Лайонел Локридж
Пришельцы на поле для игры в гольф
«И камень зазеленеет, если к нему с душой подойти»1
Клиффорду Саймаку посвящается
Маме, её доброму сердцу и солнечной душе,
подарившей этот прекрасный огромный мир
Было раннее утро пятницы, когда Плуто Нэш вышел из гостевого домика, располагавшегося на краю гольф-поля, в южной части Ирландии. Идя июньским утром по тропинке, поросшей сочной ярко-зелёной травой, он ещё издалека заприметил Эрика Эдхольма, профессионального гольфиста, самого известного в мире гольфа после Тайгера Вудса.
- Доброе утро! – поприветствовал Эдхольма Плуто Нэш, быстро спускаясь по деревянным ступенькам гостевого домика, бодрым шагом идя по тропинке, слегка заросшей ярко-зелёной травой, сплошь усеянной прохладной утренней росой, сверкающей в первых лучах восходящего солнца.
- Привет! – ответил Эдхольм.
- Ну-с! – весело произнёс Плуто. В его голосе звучали весёлые нотки полной уверенности. – Сегодня я настроен решительно. Проснувшись утром, я почувствовал, что в меня вселилась уверенность, что сегодня я дам тебе решительный бой и выиграю у тебя партию.
- Я рад. Хотя ты это всегда говорил. И, всё-таки крайне редко ты меня обыгрывал.
- Но, всё-таки это случалось. Не так ли!?
- Да. И этому я очень рад! От игры к игре ты всё лучше играешь! Если так и дальше пойдёт, думаю, ты станешь наравне с Тайгером Вудсом!
- Ты мне льстишь. Но всё равно приятно слышать из твоих уст что я стал играть лучше.
- Ты ведь меня знаешь, я не люблю пустых комплементов, Плуто. Если я говорю, что ты стал играть намного лучше, то так оно и есть. Ты меня сколько лет знаешь, мы с тобой закадычные друзья с детства. Поэтому принимай мою оценку твоей игры, как объективную, тем более в нашем мире игры в гольф никто из гольфистов, включая меня, не станет раздавать никому, даже закадычному другу, пустых комплементов.
- Знаю! Ты меня просто так никогда не похвалишь. И это, знаешь, мне чертовски приятно! Терпеть не могу лести! Впрочем, как и ты!
- В этом мы с тобой два сапога пара!
Так болтая, они вышли к гольф-полю.
- О. мой бог! – воскликнул Нэш, изумляясь красоте открывавшегося природного ландшафта гольф-поля. – Какая красота! Такой красоты я в жизни не видал!
- Да. Это чудо природы, сделанное вот этими руками. – ответил Эдхольм, сопереживая радость бытия, наблюдая как она лучится из восторженных голубых глаз Плуто Нэша. – А вот и наши кэдди.
С дальнего участка гольф-поля мерным шагом приближались двое кэдди.
- Кто они? – спросил Нэш.
- Тот справа Сайрес Кристи из Ирландии, а рядом с ним идёт исландец Гильфи Сигурдссон.
- Какой кэдди мой?
- Твой ирландец.
- Почему?
- Кристи болтун, любит поболтать во время игры, а ты тоже любишь поболтать о пустяках, так что пусть сегодня он станет твоим личным кэдди. Я люблю тишину и молчаливость во время игры. Они дают сосредоточённость. А ты итак можешь быть сосредоточённым, болтая о разных вещах. Заодно будет время и поговорить тебе во время игры. А то за разговорами, мне трудновато сосредоточиться. Тем более с Гильфи мы старые приятели, начинали вместе. А ирландцу я только три месяца назад предложил на этом поле поработать. Так что тебе будет с ним более интересно, чем с молчаливым Сигурдссоном. А я, заодно, посмотрю, как он справляется со своими обязанностями, и, окончательно, решу брать его на постоянную работу или нет. Хотя, он меня вполне устраивает, но лишний разок не помешает посмотреть его способности.
- Согласен.
- Вот и хорошо!
- Ну что, пожалуй, начнём?
- Начнём. Твой удар первый.
Плуто Нэш подошёл к ти – стартовой площадке, с которой выполняется первый удар.
К Нэшу подошёл Кристи.
- Сэр – обратился он к Нэшу, улыбнувшись, снимая с правого плеча сумку, из которой торчали клюшки для гольфа. – Выбирайте вуды.
- Спасибо Сайрес. – поблагодарил Нэш своего кэдди и выбрал одну из четырнадцати клюшек. – Пожалуй, эта.
- Превосходный выбор, сэр. Именно ею мой патрон на прошлой неделе нанёс победный удар по мячу и выиграл партию у самого Вудса. Да-с, сэр. Это был матч века!
- Да будет тебе, Кристи. – похлопав дружески по его левому плечу Эдхольм, вспомнив этот великолепный удар, и скромно добавил. – Это была чистая случайность, Кристи.
- Ну, не скажите. По крайней мере, я так не считаю. Извините, сэр!
- Вот она ирландская вежливость. – ответил Эдхольм, посмотрев улыбающимся взглядом на Сайреса, испытывая гордость за ирландца.
Пока шёл разговор, Плуто Нэш установил мяч на деревянную подставку ти для удара. Взяв клюшку в руки, нанёс удар по мячу.
Клюшка со свистом пронеслась по аккуратно подстриженной ярко-зелёной траве. Мяч взвился в воздухе и полетел.
