устраивало пионеров. Когда Эльза и еще несколько отважных ребят проникли через окно в палату медпункта, Егоров шепнул Эльзе на ухо:
- Эпидемия – это хайп. – прозвучало, как пароль. Весть разнеслась по лагерю со скоростью света. Мгновенные вспышки болезни проявлялись по - разному. Самые безобидные – это когда, пионеры во время линейки, стали падать на землю, теряя сознание, а потом быстро вставали, как ни чем не бывало. Упал горнист на трибуне, упал барабанщик во время пионерского марша, на него упала вожатая, что смотрела на горниста, торжественно салютуя, на нее упали лучшие пионеры знаменосцы. Потом все встали и продолжили маршировать дальше.
Дальше - больше: в столовой упала повариха во время раздачи каши, в клубе – массовик с аккордеоном свалился со сцены. Во время футбольного матча между первым и вторым отрядом, после свистка к началу матча, упали обе команды.
Врачи выборочно делали анализы крови, но результаты не выявляли никаких патологий.
Вожатые тоже решили поддержать пионеров, в знак протеста по поводу не выплаты премиальных за успешно проведенные мероприятия. Простуда к протесту присоединился, но упал скромно и незаметно за спальным корпусом, а потом еще раз, когда шел с отрядом в лес проводить занятия по ориентированию на местности, будто бы споткнулся о сосновый корень, выступающий из земли. Падение можно было оценить, и как нелепую случайность, и как проявление активной гражданской позиции.
Шумилова попыталась использовать хайп для личных целей. Воспитательница упала, когда рядом был один Простуда, тому ничего не оставалось, как только подхватить ее на руки, бережно опустить на землю и, пользуясь потерей сознания, поцеловать Шумилову в алые губы. Аллу неприятно покалывали в спину сосновые иголки, но в сознание она долго не приходила, а когда пришла, сказала скромно, лежа в объятиях Простуды:
- Спасибо, Валентин. Если бы ты меня не поддержал, я бы, наверное, разбилась.
Дедовщина
К костру пионеры собирались тайными тропами после отбоя. Пришел и выздоравливающий Егоров. Разожгли, поднесли дров про запас, сели и замолчали. Сидели, ждали дедушку, смотрели на огонь. Эльза не выдержала:
- Я в детстве тоже болела. У меня было страшное воспаление легких.
- От страха? – спросил Клюкин.
- Нет, от роста. Бабушка так и говорила: девочка растет.
Все снова замолчали. Каждый вспоминал, как он рос. Егоров вздохнул:
- Доктор так и не сказал: перегрелся я или перекупался...
- Сергей, тебе сейчас ни того, ни другого нельзя. Категорически! У тебя еще вся жизнь впереди, здоровье надо беречь. Хочешь картошки?
- Да, я сам возьму.
Егоров разгреб угли палкой и выкатил картофелину, потыкал и снова закатил обратно в угли.
- Сырая еще.
Потом пришел дедушка, проверил, спит ли Простуда и предложил рассказать про дедовщину.
- Дедушка, - встрепенулась Эльза, - я так понимаю, что дедовщина – это диктатура дедушек, такое тоталитарное государство, в котором во всех структурах управления дедушки, ну как сложилось в Советском Союзе перед распадом?
- Ну, вобщем-то, да, но я имею в виду не старых дедушек, а молодых.
- А как это? – заинтересовался Егоров.
- А так, что не очень-то. В армии советской служили по два года, первогодки назывались духи, зеленые, молодые, после года черпаки, а через полтора деды, т. е. дедушки. Отсюда и название «дедовщина». Служил я в разведке, при боевой части РВСН. Разведывали позиции в лесах для выезда на боевое дежурство, а по прибытии дивизиона, круглосуточно охраняли.
И был в нашем призыве один парнишка москвич из интеллигентной семьи – Дима Миндрул. Мама его от армии могла отмазать, справку достать, но не захотела, сказала: иди, служи, станешь в армии мужчиной. А в Диме было роста под метр девяносто и худой он был, как палка, и сутулый к тому же. Ручки тонкие, шея тонкая, но словарный запас очень впечатляющий. Хвастался Дима своими московскими знакомыми, Макаревича вспоминал, поминал его, по -приятельски, Макар.
И физически Дима к армии был совершенно не готов. Как марш бросок бежим – Дима в самом конце ноги еле волочит. К Диме сержанта черпака приставляли, он его пенделями подгонял, чтобы батальон не тормозил. На нас еще автоматы, вещмешки, на ногах сапоги кирзовые. Молодые по началу, пока портянки толком завязывать не умели, ноги стирали страшно, и у Димы на пятках до мяса стерто было. В нарядах Дима шуршал как электровеник, но неопытность в бытовой работе сказывалась - ни стирать не умел, ни пол помыть в столовой. И за эту неумелость и слабость старослужащие его наказывали, били, конечно. А как прозвучит в казарме команда: Отбой – издевались. Только дивизион весь уляжется по койкам, черпак Алиев с кровати кричит: Миндрул! Дима со своей отвечает: Я. Черпак ему: Головка от коня! На турник прыгнул! Дима со второго яруса слезает, а черпак кричит: Бегом, Миндрул! Дима кряхтит, за день уже намучился: Да иду, иду! Черпак ему: Я тебе сейчас грудак вынесу! Идет он! Бегом, давай!
