Глава 25. Возвращение

 
       На второй день  нашего пребывания  в ставке Чингисхана,   авторитет «посланцев неба» еще больше укрепился.
       Сразу после пробуждения, нас навестил Октай, и, кланяясь, сообщил, что мы приглашены к хану на завтрак.
       Во рту была сухость, головы трещали, но отказаться  было невозможно.
       - Несколько позже, в компании потрясателя Вселенной, Хасара и  Субудая багатура, мы сидели в белом шатре, подогнув ноги и  опорожнив по чашке архи для поправления здоровья,  ели горячие лепешки  с медом,  запивая их кумысом.
       -  Вчера я лицезрел у тебя что-то на груди, -   сыто рыгнув, отвалился хан на сафьянную подушку и взглянул  на Саню. - И у тебя за плечами (перевел взгляд на Жору)   Что это было?
       -  Наши небесные талисманы, -  ответил я.
       -  Воистину так, - кивнули приятели.
       -  И какая в них сила?
       -  Один может убивать огнем, а второй притягивать его  и  делать близким далекое. На небесах мы принадлежим к племени огня, о Великий.
       -    Субудай  с Хасаром открыли рты,  а у хана глаза сошлись в одну точку.
       -    Можете это показать?  - вернулись на место.
       -    Нет вопросов, -  пожал плечами я. И друзьям,- принесите сюда талисманы.
       -    Те молча встали, вышли из шатра и вскоре вернулись с карабином и биноклем.
       Монголы  с интересом уставились на них, а я предложил всем пройти к реке. Мол, там больше света и простора.
       На выходе к нам было присоединилась охрана, но хан  отмахнулся от них, - мы сами.
       - А как зовется эта река?-  спросил  я  идущего рядом Субудая,  когда группа     спустилась к воде  и остановилась  на прилегающем к нему  лугу.
       - Селенга, - ответил тот. - Берет начало в предгорьях Хангая и впадает в священное озеро Бай-гал.
       «Да, далеко нас занес тот вихрь» подумал я. Поскольку у Бурхан-Халдун  подобной реки не наблюдалось.
       Между тем хан, подвернув полы халата, кряхтя уселся на травку, (Субудай и Хасар рядом) и все трое выжидательно на нас уставились.
       - Итак, начинаем с первого талисмана, - чуть поклонился я. - Давай, Саня, продемонстрируй.
       - Видите  в небе вон ту  точку? - обратился  к монголам приятель, задрав в небо голову. Там,  в бездонной синеве,  парила  какая-то птица.
       -  Видим,- ответил за всех хан. - Только не разобрать, какая. 
На вот, приложи талисман к глазам, - протянул ему Саня бинокль. - Да не так, а вот так, (помог). Ну как, разобрал?
       -  Да, - тихо прошептал хан.- Это беркут.
       -  А теперь посмотри туда, - показал Саня на далекий горизонт, у которого  двигалось темное пятно. - Что видишь?
       -  Стадо сайгаков,  - повернув в ту сторону окуляры  хан, а потом долго водил ими из стороны в сторону, издавая возгласы удивления.
       Затем  в бинокль по очереди смотрели  Хасар с Субудаем   цокая от восхищения языками.
       -  И это еще не все, - отобрал у них «талисман»  Саня.
       После чего, надергав поблизости  сухой травы, сложил ее у ног и вывинтил из одного окуляра линзу. Далее присел на корточки, сфокусировал на растопке солнечный луч - та задымилась, а потом вспыхнула.
       От неожиданности монголы подсигнули.
       - Солнечный огонь, -  мистически протянул хан, а его спутники повалились ниц и что-то забормотали.
       Наслаждаясь произведенным эффектом, мы переглянулись (Саня привел прибор в исходное) а когда  зрители  пришли в себя,   приступили  ко второй части.
       Для начала  Жора  показал на противоположный берег, где на некотором удалении  паслось стадо  волов. До них было метров четыреста.
       - Может ли  ваш  лучший стрелок  подстрелить  отсюда какого-нибудь  из лука? – обратился он к монголам.
       - Нет, - закрутили те головами. -  Цель слишком далеко. Это невозможно
       - А вот для нас нет, -  сказал Жора.
       Вслед за чем, сняв с плеча карабин, щелкнул затвором, и  прицелился в направлении стада.
       Еще через пару секунд грянул выстрел (его троекратно повторило эхо) и на противоположном берегу,  рухнул на траву вол, остальные с мычанием разбежались. 
       - Готов, - сказал, приложив к глазам бинокль Саня. После чего дал посмотреть в него  хану  сотоварищи. Те явно озадачились.
       - А может он сразить человека? -  покосился на карабин Хасар. 
       - Сколько угодно, - погладил рукой вороненый  ствол Жора. - Причем  если на нем будут железные доспехи.
       - Могущественный талисман,- стали перешептываться монголы.