Кристи побежал вслед за парящим в воздухе мячом.
Через несколько мгновений мяч точно попал в лунку, о чём, подняв руку, дал знать Кристи, успевший подбежать к первой лунке, располагавшейся в зоне прямой видимости от стартовой площадки.
- Да. Ты, действительно, сегодня в ударе. – похлопав по плечу Нэша, в восторге сказал Эдхольм.
Вскоре и Эдхольм вступил в игру.
Взяв вуд, Эдхольм нанёс удар, и мяч точно попал в лунку.
Игра разгоралась.
Один за другим Нэш и Эдхольм наносили удары по мячам, которые точно падали с высоты птичьего полёта лучезарных голубых небес ирландского неба, в котором всё выше вставало июньское солнце. День обещал быть жарким. Но в воздухе ещё витала утренняя прохлада.
- Отличная игра, Плуто. Ты, как никогда, сегодня в ударе! – хвалил Эдхольм своего закадычного друга.
- И ты не даёшь мне расслабиться! – восклицал Нэш, получая неимоверное наслаждение от игры.
Кедди бегали по гольф-полю, то и дело с радостью сообщали, что Нэш и Эдхольм раз за разом проходили лунку за лункой, стремительно приближаясь к заветной победе в игре, помеченной красным флажком лункой называемой грином, знаменующий собой победу одного из участников игры в гольф.
- Кажется я проиграл. – предположил Эдхольм, после второго промаха. – Твой удар, Нэш.
- Ещё неизвестно. – сосредотачиваясь на мяче ответил Нэш и клюшкой нанёс удар по мячу.
Мяч взмыл в высокое голубое небо, блистающее от ярких солнечных лучей.
Кэдди побежали за парящим в высоком небе мячом, с волнением ожидающими исход игры.
Мяч описав дугу упал на зелёную лужайку гольф-поля и покатился к краю лунки.
Подбежавшие кэдди с трепетным волнением наблюдали, как мяч медленно скользил по мягкой ещё влажной от утренней росы зелёной траве, неумолимо приближаясь к лунке.
Уже находясь на самом краю лунке, мяч должен был неминуемо упасть в лунку, ознаменовав выстраданную победу Нэша, однако, подпрыгнув мяч, исчез в воздухе.
Кэдди недоумённо смотрели на место исчезновения мяча.
Они не могли поверить, что мяч исчез в воздухе, подпрыгнув на краю лунки, куда он неизбежно должен был скатиться.
Подбежавшие к ним Эдхольм и Нэш, с радостной восторженностью от игры воскликнули обращаясь к кэдди:
- Победа!? – воскликнул, спросил Эдхольм, с горящим огоньком в синеоких глазах, стоявших возле лунки кэдди.
Они смотрели в лунку, не веря собственным глазам.
- Хм…не совсем, сэр… - задумчиво произнёс Гильфи Сигурдссон.
- Что значит не совсем?
- Дело в том… Я не знаю, как сказать…. – впервые растерянно ответил Гильфи.
- Ну, скажи как есть! – не понимая такую странную реакцию Гильфи Сигурдссона, воскликнул Эдхольм, глядя в его удивлённые глаза.
- Мяч исчез, сэр. – глядя в лунку, не подымая глаз ответил Сайрес.
- Как?
- Он катился к лунке, но на самом её краю, подпрыгнув в воздухе, исчез!
- Но, как такое возможно?
- Не знаю, сэр. – растерянно ответил Сайрес Кристи, стоящий рядом с Сигурдссоном, и также, как и его коллега кэдди, воззрившийся на пустую лунку.
- Но, как это возможно!? – воскликнул Плуто Нэш.
В ответ Гильфи и Сайрес только лишь пожали плечами.
Наступило долгое молчание.
Лишь лёгкий ветерок гулял по гольф-полю, ласково колыхая ярко-зелённую траву. В лучезарном синеоком небе, медленно плыли облака, озарённые золотыми лучами июньского солнца, медленно плывшего по бескрайним полям бездонного голубого ирландского неба, изливающего свой серебристый свет на зелённые поля, окаймлённые высокими горами.
Первым нарушил молчание Сайрес Кристи, которому внезапно, как озарение, пришла в голову безумная идея.
Глядя на лунку, он произнёс, обращаясь не к кому-то конкретно, а ко всем, также как и он, стоявшим молча возле лунки и пытавшимся самим себе дать разумное объяснение, основанное на простой логике, чтобы выйти из затруднительного положения, в которое попал их разум, столкнувшейся с неразрешимым парадоксом, только что случившимся в окружающей его действительности.
- Мне в голову пришла, на мой взгляд, абсурдная до безумия, мысль.
- Что за мысль, Сайрес? – спросил Эдхольм.
- Только, сэр, вы не сочтёте меня сумасшедшим? – с опаской в голосе спросил Кристи.
- Нет, Сайрес, я не сочту тебя сумасшедшим. Я слишком хорошо знаю тебя. – ответил Эдхольм.
- Я предлагаю ещё раз в присутствии всех бросить ещё один мяч в эту лунку, примерно по той же траектории, по которой катился предыдущий исчезнувший мяч.
- Вполне разумная мысль, Кристи. – подхватил идею Эдхольм. – Браво, Сайрес! Мяч!
Гильфи подал мяч Эдхольму.
Эдхольм взял мяч в слегка запотевшую ладонь и бережно положил на некотором расстоянии от лунки.
