Кто-то тряс меня за плечо. Я пытался встать с постели, но тут же ронял голову на подушку и проваливался в темноту.
- Боевая тревога! Капитан Джек Риппер, на вылет! – прокричал мне в ухо зычный голос Камила.
Я подскочил, шарахнулся головой о верхнюю койку, и мгновенно натянул гавайку и брюки.
- Вот что значит военный! – улыбнулся Камил. В руке он держал старый планшет для бумажных карт. – Одевается, даже не проснувшись!
- Что надо? – буркнул я. – Выспаться не даете – то одно, то другое. Когда все это, наконец, закончится?
- Сегодня. Джек, лететь надо немедленно. От нашего друга-крота можно ждать, что угодно. Надо спутать ему карты.
- Издеваешься, дружище? Я даже не знаю, куда.
Камил вытащил из планшета карту:
- Все просто. Двигайся вдоль реки на юг. Как только увидишь большой автомобильный мост, сворачивай на запад. Магистраль ведет прямо в столицу. Это – личное шоссе Сазалара.
- Как выглядит его машина?
- Три машины. Черные бронированные джипы. В каком находится Сазалар – неизвестно.
- Прямо рулетка какая-то, - ввернул я.
- Именно. Сазалар хитер, мы пытались его убить несколько раз. Наши попытки провалились, мы потеряли хороших людей… Тебе надо уничтожить все машины.
Я задумался:
- Надеюсь, на аэродроме есть радиомаяк. Включите его.
- Уже сделано. Частота записана на полях карты. И последнее: как только ты уничтожишь Сазалара, передай на аварийном канале три раза: аста ла виста. Это будет сигнал к мятежу.
- Мятеж не может кончиться удачей, - я вспомнил бессмертный афоризм. – В противном случае его зовут иначе.
Камил нахмурился:
- Не умничай. Надеюсь, хотя бы эти слова по-испански ты запомнишь.
- Понял. Три раза аста ла виста. Когда вылет?
- Через двадцать минут. Еще вопросы?
- ПВО?
- В этом районе ничего нет. Думаешь, американские друзья поставляли Сазалару «Пэтриоты»?
- Вряд ли. Шлем! – вспомнил я.
- Уже в кабине. Идем.
Меня провожали, как на войну. Мэри, опираясь на руку Инессы, прижалась ко мне, ее мягкие губы пахли какими-то таблетками. Я поднял руку, как раньше, когда гладил ее чуть жестковатые локоны… рука замерла в сантиметре от бритой, обмотанной бинтами головы.
- Ничего, - вырвалось у меня. – Волосы отрастут.
- Возвращайся с победой, - улыбнулась Мэри. Когда она, наконец, отстранилась, на ее больничном халате появилось несколько грязных пятен.
- Ты так в этом и полетишь? – Камил ткнул пальцем в лоснящуюся, покрытую многослойной грязью гавайку. Еще немного, и вокруг меня будут радостно кружить рои мух.
- Вы не заметили, что здесь немного жарковато? В «Скайрейдере» нет кондиционера. Зато прямо перед носом у меня…
- …крутится вентилятор. Удачи! - улыбнулся Камил и пожал мне руку.
- Vaya con Dios! - Инесса перекрестила меня, словно королева рыцаря, идущего на битву с драконом. Я и есть такой рыцарь – грязный, небритый и нечесаный. Правда, сейчас дракон был на моей стороне.
- Ступай с Богом! – перевел Фернандо.
Захлопнулся фонарь кабины, фыркнул и зарокотал мотор. Я отсалютовал «стартовой команде» и порулил на взлет. Тоже мне, рыцарь с автоматическими пушками и ракетами вместо меча…
«Сэнди» мчался в трех сотнях футов над неподвижными, словно застойными водами печальной реки. По берегам темнели сожженные и разоренные поселки. Воронки, разбитые дома и хижины понемногу зарастали молодой зеленью, но природа залечивала раны слишком медленно. Обломки тянули ко мне почерневшие руки, словно обвиняя за деяния соотечественников. Видит Бог, я не виновен!