Несколько позже  мы вернулись к  белому шатру, куда хан приказал доставить  убитое животное. 
       - Совсем мертвый,- сказал, осмотрев вола Субудай. - Только в голове дырка.
       Затем тушу отправили поварам, на обед в ставке была парная говядина.
       Прошли еще  несколько полных общения дней, за которые мы научились метать аркан, а еще скакать на  лошадях, поскольку до этого не умели.
Кстати, это очень удивило хозяев.
       Однако Жора разъяснил степнякам, что на небе мы ездим на громовых колесницах.
       За это время    мы дважды  выезжали с ханом и его свитой, в разбросанные по степи улусы.  Они были многолюдными, с большим количеством стад, а также рабов и имущества, награбленного ордой в Китае, Хорезме и Иране.
       Везде подданные   встречали нас с почетом, устраивая  пиры, скачки и охоты.
       При этом мы изучали  их обычаи и быт, а Саня делал в блокноте зарисовки.
       - Его  он обнаружил в планшете   с картой Бурхан-Халдун, который  мы получили от Тугудая.
       Так на бумаге, исполненные карандашом, появились Чингисхан на троне, его брат     Хасар,    Субудай багатур на лошади, темник Бурундай и  еще ряд монголов.
       Рисунки вызвали искреннее восхищение персонажей,  и хан  пожелал иметь свой лик в более крупном плане.
       - Я бы конечно смог, - ответил на просьбу живописец. - Вот только источился карандаш. И показал огрызок.
       -  Не беда, - ответил  Тэмуджин, подозвал к себе Октая  и что-то шепнул тому на ухо.
       Управитель исчез и вскоре вернулся в сопровождении китайца в шелковом халате.    Тот был начальником ханской канцелярии, где   велся учет казны, а также поступающих  со всех захваченных земель, податей.
       Выдай нашему гостю все, что он прикажет, -  указал хан пальцем на Саню.
И уже следующим утром, сидя у белого шатра на ковре, против заказчика, тот рисовал волосяными кисточками, макая их в горшочки с красками, портрет великого Чингисхана. Делал это на специально изготовленном  мольберте, куда была пришпилена, уже известная китайцам бумага.
       По столь значимому поводу хан,  был облачен в  малиновой парчи, расшитый золотыми драконами халат, в косах блестели жемчуга, а голову украшала  соболья, со здоровенным алмазом на тулье, шапка.   
       Мы с Жорой расположились здесь же  и  вели с Тэмуджином неспешную беседу.
Таких,  за истекшее время, было немало. Его интересовало, какие именно боги живут на небесах, насколько   могущественны и как заслужить их благоволение.
       А еще умеем ли мы предсказывать будущее и существует ли бессмертие.
       Богов мы обрисовали в виде Олимпийских (что  хану весьма   понравилось), их могущество изобразили беспредельным, а насчет благоволения рекомендовали больше молиться. Будущее (сказали)  предсказывать умеем, а  бессмертие дают боги. Но только избранным.
       Две последние категории решили использовать  себе на пользу.
       Первую, дабы отвратить монголо-татарское нашествие на Русь, поскольку в нас проснулось чувство патриотизма, а вторую, имея намерение вернуться в свое время. Как говорится в гостях хорошо, а дома лучше.
       Вот мы и впарили Тэмуджину,  который замышлял новые походы, что на славян ему идти  никак нельзя.  Потеряет много воинов с лошадьми, а добыча будет  мизерной.
       Если же двинуть на Полуденные страны*, там  потеряет мало. Добыча же будет неисчислимой.
       - Как добраться до русов,  мы знаем, - засомневался было хан. - Били их на Калке. - А    где Полуденные страны, не ведаем.
       - Насчет пути туда, можешь не беспокоиться, о великий, - заверили мы Тэмуджина и подготовили к следующему сеансу карту. Для этого пришлось вспомнить географию, где очень пригодились Жорины знания.
       Русь мы изобразили совсем малой и сплошь покрытую лесами, а вот территорию Европы, весьма обширной, с их горами, крупнейшими реками и городами. Вплоть до Средиземноморья.
       При этом дали хану весьма обширные пояснения о вероятных путях движения его войск,  природных условиях в тех местах, а также ряду других вопросов. Все они  подробно фиксировались  писцом на бумаге.
       - Так говорите, богатства в этих странах неисчислимы? -   приказав  унести карту с записями,    алчно  уставился на нас воитель.
       - Более чем, - дружно закивали мы. - Там едят на золоте, пьют на серебре, в теплом море полно жемчуга, а в земле алмазов.
       - Все это будет мое, - прищурил рысьи глаза хан. Мы не возражали.