Слегка размахнувшись клюшкой, он ударил по мячу.
Мяч пришёл в движение и тихо покатился по мягкой зелённой траве, колыхавшейся от июньского тёплого ветерка, гуляющего по бескрайним просторам горных утёсов южной Ирландии.
Докатившись до края лунки, и, слегка подпрыгнув в прозрачном воздухе июньского зноя, он исчез.
- Вы видели!? – удивлённо воскликнул Сайрес Кристи, до сих пор стоявший и наблюдавший в напряжённом безмолвии вместе со всеми за катящимся по зелённой лужайке, мячом.
- Видели… - в задумчивости машинально ответил Плуто Нэш.
- Ну-ка, что там? – произнёс Эрик Эдхольм и, встав на корточки, склонился к лунке и воскликнул, указывая пальцем на место, где исчез гольфовый мяч. – О, мой Бог, смотрите!
Все стоявшие рядом с лункой, нагнулись, увидев полощуюся на июньском ветру, гуляющему в зелёной траве гольф-поля, прозрачный маленький лоскуток диаметром чуть больше мяча от гольфа.
- Этого не может быть! – поражённый увиденному воскликнул Плуто Нэш. – Ведь это противоречит всем законам природы!
- Ты прав. – ответил Эдхольм стоявшему рядом с ним Плуто, не верящему своим глазам. – Я и не думал, что можно порвать ткань или, как это точнее назвать, сейчас не знаю, на ум не приходит точное слово, того что я вижу…порвать или разрезать ткань пространства нашего мира, тем более в таком месте, как гольф-поле.
- Насколько я помню – машинально произнёс Плуто, заворожено глядя на зияющую дыру и трепетание лоскутка от ветерка, – пространство, как-то связано со временем, а, значит, произошло что-то в нашей Вселенной из ряда вон выходящее за рамки здравого смысла.
- В этом нет сомнения! – согласился Эдхольм. – Но, увы, я спортсмен и плохо разбираюсь в научных теориях, описывающих наш мир. Я думаю, никто и не мог бы, нам здесь объяснить то, что мы видим.
- Н-да!? Но у меня возникла идея! – воскликнул от предвкушения чего-то экстраординарного Сайрес Кристи, всю жизнь тяготеющий к невероятным приключениям. Эта склонность у него возникла случайно в детстве, когда ему мать дала одну книжку, дабы заняться домашними делами.
Она наивно полагала что малыш, как она называла своё любимое и единственное чадо в семье, на полдня успокоится и перестанет донимать её вечными «Почему?», «Зачем?», и, в конце концов, «Как это устроено?», чёрт его подери.
Однако, не тут то было.
Малыш Сайрес за десять минут проглотил книгу, в которой было более трёхсот страниц мелкого машинописного текста, и заявил матери, что он будет странствующим рыцарем, защищающим свою возлюбленную, Сольвейг2, жившую по соседству с семьёй Сайресов.
И что тогда началось в доме!!
Малыш сразу начал искать, из чего можно было сделать щит и копье. Выбежав во двор, он бегом направил свои маленькие ножки к конюшне, где в стойлах спокойно стояли лошади.
Матери Сайреса потребовалось уйму времени, чтобы успокоить сына. И, набравшись терпения и достаточного благоразумия в сочетании с безукоризненной логикой доводов, доказать сыну необходимость знания и опыта, приобретаемого упорным трудом в течении нескольких лет, чтобы он на ближайшее время отказался от безумной, с точки зрения нормального человека и её самой, идеи рыцарства.
Приложив неимоверные усилия и знания вместе с накопленным ею житейским опытом, она достигла желаемой цели.
Малыш ей клятвенно обещал, что в ближайшие десять лет, которых по его глубокому убеждению, было вполне достаточно, чтобы подготовить себя к рыцарству, отказаться от безумной затеи, но через десять лет!…он всем покажет, что значит быть рыцарем дамы сердца, живущей по соседству, прямо напротив его с матерью дома.
Матери это было достаточно. Она успокоилась, посчитав, как все матери на свете, что глупость рыцарства вылетит из головы её чада, как пробка из бутылки. Теша и успокаивая себя этой мыслью, как она полагала, самой разумной из всех в этой критической ситуации, она принялась за восстановление хозяйства в доме, подвергшегося нападению со стороны временного безумия рыцарства, возникшего в голове её любимого чада по прочтению, так неосторожно данного ею, произведения Сервантеса «Дон Кихот».
Вспоминая этот эпизод жизни, мать Сайреса, до сих пор приходит в ужас от своей оплошности, однако, она гордиться своим сыном, занявшим достойное положение в обществе.
- Да, Сайрес!? – подтвердил Эдхольм. – И, какая?
- А что, если проникнуть в дыру?
- Это не вполне безопасно. Мы же не знаем, с чем столкнёмся. Хотя, заманчиво, Сайрес, заманчиво… - уже склоняясь к предложению Сайреса, уклончиво ответил Эдхольм.
- Я за! – вдруг неожиданно поддержал идею высказанную Сайресом, Плуто Нэш.
- И я тоже… - в раздумье подхватил Гильфи Сигурдссон и добавил. – Только надо подстраховаться от непредвиденных ситуаций.
- Конечно, Гильфи, конечно. Это очень разумно. – ответил Эдхольм. – Вы обвяжите меня верёвкой, а я попытаюсь, насколько это возможно пролезть в дыру. Только крепче держите верёвку.
