Фух.
Я уж думала, эта грустная глава про первую любовь никогда не закончится.
Отныне предлагаю отречься от бесполезной печали и, последовав моему примеру, похоронить весь этот жуткий мрак. Я совру, если скажу, что это был единственный жуткий мрак за описываемые здесь пять лет моей жизни, но ничего более разрушающего я припомнить никак не могу. Однако обо всем по порядку.
В тот период, когда я только-только отказалась от Андрея и была настроена более чем решительно, я обожала поливать его грязью из всех имеющихся у меня шлангов. Опять-таки, не сказать, что я этим безмерно горжусь. Но это была чуть ли не единственная доступная мне защита, мое обезболивающее, поэтому никакого выбора мне не оставалось.
И вот однажды, сидя в гостях у Ирины, моей подруги еще с детского сада, которая по случайности жила прямо через дорогу от меня, и безбожно макая бедного Везенникова во все имеющиеся у меня в закромах ведра с человеческими отходами, я услышала роковую для себя фразу:
- Очень сложно уходить в никуда, - подмигнув, сказала она. – А вот уходить к кому-то гораздо легче.
Честно говоря, это был самый отстойный совет, который я когда-либо слышала. Вполне возможно, что принцип замены работает с кем-то в этом мире, но, к сожалению, не со мной. Правда, в тот момент я еще об этом не знала: мне было девятнадцать, я жутко похудела на фоне хронического стресса, твердо намеревалась обрезать длинные волосы и кардинально сменить имидж, внезапно увлеклась музыкой шестидесятых и упорно не видела ни одной причины, почему мне следовало бы остаться одной.
Первой жертвой моих безуспешных попыток вылечиться принципом замены стал Коля Юсупов. Мне нравились в нем его аристократическая фамилия и то, что он жутко напоминал мне одноклассника, в которого я когда-то была безболезненно влюблена. Это был высокий темноволосый парень с очаровательно смуглой кожей и мягкими зелеными глазами, совсем немного старше меня. Он очаровательно улыбался, обнажая ровные белые зубы и демонстрируя смешные симметричные ямочки на щеках.
Мы познакомились, когда я была еще с Андреем. В то время моя лучшая подруга в городе Кирове, Кристина, жила со своим молодым человеком в маленькой студии в Чистых прудах – микрорайоне с новостройками в неприличном отдалении от и без того небольшого кировского центра. Вписки и тусовки на квартирах ценности не потеряли, так что периодически мы собирались и у нее – просто другим составом. Коля был другом ее молодого человека и частенько заглядывал на подобные мероприятия. На первый взгляд он казался вполне простым товарищем, с которым легко можно было обсудить что угодно, а как вы уже, наверное, догадались, это качество в людях для меня важнее любых других.
И когда от Андрея, как от старого и ненужного балласта, я избавилась, я не могла не обратить внимание на то, что я ему симпатична. Мы, девочки, уверены, что всем на свете мы нравимся и симпатичны. Других вариантов никто из нас и не рассматривает.
Эта мысль пришла ко мне в голову, когда он подписался на мой Instagram. Для нас, везучих обладательниц уникальной женской логики, этот жест сродни признанию в вечной любви. Около недели мы оба потратили на взаимный обмен лайками, прежде чем я осторожно выяснила у Кристины, говорил ли обо мне что-нибудь Коля Юсупов.
- Я думаю, ты ему нравишься, - согласилась со мной подруга по разуму, тщательно взвесив все имеющиеся у нее факты. – Он еще как-то говорил, что хотел бы позвать тебя на свидание, но ты только что рассталась с Андреем, и он не хочет торопить события.
- Пф, - презрительно парировала я. – Какое это имеет значение? Я свободна, хороша и абсолютно не переживаю по поводу Андрея. Меня отпустило! Как вообще можно переживать по поводу такого…
- Ладно-ладно, - рассмеялась Кристина. – Я поняла. Думаю, я могу ему намекнуть, чтобы он сделал первый шаг.
Намек Кристины сработал великолепно. И Коля сделал весьма серьезный первый шаг: добавил меня «Вконтакте». И, разумеется, практически сразу позвал на свидание.
