Воспроизведу два написанных в советское время небольших рассказа на основе тогдашних реалий, некоторые из которых теперь кажутся удивительными.
Виктор КАЛАШНИКОВ
П Е Р В О Е С В И Д А Н И Е
р а с с к а з
Денис родился и вырос на Урале. Там же, только еще севернее, отслужил в армии. «Дембельнули» его осенью: дожди, слякоть, первые заморозки... Побыв какое-то время дома, пообвыкнув на гражданке, он по совету родителей, подростками привезенными в тридцатых годах на лесоповал, решил ехать на Кубань: поезжай, пока холостой. Может, устроишься где-нибудь там. Мы доживем до пенсии — тоже к тебе переедем , купим в какой-нибудь станице хату... Это была мечта всей их жизни... Сколько он себя помнил, самыми светлыми воспоминаниями матери было то как она бегала на какой-то хутор к дедушке, а любимой песней отца была «Распрягайте, хлопцы, коней»... Денису и самому было интересно посмотреть на историческую родину предков...
В Центре занятости Краснодара ему выписали направление на завод строительных деталей, где имелось общежитие. Начальник отдела кадров завода предложил ему место рабочего второго разряда в подвале бетоносмесительного узла. Денис согласился без колебания, хотя и не представлял себе будущую работу: впереди зима, а подвал как-никак помещение, значит, работа в тепле — подсказывал опыт морозных уральских зим...
В подвале на самом деле грела мощная электропечка, но было сыро: с потолка капало за шиворот, а на бетонном полу скапливались лужицы. Кроме того, сильно дребезжал транспортер. Работа заключалась в подаче из бункеров песка, гравия, керамзита, туфа — все это высыпалось почти само и уплывало по ленте наверх, к башне узла. Физическое усилие требовалось лишь при подаче песка — чтобы он сыпался, надо было стучать по бункеру кувалдой. Да по окончании смены приходилось вычищать совковой лопатой из-под транспортера — там скапливался прилипавший к ленте сырой песок: особенно много, если наверху лил дождь.
Через неделю Денис освоился настолько, что, когда в работе случались паузы, он выходил наружу, подышать свежим воздухом. В такие моменты он чувствовал себя шахтером, поднявшимся на поверхность после ударной смены. Садился на лавку-доску у двери и поглядывал на девчонок, свисавших с перил балкона башни. И они смотрели на него с явным любопытством: одна засмеется — остальные за ней... Это были самые светлые минуты рабочего дня. Транспортер включали и Денис торопливо спускался в подвал.
Вскоре он уже различал девчонок по лицам, а одна из них даже нравилась ему. Надо бы как-то познакомиться, мечтал он...
Случай свел их, поставив рядом в столовской очереди. Пользуясь моментом, Денис сказал давно заготовленную фразу:
-Мы так мило переглядываемся, что у меня появилась идея — а не встретиться ли нам вечером?
Она растерянно оглянулась на подруг — они не слышали его слов. Это придало ей уверенности:
-Я живу в четыреста двадцать шестой комнате.
-Это что — предложение прийти в гости?
Она молча кивнула.
-А кого мне вызвать?
-Люду...
-Вечером приду, жди...
К вечеру изрядно похолодало, и на свидание Денис отправился по хрустящему снегу — почти как на Урале. Впрочем, идти было недалеко — через улицу и железнодорожный переезд.
Около женского общежития он не увидел обычных в таких местах парочек, да и ребята почему-то не вызывали девчонок, стоя под окнами или на крыльце. Он решил, что это, наверное, из-за мороза.
На стеклянной двери входа была приклеена бумажка с чернильной надписью; «Придяржуй дверь!» Денис придержал, но она все равно громко стукнула. Вахтер, женщина в годах, вздрогнула и подняла от вязания голову, посмотрев на него удивленными глазами.
-Чего тебе?
-Как — чего, к девушке пришел.
-Будет кто заходить -перекажешь, чтобы вызвали.
-Может, я лучше сам поднимусь — быстренько? Я документ оставлю.
-Мужскому полу у нас не положено проходить...
Чтобы хоть как-то скоротать время ожидания, он внимательно осмотрел убранство вестибюля, состоявшее из репродукции картины «Три богатыря» и крупно написанных предупреждений: «Посторонним вход строго воспрещен» и «Вход в общежитие прекращается в 23 часа». В вестибюле и его общежития тоже были похожие надписи, но он спросил:
-А если кто во вторую смену работает, тогда как?
-Тех, кто с работы — пускаем. Они предупреждают, когда уходят.
-Строго у вас!
-Зато порядок, - сбиваясь со счета петелек, нехотя поддерживала разговор женщина...