- А если она оборвётся, сумеешь ли ты выбраться обратно…?
- Этого мы не знаем. Это риск.
- Но стоит попробовать?
- Но, риск…
- Всю ответственность беру на себя. Гильфи, верёвку! Обматывайте меня… Так. Все трое, крепче держите конец верёвки. Всё, я полез!
- Ни пуха…
- …ни пера.
- К чёрту. Если что-то не так, я дерну два раза верёвку, тогда вытаскивайте меня из этой норы.
- Поняли. Хорошо. Вытащим.
И Эрик Эдхольм, приблизился к трепещущему на ветру лоскутку.
Отодвинув его в сторону, он увидел темное, с ярко-малиновыми всполохами незнакомое, дышащее своей таинственностью, иную реальность и погрузился в ярко-малиновую бездну неизвестности.
Очутившись в туннеле, он осторожно и медленно, начал ползти. Проход был достаточно узким, но скользким. Поэтому Эдхольму не составило большого труда продвигаться по туннелю. Отталкиваясь руками от стенок туннеля, он на ощупь понял, что вся труба туннеля, сделана из чего-то до боли знакомого. Мысль, как торнадо, носилось по бескрайним просторам его сознания, ища ответ на мучающий его вопрос: «На что похож этот туннель и как он образовался, и, главное, кем или чем он создан. Возможно, это природное или рукотворное самообразование?
Мысли приходили разные.
Ползя по туннелю, его сознание рисовало ему образы неведомых миров иных вселенных, параллельные миры экзотических пространств, неподдающихся воображению.
Сознание молниеносно рождала одну мысль за другой, не давая разуму осмыслить их.
В конце концов, сознание дало ему единственно правильный ответ, на мучавший вопрос: «Из чего сделан и на что похож туннель?».
Ответ был настолько непредсказуем, что в первую секунду Эдхольм был ошеломлён.
- Он очень смахивает на металлическую серебристую трубу пылесоса, и так же как пылесос затягивает..
Прошло не более трёх минут, а Эдхольму они показались вечностью. Неожиданно в его лицо подул прохладный ветер и свежий воздух неведомого мира.
- Так, кажется, я у выхода трубы. – произнёс Эдхольм. – Интересно, что меня ждёт там, впереди?
Не успел он договорить, как прямо перед ним на расстоянии каких-то тридцати дюймов возник, сверкнув в темноте, ярко-зелёный глаз, в упор, смотрящий на него.
Вспышка была настолько яркой, что на мгновение ослепила Эдхольма.
Он зажмурил глаза. Перед внутренним взором Эдхольма радужной оболочкой как гребни волн по воде от брошенного в безветрие зеркальный пруд камешка, пошли в разные стороны ярко-зелёные с жёлто-красными оттенками круги.
-Только бы не ослепнуть! – прошептал как заклинание Эдхольм и услышал плач существа, который только что воззрился на него.
Он открыл глаза. От ярких зелёных вспышек изумрудных глаз неведомого существа, смотрящего на него из иного мира, Эдхольм видел только лишь темноту.
- Ослеп! – в отчаянии прокричал Эдхольм, неподвижно лёжа в трубе.
Эхо трубы ответило удаляющимся раскатом его слов.
- О-о-о-слеп!
Ему стало до жути страшно.
Глаз исчез. Зрение постепенно возвращалось.
И теперь Эдхольм мог чётко наблюдать из трубы, в которой он притаился, мир, существующий перед его взором.
Перед ним открывался бескрайний простор неведомого и таинственного мира. На вечернем чужом небе плыли перистые облака, окрашенные последними ярко-красными лучами уже скрывшегося за туманную дымку горизонта солнца.
Яркие звёзды в темнеющей синеве чуждого мира проливали молочный свет на долину, быстро погружающуюся во мрак ночи.
Из мрака доносились неведомые звуки, наполнявшие сумеречную долину таинственным звучанием, похожим на играющий оркестр.
Звуки неведомого оркестра проникли в душу Эдхольма и наполнили её покоем и откуда-то взявшейся радостью, согретой теплом любви.
Неожиданно до его сознания донеслись иные звуки, отличавшиеся от звуков природы открывшегося его взору иного мира.
Звуки, едва различимые и непонятные, но с каждой секундой становящиеся более отчётливыми и понятными, стали складываться в отдельные слоги. Затем Эдхольм был поражён, что стал различать слова, произносимые в вечереющей мгле быстро наступающей тёмной ночи.
- Сынок! – кто-то говорил в ночи. – Сколько раз я тебе говорила, объясняла, что нельзя грызть. А, что ты опять натворил а!?
- Извини, мама, я случайно.
- Это «случайно» у тебя постоянно. Надо контролировать свои реакции. Если уж тебе так невтерпёж, грызи вон те горы.
- Но я больше люблю…
- Но тебе, же сколько раз объясняли, что это чревато разрушением дома. Сколько раз отец чинил пол, крышу. Но это ладно. Самое страшное было, когда ты тайком стал грызть стены. Слава Богу, отец увидел из залы. Только это нас и спасло! Ты же мне обещал не делать этого. Отец! Ну, разъяснил бы ты это сыну ещё раз!
- Сынок! Ты уже достаточно взрослый. Тебе уже два года от роду. Ты понимаешь последствия своих действий.
- Да, отец!