Иногда остовы затопленных кораблей и лодок проглядывали сквозь мутную воду. Мне казалось, будто неведомые чудовища спят на дне, в любой момент готовые покарать смельчака, осмелившегося пуститься в путь по реке. Но то был не сон. Когда-то здесь взмахнула косой смерть.
Ровно через сорок минут за пологим поворотом русла показались пролеты моста. Стальные арки ажурными дугами выгнулись на фоне утреннего неба.
Я развернулся. «Сэнди» помчался над темной лентой магистрали. По сторонам, насколько хватало глаз, простирались желтые квадраты возделанных полей. Да, диктатор такой же человек, как и все мы. Ему тоже нужно что-то есть.
В туманной дымке на горизонте показались пригороды столицы. Где Сазалар? На дороге ни одной машины! Я взял ручку на себя, взмыл в небо и увидел свою добычу.
С высоты казалось, будто три черные блестящие букашки ползут по шоссе друг за другом. Солнечные блики сверкали на тонированных стеклах, словно на хитиновом панцире. Я снял оружие с предохранителя, спикировал и нажал на «пикл» - кнопку пуска. Оставляя дымные следы, четырнадцать осколочно-фугасных ракет с шипением помчались творить добро. Вспышки разрывов слились в сплошное море огня, тягучий гул ударил в уши даже сквозь шлем.
На выводе из пике я увидел чудом уцелевший джип. Он разворачивался обратно, видимо, водитель думал скрыться, потеряться среди мешанины домов. Беги, Сазалар, но ты не уйдешь, как несчастный Мартинес не ушел от пулеметной очереди!
Я убрал газ и рванул ручку на себя. «Сэнди» встал на дыбы, от перегрузки потемнело в глазах. Стрелка указателя скорости рванулась к нулю. Самолет затрясло, умная машина едва ли не кричала, что она больше не может держаться в небе. Но крик этот слышит далеко не каждый. Еще немного и я свалюсь в смертельный штопор… пора! Я до упора нажал на педаль. «Сэнди» скользнул на крыло, развернулся едва ли не вокруг собственного хвоста и спикировал на цель.
Беззащитный автомобиль заметался на острие желтой прицельной марки. Чуть прижав ручку я, что было сил, надавил на гашетку. Четыре пушки отозвались дробным рыком. Исковерканный джип вспыхнул и закувыркался по шоссе.
Непередаваемое чувство дежавю охватило меня, словно я уже сеял смерть именно здесь, на этом шоссе. За долю секунды в памяти пронеслись строки дневника Левинсона.
«Свободная охота – одно из моих любимых занятий, почти пустой штурмовик плавно скользит над пустынным шоссе, нагретый асфальт плещется лужицами миражей. Инфракрасная камера прицельного контейнера периодически слепнет, дисплей на секунду-другую заливает сероватая муть, и я включаю сенсор видимого диапазона.
Здесь на удивление хорошие дороги – при некоторой сноровке на магистраль вполне можно приземлиться и сходить в придорожное кафе перекусить. Одно из таких заведений мелькает внизу. Два чистеньких белых здания среди моря невысокой травы.
Далеко впереди я вижу, какое-то движение – да это же автобус! Точно, автобус! Канареечно-желтый, он отчетливо выделается на прямой, как стрела, ленте автострады. Водитель заметил «летающую пушку», и пытается уйти, судорожно бросая неуклюжую машину из стороны в сторону. Бесполезно – от меня не скроешься, дружище.
Щелчок тумблера, и вспыхивает услада для усталых глаз летчика: нежно-бирюзовое табло «Пушка готова». Прицельная марка показывает приемлемую дистанцию для стрельбы. Я без малейших колебаний нажимаю на гашетку. «Бррррт» – автобус вспыхивает и кувыркается по шоссе, разбрасывая во все стороны изуродованные куски металла и какие-то продолговатые предметы. Самолет слишком быстро проскакивает над уничтоженной целью, и я не успеваю разобрать, что это может быть.