       К слову, его портрет Сане удался на славу. После завершения,  Тэмуджин  долго его  разглядывал, а  приглашенные Хасар с Субудаем, восхищенно цокали языками.
       Вслед за этим последовала награда. Хан полез за пазуху,  извлек оттуда замшевый мешочек а из него золотой перстень с изрядным бриллиантом.
       - Это тебе  за работу - протянул Сане.
       Тот сдержано  поблагодарил   и надел обнову на палец.
       Кстати, это был   не первый подарок.
       За полученную   зажигалку, Потрясатель  отдарился  тремя горстями зеленых изумрудов (каждый величиной с лесной орех), а за демонстрацию  наших  «талисманов»  -   арабскими  скакунами. Еще у нас была полученная от него золотая  охранная пайцза с головой   тигра. Которую Жора носил поверх  богато расшитого    халата.
       Такие, с собольими воротниками, а к ним рысьи шапки, подарил нам Хасар, оказавшийся весьма компанейским малым. Его, вместе с Субудаем, мы как-то в своем шатре угостили  «огненной водой», от которой  монголы  впали в небывалое веселье.
       А поскольку  вскоре   пожелали еще, мы решили показать, как ее готовить. Для чего попросили вызвать китайских инженеров (такие имелись в ставке) и накропали для тех чертеж, дав необходимые пояснения. Продвинутые китайцы быстро все усвоили.
      Спустя короткое время,  в походных кузницах были изготовлены  все необходимые,   детали, после чего агрегат собрали, и под нашим чутким руководством из сброженного молока  выгнали  пробную партию   самогона. Он тоже горел синим огнем, но был мягче спирта по вкусу.
      Отведав божественного напитка, Хасар с Субудаем пришли в восторг и, получив согласие хана,    тут же организовали процесс производства.  В  установленной у реки   юрте, несколько специально обученных воинов стали варить зелье постоянно. Пить его дозволялось только  знати и   военачальникам. 
      После того, как Саня  увековечил Тэмуджина на бумаге, тот  на следующий день пожелал иметь портрет своего любимого коня  Неймана.
      Саврасый, с черными ногами и хвостом, жеребец был потомком диких степных лошадей отличавшихся небывалой статью.
      Приведшие Неймана нукеры привязали  его  к коновязи  неподалеку от белого шатра, а хан, рисовальщик  и мы с Жорой, расположились на коврах рядом. Подложив под бока подушки.
      Слуги тут же притащили бурдюк холодного кумыса, разлив его в чашки, и  пока Саня делал первые наброски, между сторонами завязалась очередная беседа.
      На этот раз хана вновь интересовало бессмертие. Такой бзик у древних властителей существовал повсеместно. Все они хотели жить вечно. И Чингисхан в этом плане не был исключением.
      Мы решили воспользоваться случаем.
      А для этого сообщили ему, что могли бы обратиться к высшим силам  на небесах, дабы  те даровали воителю бессмертие. Но для этого нужно оказаться на священной горе именуемой Бурхан-Халдун. 
       - Боги знают о ней? - расширил глаза хан.
       - Они знают все, -  подняли мы  глаза к небу.   
       - В таком случае завтра утром (сделал Потрясатель то же самое), мы откочуем  к Священной горе. Всем станом.
       - Как прикажешь, о великий, - сложили мы   на груди руки.
       На закате солнца, вернувшись в свой шатер, мы долго обсуждали, удастся ли нам   вернуться в свое время.
       По логике вещей, на горе имелся вход в энергетический портал, который сработал во время медитации. Может ли он сработать второй раз, в обратном направлении?
       Этого мы не знали, но попробовать стоило. Ничего другого не оставалось.
       Ранним утром, как только забрезжил рассвет, а над рекой рассеялась пелена тумана, стан пришел в движение.
       Спешно разбирались юрты и шатры, скарб грузился на колесные телеги, в которые были запряжены волы, из степи всадники  подгоняли  табуны с отарами.
       Примерно через час, вся орда,  выступила в дорогу.
       Впереди,  на оседланных лошадях, следовали хан  с приближенными, за ними, в конном строю, сотня отборных  воинов,  далее скрипел колесами обоз с дюжиной   навьюченных верблюдов, позади которого рабы гнали скотину. 
       Двигалось все это  вдоль берега реки, в  западном направлении.
       Кругом расстилалась  бескрайняя степь, у горизонта  серебрилось марево.
       Вечером встали на ночевку в виду реки, ставшей более широкой, развьючили лошадей с верблюдами и установили  палатки. Вскоре кругом запылали костры, в воздухе потянуло запахом мясного варева.