Посреди казармы у нас был турник установлен на распорках, так эти распорки очень мешали полы мастикой натирать. Натирали тяжелой железной бабой со щетками, старшина на нее сядет и командует: Поехали! Но это к слову.
Подойдет Дима к турнику, подпрыгнет, за перекладину уцепится и висит как сопля. Алиев орет ему: Миндрул, подтянулся раз! Дима корячится, извивается, то одну руку чуть согнет, то другую, а подтянуться подбородком до перекладины не может. Дедушки прикалываются над ним, смеются. Дима помучается, потом руки отпустит, соскочит. Черпак ему: Не понял! Миндрул, на турник, раз! И так вот тренировали его каждый вечер.
- Дедушка, а почему за него никто не заступался?
- Было как-то, только не за него, за другого. Но против системы не попрешь. Избивали молодых, особенно тех, кто не хотел служить, как все. Был у нас один молодой кандидат в мастера спорта по классической борьбе, высокий, здоровый Эдик Ковалев, под два метра ростом. Так его, когда он на старослужащих «бурнул», это значит - не захотел подчиняться традициям дедовщины – в туалете несколько черпаков на пол повалили и ногами избили. Пришлось ему, как все молодые, шуршать.
-Боже мой! Дедушка, что вы такое рассказываете? – воскликнула Эльза, - ну разве могло такое быть в Советском Союзе? А офицеры куда смотрели?
- А офицеров такие традиции вполне устраивали. Поставил старослужащему задачу, а каким образом она выполняется, это уже никого не волнует. Некоторые духи, со слабой волей не выдерживали, вешались. Отсюда и поговорка возникла. Марширует, например взвод духов, т.е. тех, кого только призвали, а им старослужащие вслед кричат: Вешайтесь, духи! Что означало, готовьтесь к тяжелым испытаниям. Один парнишка из нашего призыва еще и с фамилией Зеленый, в окошко сиганул! В закрытое! Головой оба стекла пробил, порезался весь, успели его за ноги схватить, потом в психушку отправили.
- Что-то вы дедушка, какие-то страшные вещи рассказываете. Ведь вы же все комсомольцами были?! –воскликнула Эльза.
- Мария! Государственная идеология – это одно, а реальная жизнь совсем другое. Вот вы, например, пионеры – всем ребятам примеры, а как сами считаете – можете быть примером для других и кто это вообще - другие, дети второго сорта, что ли, или инопланетяне?
- Мы уже не дети, - буркнул Егоров.
- Ну, в каком-то смысле, да. И кола у вас ядреная, - прозрачно намекнул дедушка.
Клад
- Да не все, конечно, так страшно было, - продолжил дедушка, - отслужил я полтора года, приближался праздник Новый год, надо было как-то казарму украсить. Меня к тому времени комбат в другое подразделение перевел - Отдельную роту охраны и разведки при штабе дивизии. И вот послал меня комбат за елкой в лес. Задание ответственное, потому что елка должна была быть красивой, пушистой и густой. Лес начинался прямо за забором части. Я по лесу иду, снег по колено, примечу елочку подойду к ней – не так хороша, как хотелось бы и, скитаясь, таким образом, по лесу, направление, в котором часть находилась, потерял. Но не испугался, хотя уже смеркаться стало, думаю: надо на дерево, что повыше лезть – оглянуться, ведь отошел-то я не очень далеко. Сказано – сделано. Выбрал ель, что повыше и полез, я ловкий тогда был и легкий. А ель старая, здоровенная, и ближе к вершине, разветвляется. И вот в этой развилке, уже почти на самом верху обнаружил я сорочье гнездо, заглянул туда, а там клад сорочий. Сороки очень любят блестящие вещи и, при случае, никогда не удержаться, чтобы блестяшку не стащить. Так вот, заглядываю в гнездо, а там запонка, несколько камушков стеклянных цветных, монеты три штуки и кольцо с рубином. Вот, подумал, люди клады под землей ищут, а я на дереве нашел. А солнце уже совсем низко над горизонтом, вокруг лес заснеженный. Увидел свою часть невдалеке, приметил направление и вниз стал спускаться. А спускаться с дерева всегда трудней, как, кстати и с горы, но я благополучно спустился. Елочку, что неподалеку росла, срубил и отправился обратно в часть. Прихожу – все уже переживают. Ребята елку схватили, говорят: че такая скромная. Я говорю: я ж не питомнике был, а в лесу. Подхожу к комбату: Разрешите обратиться? Он говорит: Обращайся. – Вот говорю, кольцо нашел в гнезде сорочьем, мне его девать некуда, носить я же его не буду. Подарите жене, товарищ капитан, на Новый год. Он на кольцо посмотрел, в руки взял, - Симпатичное говорит, только потускнело. Спасибо. Может тебе после дембеля вернуть? – Я говорю: Не надо. Вот если вы меня пораньше уволите, т.е. на гражданку отправите, так я против не буду.
