На фестивале классической музыки в Москве мой приятель Алишер познакомился с эквадорцем по имени Монрике. Алишер заканчивал Ташкентскую консерваторию, а Монрике - Парижскую. Монрике оказался не только серьёзным, интересным музыкантом, но и веселым компанейским парнем, свободно владеющим всеми европейскими языками, и уже прилично, с небольшим испанским акцентом, говорящим по-русски.
Соблюдая восточный этикет, Алишер пригласил эквадорца к себе в гости. Через пару недель Монрике (слегка удивив Алишера) прилетел в
Ташкент и с первых минут очаровал всю студенческую братию, особенно женскую ее часть. Для гостя была организована обширная программа:
посещение музеев, театров, поездка в Самарканд, Бухару, катание на лыжах в горах Чимгана.
Перед возвращением Монрике в Париж я пригласил его с Алишером к себе домой. Предполагая, что гостя не удивишь гастрономическими изысками, мы решили с женой накрыть простой, без изысков стол. Я купил десять бутылок своего любимого красного сухого вина «Хинагул» (производства опытного винодельческого хозяйства имени академика Шредера), жена приготовила пару салатов и, по-азиатски - нажарила в старом чугунном казане свежей баранины.
Звонок в дверь. Открываю и, с ходу стараясь создать веселое настроение, встречаю гостей припевом песни из репертуара знаменитого в Латинской Америке ансамбля «Лос Парагвайос»:
...Аргентина, Бразил э Боливиа,
Колумбия, Чили, Экуадор.
Уругвай, Венесуэла...
- Здрав-ствуй-те!- громко и старательно произносит, слегка удивлённый моим музыкальным экспромтом, Монрике и простирает ко мне руки.
- Буэнос диас! - не менее старательно отвечаю я, и мы, как старые друзья обнимаемся, похлопывая друг друга по плечам.
- Давайте, давайте к столу! – по-хозяйски приглашаю я.
Гости проходят в комнату, с интересом поглядывая на антикварное пианино «W.Emmer» и на классическую гитару «Muzima», дремлющую в глубоком кожаном кресле.
Жена вносит Фудзияму аппетитно дымящейся баранины, ставит в центр стола. Монрике возмущенно-наигранно таращит глаза:
- Вы неправильно питаетесь, - говорит он строгим тоном врача. – Вы очень много едите мяса. Это вредно. Надо есть овощи, фрукты. Это полезно.
- Мы не каждый день едим много мяса, - серьезно отвечаю я. Мы едим много мяса, когда к нам приезжают гости. А если мясо запивать красным вином, то никакого вреда не будет!
Монрике дипломатично кивает головой и осторожно пробует вино...
- О! Хорошее вино!
-Из узбекского винограда невозможно сделать плохое вино! – безапелляционно заявляю я, и мы принимаемся за еду.
После третьей бутылки «Хинагула» Монрике просит гитару. Прикрывает глаза и самозабвенно наигрывает изумительную латиноамериканскую мелодию.
- Спой что-нибудь на своём родном языке, - прошу я гостя.
Грустно звучит гитара в фа-диез миноре и смуглый эквадорец, выпускник Парижской консерватории поет необычным с песочком голосом чудесную, никогда не слышанную нами песню…
Перед моими глазами встаёт зыбкая картина далекой страны: бескрайняя каменистая пустыня, едва различимые на горизонте горы, багровый закат, согбенные фигуры худощавых людей в пропотевших фетровых шляпах…
Я слушаю песню, смотрю на Монрике и думаю: «Вот этот парень, в сущности, и есть Гражданин Мира. Кито, Париж, Москва, Ташкент… Фестивали, конкурсы, бесчисленные перелеты через океаны и континенты, неожиданные знакомства, застолья… Он кончил петь и извлек последний протяжно-дивный аккорд. Какое-то время мы сидим, опустив головы, как после грустного рассказа об ушедшей любви.
- Монрике, а ты ел маисовые лепешки? – не зная для чего, тихо спрашиваю я.
- О! Это наш хлеб! Это самый вкусный хлеб!
Агатовые глаза эквадорца наполняются слезами, и он с признательностью протягивет мне сухую, с тонкими пальцами руку в благодарность за то, что я напомнил ему о Родине, о доме, о его, иссушенном беспощадным солнцем бедном народе.
Но… прочь печаль! Бокалы вновь наполняются виноградной кровью! Я сажусь за пианино и играю знаменитую русскую песню. Друзья подпевают, смешивая испанские и русские слова. Вино расковывает, и я, чтобы еще больше понравиться гостю, громко и отчетливо выкрикиваю, нажимая на «О»
- КОНЬОН ДЕЛЬ ОРО!
Лицо Монрике на мгновение каменеет, глаза вылезают из орбит, он проливает вино, запрокидывает голову и хохочет, как безумный. Мы с Алишером недоуменно переглядываемся, не в силах понять происходящее.
- Ты знаешь ЧТО ты сказал?! – борясь со смехом, выдавливает из себя музыкант.
- Конечно, знаю. - Золотой Каньон! Помнишь голливудский фильм «Золото Маккенны»?
- Закрой! Быстро закрой дверь!.. Ты произнес испанское ругательство!
- Какое ещё ругательство?
- «Золотое влагалище»!
- Да ты что?! Серьёзно?! А как же надо произносить?
- К-А-А-НЬ-ОН ДЕЛЬ ОРО! К-А-А-НЬ-ОН! Через «А»! Понимаешь?!
- Тьфу ты, чёрт! Конечно, понимаю!
Через минуту моя жена приносит еще один ляган с мясом, подозрительно поглядывая на притихшую компанию, а мы, изобразив на лицах благопристойность, разливаем по бокалам очередную бутылку вина.