***
Галантность и безупречная вежливость Юсупова стали пылью в моих глазах. Именно этого мне всегда не хватало в Андрее: мне хотелось, чтобы за меня платили беспрекословно и везде, чтобы не позволяли мне возвращаться домой поздно и одной, чтобы отбирали у меня тяжелые сумки и придерживали передо мной двери. Элементарными манерами (а они, к сожалению, в наше время редко кому свойственны) легко шокировать человека, который никак не может для себя усвоить, что такое поведение с девушкой – это в порядке вещей.
На первое свидание мы поехали в бильярд. Я не умею играть в бильярд. При первой попытке сыграть я каким-то образом умудрилась сломать кий, и моим родителям, и без того регулярно вздыхающим на тему «Какая уникальная нам досталась дочь», пришлось расплачиваться за довольно дорогую палочку с насадкой на конце. С тех пор мы с бильярдом уважительно держались подальше друг от друга, соблюдая святой принцип личного пространства. За исключением того случая с Колей, нам до сих пор удается поддерживать теплые отношения на значительном расстоянии друг от друга.
Что еще меня подкупило в Юсупове – так это его платежеспособность. Можете называть меня меркантильной: я нисколько не против.
И ввиду замыленного всем вышеперечисленным взгляда, я отлично проводила время за попытками сыграть в бильярд. Игра – это, конечно, здорово, но мне не терпелось сесть и поговорить с Колей по душам. Что я могу сделать? Я девушка, и моя любимая часть любого свидания – это насыщенная светская беседа.
- Итак, - торжественно провозгласила я. – Расскажи мне о своих планах на будущее.
- Ну, я из Орлова, - зачем-то неопределенно ответил Коля. – И мне, конечно, хотелось бы остаться в Кирове. Наверное, скоро я возьму ипотеку. Еще хочу машину, но сразу все не получится, а жилье важнее. Ездить я могу пока что и на такси.
К слову, Николай Юсупов был типичным купцом. Извините меня снова, но я ратую за классовость общества и лично у меня есть любимая система деления людей на сословия. Я приведу ее сразу, чтобы вам легче было понять мою логику в дальнейшем. Ближе всего мне кастовая система Индии, но с некоторыми поправками. Итак, сугубо на мой взгляд, люди делятся на четыре типа:
1. Рабочий.
2. Купец.
3. Воин.
4. Мастер.
Рабочие – это ребята простые. Им многого не надо, и они всегда довольствуются тем, что имеют. У них, как правило, не весть какое образование, они делают что-то руками. Это сантехники, мужички в ларьках с ремонтом обуви, электрики, землекопы, строители и многие другие важные представители нынешнего общества, без которых, несомненно, наша жизнь была бы куда сложнее, чем она есть сейчас. Среди них попадаются настоящие профессионалы: знатоки своего дела, которые любят и лелеют свою работу, не представляя себе, на что они могут пожаловаться. Недостаток серьезный: при всех лучших своих человеческих качествах, Канта с ними не обсудишь.
Купцы немного сложнее. Они реализуются в продажах. Они могут договориться с кем угодно и как угодно, всегда стремятся больше заработать, чтобы лучше жить. Назвать их жадными нельзя, но деньги – это главный приоритет в их жизни. Среди них не бывает интровертов: они всегда комфортно себя чувствуют в обществе, ведь общество – это источник их доходов. На мой взгляд, это население очаровательно. Несмотря на свою тягу к заработкам, эти ребята абсолютно не притязательны в глубоко философских вопросах.
Воины – это то сословие, к которому я скромно отношу сама себя, и к которому относится абсолютное большинство тех мужчин, которым удалось оставить след в моем сердце. В конце концов, не зря в древние времена родители и старейшины выбирали мужей и жен своим детям: они смотрели, к какому сословию принадлежит кандидат в родственники, а это очень важно. Рабочий никогда не сможет быть на сто процентов счастлив с купцом. А вот рабочий с рабочим всегда устроят себе рай в шалаше. Воины же – это люди, которые любят лидерство и организацию. Они очень мотивированы и им всегда всего мало – но их волнуют не деньги как таковые. Им нужно доказать своим соратникам и своим врагам, что их войско, их оружие и их боевая мощь превосходят по силе все на свете существующие. При этом они куда более закрыты, чем купцы и рабочие: с неизвестным засланным казачком они предпочтут держать дистанцию до тех пор, пока не будут уверены, что этот самый казачок не работает на стан врага. Вот с этими товарищами уже можно обсуждать Канта: ни один уважающий себя воин не допустит невежества. Ему важно развиваться – просто зарабатывать деньги для него неинтересно.