       Утром  продолжили путь, и на шестые сутки, в полдень, достигли подножья  Священной горы, у которого начинался исток Онона. Там раскинули лагерь.
       - В этих местах, -  обвел взглядом панораму хан, - кочевали мои  предки Бортэ-Чино и Гоа-Марал. А на склонах горы (указал камчой), я с семьей  спасался от преследования меркитов. Одного, по имени Хаатай-Дармала, мы захватили в плен, а затем   принесли  в жертву.
       Мы тоже внимательно  рассматривали  Бурхан-Халдун в бинокль  и не узнавали.
       С этой стороны она была более низкой и пологой, с ведущей к вершине узкой извилистой тропой, окруженной по сторонам кедровым лесом.
       - А откуда на ней тропа? - поинтересовался  у Тэмуджина Саня.
       - Во время кочевок или перегона стад на новые места, люди поднимаются на  вершину, где возносят молитвы.
       - Вот и мы вознесем, за тебя, - значительно сказал я. - Завтра. 
       - Хорошо, -  кивнул хан. - А теперь мы принесем небу жертву.
       После этого  из табуна  в стан воины пригнали на аркане  белую кобылицу, и химерного вида шаман, завывая, перерезал ей ножом горло. Кровью  побрызгал на все четыре стороны света, а затем, возведя глаза к небу, завывая, прочел молитву.
       Вечером по этому поводу состоялся пир, на котором  ели  сваренную  в котлах конину, запивая ее кумысом, и пели горловые песни. 
       Когда же в высоком небе заблестели звезды, стан понемногу угомонился. В разных его местах чуть дымились  прогоревшие костры, далеко в степи подвывал волк,  у коновязей всхрапывали лошади.
       Мы же в эту ночь практически не спали.
       Ворочались под бараньими овчинами в своем шатре, изредка переговаривались и гадали: получится вернуться в свое время или нет.
       Если не получится, беда. Можем остаться в этом мире навечно. Он безусловно интересен, но такие перспективы мало радовали.
       Утро выдалось прохладным и туманным.
       Между шатрами   уже разжигали первые костры, на траве блестела роса, где то в   юрте пищал младенец.
       Для начала мы сполоснули лица у реки, после вернулись в  свое жилище и собрались.
       Полученные  от хана изумруды рассовали по карманам, облачились в шапки с халатами. Затем,  прихватив  «талисманы» и планшет с  блокнотом, в котором были Санины рисунки, торжественно  направились к ханскому шатру.
       Тот уже ждал нас, сидя на своем троне в окружении членов семьи и сановников.
       - Мы готовы, Тэмуджин,-  чуть поклонился я,   Жора с Саней повторили. 
       -  Да услышат  вас боги,  - провел хан ладонями по лицу.- И проявят свою милость.
       -  В этом можешь не сомневаться (покривил я душой). - Оно благоволит своим посланцам.
       Вслед за этим все поднялись и вышли из шатра, у которого воины   держали под уздцы наших «арабов».
       Мы решили въехать на гору  верхом, что было вполне возможным. Хан хотел было дать нам сопровождение во главе с Субудаем, но мы отказались.
       - Говорить с небом можно только наедине, - сказал Жора. - Оно не любит посторонних.
       Затем мы поднялись в седла, приняв от воинов поводья, тронули лошадиные бока каблуками и  шагом направились в сторону тропы.
       Въезжая на нее выстроились цугом  и стали подниматься вверх по склону. 
       На середине пути мы оглянулись:  внизу живописно раскинулся монгольский стан, меж шатров стояли все его обитатели и молча смотрели вверх, на «посланцев неба». Явно ожидая чуда.
       - А если у нас не получится исчезнуть? - покачиваясь в седле, вопросил Саня. - Что тогда?
       - В таком случае вернемся и сообщим хану, что  небо обещало ему бессмертие. Но только после  завоевания Полуденных стран.
       -  А если завоюет?
       -  На этот счет  вспомни мудрость Ходжи Насретдина по поводу ишака. 
       -  В смысле, что к тому времени помрет или хан или ишак?
       -  Точно.
       К вершине горы, мы добрались в два раза быстрее, чем в прошлый раз. Лошади оказались крепкими.
       И вид с нее открылся совсем иной, более живописный.
       Леса были гуще, гряды волнистее, а голубые степи просторнее. Что и неудивительно, планета была моложе на несколько  столетий.
       Там мы слезли с лошадей, размяли ноги и огляделись.
       Чуть правее, в центре, высился сложенный из диких камней жертвенник, в окружении нескольких шестов, на которых трепетали разноцветные ленты. 
       - Да, сюда не зарастает народная тропа, -  подойдя к одному, потрогал выцветший шелк Жара.