Всего через пару минут я встречаю два тяжелых грузовика с прицепами – местные дальнобойщики. Большие и неуклюжие, они не доставляют мне особых проблем. Одна длинная очередь и дымное пламя пожирает оба тягача. Наверное, дизеля.
С легковушкой приходится повозиться. Темно-серый седан сливается с дорогой, лишь с третьего захода я превращаю юркий автомобиль в груду пылающего хлама. Почему водитель не остановил машину? Почему никто не попытался спастись? Местные думают, что бессмертны? Или они попросту глупы и не знают, что семиствольное детище добросердечного доктора Ричарда Джордана Гатлинга выплевывает шестьдесят пять снарядов за одну-единственную секунду?
Есть единственный способ сохранить себе жизнь во время атаки штурмовика – выпрыгнуть из автомобиля и как можно быстрее рвануть в траву.
Снова подо мной пустынная лента автострады, зеленое море колышется по сторонам. Очень, очень далеко можно разглядеть блестящую гладь широкой реки.
Шоссе изгибается змеей, я вижу мотоциклиста и ловлю его сенсором. На дисплее хорошо видно, как пассажир в светлом шлеме поворачивает голову. Пушка ревет, огненная трасса вспарывает асфальт – «байкер» в последний момент успевает отвернуть чуть в сторону. Меня разбирает азарт. Давай поиграем, мой смелый друг. Второй заход, снова мимо! Ловкий малый. Какая жалость, что у меня смешанная зарядка пушки – всего один фугасный снаряд на пять бронебойных. Иначе я бы зацепил парней осколками.
Новая очередь проходит совсем рядом, байк падает, люди катятся по серой поверхности асфальта. Сенсор едва успевает следить за ними. Мертвы? Нет, встают! Но почему-то мотоциклисты не бегут. Они снимают шлемы. Я прибавляю увеличение, весь дисплей заполняет стройная фигурка. Это девушка! Ничего, Ромео и Джульетта, сейчас все закончится. Дайте только довернуть, совсем чуть-чуть. Так, так…
Прижавшись друг к другу, парочка, наверное, с ужасом смотрит на падающую с неба смерть. И вдруг парень поднимает руку - он прикрывает глаза своей подруги. Как трогательно и наивно. Самолет проносится прямо над головами молодых людей, длинные волосы девушки треплет воздушная волна. Живите, голубки, сегодня ваш второй день рождения! И даже если вы еще не любите друг друга, самое время начать!
Я делаю «круг почета», и снова мчусь над пустынной серой лентой магистрали. Никого, ни одной машины. Неумолимые стрелки топливомеров советуют мне возвращаться, и я беру курс на базу. Война проста, гигиенична, обыденна».
Я еще раз прошел пушками по искореженным обломкам: контрольный выстрел. Теперь все: никто не уцелеет в таком аду. Я взмыл высоко в небо и, зажав тангенту, прокричал в микрофон: «Аста ла виста! Аста ла виста! Аста ла виста!» Задание выполнено и «Сэнди», упиваясь собственной мощью, победно рыча мотором и завывая нагнетателем, уносит меня домой.
Я развернулся для захода на посадку. Стукнули, встав на замки, шасси. Белая черта индикатора закрылков повернулась в положение «выпущено». Над красным огнем глиссадного указателя вспыхнул белый. Внезапно по моей спине пробежал неприятный холодок: боевая операция прошла как-то слишком уж гладко. Никаких препятствий, никакого вызова или сопротивления. Нашел и уничтожил…
Два кровавых глаза указателя глиссады уставились на меня. Раззява! Взяв себя в руки, я вернул самолет на посадочную прямую. Шасси коснулись полосы. «Сэнди», будто чувствуя мое состояние, нетерпеливо подпрыгнул и покатил по бетону, нервно покачиваясь на стыках плит. Я зарулил к ангару, выждал пару минут, пока упадет температура цилиндров и перекрыл топливный кран. Лопасти винта замерли. Странно. Никто не встречает победителя бравурными маршами.