И мастера – недостижимые птицы высокого полета. Этих людей на свете меньше, чем уссурийских тигров. Мне довелось однажды встретить одного самого настоящего Мастера – и мне хотелось залезть под стол каждый раз, когда он смотрел на меня своим тяжелым взглядом просветленного гуру. Я их старательно избегаю: мне до мастеров еще расти и расти. Это люди, которых не волнует все то, что волнует рабочих, воинов и купцов вместе взятых. Все, что интересует мастеров – это знание и духовность. Все святые, которых вы можете припомнить, относятся к рангу мастеров. Йозеф Кнехт из романа Германа Гессе «Игра в бисер» тоже относился к рангу мастеров. Иисус Христос, Будда, Шива и пророк Мухаммед в свое время относились к этому рангу. За этими птицами лететь не стоит: они не для этого приходят в нашу жизнь.
Итак, Коля Юсупов был типичным купцом. Он работал в компании МТС: расхаживал по квартирам и предлагал неподключенным абонентам подключиться. И, представьте себе, этим нехитрым занятием зарабатывал весьма неплохие деньги. По крайней мере, он снимал хорошую квартиру, вкусно кушал и регулярно ездил на такси.
- Остаться в Кирове? – сокрушенно переспросила его я. Через месяц после того, как я переехала в Киров, я начала бредить мечтами как можно скорее отсюда уехать. – Неужели тебе не хочется путешествовать, посмотреть другие города? Может быть, ты найдешь что-то лучше, чем Киров.
- Киров куда лучше, чем Орлов, - простодушно улыбнулся Коля. – И вообще я хочу путешествовать. Подумываю ближе к лету поехать в Турцию по путевке.
Я издала неопределенное мычание и задумалась. О чем еще с ним говорить? Что спросить? Почему беседа не идет, как по маслу?
- Какая твоя любимая книга? – не придумав ничего лучше, уточнила я. Этот тривиальный вопрос по сей день остается моим излюбленным тестом: читающий и развивающийся человек надолго задумается, прежде чем ответить. Коля особо не думал.
- Я не люблю читать, - огорошил меня он. – Когда жил в Орлове, читал что-то по школьной программе. В основном, краткие содержания. Не люблю книги, с них толку никакого.
Мне оставалось только вздохнуть. После бильярда мы поехали в Chepay, легендарный андеграундный бар Кирова, который, к сожалению, на сегодняшний день уже почил с миром. Вся прогрессивная молодежь города так или иначе туда захаживала: там царил полумрак, вечно было людно, интерьер был, что называется, industrial, а в туалете вся плитка была покрыта очаровательными граффити. Диалог, который у нас там состоялся, может войти в учебники по основам психологии как самый эгоистичный диалог за всю историю человечества.
- Нет, ты представляешь, каков козел? – распаленная небольшим количеством алкоголя, вещала я. – Он совершенно не заботился обо мне, поступал со мной подло.
- Забей, - участливо отзывался Юсупов. – Мужчина должен зарабатывать. Вот я, в свои двадцать лет, имею от сорока тысяч рублей в месяц. А что имел он?
- Ничего! – возмущалась я. – Я постоянно платила за себя сама в кино и в ресторанах, он угощал только по праздникам. Разве это по-мужски?
- Тебе нужно отпустить ситуацию и двигаться дальше, - назидательно советовал он. – Вот с меня бывшая только и тянула деньги. Конечно, ведь у меня они водятся. Развела на бабло и свалила, куда подальше. Это потому, что у меня есть деньги.
- Не все женщины такие, - мудро поправляла я. – Вот я, например, всегда ценила Андрея, как мужчину. Как личность. И чем он мне за это отплатил? Поехал в Питер не со мной, а с нашей старостой!
- За его счет? – деловито осведомился Коля.
- Разумеется, нет.
- Тогда забей, - решительно порекомендовал он. – Тебе обязательно попадется парень, с которым получатся крепкие отношения, волноваться тут не о чем. Но для начала тебе надо забить. Вот у нас в Орлове…
- Забить не так просто, - уверенно перебила его я. – Ведь нас многое связывало. Мы, можно сказать, прошли вместе огонь, воду и медные трубы. И чем, спрашивается, он мне за это отплатил? Я не могла дождаться от него никакого внимания!