       - Так что, будем начинать? - огляделся по сторонам света Саня.
       Любое  хорошее дело начинается с перекура, - полез я в карман за  сигаретой. В душе росло волнение, удастся ли вернуться или нет. То же читалось и на лицах друзей. Все чувствовали ответственность момента.
       Поскольку сигарета была последней  (с момента  «унесения»  минуло три недели),   ее пустили по кругу.
       - Ну, все, перед смертью не надышишься, - сделав последнюю  затяжку, затоптал я в траве бычок. - Давайте выберем  место.
       Немного побродив по  вершине, бывшей относительно плоской и каменистой, решили встать у того же склона, по которому когда-то поднимались.
       Теперь он был много круче, с  видневшимися в разных местах  осыпями.
Давайте ко мне поближе, - сказал я друзьям. Те, с решительным  видом, молча встали по бокам.
       - Если что,   хватайтесь за меня, как в прошлый раз.  Ну, поехали, как сказал Гагарин.
       После этого, уставившись в пространство, я несколько раз глубоко вздохнул и  уставился   глазами в пространство. Пытаясь вызвать образ Тугудая вместе с Уазом, какими мы их видели  при расставании.
       В мозгу затрещали временные связи, сознание начало туманиться.
       - М-м-м, - сжал я до боли кулаки, пытаясь вызвать необходимое.
       Но оно не появлялось: перед глазами мельтешили вспышки, в ушах фонило, а потом все прекратилось.
       - Не получилось, - прохрипел я, и опустился на землю. Поскольку дрожали колени.
       Друзья тоже присели рядом, и мы несколько минут молчали. Неподалеку всхрапывали арабы,  в высоком небе парил ястреб.
       - Ну что, может,  попытаешься еще раз? - нерешительно  поинтересовался Саня.
       Жора  с надеждой взглянул на меня, покусывая зубами травинку.
       - Попытаюсь, - ответил я. И мы снова встали рядом. Эффект оказался тем же самым.
       - Да, не жалует нас гора, - сокрушенно сказал Саня. - Что же  еще предпринять?
       Жора между тем направился к жертвеннику с шестами, чуть постоял там, а потом вернулся.
       - Это гора священная, так?  Так, - обратился к нам. - И все кто на нее восходят, подносят богам подарки (указал пальцем на ленточки).
       -  Ну и? - покосился на него Саня.
       -  Нам тоже нужно им что-либо поднести. Вдруг да откликнутся.
       -  Можно попробовать,- скептически сказал я. - Хотя, вряд ли что получится.
       -  Попытка не пытка, - возразил Саня. - Жаль, только у нас лент нету.
       -  Вместо них повесим на шесты лошадиную уздечку, - кивнул на аргамаков* Жора. Они  у нас вон какие богатые.
       Сбруя на лошадях действительно была царская. Из мягкой тисненой кожи, украшенная золотыми бляшками и с расшитыми жемчугом налобниками.
       Через несколько минут один из арабов   стоял  без нее (седло лежало рядом), а на шесте красовалось наше подношение.
       - Так что, повторим? - с надеждой воззрились на меня друзья.
       -  Непременно,   -  кивнул я головою.
       Мы снова прошли к выбранному месту и встали рядом.
       Для начала,   подняв к небу глаза,  я мысленно  воззвал к небесным силам, помочь в нашем предприятии.
       - Ну что вам стоит вернуть нас назад? (сделал посыл),  вслед за чем  перекрестился.
       Затем перевел взгляд в нужную сторону, напрягся и стал вызывать образ Тугудая.
       И о чудо! Стало получаться.
       Дневной свет внезапно померк, небо опустилось ниже, а окружающий рельеф начал зримо меняться.
       Хребты  за горой стали  положе, а леса на них реже, обрывистый склон, выровнялся, а осыпи на нем исчезли.
       Еще через несколько минут  все прекратилось.
       В небесной сини вновь засияло солнце, мы стояли на совсем другой вершине. Той, откуда сдуло вихрем.
       -Ур-ра! -  дружно завопили Саня с Жорой,  принявшись меня обнимать, я тут же к ним присоединился.
       Когда восторги улеглись, мы  увидели здесь же своих  лошадей, они переступали копытами,  тревожно всхрапывая.
       Аргамаков успокоили, погладив по холкам  и похлопав по бокам, вслед за чем решили спускаться.
       Двоих арабов взяли под узцы  (третий пошел сам), вскоре  спустились к знакомым сланцам и очутились на  площадке.
       Там Саня поднес к глазам  бинокль, обозревая подножие горы и удивленно ахнул.
       - Что-то интересное? - поинтересовались мы с Жорой.
       - Глазам не верю, -  обернулся  к нам приятель. - Внизу Тугудай, машина и палатка. 
       - Ну-ка, ну-ка, - протянул  за биноклем  руку Жора. - Точно он,  это же надо!