- Ну, и каковы они?
- Эти последствия?
- Да, последствия!
- Просто катастрофичны! Мы и наш мир исчезнет, слившись с параллельным миром.
- А где этот параллельный мир находится, ты знаешь?
- Но, пап, я только хотел…
- Где он находится?
- За стенами нашего мира.
- А что такое стены?
- Они являются убежищем нашего дома-мира, в котором мы живём.
- Правильно, сынок. Видишь ты какой умница, всё знаешь, как твои отец и мать. Тогда зачем грызёшь?
- Они сахарные!
- Грызи вон ту гору.
- Папа, гора хоть и сладкая, но с горьким привкусом. И, вообще, да, я грыз стену, только по другой причине.
- Неужели не из-за её сахарности? Ведь мы все любим сладкое!
- Нет.
- Ты меня удивляешь! Ну и по какой же причине ты грыз стену? Надеюсь, ты не успел сделать в ней дыру?
- Я грыз, грыз, … папа только ты не сердись, ладно…
- Катастрофа! – воскликнул отец и побежал, крикнув на ходу малышу. – Стой здесь. Я попробую залатать дыру.
- Хорошо. – ответил малыш и зарыдал.
- Эй – донёсся голос Эдхольма из трубы.
Малыш вновь приблизился. Он смотрел добрыми глазами, переливающимся всеми цветами радуги.
Эдхольм увидел лежавший в траве мяч, а рядом с ним клюшку от гольфа, которая, как и мяч, тоже исчезла с поля для гольфа, когда Плуто Нэш предложил просунуть её в дыру вслед за исчезнувшим в ней мячом.
Эдхольм, лёжа в трубе, не мог пошевелить даже пальцем, настолько выход из трубы был узок.
Малыш с любопытством наблюдал за взрослым Эдхольмом, который оказался в дурацком положении, что в малыше, в конце концов, вызвало хохот.
Он хохотал, видимо представив то нелепое положение Эдхольма, которое не позволяло ему даже шевельнуться в трубе при его безуспешных попытках вылезти из неё.
Малыш хохотал, катаясь по зелёной траве неведомого мира.
В конце концов, он вновь приблизился к Эдхольму и внимательно посмотрел в его глаза.
Взор малыша был настолько пронзительно-трогательным, что по телу Эдхольма побежали мурашки. В первый момент Эдхольм ощутил холод ужаса, который охватил всё его существо.
Но, ужас длился только какие-то доли секунды. Потом пришёл покой и умиротворение. Они тоже вскоре исчезли в реке времени, оставив пустоту и чувство одиночества в душе Эдхольма, на место которых пришло чувство доброты и нежности.
Эдхольма как будто бросили в волны безбрежного океана любви, омывающие маленький островок бытия, на котором обитала его душа.
Вскоре до сознания Эдхольма дошли не слова, а, скорее, образы мыслей, старательно передаваемые малышом с помощью острого взгляда, своих малахитово-рубиновых глаз, остро пронзающих черноту зрачков застрявшего в трубе Эдхольма.
Эдхольм понял, что малыш передавал свои мысли, с помощью взгляда своих необычных глаз телепатически, с микроскопической точностью настроенных на центр чёрных зрачков глаз Эдхольма.
Телепатический канал малыша работал безупречно.
Малыш быстро передавал свои мысли, пытаясь объяснить Эдхольму свой поступок.
Вскоре Эдхольм понял малыша.
Малыш искал у него оправдание своему поступку, ожидая от Эдхольма сочувствия его горю.
Малыш, пока отец бегал за инструментами для замазки дыры, как мог старался телепатическими образами, возникающими в голове Эдхольма, объяснить смысл своего проступка, ища в нём оправдания, и, главное, понимания ожидаемого малышом от пришельца земного мира.
Хотя малыш не считал в глубине души содеянное им за проступок, а скорее наоборот, он назвал Эдхольму свои действия поступком.
Вскоре Эдхольм понял малыша. Безусловно, это был настоящий поступок, однако, его последствия…
Из всех образов, передаваемых малышом, Эдхольм вскоре уяснил главную суть его страданий.
Поэтому Эдхольм решил действовать и помочь малышу.
Когда подбежал отец малыша, то Эдхольм начал лепить образы в своём сознании и, пытаясь настроиться на сознание отца малыша, передать основную мысль существу из иного мира, стоявшему возле дыры, в которой застрял Эдхольм, и, пытавшегося вызволить его из дыры.
Малыш ему с радостью помог. Образ мысли, которую Эдхольм пытался передать отцу, малыш перехватывал, а после передавал без искажения отцу, пока тот, не наладил свой телепатический мыслеканал напрямую с сознанием Эдхольма.
При этом малыш сам мог беспрепятственно наблюдать мыслеобразы, передаваемые телепатической связью, чётко установившейся между двумя чужеродными инопланетными существами из разных миров, коими являлись существо, застрявшее в дыре и, собственно, отец малыша.
После недолгих споров, возникших в разговоре Эдхольма с отцом малыша, отец разрешил, хотя немного и опасаясь за судьбу своего чада, осуществить идею, предложенную ему Эдхольмом.
Ведь, так или иначе, отец малыша, был просто обязан вызволить из дыры, порвавшей стену его мира, Эдхольма, застрявшего в ней и починить её, дабы мир, в котором они жили и земной мир, существовавший по соседству, не рухнули.