Он улыбнулся: Ладно, – говорит, - посмотрим.
И кольцо взял, жене подарил. Жена обрадовалась, женщины любят украшения. Надела его на Новый год, который они в компании других офицеров с женами встречали. И там это кольцо жена замполита узнала. Она его когда-то на подоконник положила, а сорока утащила. И эта женщина переживала, потому что ей кольцо с рубином от бабушки досталось, с историей кольцо, потому что бабушка его даже в эвакуации во время войны сохранила, не поменяла на продукты. Жена комбата, конечно, немного расстроилась, кольцо то отдать пришлось, а с другой стороны замполит комбату пообещал его в отпуск в августе отправить. Жена обрадовалась – купальник с розами купила. И я в накладе тоже не остался, на месяц раньше демобилизовался. Вот так сорока может повлиять на судьбу человека. А вы говорите: президент, президент.
Змей
- Дедушка! Так никто же не говорит! У нас только Простуда все время про президента и его добрые дела рассказывает, – ухмыльнулся Егоров.
- Ну с этим –то понятно, у него ж свербит, к власти рвется. К власти у нас в стране всегда самые ленивые и бездарные стремятся, вот ваш Простуда дрыхнет в кустах, а на линейке речи, небось, за здорово живешь, произносит?
- Конечно, у него просто дар, очень талантливый оратор, только я не всегда понимаю - о чем он говорит, – заметила Эльза.
- Это нормально, значит, ты сама думать умеешь, а это самое главное в жизни уметь думать, надо еще хотеть думать, а если не хочешь, тогда тебя, такие как Простуда, всю жизнь будут за нос водить, да не по райским садам.
- Дедушка, а у вас какие-нибудь истории про политику есть? – вдруг заинтересовался Клюкин.
- Про политику? – задумался дедушка, - про политику просто так не вспомнишь…
Пионеры охотно передали дедушке бутылочку с колой.
- Учился я тогда в университете. Веселая была пора. После третьего курса сдали сессию, потом каникулы пролетели, все съездили по домам и вернулись. Учеба началась потихоньку, лекции там. А в Ленинграде сентябрь хоть и солнечный месяц, но печальный какой-то. Залив остывает очень быстро, в озерах вода тоже холодная и на солнце уже не жарко – лето заканчивается в одночасье. А в учебном корпусе с ремонтом справиться не успели, и многие занятия перенесли на октябрь.
И так нашей студенческой компании захотелось лето вернуть и махнуть на недельку на море, хотя сезон уже прошел. Сказано – сделано: собрались, по быстрому, и в Пулково, а от туда ближайшим рейсом в Симферополь. Летим в самолете и в счастье свое поверить не можем. Приземлились, вышли на площадь и думаем: куда дальше? Решили в Коктебель, он еще тогда Планерское назывался. Замечательное, романтическое место, известное не только Домом Писателей, но и нудистскими традициями.
- А как это? – заинтересовался Егоров.
- Там еще до революции некоторые писатели и писательницы голыми загорали, но не это главное.
- О-го! – загудели пионеры.
- А зачем? – поинтересовалась Эльзова.
- Освобождали дух.
- Какой дух?
- Внутренний! Это вообще-то не главное. – дедушка подождал, пока пионеры притихнут и продолжил:
- Тогда Украина только-только отделилась от России, кинулась, так сказать, на вольные хлеба, бардак был жуткий. Но у Крыма его сказочности никакими реформами не отнять. Змею дела до перестройки нет, как ловил дельфинов, так и ловит.
- Какой змей, дедушка? – широко открыла глаза Эльза.
- Карадагский, какой же еще? Хотя, говорят, он там не один.
- Ой! А мы с родителями в Крым собирались поехать, а потом они меня сюда в лагерь отправили, а сами в Таиланд.
- Дедушка, а где он там обитает? – заинтересовался Егоров.
- Да вот в этом районе: Судак, Коктебель, Новый Свет. Мы еще тогда про змея не знали и поехали в Коктебель. Вино везли с собой в канистре, консервы - время было голодное. Приехали, встретили хозяйку, что сарайчики с кроватями сдавала, и на море купаться, загорать… За день мидий из моря натаскаем, а вечером костерок разведем, сидим, песни поем под гитару, в углях мидий жарим. Очень было хорошо. Пока не решили ночью искупаться, вина, конечно, перед этим выпили и поплыли. И впереди всех Ольга плыла Кошкарова, веселая была девчонка, заводная, картежница страшная. Считала хорошо.
- Дедушка, а что она считала? – поинтересовалась Эльза.