Наконец-то, вошла живущая здесь девушка. Денис вежливо попросил ее вызвать Люду из 426 комнаты. «Вообще-то, я живу этажом ниже.»- не захотела было она, но пообещала. Предстояло еще ждать, теперь в неуверенности — позовет ли? Он подошел к «Колючке»-стенгазете. Рисунки изобличали грязные комнаты. Среди критикуемых была и Людина. Так он узнал, что фамилия ее Семке, а в комнате с ней проживают Нина Афонина и Света Зоричева
-Парень, ты переказал? Тогда ступай на улицу ждать — тут посторонним не положено находиться!
-Холодно там, мать!
-А если комендант придет! Почему, спросит, допустила непорядок!..
-Очень надо ему ходить-проверять по такому морозу!- впрочем, Денис догадался, что мешает ей сосредоточиться на вязаньи, спорить было бесполезно и он вышел на крыльцо, лишь слегка огрызнувшись.-Креста на вас нет, мать!
..Люда что-то задерживалась. Он пробежался туда-сюда по широкому крыльцу, высоко поднимая ноги — в тонких туфлях начинали мерзнуть пальцы... Иногда где-то поблизости глухо звучали мужские голоса, но к крыльцу никто не подходил...
Люда выскользнула из двери в коротеньком, выше колен, халатике и Денис невольно обратил внимание на ее стройные ножки (на работе она ходила в фуфайке и брюках).
-Ты?- вроде как удивилась она, зябко прижав к голыми плечам руки.-Почему в вестибюль не зашел?
-Заходил — бабка выгнала. Не положено, говорит, кем-то!..Ну, что, может, сходим куда-нибудь?
-Куда — по такому морозу!
-Ну, не знаю. В кино или еще куда...
-В кино — ехать далеко. А транспорт вечером редко ходит — намерзнемся только.
-Давай просто погуляем.
-Можно и у нас посидеть,- вдруг предложила она.
-Да ты что — эта ж не пропустит! - он кивнул в сторону вахтерши.
-К нам ребята через балкон залазят. Идем — покажу где,- Люда завела его за угол и объяснила как надо влезать на балкон.
Денис встал на перила запасного выхода и легко подтянулся на балкон второго этажа. Через незамкнутую дверь вошел в неосвещенную секцию. Из ближайшей комнаты доносились мужские голоса, это придало ему уверенности. Выйдя на лестничную площадку, подождал Люду... Пока поднимались на ее четвертый этаж, встречались им только ребята. После чего Денис невольно усмехнулся в душе: да женское ли это общежитие?.. Потому что и в секции, куда привела она его были ребята: одни помогали девчонкам готовить на газовой плите ужин, другие сидели за большим столом посредине секции и смотрели хоккей по телевизору, стоявшему в противоположном от плиты углу. В 426 комнате на кровати слева от окна лежала, накрывшись двумя одеялами, женщина явно старше его. Она лишь молча взглянула на вошедших, не отрываясь от чтения газеты.
-Это Денис, - сказала ей Люда.- На заводе у нас работает.
-Светлана,-женщина улыбнулась, но газету не отложила.-Извини за позу -я плохо себя чувствую.
Люда предложила ему снять куртку, и он огляделся, куда бы сесть?
-Садись на мою кровать. Стулья мы в секцию отдали — и без них тесно.
-Эти ж комнаты на двоих расчитаны, почему вас трое?
-Коменда «не равнодушна» к нам. Попробовали права качнуть — нас в «Колючку» нарисовали. Поставили, так сказать, на место. Мы ж из другой организации — квартируем здесь, значит, второй сорт. А второму сорту полагается в тесноте жить,- Люда улыбнулась и вдруг спросила.-Есть не хочешь? Можно картошечки пожарить — мне недавно выжирок из дому прислали!
Денис смутился — настолько неожиданным показалось ему это предложение:
-Спасибо. Но я ужинал.
Хотя жареной на домашних выжирках картошечки он поел бы с удовольствием, но разве признаешься в этом малознакомой девчонке.
-Тогда будем чай пить — греть гостя. Замерз ведь, пока ждал на крылечке. Да и нас в комнате сегодня не тепло — как не утепляли окно, все равно продувает, когда ветер восточный.
Камин купите.
-Коменда запретила камины — увижу, говорит — выселю...
Люда вышла, чтобы поставить чайник.
-Что-то интересное читаешь?- спросил Денис у Светланы.
-Да - «Исповедь убежденного холостяка».
-Действительно интересно. Прочитаешь — дашь мне...
Вернулась Люда. Присела перед тумбочкой, спросила:
-Ты с вареньем или с сахаром любишь?
-Мне все одно.
-Тогда с вареньем — у меня земляничное, здесь такого нет.
-А у тебя откуда?
-Мама прислала — с Урала.
-Так и ты с Урала? Откуда - Урал большой.
-Из Чердыни, слыхал про такой город?
-Как не слыхать, если я сам из Красновишерска. Даже бывал не раз. Ты на какой улице жила?
-На Больничной.
-Видел я и вашу больницу — старая, дореволюционной, наверное, еще постройки. Хотя и двухэтажная.