Я кое-как выбрался из кабины и спрыгнул на землю, едва не подвернув ногу. На пути в бункер мне не встретилось ни души. Рядом с входом одиноко стоял армейский джип.
Осмотрев несколько пустых комнат, я рванул в госпиталь. Возле двери неподвижно распластался часовой, во лбу его темнела дырочка. На висок стекала струйка крови… как у Карлоса.
Мэри безмятежно посапывала на койке. Очевидно, она приняла снотворное.
Я подобрал винтовку и открыл дверь в противоположной стене. Осторожно, на цыпочках вошел в заставленную медицинским оборудованием палату интенсивной терапии.
На койке под капельницей лежал Ансельмо с перебинтованной грудью. Пищал и шипел непонятный аппарат. В центре комнаты стоял Бэзил Фикс и целился в голову повстанца из маленького курносого пистолета. Я узнал советский бесшумный пистолет «Гроза». Его главный недостаток: всего два патрона в двух стволах. И один из них Фикс разрядил в часового.
Я поднял винтовку. Палец напрягся на спусковом крючке… Не могу. Это совсем не то, что пускать ракеты с тридцати километров…
Фикс, вероятно, заметил мое движение. Он мгновенно обернулся и понесся на меня, как скоростной поезд. Меня спасла реакция летчика. Я прыгнул в сторону, с грохотом опрокинув какой-то прибор, и вскинул винтовку. Но Фикс уже выскочил в соседнюю палату и захлопнул дверь.
Я бросился за ним, споткнулся о какую-то железку и растянулся на полу. Вскочил, открыл дверь и замер: Фикс, как щитом, прикрывался Мэри, прижав к ее виску свою пушку. Жена смотрела на меня из-под полуприкрытых век: очевидно, снотворное еще не прекратило действовать.
- Я думаю, не надо пояснять, что произойдет, если ты выстрелишь! Брось автомат! – прорычал режиссер. Его обычно добродушное лицо превратилось в равнодушную, безжалостную маску. Я с ужасом понял, что это и есть настоящее лицо Фикса.
- Трудно к этой штуке достать патроны, да? – я не собирался выполнять приказ. Как только я брошу оружие, он просверлит во мне дыру. Но пока винтовка у меня, мы на равных. - С такими указаниями тебе к твоим коллегам. В Голливуд.
- Мудро, – осклабился Фикс.
Он вытащил Мэри в коридор. Я, не опуская винтовку, неотступно следовал за ним. Возле выхода из бункера режиссер прорычал:
- Стой на месте и считай до десяти. Так, чтобы я слышал. Ну!
- Один… Два… Три… Четыре… - загудел двигатель джипа. Зашуршали колеса. С грохотом рухнуло что-то металлическое.
Я вылетел на улицу и несколько секунд жмурился, ослепленный солнцем. Наконец, глаза привыкли к свету. Окутанный пылью джип мчался по дороге прочь от аэродрома. Решетчатые ворота распластались на земле.
Ни одной машины поблизости не было. Куда все провалились? Еще немного, и Фикс уйдет. И тогда он убьет Мэри. Беспощадно и безжалостно. «Сэнди», выручай, друг! Я бросился к самолету, влетел в кабину и запустил мотор. Взлетел и через пару минут увидел на шоссе одинокую машину.
Джип заметался на острие прицельной марки. Одно нажатие на гашетку – от Фикса останутся одни воспоминания… и от Мэри тоже: снаряды автоматических пушек не различают добро и зло. Фикс обернулся на сидении, он показывал мне средний палец! Я грязно выругался, пронесся над автомобилем и положил самолет на крыло.
В наушниках раздался голос Камила:
- Сэнди-лидер, это база. Мы выслали погоню. Сообщите где вы находитесь?
Я передал свое место, насколько мог его представить.
- Задержите объект. Повторяю: задержите объект, - был ответ.
- База, это Сэнди-лидер. Понял, задержать объект!
Интересно, как они себе это представляют? Но попытка не пытка… Я развернулся, сбросил скорость и выпустил шасси. Похоже, посадка на шоссе становится для меня обыденностью.