- Карты, что из игры вышли, да мы не на деньги играли, на желания. Так, Ольга впереди всех плыла. И вот она на нас оглядывается и кричит: Ну что, слабаки, плавать не умеете! - А у нее за спиной, вдруг, в темноте появляется из моря огромная драконья голова с гривой и глаза светятся. А мы перед эти на пляже бухты Тихой труп дельфиненка нашли, так от него только голова и осталась, и еще думали: кто это у него все тело откусил, ведь акулы в Черном море малюсенькие. А тут из под воды появляется это чудовище, его еле видно в темноте, а глаза змеиные светятся. Мы как заорали: Ольга, назад! И сами к берегу так припустили, что, наверное, все рекорды мировые побили. А Ольга тоже не растерялась и нас еще обогнала, причем, гребет и орет, так, наверное, что в Симферополе слышно было. Не знаю, может, змей этого крика испугался, но он нас не тронул. Мы когда выскочили из воды, свои вещи схватили и бросились по склону вверх. А когда на кручу поднялись – оглянулись. И еще успели увидеть, как змей нырнул, только волны пошли. Луна –то уже вышла, так от его нырка волны об берег бились.
- И тут прилетел птеродактиль! – попробовал пошутить Клюкин.
- Птеродактилей не видел, - спокойно отреагировал дед.
- Ты, Клюкин, если не веришь, поезжай в Крым и проверь, поныряй там где-нибудь а известном районе, может тобой змей не побрезгует, - заступилась за дедушку Эльза.
- А Змея еще кто-нибудь видел? – поинтересовался Егоров.
- Конечно, видели и не раз. Там и заповедник Карадагский организован, именно поэтому, только из-за змея. А Ольга после этого случая еще пол года заикалась, считай, до зимней сессии. А на экзамене не по заикаешься, педагоги сказки не любят, так что ей пришлось в себя возвращаться.
- Дедушка, а где здесь политика? – поинтересовался Клюкин.
- Политика? Так мы на следующий день в Феодосию поехали, а туда на катере новоиспеченный президент Украины приплыл, с людьми на набережной разговаривал. Мы видели издалека, из очереди в магазин за вином, очередь была огромная, так мы и не побежали смотреть. Как-то странно было: у Украины президент, непонятно – что это такое, а на набережной одни русские. Чего им слушать про самостийность? Так он быстренько собрался и уплыл.
Дедушка разгреб угли и выкатил из костра дымящуюся картошку.
- Дедушка, а вы потом в море купались?- спросила Эльзова.
- Конечно! Только днем и недалеко, а Ольга вообще только по пояс заходила – боялась змея. Мы в карты играли на берегу, так если она проиграет - ее заставляли в море лезть, она кричала, заикаясь, что не пойдет, а мы ей: карточный долг дороже жизни – лезь в море! Смешно было и весело. Она потом, через три года в Америку уехала, в супермаркете работала, это, конечно, не так страшно, как в ночном море со змеем купаться, но и неинтересно совсем.
Русалка
- Интересно… А у нас в озере есть что-нибудь такое? – задумчиво произнес Егоров.
- У нас в озере живут дожди, - откликнулась Эльза.
- И водяные блохи, - добавил Клюкин, - Они носятся по воде и подпрыгивают.
- Это водомерки. – Егоров подбросил в костер несколько палок, - Я думал в лесу, хотя бы, лешего встречу, но никого не встретил, всех Простуда распугал своими пионерскими песнями. Интересно, а в озере русалки есть?
- Так это ж надо ночью идти купаться, чтоб узнать. Вот Егоров и сходи – проверь, потом расскажешь, – Клюкин заговорщицки ухмыльнулся
- Никаких ночных купаний! – заявила Эльза, потом помолчала и добавила, - Или я тоже пойду.
- Мы тоже пойдем, - загудели пионеры.
- Не страшно вам, ребята? – дедушка испытующе обвел всех взглядом. – Ночью вода черная, загадочная. Мало ли – что там в глубине.
- А вот мы и проверим! – мужественно заявил Егоров, - Сегодня после отбоя через час всех буду ждать на этом месте. А ты, Клюка, если сболтнешь – потом пожалеешь.
- Ты слышал, Клюкин? – присоединилась Эльза
- А я тоже пойду, - заявил Клюкин, - что мне одному в корпусе оставаться?
Так и решили.
Встретились, как и договаривались, через час после отбоя. Говорили шепотом. Клюкин в полголоса хвастался фирменными трусами до колена. Собрались все желающие и еще несколько человек из второго отряда. Решали: на какое место пойти: где поглубже, или где помельче и песочек. Егоров настаивал на варианте у старой ветлы, мол, именно там должны жить русалки, потому что омут. Другие предлагали менее рисковый вариант - неподалеку от официального лагерного пляжа. Эльза была в сомнениях.
- Какие русалки возле пляжа? - громко шептала она, - Там еще ограждения, поплавки, нет там никаких русалок!
Но с другой стороны и купаться в омуте возле ветлы ей тоже было страшно. Тогда Егоров заявил:
- Значит так. Вы как хотите, идите, купайтесь на пляже, а я пойду туда, где реально может жить русалка. Мне бабушка из соседней деревни, что у нас в столовой подрабатывает, рассказывала, что там много лет назад одна пионерка утопилась от любви. Это еще при Советском Союзе было. А, как известно, утопленницы русалками становятся. Так что я иду туда, а вы как хотите.
Тут Эльза забеспокоилась:
- Так ты что, Сережа, на свидание идешь?
- На свидания по обоюдному согласию ходят, а я даже не знаю: есть она там или нет.
