Глава 9 Подарок Миры
Прижмись ко мне крепче и ближе,
Не жил я – блуждал средь чужих...
О, сон мой! Я новое вижу
В бреду поцелуев твоих!
Александр Блок
Когда погибают хозяева, то их верные псы впадают в тоску, растерянность и страх. Но, если говорить про Якова, то лучше сравнить его с пауком, внезапно и навсегда покинувшим свою дырявую паутину, которую он ткал долго и старательно, но так и не успел ею воспользоваться. Клочки брошенной паутины быстро развеял ветер перемен и моим родным, теперь ничего не угрожало. Пока, разумеется. Пока новый паук не разберется что к чему.
Вернувшись на попутке в город, я первым делом купил самый простой мобильник без полифонии и пошел домой пешком. Мне нужно было проветриться и вернуться к уравновешенному состояние духа, после прошедших баталий. Однако, успокоиться вышло не сразу. Память возвращала одни и те же образы. Я шел и видел, как наяву, коварные глазки Якова, слышал его недавние лживые вкрадчивые речи. Потом звучали маниакальные разглагольствования Семёна и сразу выплывало его безумное лицо в адронном коллайдере. Я видел холеную морду психиатра – важную, уверенную в своей власти, а затем жалкую и помятую. Передо мной маячили равнодушные, точные движения всех их помощников, ассистентов, охранников...
Какие мерзкие это были люди! Меня тошнило от их образа жизни, от их мировоззрения. В принципе они тоже шли путем прогресса, но их путь был бесчеловечно жесток. Убить миллион? Легко, даже миллиард! Они не верили, что отношения можно построить как-то иначе, с минимумом крови при максимуме развития цивилизации. Они были мясники и мыслили как мясники. Их наука напоминала тот же мясокомбинат с грязными окровавленными цехами и бесчеловечной техникой убийства. Если это, к примеру, геология, то непременно для вызова искусственных землетрясений, если педагогика, то чтобы воспитывать из детей безвольных рабов, если экономика, то для тотального контроля над народами, а про технику даже и упоминать не стоит!
Самые тупые из них ездили по дорогам мира с огромной скоростью и с мигалками. Те, кто был поумнее, больше сидели по домам в особняках или бункерах. Их технические средства (как они думали) превосходили все, что изобретено на свете и потому их задницы якобы недосягаемы. О принципиально иных видах скоростей, материй, форм они не могли и подумать, поскольку были просто палачами, которые умели подгонять прогресс лишь ударами своих топоров. Эти их суперкары, их сверхзвуковые самолеты, их "незаметные" подлодки, их мощные атомоходы, все это – металлолом! Грубые, уродливые исполины прошлого, изверги техногенной индустрии, ржавые горы будущих времён, бесполезные и токсичные остатки мнимого могущества.
Они уже подготовились к борьбе с перенаселением и готовили "всемирный потоп" – тайную стерилизацию, биологические, химические и другие методы массового уничтожения. Их лозунг предельно прост – легче убить, чем возиться. Многие из них в серьез считали себя великими филантропами. Сколько прекрасных людей, целых народов и культур уничтожили они на своем пути! И в какую еще пропасть эти слепые поводыри заведут свои ослепленные народы?
Я уже подходил к дому, когда в моем новом телефоне, номер которого никто не мог знать, вдруг раздался звонок. Странный это был звонок. Его рингтон играл настолько необычно, красиво и громко, что я даже вздрогнул. Несколько секунд я раздумывал принять или не принять вызов, удивленно разглядывая экран телефона. На экране, вместо номера звонившего незнакомца, высветилась картинка с изображением ночного звездного неба. Я нажал кнопку вызова и приложил трубку к уху.
– Ало?
– Браво, Алёша, поздравляю тебя, вот ты и стал охотником!
Это был голос Демьяна! Великого, дорогого Демьяна, моего потрясающего, далекого, космического, друга! "Впрочем", – мелькнула у меня мысль, – "может он на Земле, может мы сейчас увидимся?"
– Я звоню не с Земли! – Словно, перехватив мою мысль, в ответ произнес, Демьян, – но надеюсь, что мы скоро увидимся, если ты, конечно, готов совершить дальнее путешествие?
– Всегда, всегда готов! – Воскликнул я, невольно повторив пионерский лозунг, вероятно от волнения и радости.
– Тогда слушай внимательно, завтра на Землю прибудет Мира, она заберет тебя с собой. Понятно?