Осторожно, тщательно выдерживая направление, я убрал газ. Колеса побежали по асфальту. «Сэнди» чуть клюнул носом и встал. Я развернул самолет поперек автострады и перекрыл топливный кран. Мотор смолк. Я дернул стояночный тормоз, схватил винтовку и выскочил из кабины.
Джип мчался прямо на меня. Я поставил оружие на одиночный огонь и прицелился в голову Фиксу. Но прежде, чем я успел выстрелить, он рванул руль в сторону. Завизжали шины. Джип развернулся на месте. Режиссер проворно выпрыгнул прямо через дверь и укрылся за капотом.
Мэри медленно, словно во сне, открыла дверь. Я бросился к ней. На моем пути вырос Фикс. Он выбил винтовку из моих рук, и мы покатились по раскаленному асфальту в кювет. Я попытался прижать Фикса к земле, но он оказался поразительно силен и легко, без видимых усилий, сбросил меня. А ведь я далеко не хиляк!
Я выскочил на дорогу и бросился к оружию. Фикс подсек меня и ударил по винтовке ногой. Она, жалобно звякнув, отлетела далеко в траву.
В руке Фикса блеснул пистолет. Я рванулся в сторону. Что-то обожгло мне шею. На многострадальную гавайку тонкой струйкой полилась кровь.
Режиссер бросил пустой пистолет, вынул из кармана нож-наваху, раскрыл ее и процедил:
- Не уйдешь, сосунок. Думаешь, я книжный червь? Я был морским котиком!
Все, конец. Я понятия не имею даже об основах ножевого боя…
Взвыл мотор, скрипнули по асфальту шины. Фикс обернулся на звук, но сделать уже ничего не успел. Джип сбил его с ног и подмял под себя. Раздался гулкий хруст и короткое глухое бульканье. Машина дважды подпрыгнула и встала.
Я бросился к жене и прикрыл ее глаза ладонью:
- Не смотри. Не надо… - сам я с трудом отвел взгляд от мертвеца, похожего на песочные часы. Фикс лежал на спине с залитым кровью лицом, уставившись остекленевшими глазами в небо.
Мэри, дрожа всем телом, прижалась ко мне. Кровь капала на больничный халат. Жена отвела мою руку, ахнула, достала из аптечки бинт и прижала марлевую подушечку к ране. Я зашипел, поморщился и схватил ее за грудь.
- Терпи, муж, - грустно улыбнулась она, обматывая мою шею бинтом.
- Надеюсь, ты меня не задушишь? – неудачно пошутил я.
Закончив, Мэри взяла меня за руку и спросила, глядя мне прямо в глаза:
- Что же дальше?
- Пустота, – с горечью сказал я. - С моей летной карьерой покончено. Скорее всего, остаток жизни я буду мыть автомобили. Вряд ли мне доверят даже их заправлять. После того, как я выйду на свободу, конечно. Я – предатель. Подлый изменник.
- Нечего подобного! – горячо возразила Мэри. – Я скажу на суде…
- И сделаешь только хуже. Понимаешь… это я потопил теплоход с беженцами…
- Я знаю…
- Не может быть! – закричал я. – Ты даже вида не подала!
- Мой муж не может быть неправ, - уверенно сказала Мэри. - Я же люблю тебя.
- Я тоже... – начал было я и оборвал фразу на полуслове.
Вдали раздался едва уловимый гул мотора. Он понемногу нарастал, темный расплывчатый силуэт обрел очертания «Хамви». Броневик остановился в нескольких сантиметрах от нашего джипа. Четверо вооруженных до зубов повстанцев построились в шеренгу, ожидая приказаний. Вот это дисциплина.
Из кабины выскочил Фернандо. Повстанец посмотрел на тело Фикса, побелел и согнулся пополам.
- Это вы его так… жестоко? – спросил он, немного отдышавшись.
- А ты хотел, чтобы на его месте была Мэри?!
- Нет… конечно, нет, – бледно улыбнулся Фернандо. – Я просто потрясен…
- Автомобиль – страшное оружие. По убойной силе с ним не сравнится никакая винтовка, - мрачно сказал я.