- Так я с тобой пойду, мало ли она тебя в омут утащит, - взволновалась Эльза и
пионеры забеспокоились:
- И мы тоже, мы тоже пойдем. Вдруг тебе помощь понадобится?
- Ладно, - согласился Егоров, - только тихо. Не шуметь, не болтать! Идти за мной цепочкой и не топать.
Пионеры послушно выстроились цепочкой и отправились вслед за Егоровым. Когда поляна опустела, на нее вышел дедушка, достал сигаретку, закурил, постоял немного выкинул окурок в давно догоревший костер, и отправился вслед за пионерами.
На озере было очень тихо. Из-за леса показалась Луна, кузнечики в лугах уже не стрекотали, лето клонилось к закату. Пионеры шли за Егоровым молча и осторожно. Эльза беспокоилась за Сергея, но так же волновалась за его авторитет, раздумывая: сможет ли она прыгнуть за Егоровым в омут, если что? Клюкин шел самым последним, опираясь на палку, которую успел прихватить с поляны. С палкой он чувствовал себя более уверенно. Пионеры шли навстречу приключениям.
Клюкин представлял себе русалку с пышными формами, сидевшую на дереве. Эльза думала про то, что, наверное, вода, ужас, какая холодная. А Егоров решил, что будет нырять прямо с высокой ветки над омутом.
Остановились на берегу. Клюкин подергал Егорова за рукав и спросил громким шепотом:
- Слышь, Егоров, а про какую бабушку у нас в столовой ты говорил, я что-то никаких бабушек в столовой не видел.
- Не видел? – показно удивился Егоров, - Тогда и русалок никаких нет. Ныряй! Боятся нечего!
- Нет, уж, ты лучше сам, - отступил Клюкин
- Сережа, может быть не надо? – забеспокоилась Маша, - Ведь совершенно неизвестно, что там на дне. А если там коряга, ты трусами зацепишься и все.
- Не зацеплюсь, - храбро ответил Егоров и стал снимать одежду. Потом подошел к кромке воды. Мягкая, поросшая травой земля проминалась под ногами.
- Вода нормальная, - сказал, обернувшись Егоров, - купаться можно. Кто со мной? – и полез по толстым сукам ветлы вверх. Пионеры остались стоять. Маша Эльзова решительно стала снимать джинсы:
- Подожди, не ныряй! – и тоже полезла вверх.
Скоро они стояли рядом на толстом суку, держась за соседние тонкие ветки. Эльза смотрела то вниз, то на Егорова. Внизу чернела вода бездонного омута.
- Сережа, а если тебя утащит русалка? – шепотом спросила Маша.
- Буду жить на дне, а ты мне будешь песни пионерские с берега петь, - так же шепотом ответил Егоров. Пионеры внизу притихли. Егоров сделал шаг вперед и полетел вниз солдатиком. Вытянутое струной тело вошло в черную поверхность омута почти без всплеска, как нож в масло. Вода сомкнулась над ним и стало тихо. Маша лихорадочно соображала, когда ей прыгать вслед. Егоров не показывался. Время шло. Пионеры дрожали от нервного ожидания. Клюкин кусал травинку. Вдруг, откуда-то с другого берега из камышей раздался смешок: Ха-ха, - такой девичий смешок, насмешливый. Эльза, не раздумывая, шагнула в пустоту, зажав нос пальцами. Вода сомкнулась над ней, тонкие волны побежали к берегу и выплеснулись на траву. Через несколько секунд она всплыла и погребла к камышам.
- Сережа! – звала Эльза. Многие пионеры скинули с себя одежду и бросились в воду.
Дедушка, появившись неслышно на берегу, тоже сбросил одежду, вошел в воду и нырнул. Пионеры доплыли до камышей и шарили в зарослях, Эльза непрерывно звала Егорова. Тут над водой в середине омута показалась голова дедушки и Егорова. Сергей громко дышал и как- будто рычал. Дедушка его поддерживал и говорил: Дыши, дыши. Потом помог ему доплыть до берега и вылезти на твердую землю. Пионеры грудой переплыли омут. Маша бросилась к Егорову. Положила его голову к себе на колени и приговаривала: Егоров, негодный мальчишка! Где ты был?! Ты что за корягу трусами зацепился?! У меня сердце чуть не остановилось! Сергей! Что случилось?! – и заплакала. Сергей открыл глаза и сказал: Я видел русалку.
Маша бережно убрала голову Сергея со своих колен, вытерла слезы, поднялась, быстро надела одежду прямо на мокрое тело и молча пошла в лагерь. Девочки пионерки потянулись за ней. Пионеры стали приставать к Егорову: Расскажи, расскажи! Егоров сначала молчал, потом поднялся, натянул штаны, сказал: Не сейчас, надел футболку и тоже отправился в лагерь. Пионеры, молча, потянулись за ним. Берег опустел. Только возле ветлы, прислонившись спиной, остался сидеть дедушка. Из воды вышла русалка, полупрозрачная девочка, села рядом с дедушкой и положила ему голову на плечо.
- Я не хотела его топить, он сам сидел на дне и смотрел на меня. Хороший мальчик.