- Вот видишь, ты не забила, - сделал однозначный вывод Коля. – Когда я встречался с девушкой, еще в Орлове, я всегда посвящал ей все свое свободное время.
- Молодец, - одобрила я. – А на Новый год он, представляешь, подарил мне носки! Господи, носки!
- Носки? – недоверчиво переспросил Юсупов. – Но ведь коробка конфет немногим дороже!
- А я тебе о чем? Как удивительно ты меня понимаешь!
***
Второе свидание я благоразумно устроила в ночь перед экзаменом по истории отечественной литературы. Коля повел меня в новый в то время ночной клуб LED, где мы собирались покурить кальян. Вопреки моим ожиданиям, Юсупов сразу провел меня в закрытую отдаленную зону, о которой я раньше не слышала и не подозревала. И там, освещенный синим светом клубных ламп, он самодовольно доложил:
- Я знаю владельцев. Поэтому нам можно сидеть в VIP-зоне.
Уважительно вздохнув, я ответила ему что-то не совсем вразумительное. Мне вновь не терпелось перейти к любимому занятию: разговорам о высоком. С тех пор, как из моей жизни исчез Андрей Везенников, я испытывала болезненную потребность разговаривать о высоком буквально круглосуточно. Коля совершил трагическую ошибку и дал мне повод взяться за старое.
- Ты уверена, что сможешь сдать экзамен без подготовки? – заботливо поинтересовался он.
- Да как нефиг делать, - фыркнула я. И тут Остапа понесло. – Я считаю, что наша преподавательница по истории отечественной литературы попросту некомпетентна. Она читает лекции абсолютно поверхностно. Все дискуссии на ее семинарах просто смешны. В них нет никакой глубины. Все-таки русская классическая литература девятнадцатого века – это неисчерпаемый источник человеческой мудрости, философии и ценных исторических сведений. В конце концов, для чего еще нужна литература, как не для того, чтобы давать пищу для ума? Зачем еще нужно читать книги, если они не вызывают в твоей душе никакого отклика? Если ты не сравниваешь себя с героями произведения, если не анализируешь их мысли, слова и поступки, если на время не переносишься в их жизнь. Ведь каждое литературное произведение – это, по сути своей, маленькая театральная постановка, где каждый читатель – это актер, и он выбирает для себя роль какого-то персонажа, героя, который ему наиболее симпатичен. И играет эту роль, чувствует себя этим героем. Он может соглашаться или не соглашаться со сценарием, но он не может не прочувствовать все эмоции выбранного им персонажа, не может не вжиться в его шкуру хотя бы на время. И, таким образом, читатель переносит свои чувства из реального мира в мир иллюзорный и выдуманный, где, проживая чужую несуществующую жизнь, он может найти ответы на вопросы, которые мучают его в жизни действительной.
Меня прервал кальянщик, подошедший поправить угли. Коля глубоко философски молчал. Я распознала это как знак согласной задумчивости, и продолжила рассуждения. Знаете, если уж меня несет, остановить меня не способен даже бронепоезд.
- А как она декларирует стихи? Господи, да это же просто насмешка над поэзией! Она читает нам «Silentium» Тютчева, произведение культовое, знаковое, глубокое, тем же тоном, каким я в садике читала «Вышел ежик из тумана, вынул ножик из кармана». Кого она хочет заинтересовать в поэзии, явлении высоком и, можно сказать, божественном, если весь ее вид буквально кричит о том, что в гробу она видела всю эту литературу? О, нам на экзамене будет вопрос по поэзии, и я уже закрепила в памяти кое-что из Лермонтова, чтобы показать ей, как следует читать стихи! Ведь поэзия – это такая красивая форма, в ней главное звук! Музыка, мелодия, ритм! Суть стихотворного произведения, я тебе скажу, до слушателя доходит гораздо эффективнее, если чтец верно расставляет акценты в строфе. Ведь это не так уж и просто: чтец должен вдуматься в мысли автора, тщательно проанализировать произведение заранее, чтобы наверняка понять, что именно следует выделить интонационно и какое общее настроение необходимо стиху. Ведь поэзия девятнадцатого века немыслима без глубоких метафор, и с первого скорого прочтения невозможно понять, какой великий смысл сокрыт в простых строках.