– Да!
– И еще, ты можешь делать все, о чем Мира тебя попросит. До встречи.
– Постой, постой! – Закричал я в трубку, но мой телефон не только замолчал, но даже полностью отключился.
Ночь я провел дома на своем диване. От мыслей о недавних боевых событиях, о том, что предстоит мне завтра я долго ворочался и наконец, повелел Д-2 погрузить меня в нормальный, глубокий, освежающий сон.
Утром грянул звонок – он заставил меня вскочить и с трепетом схватить трубку телефона. Он обещал мне новый день, который принесет нечто восхитительное в мою и без того невероятную реальность. И этот новый день сдержал свое обещание.
– Ало?
– Привет, витязь!
– Мира!
Это была она! Ее звонкий, чарующий голос мгновенно проник в мое сознание и тут же начал плести прозрачную сеть ворожбы.
– Здравствуй, Мира!
– Ты хочешь со мной увидеться, Алёша?
– Я об этом мечт…, да, Мира.
– Тогда собирайся, иди в душ, выпей кофе и через полчаса встретимся в Милане.
– В Милане?
– Да, в итальянской столице модной одежды, я решила тут приодеться, ты поможешь мне выбрать?
– Хорошо, через полчаса я буду на месте.
– Ну, тогда аривидерчи, Алёша.
– До встречи, Мира.
Пока я принимал утренний душ и варил себе кофе, меня не покидала одна мысль. Мысль о том, почему прекрасная Мира решила предстать передо мной именно таким образом. Без сомнения, эта небесная девчонка, могла бы проделать какой-нибудь роскошный трюк – назначить, к примеру, встречу на берегу океана и выйти ко мне из воды как пеннорожденая Афродита. Или еще чего-нибудь такое. Нет же, с прибытием на Землю ее первым делом потянуло в магазин женской одежды! Мне даже стало как-то обидно, – "вероятно я не интересую ее как мужчина", – думал я, допивая кофе.
Милан встретил меня шумной и многоликой толпой красивых людей, старинных улиц, мраморных фонтанов, каменных площадей и современных зеркальных зданий. Я вошел через огромные прозрачные двери в обширные помещения назначенного магазина. В руке я нес красную розу. Вошел и сразу же увидел её. Она была сногсшибательна! Лучистые синие глаза и рыжие волосы, уложенные в аккуратную прическу, длинное платье цвета бирюзы на узкой стройной фигуре и никаких украшений. Я почему-то уставился на ее голые плечи и никак не решался заглянуть в ее глаза.
– Бон джорно, синьор витязь, будь джентльменом и вручи, наконец, даме свою розу.
– Рад тебя видеть, – отчего-то холодно произнес я и протянул ей цветок.
– Грассиа! Какой колючий цветок, прямо как ты.
Я не ответил. От аромата ее духов у меня слегка закружилась голова.
– Ну, пошли выбирать, – весело предложила она и, схватив меня за руку, повела в сторону одежных витрин.
Первым делом она решила выбрать себе новые джинсы и блузку. Вокруг нас сновало множество покупателей, как правило, сосредоточенных женщин в сопровождении хмурых мужчин. Попадались подростки и дети. Все были в каком-то суетливо-возбужденном состоянии, включая Миру. Она, не стесняясь, быстро и ловко сновала между выставленными кругом бастионами одежды (розу пришлось таскать мне), выхватывала интересующую вещь, смотрела, отбрасывала и бежала дальше. Я мотался за ней как собачка на привязи, отдавшись во власть грозному богу шопинга.
Наконец, она выбрала себе три пары джинсов и две коротких блузки разного цвета из легкой воздушной ткани.
– Как думаешь, это подойдет? – Обратилась она ко мне, с таким серьезным видом, что я вспомнил свою строгую школьную учительницу математики старших классов.
– Красивые вещи, – неуверенно ответил я. Мира внимательно на меня посмотрела, ее бровки были нахмурены:
– Тогда пошли примерять.
Захватив с собой джинсы и блузки мы быстро направились в примерочную кабинку, где Мира скрылась, задернув за собой ткань ширмы и бросив мне на последок соблазнительное – "я сейчас".
Оставшись за пределами райской кабинки, я прислушался. В кабинке, послышался стук сброшенных с ног туфелек и шуршание, снимаемого с тела платья.