- Ладно, - сказал дедушка, - Какая в этом году зима будет?
- Ранняя, - вздохнула девочка, - в октябре все листья опадут, а потом мороз ударит.
- Не замерзнешь?
- Я не мерзну, мне всегда тепло.
Русалка встала, провела по стволу ветлы рукой:
- Дерево может умереть от мороза.
- Новое вырастет, эти ветлы растут как сорняки, - дедушка тоже встал, - Прощай, пойду я.
- Ты приходи ко мне, приходи.
- Ладно. Приду как-нибудь. Ты пионеров не трогай
- Хорошо! Если они в омут нырять на будут! – русалка засмеялась и нырнула в воду. Никаких волн от ее нырка не образовалось, только вздрогнула Луна на поверхности воды и девочка как-будто растворилась в темной кляксе омута.
Рябиновая ночь
- Вот когда я в детстве был в пионерлагере, мы в конце смены устраивали Рябиновую ночь, - заявил дедушка.
-А как это? – заинтересовался до сих пор задумчиво молчавший Егоров.
- А так, - дедушка покашлял и продолжил:
- Как смена к концу подходит, обязательно надо было провести Рябиновую ночь, это когда ночью пионеры не спят, а ходят по лагерю, пробираются в соседние отряды, особенно к спящим девочкам и мажут им лица зубной пастой.
- Интересная трактовка, - заявила Эльзова, - Вообще то, в народной традиции Рябиновая ночь - это праздник нечистой силы.
- Вот тебе раз! – удивился дедушка, - А мы и не знали. В наше время гугла не было, но видишь, как-то передавались древние знания. Для нас это был просто веселый беспредел напоследок, на память о лете, так сказать. Но у вас что-то похожее уже было, жаль раньше времени.
- Это когда мы с ведьмами бились? – ухмыльнулся Егоров и посмотрел на Эльзову., Маша отвернулась.
- Ведьмам тогда досталось, я одной так яблоком заехал, что она на линейке синяком светила, как фонарем, - похвастался Клюкин.
- Да ты герой, Клюкин! Настоящий герой, - съязвила Эльзова.
- Да, шухер в лагере был, что надо, - улыбнулся Егоров.
- О чем это вы тут вспоминаете? – на поляну неожиданно вышел Простуда, а с ним и Шумилова. Они остановились в центре и грозно оглянулись.
- А вот и дед! Что я говорил! – воскликнул Простуда, указывая на дедушку. Дедушка сидел и, молча, смотрел в костер.
- Это он их тут всех собирает и рассказывает всякие истории.
Простуда подступил к дедушке.
- Отвечайте, откуда вы здесь взялись вообще?!
Дедушка смотрел в костер и молчал.
- Это наш дедушка! – вскочила с места Эльзова.
- Мы его позвали, и он приходит! – поддержал Эльзову Егоров, - Отстаньте от него, он нас ничему плохому не учит!
- И все-таки, хотелось бы прояснить ситуацию, - подключилась Шумилова, - что все это значит и почему в лагере происходит неформальное общение с посторонними лицами? Кто вы такой и почему приходите сюда каждый вечер?
- А откуда у вас такие сведения? – заинтересовался Егоров, - Откуда вы знаете?
- У нас такая работа – все знать о том, как проводят свободное время члены пионерской организации, - заявила Шумилова.
- А как проводят время члены комсомольской организации? – с вызовом поинтересовался Егоров.
- Вот когда подрастешь – тогда и узнаешь! – Шумилова строго посмотрела на Егорова.
- Мы и так знаем, как вы с Простудой целуетесь под соснами, - дерзко заявила Маша.
Шумилова покраснела и неслышно открывала рот, хватая воздух.
– Эльзова?! – воскликнул Простуда, - Ты, как командир звена, должна следить за успехами вашего отряда, а не за вожатыми и воспитателями!
Дедушка кашлянул.
- Вот помню, когда я был комсомольцем и служил в армии, был у нас в роте писарь-стукач. Целыми днями в каптерке при штабе дивизии стенгазеты рисовал и постукивал замполиту про неуставные взаимоотношения в роте. Так мы ему ночью темную устроили: накрыли одеяльцем байковым и отмудохали по первое число, ребро одно поломали и так по мелочам. Он в санчасть побежал, нажаловался. Разборки начались. Меня из комсомола исключили. И самое отвратительное было, когда я на партактиве в штабе стоял: там меня и предателем Родины называли, и трусом, и подлецом... Традиции –то сталинские живы в стране. Вот мне хотелось бы узнать у вас, господа товарищи: вы какой веры придерживаетесь?
- Никакой! – заговорила наконец Шумилова, - Мы должны из детей порядочных людей вырастить – вот наша работа, а пионерская организация имеет славные традиции в воспитании детей, гайдаровские традиции!
- Это когда людей собственноручно в 17 лет расстреливаешь, без суда и следствия?.. Женщин и детей по его приказу с обрыва сталкивали - вы про эти традиции Гайдара?
А может про психбольницы, в которых он постоянно после Гражданской войны лечился?