Коля закашлялся. Я дала ему время отдышаться, удовлетворенно наблюдая, как официант наливает нам зеленый чай.
- Конечно, я не все произведения прочитала из списка литературы, - невозмутимо продолжила я. – Но невозможно прочитать такой объем литературы за семестр. Учитывая, что на каждом третьем предмете на гуманитарном факультете есть свой гигантский список литературы к обязательному прочтению. Какие-то произведения были и остаются моими любимыми еще со времен школьной доски: например, я просто обожаю «Преступление и наказание». Но мне очень тяжело заходят «Бедные люди». Понимаешь? Все зависит от человека, и я не вижу ничего предосудительного в том, что какие-то произведения усвоены на отлично, а понимание других приходит не сразу. Возможно, в произведениях, которые мне не пошли, поднимаются вопросы, которые мне только предстоит задать самой себе в будущем. Да и вообще, нам всем по девятнадцать-двадцать лет. Мы очень молоды, чтобы полностью впитать глубокий смысл великой классической литературы. У нас нет за плечами того богатого опыта, который позволит нам поставить себя на место героев. Какие-то вещи для нас проходят, как пустой звук. Понимаешь? И все эти девочки-зубрилки из сел… то есть, прости, из области. Они же просто заучивают уже составленные кем-то ответы на вопрос, им нет дела до рефлексии. И, согласно нынешней системе образования, именно этим девочкам достанутся все лавры, ведь они соответствуют учебному плану. А сама суть литературы, сама ее глубинная миссия, то ядро этого вида искусства, ради которого оно вообще создавалось, остается нетронутым. И люди, которые честно и правильно читали эти книги, которым есть, что сказать по поводу той или иной авторской мысли, оказываются не у дел, потому что в педагогическом вузе этих самых преподавателей учили спрашивать по методичкам. Это ведет нашу систему образования в глубокую пропасть, а вместе с ней и всю страну. Ведь от нового поколения зависит будущее нашей родины. Из нас растут специалисты, которые будут делать свою работу либо осознанно и хорошо, либо по придуманной кем-то методичке. Все это напоминает мне чистейшей воды антиутопию. Понимаешь?
Но Коля не понимал. У меня создалось твердое ощущение, что он не усвоил и пяти процентов из всего мною выболтанного. С минуту он многозначительно кивал, как китайский болванчик в машине среднестатистического автомобилиста, но потом, видимо решив, что негоже оставлять такую талантливую, хоть и непонятную, речь без какого-нибудь ответа, выдал:
- Я не стал поступать в универ, это не для меня. Я люблю деньги зарабатывать, и зарабатываю побольше того, что смогут иметь все твои одногруппники после того, как получат свои дипломы. В наши дни это корочка, только и всего. Бумага, картонка. Высшее образование сейчас никому не нужно. А посмотри на меня: мы с тобой сидим в VIP-зоне, и я могу себе позволить угостить тебя дорогим кальяном. И это все в двадцать лет.
Натужно улыбнувшись, я заговорила о погоде.
***
Внимательно выслушав мои переживания, Ирина, наливая нам горячий черный чай, сказала:
- Ой, Саш, вечно тебе творческих подавай. Ну прав парень! Мужик вообще зарабатывать должен, а не про литературу рассуждать. Такой хотя бы тебе цветов купить может. А твой этот Андрей что? Маялся непонятной фигней, денег не видел, только про литературу и говорил. Толку-то?
Сейчас Ирина счастливо замужем за военным. Человеком прямолинейным, совершенно не философского склада ума и регулярно дарящим цветы. В то время он только что подарил ей шестой iPhone.
- Творческий, не творческий, - проворчала я, - а я все равно не могу, когда я умнее мужика. Как это вообще? Я же им восхищаться хочу, в глаза заглядывать, мнением его дорожить. А этот что? Я ему про высокое, про искусство, а он мне про село свое зеленое. Вообще, у меня есть теория, что все выходцы из сел немножко с приветом. Может, это я от высокомерия говорю… Но вот все-таки есть у меня такое подозрение.
Ирина, посмеявшись, согласилась со мной.