Что он и сделал.
Эдхольм полез обратно.
За ним быстро полз малыш, держа в своих ещё тонких стеблях клюшку и мяч для игры в гольф, которые он так ловко взял на время, чтобы самому поиграть на лужайке своего мира, под таинственные звуки волшебного оркестра, доносящиеся со стороны тёмной долины, погружённой в ночные сумерки.
Чем дальше они ползли, тем тише становились звуки волшебного оркестра таинственного мира, жителем которого был весёлый малыш, любознательность и доброта которого покорили душу Эдхольма. Друзья с волнением ожидали его возвращения из дыры.
Сначала из дыры возник затылок Эдхольма, потом просунулись в земной мир плечи.
Мгновенно Плуто с двумя кедди, толкаясь возле дыры над лункой, взяли Эдхольма за плечи, возникшие в воздухе и начали тянуть.
- Осторожно! – крикнул им Эдхольм. – Я не один.
Все разом отпрыгнули от дыры, из которой вылез Эдхольм, упавший на траву.
- Со мной малыш!
- Какой малыш? – спросил опешивший от такой непредсказуемости развития событий Нэш, вместе с кэдди отойдя на безопасное расстояние.
- Да всё в порядке, Плуто.
Из дыры кубарем вывалился малыш и покатился по сочной и мягкой ярко-зелёной траве гольф-поля.
- А это, что за неведомое создание природы?! – спросил, воскликнув от неожиданного появления на лужайке неведомого существа Нэш.
Кэдди разбежались в разные стороны, побросав в траву сумки для клюшек.
- Стойте! – крикнул им Эдхольм, видя, как они с быстротой лани бежали в сторону гостевого домика, не разбирая дороги, ломая кусты и падая в летние горные ручьи, текущие с далёких ирландских гор и утёсов, усложняющих ландшафт поля для игры в гольф.
- Малыш. – ответил Эрик Эдхольм, смотревший вдаль на скрывшихся в гостевом домике двух кэдди. – Ладно, объясню им всё потом.
- Э-э…малыш? – спросил Эдхольма Нэш, не отрывая глаз от странного существа, катающегося по траве и издающего звуки, похожие на звуки свирели. – Кажется, он безумно рад и веселится от счастья. Только мне непонятно…
- Сейчас я тебе всё расскажу. – успокоил Эдхольм своего друга и рассказал о том, что с ним произошло, и кого он повстречал на другом конце дыры.
- Так, значит, этот малыш, прогрыз пространство и утащил наши мячи и клюшку для гольфа, только для того, чтобы самому поиграть!? – воскликнул от удивления Плуто.
- Кажется, да! – подтвердил Эдхольм.
- И, что теперь делать?
- Исполнить его заветное желание. Сыграть с ним партию в гольф.
- А, дальше?
- Там видно будет, Плуто. Но мне кажется, его манила в наш мир не только игра, а что-то большее, чем игра.
- Ты так думаешь?
- Да.
- Ну что?
- Не знаю. Но если мы поиграем, я думаю пойму.
- Ты так думаешь!? – с сомнением спросил Плуто.
- Пойду вызволять из добровольного заточения наших кэдди. Ну, если они будут сопротивляться, достанется же им от меня! – сказал Эдхольм, лукаво улыбнувшись Плуто, побежав по гольф-полю напрямик к гостевому домику, ставшему на время неприступной крепостью.
Не прошло и десяти минут, как гостевой домик, на время ставшей неприступной крепостью двух кэдди, добровольно заточивших себя в ней, державших оборону от нападения странного существа иного мира, легко был взят Эдхольмом.
Нэш, ожидая на том же месте, где его оставил Эдхольм, побежавший вызволять на свет двух насмерть перепуганных кэдди, ещё издали увидел, как Эдхольм, держа в своих руках двух кэдди за шиворот курток, волочил их по полю.
Кэдди орали и сопротивлялись, стараясь упираться ногами в землю, молили Эдхольма их отпустить на все четыре стороны, но всё безрезультатно.
Эдхольм целенаправленно шёл, с каждым уверенным шагом приближаясь к месту, где ожидал, наблюдая эту уморительную сцену, Плуто Нэш с рядом катающимся в зелёной траве малышом.
В какой-то момент Плуто сравнил влекомых за шиворот кэдди с двумя ворами, застуканными на месте совершения ими преступления, а Эдхольма с полицейским, выполнившим свой гражданский долг.
Но двое кэдди, который волочил по лужайке Эдхольм, не были преступниками, а сам Эдхольм не был полицейским.
Осознав комичность ситуации, заключающуюся в несоответствии этих двух образов, одновременно возникших в сознании Плуто, вызвало в нём смех.
- Нет, будете! – кричал Эдхольм, изо всех сил таща на своих плечах сопротивляющихся и орущих от страха кэдди.
- Нет, отпустите, сэр, умоляем, ради всего святого!
- А я сказал, будете!
- Да, сэр. – ответили разом кэдди и, смерившись со своей участью, послушно поплелись к стартовой площадке. – Мы готовы начать игру.
- Вот так сразу бы! – крикнул Эдхольм, удаляющимся кэдди.
«Какая их муха укусила, что они так быстро пошли на мировую?» , прошептал Эдхольм, идя вслед за кэдди.
Малыш уже стоял возле металлической площадки ти, знаменовавшей начало игры в гольф.