"Боже", – подумал я, "держи себя в руках, Алексей!" Бесовка! Тысячелетняя бесовка!"
Минуты через три Мира отодвинула ширму и вышла ко мне.
Оно улыбалось, это маленькое божество! Оно вертело своими тонкими ножками, двигало своими сахарными пальчиками и ступало своими розовыми пятками по паркету. Вместо строгой учительницы передо мной крутилась рыжая девчонка в светлой блузке и джинсах на босу ногу.
– Ну как, нравиться?
– Очень тебе идет, – отвечал я, хотя мой взгляд предательски спускался вниз мимо одежды на ее голые ступни.
– Куда ты смотришь, Алеша? – Словно обидевшись, спросила только она, нахмурилась и опять исчезла за ширмой. И еще два раза мне пришлось услышать сладкую музыку ее раздеваний и просмотреть волнующее кино ее показов.
Мы остановились на самом первом варианте – серебристая блузка очень шла к ее серебристым же туфелькам, а светло-голубые джинсы, соответственно – к ее глазам. Расплатившись, мы, наконец, покинули шумный магазин и пошли по улице мимо фонтана. Я нес бумажную сумку с ее бирюзовым платьем, Мира несла розу.
– Что теперь будем делать? – Весело обратилась она ко мне на ходу.
– А чего бы тебе хотелось?
– Какой ты скучный витязь! Разве можно это спрашивать?
– Прости, Мира, но я просто ума не приложу, что бы тебе предложить.
– Для начала, давай найдем тут какое-нибудь укромное местечко, закрытое от посторонних глаз.
Мира увлекла меня влево и мы нырнули в прохладную тень узкой безлюдной улочки, по которой мог проехаться разве что мотоциклист. Потом подошли к огромным двустворчатым дверям, украшенным красивой резьбой. На это древнее произведение искусства был налеплен современный кодовый домофон. Я погрузил указательный палец в круглую выемку электронного замка, раздался щелчок и дверь со скрипом приоткрылась. Мы вошли в пустой высокий холл старинного многоквартирного дома и, наконец, остались одни. На белое лицо Миры легла серая вуаль полутьмы каменного подъезда, глаза ее блеснули словно вечерние звезды. Щелкнул каблучок и она приблизилась ко мне вплотную.
– Брось ты этот дурацкий пакет, – прошептала она мне прямо в ухо и я уронил пакет. Волна внезапно нахлынувшей страсти прошла по моему телу.
– А теперь, витязь, мы полетим в твой пустующий особняк с камином и кожаным диваном.
– Зачем? – Прошептал в ответ я, слегка прикоснувшись губами к ее уху.
– Мне нужно принять душ, а потом кое-что сделать.
– Что именно?
– Послушай же... Я приготовила тебе подарок, Алёша.
Нежный ветерок от ее последних слов и особенно от слова "Алёша" коснулся мочки моего уха. Я был на грани. На последней, тонкой грани мужского безумия. Но я так и не почувствовал прикосновения ее губ...
В знакомом и уже обжитом мною особняке с камином, куда мы прибыли из миланского подъезда, Ужели не было. Мира пошла принимать душ, а я решил сварить кофе на двоих. Из опыта знаю лучший способ уравновеситься – это сварить кофе. Вскоре, мы сидели на кожаном диване у выключенного телевизора с дымящимися чашечками в руках. На голове Миры было накручено полотенце и она выглядела как домохозяйка из сериала.
– Я успела соскучиться по Земле, что ни говори, а на вашей планете есть много забавного, – голос Миры звучал по-домашнему уютно. Ей теперь хотелось говорить, а мне хотелось слушать. Впрочем, я еще до конца пока не разобрался, чего именно мне хотелось.
– Здесь бушуют такие страсти, – продолжала Мира, – разыгрываются такие драмы!
– А в вашем мире, разве не бывает драм и страстей? – Спросил я.
– Бывают, конечно.
И тут она начала рассказывать мне про себя и Демьяна. Я узнал, что у Демьяна была еще с юности первая любовь к другой женщине, которая разбила ему сердце. В те времена он был романтиком и поэтом, верил в бесконечное милосердие любви. Но его ждало разочарование и он пожелал уйти в смерть. Родители и друзья отговорили его и несколько веков он пробыл в глубоком сне. Когда его разбудили, он по-прежнему не хотел жить в реальности, но уже не так сильно. Потом, дела постепенно наладились и Демьян решил начать миссию в глубокий космос. Это был верный шаг, поскольку лучшие миссионеры получаются из людей с разбитым сердцем.