- Что вы такое говорите?! - воскликнул Простуда, - Что за бред?!
- Дедушка не бредит! Он все знает, как по правде было! – заявил Егоров.
- Да! Да! – загудели пионеры, - Не трогайте дедушку!
- Так! – грозно заявила Шумилова, - Отбой! Всем спать! Завтра с вами со всеми разберемся на совете дружины!
- Смена кончается, Алла,- шепнул ей на ухо Простуда, - К чему нам мусор выносить?
Шумилова смутилась и добавила уже более спокойно:.
- Сейчас все по кроватям! Мы решим: что с вами делать, а вы, дедушка, покиньте территорию, иначе, я буду вынуждена вызвать охрану.
Дедушка поднял взгляд от костра на Шумилову и в его глазах отразились всполохи пламени.
- Ой! – Шумилова отшатнулась и положила руку на сердце.
- Меня гнать не надо, - тихо улыбнулся дедушка, - Прогони дождь, девочка, или грозу, прогони осень с зимой, что останется?
- Пойдемте, Алла, - тихо сказал Простуда и взял Шумилову под локоть, - Ребята долго не сидите, пора по кроватям и спать. Надеюсь, вы тут не пьете, не курите?
- Не-е-ет, - загудели пионеры.
Простуда с Шумиловой, по-прежнему держащейся за грудь, ушли в отряд. По дороге Простуда спросил с тревогой в голосе:
- Алла, как вы себя чувствуете, вы в порядке?
- Нормально, нормально, - ответила Шумилова, часто дыша, - Немного воздуха не хватает… Что это было, Валентин? Что это было у него в глазах?
- Алла, вы не волнуйтесь, вам просто показалось, устали за день. Вам надо поспать.
Простуда проводил Шумилову до самой двери ее комнаты. Здесь Алла пришла в себя:
- Спасибо, Валентин, за помощь, - она освободила свою руку из цепких объятий Простуды, - Проследите, чтобы дети вовремя легли спать.
Затем она вошла в комнату и захлопнула дверь перед носом Простуды.
- Дедушка, а вы колдовать умеете? – спросила Эльза.
- Я ж пионером был, какой из меня колдун, - усмехнулся дедушка
- А, может, вы потом научились, - предположил Егоров.
- Есть в вас, дедушка, что-то загадочное, что не поддается анализу, - заметил с умным видом Клюкин.
- А мне мой анализ говорит, что не ты ли, Клюка, докладываешь воспитателям: как мы время у костра проводим? – Егоров встал с бревна.
- С какой стати? Ты че, Егоров, грибов поел? – возмутился Клюкин.
- Шел бы ты, Клюкин, спать, - поддержала Егорова Эльза, - а то не хотелось бы конец смены дракой омрачать.
- Да, пожалуйста! – Клюкин гордо встал и пошел в корпус, - Смотрите, как бы вас не заколдовали, учиться потом не сможете.
- Не волнуйся, - крикнул ему вслед Егоров, - главное, ты на пятерки учись! Стране нужны отличники.
Дедушка сидел, задумчиво ковыряясь палочкой в углях костра.
- Мне всегда грустно, когда лето кончается.
- И мне, и мне, - отозвались пионеры.
- Поэтому и была традиция рябиновой ночи, чтобы простится с летом весело.
- Дедушка, а все-таки русалка была в омуте или нет? - задала прямой вопрос Эльза и посмотрела на Егорова.
Дедушка посмотрел на Эльзу, улыбнулся.
- Не того ты опасаешься, Маша. В окружающем мире есть много непонятного, человеку только кажется, что он знает о мире все. А ведь он знает совсем чуть-чуть.
А многих вещей не понимает, потому что объяснить не может, не подходят некоторые явления под привычные категории. Вот, например, Змей Карадагский или Русалка - для кого-то они есть, а для кого-то нет. Есть ли человек знать ничего не хочет, так для него и нет ничего
Дедушка помолчал немного.
- Рита вам привет передавала. Только не ныряйте в омут, не беспокойте ее. И не пытайтесь выследить. Егорову не повезло, он потустороннее увидел, и это могло для него плохо кончиться. Я вот место одно знал в лесу, где Сила жила, так это место от меня скрылось, когда я туда друзей повел. Просто исчезло. Не надо было никого водить. Что тебе открылось, то только тебе и принадлежит, потому что не мы выбираем, а нас выбирают. Если бы Рита не захотела, ее Егоров не увидел бы.
- Значит, была, - расстроилась Маша.
- Да успокойся ты, Эльза! – Егоров встал, подошел к Маше и сел рядом с ней. Пионеры подвинулись.
- Дедушка, хотите колы? – Егоров взял у пионеров бутылочку.
- Отчего же не хотеть, не откажусь, - дедушка взял бутылку отхлебнул, закрыл, отдал обратно и говорит
- Как-то в армии я поезд с ракетами охранял, ракеты в рефрижераторные вагоны спрятали и везли на завод профилактику проводить. Так наш поезд на сортировочной станции рядом с товарным стоял. А в товарном составе был вагон с вином и один охранник. Так этот охранник вином из вагона на станциях торговал. Мы тогда всю зарплату солдатскую спустили.