Рядом с ним стояли два кэдди. На их плечах висели сумки, из которых торчали клюшки для гольфа.
- Ну, малыш, твой удар первый! – положив левую ладонь и нежно обняв ею хрупкое и тонкое плечо малыша, задорно сказал Плуто Нэш.
Малыш взяв клюшку, размахнулся и ударил по мячу.
И игра началась.
Мяч взвился в воздухе и полетел в вечернем голубом небе, точно упав в первую лунку.
- Однако! – восторженно наблюдая удар малыша, воскликнул Эдхольм. – Так, глядишь, малыш, станет лучшим гольфистом планеты, а, Плуто!
- Пожалуй! – радуясь за малыша, ответил Нэш. – У нас нет шансов на выигрыш в сегодняшней партии! – радуясь за малыша, ответил Нэш. – Молодчина, малыш!
Затем последовали удары Плуто и Эрика.
Малыш очень старался.
По ходу игры выяснилось, что малыш не совершил ни одного промаха, точно попадая мячом в лунки, которые нужно было пройти, чтобы дойти до заветного флажка, знаменующего конец игры и победу малыша.
Во время игры каким-то невероятным образом Плуто и Эрик несколько раз забрасывали свои мячи то в кусты орешника, растущего вдоль журчавшего в вечерней зорьке ручья, то в сам ручей или сырой песок.
Но их удары по мячу не достигали цели.
Игра пролетела как одно мгновение вечности.
Малыш был счастлив и восторженно катался по зелёной лужайке возле гостевого домика. Ведь сегодня воплотилась его самая заветная мечта – он сыграл в игру, которую по ночам, тайком от родителей, когда те спали, наблюдал с трепетным страхом в дыру, которую прогрыз в стене собственного дома.
А на крыльце гостевого домика, молча сидели и, улыбаясь, смотрели на радость малыша, кувыркающегося в вечерней тёплой траве, ещё не остывшей от полуденного июньского зноя ирландского солнца, но уже покрытой холодной вечерней росой четыре жителя земли и трое обитателей неведомого мира.
За это короткое время два закадычных друга детства Плуто и Эдхольм и их кэдди успели привыкнуть к странному виду существ из неведомого мира, знакомством с которыми они были обязаны малышу.
Поэтому быстро меняющийся вид отца и матери малыша, похожих скорее на растение чем на животное, удивил, но не испугал четырёх, сидящих на ступеньках гостевого домика и наблюдающих красоту заката, разливающегося по бескрайним зелёным просторам ирландских полей, со всех сторон окружёнными остроконечными пиками далёких гор, устремлённых в высокое тёмное небо.
Последние лучи заходящего солнца, медленно исчезающего между чёрными ущельями гор, озарили ласковым светом лица сидящих, согревая их тела.
Отец малыша преображался прямо на глазах землян. Но никто из них не удивился, принимая за обычное, ведь никому не была известна природа этих пришельцев из иного мира.
Неожиданно малыш перестал кувыркаться на траве лужайки и смеяться.
Настроение его резко изменилось. Скорее оно стало печальным, чем трагичным. Точнее нельзя было сказать. Кто из нас знает, какие эмоции рождаются в глубине души пришельца иного мира. Но какие-то эмоции у них обязаны быть. Ведь всё живое испытывает эмоции. Возможно даже, что эмоции животного или растительного мира, чем-то напоминают наши человеческие. Кто их знает?
Может, человек когда-нибудь войдёт в контакт с другими существами, живущими в далёких мирах бескрайней Вселенной. Если они, конечно, существуют?
Научившись понимать их чувства, он узнает их обычаи, нравы, традиции и быть может сам станет добрее, нежнее к собственной природе, другому человеку, живущему где-то рядом и куда-то спешащему по булыжной мостовой мегаполиса, или идущему в промозглый осенний день, по улочке никому неизвестного маленького посёлка, затерянного на бескрайних просторах земного мира.
А пока такая резкая перемена настроения поставила сидевших на ступеньках гостевого домика землян в тупик.
Эта тупиковая ситуация, поставившая землян в нелепое положение, заключалась в том, как на её реагировать разрешилась сама собой.
Наступила звенящая тишина.
В полудрёме сознания Эдхольм услышал тихий и спокойный голос отца малыша, веселящегося на лужайке.
- Вы в ловушке.
- В ловушке?
- Да. Малыш вас заманил в неё.
- Но зачем?
- Не всё так просто во Вселенной, как вы думаете, земляне.
- Кто вы, на самом деле?
- Мы!?
- Да.
- Сеятели жизни. Мы представляем собой симбиоз, из которого возникает, рождаясь, всё живое на Земле в этой Вселенной.
- Симбиоз!?
- Да. Мы клетки самой жизни. Из наших клеток зарождается жизнь. Из нас возникает всё живое, что есть на этой планете, травы, птицы, животные, моря. Например, вы…
- Мы!?
- Да. Вы, земляне и всё живое на планете Земля. Земля это детская площадка в ледяных мирах безжизненной Вселенной. Мы, создали вас и эту детскую площадку. Создали всё живое на детской площадке, предварительно создав на ней условия для жизни при терраформировании планеты. Вы наш единственный удачный проект. Венец творения всего, живого, что вы вокруг наблюдаете.
- Проект!?
- Да.
- Единственный…!?
- К радости для нас, но, к сожалению, для вас, землян.
- К сожалению!?