– И вот однажды он наткнулся на вашу милую, голубую планетку. Затем, вернувшись домой и получив право на освоение, он в качестве его спутницы выбрал меня, как одну из нескольких предложенных ему кандидатур. Так мы и провели часть нашей жизни вместе в твоем мире, – завершила свой печальный рассказ Мириада.
"Везде одно и тоже", – подумал я и поставил пустую чашку на столик. Я, почему то, вспомнил лицо Демьяна, каким его увидел в первый раз и внутренне ужаснулся. Тень глубокой, хоть и отлично скрываемой тоски оставила свой след в его глазах на тысячи лет!
– Ты любишь Демьяна? – Вдруг спросил я, неожиданно для самого себя у Миры, но спохватился, – прости, я поспешил, можешь не отвечать.
– Отвечаю! Я люблю только саму жизнь – бесконечную, красивую жизнь, а Демьян мне просто нравиться. Впрочем, как такой человек может кому-то не нравиться?
Я ничего не ответил и вдруг вспомнил про Ставра.
– Мира, скажи, ты случайно не знаешь где учитель Ставр, жив ли он?
– На этот вопрос тебе ответит Демьян, но будь спокоен и не волнуйся так за своего учителя. А сейчас пришло время дарить обещанные подарки.
Она встала с дивана и бросила на пол пустую чашку. Звон от разбитых осколков ударил мне в уши. Потом она легко соскочила с дивана и сорвала с волос влажное полотенце, которое, вслед за чашкой полетело на пол. В ее руке, неизвестно откуда возник довольно большой веер из полупрозрачного на вид материала.
– Подойди ко мне мой витязь! – Сказала она торжественно и протянула ко мне свободную руку. Вокруг ее тела уже загоралась фиолетовое свечение и я понял, что нам предстоит полет и вероятно не близкий.
Мы неслись над Землей, взявшись за руки. Серые города и зеленые веси мелькали под нами, чередуясь блестящими лентами рек и зеркалами лесных озер. Потом ландшафт сменился буграми гор и, наконец, под нами открылась бесконечная голубая равнина океана. Моя спутница влекла меня дальше и дальше и, казалось, не собиралась никогда останавливаться. Мы пересекли океан и направились в сторону высоких, зеленеющих гор, где-то в район Венесуэлы. Я почувствовал, что мы идем на снижение. Мира расправила свой прозрачный веер и развернула его параллельно земле. Мы снизились так близко к поверхности, что я лицом чуть не задевал высокие травы и ветви кустарников.
– Что ты делаешь? – Крикнул я.
– Смотри на веер! – Был мне ответ.
На лету Мира словно что-то собирала своим веером, хоть и не прикасалась им ни к чему. Одна из ребристых граней веера начала приобретать золотистый цвет и насыщаться им ярче и ярче.
– Я собираю здесь в мой веер ароматы тропических горных трав, запахи влажной почвы, мха, и камней! – Забормотала Мира, – еще прибавим дух табака и тумана...
Мне оставалось только дивиться таким словам и крепче сжимать ее руку.
– Теперь в Испанию к фиалкам! – Крикнула она и рассмеялась. Смех ее остался жемчужной россыпью в горах, от которых мы уже стремительно удалялись.
После того, как мы пронеслись бреющим полетом над фиалковыми полями Испании, вторая грань веера приобрела фиолетовый цвет. Следующей была Болгария с ее бескрайними полями роз, потом Голландия с ее знаменитыми тюльпанами, затем еще многие и многие страны. Веер Миры перестал быть прозрачным и сверкал в ее руке, словно маленькая живая радуга. Я видел, что моя неудержимая спутница пронесла его над россыпью полевых цветов Молдавии и Украины, над цветущими садами цитрусовых Грузии, над хвойными лесами Сибири, над диадемами белых лилий индийских болот. Я не помню уже где и как, но в радужный веер Миры попали ароматы ландыша и мимозы, сирени и мяты и еще многие другие известные только ей самой ингредиенты.
Наконец я ощутил, что Мира замедляет полет. Под нами простирались горные, заснеженные хребты Гималаев. Пролетев сквозь влажные облака, мы опустились в сугроб самой высокой в мире горы. Джамалумгма встретила нас холодным ветром, привычным для этих мест. Здесь, видимо, только что отбушевала страшная вьюга, нам повезло. Около минуты мы простояли как в оцепенении, любуясь грандиозной панорамой гор, доступной лишь для избранных покорителей вершин.
