Вчера предприимчивый Хозяин вывез Маму с Ганнибалом погулять в новые места. Далеко от города; пустынно; удобно идти по прямой дороге вдоль бесконечных полей, собирать дикую малину, прислушиваться к пробным выстрелам начинающейся охоты, гадать, что сулят наплывающие с запада сизые тучи...
После того, как миновали блокпост перед строящимся свиноводческим комплексом (вместо пропуска предъявив собаку и её нетерпеливое желание выгуляться), нам не встретился ни один бегун, ни один велосипедист, никто не совершал здесь свой вечерний моцион, никто кроме нас не собирал обильно вызревшую в траве малину.
Малину собирали так: Мама, разумеется, себе; Хозяин, разрываясь между Мамой и неотходящим от него с открытой пастью Ганнибалом. На вопросы Мамы, почему Хозяин совсем не ест сам, он отвечал весёлым смехом и указывал на жадно выпученные глаза и слюну, недвусмысленно стекающую прямо в пыль. Поскольку Ганнибалу не всегда удавалось пересчитать малину в кулаке и проверить, правильно ли она разделена между ним и Мамой, он больше нервничал, а Мама больше веселилась. Если Хозяин, закусанный комарами, бросал малину и уходил вперёд по дороге, а Мама оставалась обирать оставшуюся ягоду, Ганнибал с отчаянным видом усаживался возле недообобранных кустов и отказывался бежать за Хозяином:
@ Куда?! Видишь, ещё не всё!!! Она же что-то собирает! А мне не даёт. Иди сейчас же назад!!!
Хозяин смеялся и опять влезал в придорожные заросли, боясь разочаровать раскатавшего губу пса.
Наконец, малинник закончился. Вдоль глубоких канав, отделяющих грунтовую дорогу от полей, теперь поднималась густая ивовая поросль. Сытые и весёлые, мы направились кружным путём к машине.
Вдруг, далеко впереди показалась бегущая человеческая фигура. Через некоторое время стало понятно, что фигура движется в сопровождении собаки. Ещё через минуту стало видно, что собака большая и значительно опережает хозяина. Это был взрослый белый алабай, уверенно поспешающий нам навстречу. Не раздумывая, Хозяин накинул на ничего ещё не подозревающего Ганю поводок, вручил его Маме и полез в канаву выламывать дрын. Мама в ужасе заметалась по пыльной дороге, визгливо требуя от Хозяина не отвлекаться на ерунду и немедленно защитить её от приближающейся к Ганнибалу опасности. Хозяин предложил ей влезть на дерево. Поскольку подходящих деревьев рядом не оказалось, да и влезть на дерево вместе с толстым Ганей Мама всё равно не смогла бы, она пошла на хитрость. Продираясь сквозь высокую траву, таща за собой уже почуявшего запах битвы пса, она спустилась на дно канавы и, выбравшись на другую сторону, оказалась на поле, скрытая от дороги чахлыми ивами. Хозяин всё ещё выламывал подходящую палку, отбраковывая некрасивые, хлипкие и трухлявые...
Разогнувшись после крутого подъёма, облегчённо выдохнув, Мама взглянула на поле и обомлела. Алабай тоже форсировал канаву метрах в тридцати впереди и, уже по полю, прямиком мчался ей навстречу. Когда до сближения оставалось не более трёх метров, из кустов, наконец-то, появился Хозяин с двумя дрынами в руках и встал на пути сразу притормозившего алабая. За овчаркой, задыхаясь от быстрого бега, замаячил встревоженный и сдержанно ругающийся парень. Пока он сбивчиво объяснялся, извинялся, выяснял обстоятельства и пытался опутать и увести свою собаку, Хозяин, как обычно в подобных ситуациях, очень лаконично и доходчиво демонстрировал готовность незамедлительно убить агрессора. Ганя демонстрировал Хозяину свою солидарность, вырываясь из дрожащих Маминых рук. Маме было нечего демонстрировать, она теряла сознание...
- Что могу сказать, ребята, извините, - повторял парень, оттаскивая своего алабая назад по полю.
- Вы только уйдите куда-нибудь, - хныкала им вслед обессилевшая Мама.
А Хозяин с Ганнибалом уже весело и беззаботно трусили к машине, потеряв всякий интерес и к чужому алабаю, и к своей абсолютно негероической Маме...