- Ты можешь отсюда взлететь?
- Я не брошу Мэри. Здесь никому доверять нельзя!
- Я лично отвечаю за нее, - нахмурился Фернандо. - С нами будет еще два бойца. Мы за ней присмотрим.
- Так я и отпущу жену с тремя бородатыми мужиками!
Фернандо покатился со смеху:
- Джек, ты совсем с ума не сходи. Ехать двадцать минут!
- Нет, - отрезал я. – Никогда.
- Что ж, - ответил Фернандо, - тогда у меня другой план. Езжай вместе с нами. Оставь жену с Инессой. Надеюсь, хотя бы ей ты доверяешь.
Фернандо сел за руль. Всю дорогу я держал Мэри за руку, и на всем свете для меня существовала только она.
Камил ждал меня в переговорной:
- С тобой жаждет пообщаться один очень хороший человек.
- Вечно ты испортишь все удовольствие. Где вы вообще были? – пробурчал я, едва поспевая за ним по коридору.
- В радиорубке. Все, до последнего солдата, следят за восстанием.
- И как?
- По плану. Захватили почту, телеграф, телефон. Можно сказать, режим Сазалара пал, - Камил улыбнулся и открыл дверь лазарета.
Доктор, сверкая искорками голубых глаз, тут же усадил меня на стул и снял повязку.
- Муж и жена – одна сатана, - жизнерадостно сказал он, осматривая рану. – Той чуть не разнесло череп. Этому еще немного, и задело бы сонную артерию. А так ничего, да. Жить будут оба. Надеюсь, долго и счастливо.
Он вколол заморозку, обработал и заново перебинтовал мою многострадальную шею. Анестезия у него действительно была отменная.
- Сделано в США, - прочитал я на коробке с лекарствами. – Откуда?
- Поставки приходят через границу. Больше я ничего не знаю – это не моя забота, - поморщился врач. – Моя главная рекомендация: смените рубашку. Амбре такой, будто вы только что выползли из мусорного контейнера.
Фернандо ждал меня у «Хамви». Не говоря ни слова, он запустил мотор, миновал блокпост и выехал на шоссе. У самолета мы были через пятнадцать минут.
Я поднял «Сэнди» высоко в небо, положил машину на крыло и камнем рухнул вниз. Пронесся в нескольких метрах над полосой, едва не задев ограду, развернулся и пошел на посадку. Остатки сожженного бензовоза так и темнели на краю летного поля. Жаль, что в баках осталось мало топлива: скорее всего, это мой последний вылет. Зато ночью мы с Мэри спали в одной постели. В лазарете.
Кто-то тронул меня за плечо. Шея адски зудела, будто десятки муравьев заползли в рану и шевелили маленькими жесткими ножками. Я подскочил и осоловело уставился в светлые глаза доктора:
- Э… Что случилось?
Эскулап важно улыбнулся:
- Голубки, сначала я должен вас осмотреть. Новости позже.
Он размотал бинт, поцокал языком и наложил новую повязку. Прикосновения доктора были легкими, еле уловимыми. Почти воздушными.
- Готово, - сказал доктор. – А теперь топай в переговорную. Тебя уже заждались. Я пока займусь твоей супругой.
- Звучит двусмысленно, - заметил я.
- У кого чего болит… - отпарировал врач. – Что за детский сад? Сейчас ведь обижусь.
Едва сдержав смех, я хлопнул дверью.
В переговорной Алек с Камилом вели неторопливую беседу на испанском. В строгом костюме и при галстуке Алек особенно походил на университетского профессора. Он швырнул на стол небольшой сверток:
- Собирайся и прощайся. Сегодня мы выезжаем в Форт-Лодердейл. Я положу вас там, откуда взял.
- Документы? – я вспомнил, что наши водительские удостоверения разнесло в клочья вместе с патрулем Сазалара.
- В гостинице найдете новые.
- Алек, расскажи, как тебе удается все предусмотреть?
- Работа такая, - без тени усмешки ответил он.