       По нашим подсчетам   мы  пробыли у монголов  почти месяц, и все это время дипломат  нас ждал. Оставаясь на месте.
       Когда до  окончания спуска оставалось метров двести, один из аргамаков заржал, Тугудай, что-то варивший на костре, повернул на звук голову.
       В следующий момент он вскочил  и заковылял нам навстречу. 
       - Наверное у него плохо с ногой, вот и не смог уехать, - высказал предположение Саня.
       Когда стороны оказались  почти рядом, у монгола  отвисла челюсть.
       - Эт-то  вы? - заикаясь, произнес  он. - Или мне кажется?
       -  Мы, дорогой, мы, - пророкотал Жора.
       - А эта одежда  и жеребцы? -  обвел  тот  рукою. 
       - Дары Чингисхана, - самодовольно ухмыльнулся Саня.
       После этого Тугудай лишился речи и только хлопал глазами.
       - Ладно, сейчас все расскажем, - похлопал я монгола по плечу. - Веди к костру, мы сильно проголодались.
       Чуть позже, усевшись на расстеленном брезенте, мы с аппетитом уплетали сваренную дипломатом на тушенке кашу, запивая ее пахнущим дымком чаем.
Затем, отвалившись на бока, с наслаждением закурили и рассказали все, что с нами случилось.
       По мере рассказа  лицо монгола  несколько раз менялось. На нем поочередно возникали   изумление  вместе с недоверием.
       Однако доказательства были налицо: чуть в стороне, на лужайке у  журчащего  потока, жеребцы арабских кровей  с хрустом щипали травку, а на капоте Уаза лежали наши богато изукрашенные  халаты, и собольи шапки.
       Последнее, чем мы поразили слушателя, были  продемонстрированные ему пайцза с изумрудами, а также блокнот из планшета с Саниными рисунками.
       Все это, по очереди, Тугудай  осторожно касался пальцами, а рисунки рассматривал со священным трепетом. Что было неудивительным. Прижизненных портретов  Чингисхана, а тем более его сподвижников,  история не сохранила.
       Затем мы  поинтересовались у дипломата почему он нас так долго ждал.
       - Почему долго? - удивился тот. С тех пор как вы поднялись на Бурхан-Халдун, минули вторые сутки.
       - Вторые?! - переглянулись мы. - Однако!
       - Что-то не так? - высоко поднял брови Тугудай.
       -  По нашим подсчетам в  стане Чингисхана, мы были  почти месяц, - сказал Саня.
       -  Ну да, - поддержал я  приятеля. - Не меньше.
       - В таком случае получается, что здесь и там время течет по разному, - сделал вывод Жора.
       На следующий день, с восходом солнца, мы позавтракали, свернули бивак и выехали в обратный путь. Аргамаки, привязанные к заднему бамперу УАЗа на длинном шнуре, грациозно рысили сзади.
       За рулем теперь сидел Саня (нога у нашего спутника еще побаливала), рядом массивно высился Жора, а мы с монголом расположились сзади.
       - Получается, контракт мы не выполнили, - сказал, выворачивая в очередной раз руль, Крыжановский.
       - Не скажи, - качнулся на сидении Жора. - Захоронение что? Мелочь. А все то, что мы увидели и везем с собой, это научная сенсация. Причем мирового масштаба.
       - Это да, - присоединился к нему Тугудай. - Мое правительство будет весьма довольно.
       До Улан-Батора, оберегая ценнейших лошадей,   добирались вдвое дольше  и сдали их под расписку, полученную Тугудаем, в одном из государственных пригородных хозяйств. Где тех сразу же взяли под бдительную охрану.
       Затем, оставив нас в гостинице, дипломат отбыл в свое министерство на доклад, пообещав  заехать за нами  на следующий день. Для представления руководству.
       Утром, примерно в девять, когда мы вернулись с завтрака, в номере раздался телефонный звонок. 
       - Олооний мэнд* - раздался в трубке голос Тугудая. - Как почивали?
       - Спасибо, отлично,-  ответил я.
       - Через полчаса за вами приедет машина. Будьте готовы    (вслед за чем последовали длинные гудки).
       В назначенное время под окнами  остановился черный «мерседес», а чуть позже мы ехали с молчаливым шофером по еще пустынным улицам Улан-Батора.
       Достигнув центра, свернули на главный проспект и вскоре остановились перед помпезным дворцом правительства Монголии. Украшенным по фасаду  высокими колоннами и конными статуями Чингисхана с двумя нукерами.
       - А ведь совсем не похож, - сказал Саня, когда мы поднимались по  широким гранитным  ступеням  к входу.
       За высокими дверьми, рядом с охраной, нас уже ждал Тугудай, одетый как для дипломатического приема.
       - Прошу следовать за мной,- сказал он, после того, как мы обменялись рукопожатиями.