- А сколько же вы получали? – поинтересовался Егоров
- Четыре рубля, а сержанты семь.
- Как-то непонятно, как это четыре рубля?
- А так это! Армия ведь была огромная, призывали всех, кроме больных. Сигареты самые дешевые стоили 12 копеек, а с фильтром 35, но в Чайную сходить – рубль выложи. Так что, конечно, мало. Родители кому-то присылали, ну и посылки с конфетами.
Кто-то из пионеров прошептал:
- Простуда крадется,
Все посмотрели в сторону кустов и высокой крапивы. Дедушка сжал руку в кулак, пошептал в него что-то, потом разжал ладонь, направив руку на кусты, и дунул. В кустах что-то упало.
Пионер доброволец вскочил, добежал до кустов, заглянул в заросли и вернулся на место.
- Спит.
- Дедушка, а вот вы говорили про место Силы, а как это? – спросил Егоров.
- Да так и не расскажешь, это можно только почувствовать, когда стоишь там, а в тебя Сила вливается и все твои тревоги отступают. Ты чувствуешь себя сильнее любых обстоятельств, понимаешь, хозяином своей жизни. Ну, вот как в компьютерной игре ресурсы разные собрал: жизни или аптечки, или способности – вот это так же. И, конечно, это все со временем растрачивается, и надо запасы пополнять.
- Дедушка, а можно без этих мест Силы быть в жизни сильным? – спросила серьезно Маша.
- А это как тебе с рождения дано, - вздохнул дедушка, - У каждого своя судьба. Или - карма, как говорят в Индии, ну и все- равно стараться надо, просто, не позволять себе быть слабым- это и есть Сила, та которая есть у каждого.
- А что значит быть слабым? – спросил Егоров.
- А это когда тебе стыдно за что-то, например, ты обидел кого-то по глупости, а прощения попросить не можешь, боишься. Тебе стыдно, а ты терпишь, прощения не просишь. Или ты струсил сделать то, что тебе душа подсказывает, а ты снова терпишь этот позор – это и есть слабость, неспособность выполнять волю твоей бесстрашной души. Душа знает, что хорошо, что плохо. Мы просто часто не хотим ее слышать – это слабость.
- А если у меня душа требует Клюке навешать?
- Но ведь если ты не навешаешь, у тебя душа болеть не будет, правда?
- Правда, дедушка, вы совершенно правы, - вступила Маша, - Нельзя свою душу на негодяев разменивать. Вот когда они подлости делают, тогда можно и по морде дать.
- Точно! Да! – загудели пионеры.
- Тихо, тихо, - дедушка поднял вверх руку с указательным пальцем, - Сипуха кричит.
В отдалении в лесу раздались пронзительные и немного страшные крики совы.
- Отчего ей кричать? Скоро, уж, осень.. – дедушка задумался.
- Разведите-ка, ребятки, костер поярче.
Пионеры повскакивали со своих мест и бросились ломать сухие суки, сваленные кучей неподалеку. Егоров укладывал палки в костер, скоро пламя загудело и поднялось до уровня лиц.
- Гори, гори ясно! Чтобы не погасло! – кричали дружно пионеры.
Добровольцы уже тащили небольшие бревна и кидали их в костер. Пламя набрасывалось на дрова, как голодный зверь. Пионеры сцепились руками и пошли хороводом вокруг костра.
- Гори, гори ясно! Чтобы не погасло! – повторяли они дружным хором. Дедушка ворожил. Егоров схватил большую палку и стал ритмично бить ею по сухому бревну.
Эльзова достала откуда-то бубен и стала бить в него, ритмично выплясывая в середине круга. Пионеры кружились вокруг костра все быстрее и кричали: У -А! У -А!
Многие развязали красные галстуки и размахивали ими в такт ритму.
Дедушка хриплым басом запел заунывно:
- Цвяти-и, цвяти -и, рябиновая ночь...
Танцующий круг пионеров кружился все быстрей. У-а! У-а! Потом круг распался, пионеры стали прыгать вокруг костра друг за другом. Пионерские галстуки полетели в костер, плавились и сгорали. Эльзова упала на колени и подняла руки к небу
-Цвяти-и, цвяти-и, рябиновая ночь, - заголосила она тонким голосом. Дедушка бросил в костер горсть какого-то порошка и пламя вспыхнуло еще ярче, от костра пошел дурманящий, ароматный дым. Откуда-то зазвучали колокола и поплыла странная мелодия. Из леса к костру вышли волки и лось, заяц с лисицей, странные мохнатые существа с желтыми глазами уселись на краю светлого круга. Белки собрались на ветках деревьев и цокали в ритм танца. Из темноты вышел барсук и тоже притопывал короткими лапами. На ветвистые рога лося прилетели и расселись лесные птицы. Пионеры кружились вокруг костра. Егоров тоже вошел в середину круга и танцевал, как туземец с тихоокеанских островов. Дедушка водил руками по воздуху. Над танцующими пионерами кружила сова.
- Цвяти-и, цвяти-и, рябиновая ночь! – пели бывшие пионеры.