- Не знаю, звать или не звать его на вписку перед отъездом в Сургут, - задумчиво рассуждала я. – С одной стороны, он не сделал по отношению ко мне вообще ничего плохого. Ну, туповат, это случается и с лучшими из нас. Это ж не его вина в конце концов. А с другой стороны, не понимаю я, тянет меня к нему или нет.
- Ну так ты позови, и поймешь, - усмехнулась подруга. – Там же будет алкоголь, много народу, ты сразу выяснишь, хочешь с ним общаться дальше или нет. Тут либо тянет, либо не тянет. Ты же ничего не теряешь.
- Не теряю, - неуверенно подтвердила я. – И правда что. Ты-то придешь?
- Да, думаю, приду.
Пить перед отъездом стало моей серьезнейшей традицией. По сей день я свято ее соблюдаю: за исключением случаев, когда я лечу на самолете. Учитывая, что однажды по синей кочерге я чуть было не уехала вместо Ростова-на-Дону в Мурманск, перепутав платформы и наткнувшись на очень ленивого бортпроводника, сталкиваться спьяну с миллионом регистраций в аэропорту мне просто страшно. Но в то славное время я даже не задумывалась о перемещении по стране по воздуху, и моей зоной отчуждения всегда были поезда. Я собирала у себя дома своих друзей в ночь перед отъездом, мы кутили до самого рассвета, я пыталась трезветь и убираться перед такси до вокзала, а потом сладко спала всю дорогу, убаюкиваемая приятным покачиванием поезда и сохранившимся алкоголем в крови.
И перед отъездом в Сургут на втором курсе я тоже собрала у себя вечеринку – вечеринку, на которую Андрей не был приглашен. И это была самая масштабная вписка за всю историю моей мирной однокомнатной квартирки по адресу Преображенская, дом восемьдесят шесть. Я не преувеличиваю: людям было негде сидеть, и самые отчаянные джентльмены, уступая места дамам, просто-напросто плюхались на пол. Возможно, я собрала столь буйную гулянку как раз потому, что нащупала дыру в груди под названием «недостача Андрея Везенникова», но признавать ее не собиралась и упорно доказывала себе и всем на свете, что никакой дыры нигде не существует, и все вообще классно.
На ту вписку пришла и Ирина, которая никак не относилась к нашей группе, и Алена, моя любимая еще со времен ее поездки в Питер с Андреем, и Коля с Кристиной и с ее молодым человеком, и вся заводная рать нашего курса. Толпа была огромна и необъятна. Пока я разувалась сама и мыла лапы Генри, гости ждали в маленьком предбаннике, соединяющем мою квартиру с соседской. И Миша Крисс с невозмутимым лицом облокотился на дверной звонок, сам того не заметив. Через минуту непрерывного звонка, которого никто из нас не слышал, из двери показался сонный сосед в халате, молча обвел толпу взглядом, задержавшись на Мише, до которого далеко не сразу дошло, что он опирается на дверной замок и создает этим самым самую неловкую ситуацию, которая когда-либо происходила между мной и моими бедными соседями.
Я сидела между Дашей и Ириной, в окружении любви близких подруг. Кристина, периодически хмурясь, сидела напротив – ей не нравились ни Даша, ни Ирина, для меня так и осталось загадкой, почему. А Коля, по воле случая, уселся рядом с Аленой. У этой девушки, знаете ли, такая карма: чувствовать необъяснимое наукой притяжение к моим мужикам. В комнате стоял гомон: все разговаривали исключительно в своей маленькой компании.
- Саш, ты посмотри, что она делает, - возмущенно проговорила мне Ирина вполголоса. – Она уже беседы светские с твоим Колей ведет.
Я повернулась в их сторону: и действительно, он внимательно слушал ее, чуть наклонившись к грязной головке. Она улыбалась, о чем-то увлеченно рассказывала и яростно жестикулировала.
- Вот же… - выразительно пробормотала я. Честно говоря, я готова была выйти замуж за Гитлера, если бы его окучивала Алена прямо перед моим носом.
- Иди, делай что-нибудь, - подтолкнула меня Ирина. – Возьми, что ли, Генри погулять и попроси Колю с тобой пройтись. Я уверена, он не откажется.