- Вы живёте в холодной безжизненной Вселенной. Вы одиноки во Вселенной. В ней невозможны другие формы жизни. Единственная форма высокоразвитой жизни, которая стала возможна – это ваша форма.
- Но откуда вы сами возникли!?
- Это самый трудный вопрос. С момента нашего возникновения в этой ледяной Вселенной, я сам потаюсь найти на него ответ.
- Нашли?
- Нет. Не знаю, как мы возникли и кто нас создал, может сама природа или то, что вы называете Богом, но так случилось, что нас только трое в вечности времени этой Вселенной, в её ледяной и безжизненной пустыне. – прозвучал ответ отца-пришельца.
- Почему трое?
- И этого я не знаю. Возможно это чистая случайность, ставшая данностью.
- А, те звуки волшебного оркестра в сумерках долины?
- Это инкубатор.
- Инкубатор?
- Наша полевая лаборатория. В ней мы выращиваем души.
- Души?
- Да. Потом их переносим и высаживаем на терраформированную планету.
- Но, что вам нужно от нас? – спросил Эдхольм, точно зная, что и рядом дремлющие кэдди с Нэшем, тоже слушают их разговор.
- От вас!? – спросил пришелец, с чувством какой-то печали. – Я стар. Мы же не вечны. Ведь, жизнь кончается смертью. Природа Вселенной равнодушна к жизни и смерти. В ней происходит вечная борьба жизни и смерти. Но, какова цель этой борьбы, мы не знаем. Она есть, и надо её принять как мировую данность, мировую необходимость. Увы, к сожалению, все жизненные ситуации проигрышные для всех живых существ и человека, обитающих на земной детской площадке, созданной нами, в ледяной безжизненной Вселенной. Вы это прекрасно знаете. Я стар и скоро умру, а малыш, продолжение моей жизни. Но, он, недостаточно подрос для…
- Папа, ну же… - воззвал к голосу разума малыш, погрузившегося в молчании отца.
- Скажи им ты малыш… - ответила, сквозь звенящую тишину молчания отца, мать малыша.
- У вас души светлые. – начал рыдая малыш. – Я вас, как только увидел в прогрызанную дыру нашего дома, сразу понял, только вы способны нам помочь.
- Помочь? – спросил тихой умиротворённостью сознания Эдхольм. – Но в чём?
- В создании жизни. Сохранения и развития всего живого на земле и в необитаемых мирах бесконечной холодной вселенной.
- Но каким образом, мы четверо самых обыкновенных людей способны будем в этом деле вам помочь?
- Очень просто. – ответил малыш.
- Он прав. – подтвердил его отец.
- От вас потребуется только доброта и нежность. – был ответ матери малыша, отголоском эха, прозвучавший в сознании Эдхольма и спящих его друзей.
- Но это немыслимо! Ведь для создания живого, нужно…
Эдхольм не успел договорить.
За него договорил малыш, смеющейся и резвящейся от радости, на земной лужайки, согретой тёплой июньской ночью, в одном из миров бесконечной Вселенной, среди спящих на ступеньках гостевого домика землян.
- Доброта и нежность…., а уже потом, то о чём вы подумали.
- Неужели!?
- Да.
- Посмотрите, у вас под ногами, лежит сухой цветок колокольчика. Он прошлым летом расцвёл, но осенью поник. Пришла зима. Наступила весна. И сейчас у вас под ногами мёртвое растение. Он прошёл свой путь жизни, и вы знаете, что он умер, превратился в тлен в этой Вселенной. Но это не совсем так.
- Не совсем так!?
- Да. Посмотрите на него с нежностью и мыслью передайте свою нежность уже сгнившему цветку.
Эдхольм и трое спящих его друзей, подумали и, собрав, всю нежность своих душ в единое целое направили на давно увядший прошлогодний цветок колокольчика, каким-то чудом, застрявший в узкой щели последней ступеньки крыльца гостевого домика.
И, о, чудо!
Когда все разом открыли глаза и посмотрели на сухие листья цветка, колокольчик начал зеленеть и набирать бутон. Бутон раскрылся и начал цвести в последних лучах заходящего за горизонт красного солнца.
Четверо землян не могли поверить, в то, что колокольчик ожил и зацвёл.
- И камень зазеленеет, если к нему с душой подойти. – услышали земляне голос малыша, всё также кувыркающегося на зелёной лужайки возле гостевого домика. – Вечное возвращение…
На темнеющем небосводе вспыхивали звёзды, одна за другой проливая холодный свет ледяных миров холодной вселенной на зелёную лужайку гостевого домика, на ступеньках которого мирно спали земляне и пришельцы.
- Мы согласны. – услышал ответ спящих друзей Эдхольм, во сне слушающих его разговор с малышом. – Только завтра с утра. А, сейчас спать. Добрых снов малыш!
И все погрузились в сладкий сон.
А завтра их ждал огромный, огромный прекрасный мир, где-то там, в котором и камень зазеленеет…
Примечания
1«И камень зазеленеет, если к нему с душой подойти» (Армянская пословица)
2«И камень зазеленеет…» (Рассказ Клиффорда Саймака)
3 Сольвейг – имя возлюбленной Пер Гюнта, в произведении Генрика Ибсена «Пер Гюнт»
С благодарностью Шуваловой Нине Петровны
за неоценимую помощь в редактировании произведения
Задуман 03. 07. 2018. Написан 04.07.2018 года – 31.08.2018 года