       Миновав огромное, с ковровыми дорожками  фойе, отделанное мрамором и цветным туфом, мы поднялись   бесшумным лифтом на третий  этаж и оказались в обширной приемной.
       - Премьер-министр вас ждет, - поднялась из-за  стола с телефонами и компьютером, миловидного вида, модно одетая девица.
       Тугудай  толкнул  створку высокой двери, и мы оказались в начальственном кабинете.
       Он был  обычного для таких мест   интерьера, за центральным, красного дерева столом,  под портретом Сухэ-Батора*, сидел   средних лет, худощавый  человек, а за вторым, длинным и расположенным вдоль ряда  выходящих на фасад окон, еще десяток. В том числе одна женщина.
       - Доброе утро господа, проходите  и присаживайтесь, - на хорошем русском, сказал премьер, сделав радушный жест в сторону ряда мягких стульев. Стоявших у боковой стены.   
       - Здравствуйте, - кивнули мы в ответ и исполнили, что требовалось.
       - Мы заслушали доклад министра иностранных дел о результатах вашей работы (продолжил премьер) и ознакомились с вашими находками.  И честно скажу, пребываем в  шоке. Поскольку налицо сенсация мирового масштаба.
Будем считать, договор, подписанный в Москве, вы успешно выполнили.
       - Спасибо, - ответил за всех Жора. - Мы старались. 
       - Разрешите вопрос? -  обратился к премьеру, один из сидящих за столом у окон. В темных очках и с  коротким «ежиком»
       - Пожалуйста.
       - А не встречались ли мы с вами в Москве?
       - Встречались, - чуть улыбнулся Жора. - В кабинете Генерального прокурора. Я был у него помощником по особым поручениям. А это мои сослуживцы,- кивнул на нас с Саней. Тоже  работали в центральном аппарате. Теперь мы в отставке и занимаемся историческими изысканиями.
       Задавший вопрос был республиканским прокурором и обстановка стала можно сказать дружественной.
       Премьер, а также присутствующие (среди них были министры  иностранных дел, государственной безопасности и культуры)  захотели  выслушать нас о необычном путешествии. И мы удовлетворили их желание.
       - Да, фантастика,- резюмировал премьер, когда рассказ был окончен, а остальные потрясенно молчали.
       Затем была оговорена судьба  доставленных нами артефактов.
       Поскольку все они являлись подарками  Чингисхана и принадлежали нам лично, мы, проявив добрую волю, решили передать Монголии трех арабских скакунов, десяток  изумрудов, а также свои халаты и шапки. А кроме того разрешили переснять на фотопленку, все Санины рисунки.
       Инициатива была встречена с одобрением, и премьер в свою очередь заявил, что причитающееся нам по договору  вознаграждение, будет перечислено казначейством на указанный нами счет.
       - Быть может, у наших русских друзей  имеются какие-либо пожелания или вопросы? -  поинтересовался он в завершение встречи. - Мы готовы их выслушать.
       - Вопросов нет, -  ответил я. - А единственное пожелание, не упоминать наших имен в случае публикации сообщения об этих исторических находках. Будем считать, их нашли монгольские археологи.
       - Это мы вам обещаем,- согласно кивнул премьер, а министр культуры что-то чиркнул в блокноте.
       На этом встреча завершилась, и в сопровождении Тугудая, а также помощника премьера, мы на том же автомобиле вернулись в   гостиницу.
       Там состоялась передача артефактов,  увезенных в хранилище, а помощник получил номер нашего банковского счета в Сен-Тропе.
       Следующим утром Тугудай представил нам копию банковского поручения о переводе на наш счет обусловленной суммы, после чего доставил нас на мидовском автомобилем с шофером в аэропорт.Там, минуя таможенный досмотр, мы прошли в зал вип - персон, зарегистрировались  и на прощание выпили.
       - Ну, бывай, друг -  поочередно обняли мы дипломата, сопроводившего нас   до самолетного трапа. - Будешь в наших краях, обязательно заезжай.
       - Заеду, - растрогано ответил тот. - До встречи.
       Прилетев в Москву, мы для начала навестили свою фирму, вручив  Виктории в качестве подарка изумруд, а затем, прихватив  Старова,  до  полуночи закатились в «Метрополь».  Отдавая дань русской кухне.
       В столице мы провели неделю,  посетив Большой театр, Третьяковскую галерею и Оружейную палату,  а еще встретились с Чулпан Хаматовой, которую хорошо знал Саня и перечислили в ее фонд «Подари жизнь»  два миллиона долларов на лечение больных детей. Так велела совесть.