- Думаешь, стоит так торопиться? – неуверенно возразила я. – Вроде, ничего криминального не происходит…
- Да ты так и про Андрея с Аленой думала, пока они в Питер не умотали, - парировала подруга, подталкивая меня. – Давай же, давай!
Я встала, направляясь к выходу, и поманила Колю пальцем. Он встрепенулся, протолкался в коридор и встал в весь свой приличный рост в десяти сантиметрах от меня.
- Я собираюсь пойти гулять с Генри, - многозначительно сказала я, - но одной мне идти страшно, уже поздно. Не составишь мне компанию?
- Конечно, составлю! – оживленно согласился он. – Когда ты пойдешь?
- Минут через десять, только переоденусь.
Пока я переодевалась, Николай Юсупов времени зря не терял. Едва выйдя из ванны, я услышала краем уха их с Ириной разговор:
- Это что у тебя, шестой iPhone? – раздался его голос.
- Да, - спокойно ответила Ирина.
- Откуда? Он же только вышел.
- Подарил молодой человек.
Воцарилась драматическая пауза.
- Реально тебе телефон мужик подарил?
Будь я на месте Ирины, я бы впала в замешательство после подобного выпада. Но Ирина была не из простушек и нашлась довольно быстро:
- Да, прикинь, реально мужик телефон подарил.
- Да это же говно, а не телефон, - отмахнулся вдруг Юсупов.
- Ну так и не покупай его себе тогда.
- Нет, правда мужик подарил? И тебе не стыдно такие подарки у него клянчить?
В моей голове загорелась красная лампочка пожарной тревоги, я выскочила к беседующим друзьям, сразу схватив Колю под локоть и потащив его на выход. Мы разговаривали о чем-то крайне бессмысленном, медленно обходя кругом мой дом. Генри был занят вынюхиванием меток других собак, а я была занята мыслями о том, а не выгнать ли под таким соусом этого Колю к чертям собачьим из моего дома.
Он поцеловал меня как раз в тот момент, когда я обдумывала детали своего коварного плана. У него была очень цепкая и сильная хватка, и если бы Мужчина Моей Мечты так поцеловал меня, схватив за плечи обеими руками, я бы обмякла и повисла у него на шее, мысленно придумывая имена нашим детям. Но так как Коля Юсупов никак не мог считаться Мужчиной Моей Мечты, желания обмякнуть у меня не возникло. Я не сопротивлялась поцелую: я ждала, когда он сам отстранится от меня, и рассуждала, до чего же противно целовать человека, к которому не чувствуешь ничего, кроме искренней жалости. Как только он отпустил меня, я сменила курс прогулки на дом, а вскоре мы все разошлись. Правда, Коля долго спорил с Мишей о том, кто должен проводить меня на вокзал, но победил, слава Богу, Миша. Я бы не вынесла наедине с Колей более ни минуты: в том, как я на самом деле к нему относилась, сомнений больше не было.
***
Когда у парня и девушки складываются какие-никакие отношения, даже если отношениями это назвать ну никак не получается, у обоих так или иначе в голове идет свой собственный фильм с четким представлением о том, какой у этих самых отношений нынче статус.
Так произошло и с Колей. Он был уверен, что у нас есть будущее, а я только молилась, чтобы он перестал мне писать. Но расставание с Андреем нанесло мне куда больше травм, чем я подозревала в тот момент: я оказалась совершенно беспомощна в тактичных отказах мужчинам. Это еще долго мучило меня, но в тот момент я даже не придала значения тому, что просто не могу написать Коле: «Извини, у нас ничего не получится, ты хороший, но просто не для меня. Надеюсь, ты найдешь себе достойную девушку и будешь с ней счастлив».
Поэтому я тщательно отвечала ему на сообщения, создавая видимость того, что мы еще можем общаться, предаваясь при этом тяжким раздумьям. В итоге я просто-напросто перестала отвечать ему по всем каналам связи. Ушла, что называется, по-английски.
Пока я встречалась с Андреем, я понятия не имела, что не все мужики умнее меня. Эта простая мысль настолько меня шокировала, что я всерьез расстроилась. Это означало только одно: прежде чем мне попадется Мужчина Моей Мечты, мне придется хорошенько помахать лопатой. И это, честно говоря, не внушало мне ровным счетом никаких радостных мыслей о скором женском счастье.