Я разорвал упаковку. Внутри свертка был комплект одежды: точно такие же, как у меня, гавайка и шорты. Я тут же сорвал заскорузлую, покрытую сальными пятнами, рубашку и швырнул ее в мусорное ведро.
Камил осторожно, двумя пальцами, достал грязную гавайку и аккуратно повесил ее на спинку стула. Я потерял дар речи.
- Это будет экспонат номер три Музея Свободы, - заявил он, пафосно потрясая кулаком.
- А какие первые два?
- «Скайрейдер» и «Хамви». Рубашку мы положим под стекло рядом с фотографиями тебя и жены…
- Э, нет! – перебил я Камила. – Я ни в коем случае не хочу, чтобы мое имя упоминалось в связи с этой историей.
- Не переживай. Мы же не будем писать на табличке, что это ты потопил теплоход с беженцами.
У меня из глаз посыпались искры.
- Не будете писать… что? - промямлил я.
- Джек, не будь столь наивным! Разумеется, мы знали обо всем с самого начала. Мартинес даже хотел тебя убить. По моей просьбе он отложил экзекуцию до конца нашей операции. Впрочем, сейчас бы он изменил свое решение.
В переговорную влетела Мэри:
- Алек? – она оперлась о стену, чтобы не упасть.
- Он самый. Собирайтесь, поехали. Прямо сейчас.
- Один вопрос! – командир повстанцев остановил меня. – Хочу спросить. Когда-то за мной и моей женой… тогда еще будущей, гонялся американский штурмовик. Но в последний момент летчик пощадил нас. Не стал стрелять. Почему?
- Не знаю. Может быть, у него кончился боезапас? Да, наверное, поэтому!
Камил покачал головой:
- Как просто лишить человека веры в людей… Ну, ступайте! С Богом!
Через два дня скоростной катер доставил меня и Мэри в Форт-Лодердейл. Увидев наши потрепанные физиономии, пожилой хозяин гостиницы шарахнулся в сторону:
- Боже, что с вами случилось? Мне сказали, что вы поедете в круиз на Карибы и попросили придержать номер. Заплатили за месяц вперед!
- Несчастный случай, - я фамильярно хлопнул его по плечу. – Наш теплоход перевернула волна-убийца. Мы – единственные выжившие.
- Вы шутите? В новостях ничего подобного не говорили. Подобная катастрофа не могла остаться незамеченной!
- Вам надо было смотреть выпуски четырехмесячной давности.
Старик промолчал и неодобрительно посмотрел на меня. Наверное, он решил, что я над ним издеваюсь.
Я распахнул дверь номера, заглянул в спальню и тяжело вздохнул: на кровати нахально развалился полковник Келли. От моего тестя ни спрятаться, ни скрыться.
- Хай, Джек! – в его глазах, казалось, отражалась вся комната. – Мэри, иди погуляй куда-нибудь. У нас будет мужской разговор.
Он даже не поинтересовался здоровьем собственной дочери!
- Нет, папа! – твердо сказала супруга, прожигая отца зелеными лазерами глаз. – Джек – мой муж. И я имею право знать все его тайны и секреты!
И полковник не выдержал. Он заерзал на кровати, будто ему было мало места, сдался и пробурчал:
- Ну, не все тайны, конечно… Но пока можешь остаться.
Мэри села на стульчик у входа.
- Джек, поздравляю тебя, - в голосе тестя звучала нескрываемая издевка.
- С чем?
Сейчас он скажет «все, дружище, с этого дня ты будешь завидовать заключенным. Твоя летная карьера окончена».
- Ты отлично выполнил задание.
- Какое задание? – я плюхнулся на край кровати.
- Не тупи. Задание по уничтожению диктатора Сазалара. Он перестал быть нашим сукиным сыном. Жадная тварь, он попытался лишить наши добывающие корпорации концессий! Кстати, попутно мы расправились с повстанцами. Их больше нет.
- Как нет? – вскричал я.