Эпилог.

       Второй месяц мы припухали на своей вилле в Сен-Тропе. 
       Я кропал вот эту самую повесть, надеясь ее опубликовать в одном известном Питерском издательстве,  Саня, пользуясь набросками в  блокноте, трудился  над циклом картин о нашем пребывании в параллельном мире,  а Жора, погрузившись в интернет и обложившись справочниками, изучал  историю  Древнего Египта.
       Туда мы планировали отправиться  на следующий год.
       Но это будет совсем другая история.
 
Примечания.

Мессинг Лев - советский эстрадный артист - экстрасенс.

Глухарь - нераскрытое преступление (жарг.)

МКАД - Московская кольцевая автодорога.

Эрго - следовательно.

Решала - переговорщик в криминальных кругах (жарг.)

Кидала - мошенник (жарг.)

Киднеппер - похититель детей.

Бурбон -  марка дорогого коньяка.

Ажан - французский полицейский.

Вип-персона - человек, имеющий персональные привилегии.

Установка - в данном случае оперативное мероприятие.

Релиз - содержание.

Галахический еврей  - еврей по материнской линии.

Бомбила - частный извозчик, таксист.

Бумер - автомобиль марки БМВ (жарг.)

Гаец -  сотрудник госавтоинспекции (жарг.)

Кормушка - в данном случае открывающееся окошко в двери камеры.

Откинуться - освободиться (жарг.)

ПКТ - помещение камерного типа.

Лагерный придурок - заключенный, работающий  в обслуге.

Начкар - начальник караула.

Кум - в данном случае оперуполномоченный спецчасти.

Приобщить -    завербовать (жарг.)

Гохран - федеральное казенное учреждение.

Карэ -  разновидность воинского построения.

Цоб-цобэ - звуковое погоняло для быков.

Кильблок  -  подложка для плавсредства.

Пятая республика - период французской истории с 1958 года по настоящее время.

Книксен - поклон с приседанием со стороны женского пола.

Команданте - воинское звание в испаноязычных странах.

Узел - в данном случае скорость  морского судна.

Эскарп - крутой внутренний откос рва.

Сухэ-Батор - руководитель монгольской революции 1921 года. Народный герой.

Гуано - помет морских птиц.

Рундук - ящик на судне для хранения вещей матросов.

Нострадамус -  всемирно известный предсказатель.

Компаньеро – товарищ.

Рауль Кастро - кубинский революционер и государственный деятель.

Аргамак - конь арабских кровей.