Выбравшись, наконец, из сугроба мы стали весело играть в снежки, а веер в сложенном виде лежал в сторонке. Джинсы Миры, как впрочем, и мои брюки насквозь промокли, но думаю, вряд ли нам грозила простуда. Когда Мире удалось попасть мне точно в глаз снежком, и я уже собирался проделать с ней то же самое, она прекратила внезапно игру и схватила веер.
– Дело сделано, Алёша, принимай подарок, – крикнула она издалека, и мне пришлось отбросить заготовленный снежок в сторону. Я медленно подходил к ней, а она, серьезная и румяная от снега, стояла в неподвижном ожидании. Как же прекрасна она сейчас была!
– А тебе идет на пользу игра в снежки, – сказал я ей и подошел совсем близко.
– Тебе тоже, мой витязь,– произнесла она и вытерла мне с лица мокрые остатки снега, – скоро начнется буран, пожалуй, нам пора лететь в гости к Демьяну. Так что... – она сделала паузу, – прими от меня этот подарок в качестве ответа, на твой букет из весенних подснежников. С этими словами она развернула свой радужный веер и сделала быстрый, изящный взмах у моего лица.
Сначала я не понял что произошло. Радужное облачко отделилось от веера и мягко спустилось на мои ресницы. Потом я сделал глубокий вдох и...
Осыпались как тяжелые сосульки все неуклюжие слова моего восхищения! Я только вдыхал и вдыхал парфюмерное волшебство Земли, цветущий ее сад, невыразимый, незримый, сводящий с ума подарок космической женщины.
Она вдруг схватила меня за обе руки и по прямой линии вверх мы устремились в небо. Веер, потерявший ароматную радугу, остался лежать в снегу далеким перламутровым треугольничком. Я уносил в своей груди в открытый космос благоуханную душу родной планеты.
– Спасибо, Мира, этот букет был намного больше моего, так, что я твой должник.
Но она, казалось, не слышала меня и смотрела в сторону. До моего слуха донеслось ее странное бормотание: "тропо... страто... мезо... термо... экзо... – сфера!!!" – Вдруг выкрикнула она звонко и только теперь заглянула в мои глаза.
– Сейчас, Алеша, ты сменишь свой велосипед на мой самолет иначе нам не добраться. Она крепче сжала мои ладони и я вдруг ощутил уже знакомое приятное жжение в позвоночнике. Моя фиолетовая аура, стала приобретать более насыщенный цвет.
– Что произошло с Д-2? – Обратился я к Мире.
– Ничего плохого, просто мой Демон временно стал твоим, и теперь вся Вселенная открыла тебе маршруты всех своих дорог!
Мира обвила одной рукой мою шею и заглянула в мои глаза так надолго и глубоко, как никто еще не заглядывал.
– А ты не боишься, витязь, что я унесу тебя за горизонты всех горизонтов, в бесконечно-далекие дали, где нет даже звезд, где никто – ни Демьян, ни один из самых великих богов нас не найдет? Скажи, тебя не страшит легкомыслие космической женщины?
– Страшит, – отвечал я ей, – что может быть опаснее легкомыслия пьяных женщин?
Что-то случилось с окружающим пространством, сместилось расположение созвездий, и я больше не узнавал Млечного Пути. Я не узнавал планет, не видел Солнце, но главное я вдруг понял, что Мира стала ко мне ближе. Что ее дыхание это уже иное дыхание, что нет больше ткани, нет больше ничего, разделяющего нас. В ее потемневших глазах сосредоточились все звезды, они собирались в блестящие ожерелья и я любовался чистыми переливами их сверкающего узорочья.
– Мира, – произнес я, – кто ты?
– Миры больше нет. Настоящее мое имя звучит иначе.
– Скажи мне его.
– Хорошо, витязь, ты уже готов его принять и я назову, только знай – у нас имя человека содержит всю его сущность, его силу, его слабости. Произнесение кем-то моего имени дает власть надо мной. Так что обещай не говорить его слишком часто.
– Обещаю.
Она обвила другой рукой мою шею и медленно прижимая свою грудь к моей нежно вдохнула прямо в раскрытые мои губы – ИМЯ...
Я повторял его снова и снова, утопая в ее глазах, в ее губах...
***