- А вот так! Если мятеж, вопреки поговорке, все же кончается удачей, повстанцы перестают быть повстанцами. Они становятся правящим классом! Камил Горриаран и Фернандо Арбенс куда умнее Сазалара! Они потребовали независимости во всем, кроме разработки редкоземельных металлов. Здесь мы вольны делать, что хотим.
Я медленно встал. Руки сами собой сжались в кулаки. Мне захотелось вколотить тестю его великолепные зубы прямо в глотку.
- Джек, не кипятись, - равнодушно сказал полковник. – Чем ты недоволен? Тиран повержен, демократия восторжествовала. Какое счастье, что у нас всегда есть запасной вариант.
- Что за вариант? – я не успевал за мыслью тестя.
- Думаешь, повстанцы долго продержались бы без нашей поддержки? Мы их снабжали, холили и лелеяли, обеспечивали необходимой информацией. И не зря.
- И ради этого ты едва не погубил собственную дочь?! – Мэри вскочила на ноги. Я не узнал обычно тихую и скромную жену. Сейчас передо мной сверкала глазами настоящая фурия. Еще немного, и полковник превратится в горстку пепла.
- Национальная безопасность превыше всего. К тому же за тобой присматривали наши агенты.
- Это не помешало Фиксу едва не убить нас! Ты не представляешь, что мы пережили! – напирала супруга.
Лицо тестя исказила гримаса неудовольствия. Лишь через минуту он взял себя в руки.
- Все мы допускаем ошибки, - вымолвил, наконец, полковник. – Фикс – наш самый большой прокол за последние двадцать лет. Проворонить агента такого масштаба – настоящий позор для ЦРУ и ФБР. Это ведь он передал, что на теплоходе ядерная бомба. И он же послал обреченное судно в Бостон! Прямо под ракеты!
- Постойте! На корабле была его жена! - выпалил я.
- Разумеется. Фикс убил двух птиц одним камнем. Избавился от беженцев, а заодно раз и навсегда закрыл вопрос ненавистной супруги. Он все просчитал, не учел только одного: некий слишком исполнительный и бесстрашный летчик, прежде чем атаковать, облетел теплоход и увидел, что никаких террористов на борту нет!
Я задумался. Может, тесть и прав. Но для чего Фикс уничтожил беженцев… моими руками? Если бы они начали давать показания против диктатора, это здорово навредило бы репутации США на мировой арене. Подарок для любого агента. Я высказал свои соображения полковнику.
- Ха! – воскликнул тесть. – Умнеешь, Джек! Не думал, что пуля в шее делает человека таким сообразительным. Скорее всего, на теплоходе находились важные свидетели. Их показания привели бы к разоблачению Фикса.
Неожиданно я почувствовал себя, что называется, «на коне»:
- Наверное, Фикс действовал не один. Кто-то же вел «Гольфстрим» в пустыне возле Аламогордо. И этот «кто-то» - пилот с большим стажем.
- Дети обычно умнее своих родителей, - только и сказал полковник.
Я поморщился. Настал момент истины.
- Все это, конечно, замечательно. Но больше я на вас работать не буду. Лучше пойду мыть машины.
Тесть расхохотался, можно сказать, мне в лицо:
- Джек, вот скажи мне, ты хотел убивать Сазалара?
- Честно говоря, нет.
- Но убил. Настоящее искусство командира заключается в том, что его подчиненный выполнит работу, не заметив этого. У тебя нет выбора – ты обошелся налогоплательщикам в круглую сумму! Ты – дорогостоящее оружие, такое же, как и самолеты, на которых летаешь. Тебе придется отработать каждый цент, затраченный на твою подготовку!
Мэри вспыхнула:
- Папа! Ты… ты…
- Подставь слово по вкусу, и оно будет верным, - улыбнулся тесть.
Полковник встал, давая понять, что разговор окончен:
- И да, я такой. Билеты домой вы найдете в столе.
Мы вылетели в Портленд следующим утром. Стюардессы и пассажиры сочувственно улыбались, девушки перешептывались друг с другом, глядя на элегантный платок на забинтованной голове моей жены. Но впервые в жизни я не боялся лететь пассажиром.