-Да, старая. Бабушка рассказывала — в тридцатых годах в ней ссыльный поэт лежал. Так он со второго этажа чего-то сиганул. Вроде, живой остался. Она там тогда санитаркой работала... И я не раз бывала в Красновишерске...Надо же! По одним улицам хаживали, а встретились в Краснодаре!..
-Ну, милые мои, это уже судьба,- заключила Светлана, отложив газету.
-Ну, судьба не судьба, но случай удивительный,- согласился Денис, а увидев, что Светлана отложила газету, спросил.-Прочитала? И какое впечатление?
-Мрачно уж очень. Эгоист, наверно. На, читай.
-Ну, кое-то в чем он прав!- не согласилась Люда.-В том, что «раем в шалаше» нас долго не удержишь, например.
-Для меня материальное благополучие было не главное. Хотя мой и прилично зарабатывал, свой дом имел. А вот поговорить с ним было не о чем. Книг он не читал, театром, музыкой не интересовался. Придет домой — поест и набок. Я — то одну книгу ему предложу, то другую. А он — устал, сейчас не хочу, некогда...
Люда историю неудачного замужества Светланы уже знала, поэтому слушала между дел: заваливала чай, достала из тумбочки варенье, сполоснула чашки...
-Прошу к столу!- пригласила она, когда Денис кончил читать.
-Ну, а ты что скажешь?- спросила его Светлана, поднявшись с постели.
-Я его понимаю, - Денис помог Люде передвинуть стол, чтобы поставить его между кроватями.
-А мне показалось, что для него отношения между мужчиной и женщиной — игра в кто кого перехитрит,- сказала Люда.- У него же сплошные претензии! И чтобы душа была как на ладони, и чтобы всегда было как он того хочет! Разве справедливо требовать уступок только от нас! Надо же в чем-то и уступать! Да и не по мужски это — брать, ничего не давая взамен.
-Ну, он-то готов был давать.-возразил Денис.-А взамен ходил лишь бескорыстия и преданности...
Из соседней комнаты послышался плач ребенка.
-У вас что и с детьми тут живут?
-Одна. И то полулегально. Вот кому не повезло так не повезло в жизни! И парень обманул, и жить негде и не на что. Администрация сам знаешь какая у нас — не положено, и все тут! Нет, чтобы войти в положение, помочь попавшему в беду человеку! Куда там!
-Да, уж. Нашим должностным сошкам унизить человека, что кусочек сахару съесть.
-Коменда, когда беременную девчонку увезли в роддом, даже угрожала соседкам ее по комнате, дескать, заберу постели, если не подпишите, что отказываетесь от проживания с ней. А ей, бедненькой, когда выписали после родов, и пойти-то некуда! Хорошо вахтерша не знала ее в лицо — пропустила, а ребеночка мы с девчонками на второй этаж простынями подняли.
-Светланкина была идея!-дополнила рассказ Люда, гордясь.-Целая комедия была!
-Невеселая комедия. Почему так безжалостно-то?
-В назидание другим — вдруг все начнут рожать! И всем давай отдельные комнаты!
-Теперь-то хоть уладилось дело?
-Какое там! Она и не выходит — боится, что обратно не впустят. Ребеночка на балконе выгуливает, а продукты мы ей приносим... Ты пей чай-то — остынет...
Из секции донеслись позывные программы «Время». Денис, наклонившись к Люде, тихо спросил:
-Мне не пора?
-Сиди — рано еще.
-Взял бы да о себе рассказал.-предложила Светлана.
-Что рассказывать... «Дембельнулся» - сюда приехал.
-Какая была охота ехать в такую даль!-не то удивилась, не то спросила она.
А Люда предположила:
-Была, наверно, веская причина.
-Какая могла быть «веская причина».... Родители мои родом с Кубани! Ну меня и потянуло посмотреть на их родину... Они были не против. Но я-то парень. мне это проще, а вот почему ты в такую даль поехала!?
-И у меня мама где-то тут родилась! Сейчас такого места на карте края нет. Раньше на Кубани немецкие колонии были, после их кого куда разогнали. Моих предков в Чердынь...
Дверь резко отворилась и в комнату влетела девчушка, закутанная в белый пушистый платок.
-О, у нас гость!
И Денис понял, что это Нина, третья жительница комнаты.
Оказавшись в тепле с мороза, она возбужденно тараторила, раскутываясь и раздеваясь:
-Насилу дождалась автобуса! Еще ветер этот, а я в капрончике. Отвернитесь, молодой человек, на минутку.
Денис, до этого смотревший на нее с любопытством, послушно отвернулся. Девчушка показалась ему дерганой и, вероятно, поэтому отчасти смешной, не серьезной.
-Интересные хоть занятия-то были?-спросила Люда.
-Так себе. Одни пенсионеры собрались, не сидится им дома в такой мороз — говорильня: ни чего нового никто не прочитал... Ча-а-а-ю хочу!
Люда вынула из тумбочки еще чашку и поставила перед Ниной, налила чаю. А Денис в свою очередь поинтересовался:
-Какие занятия?
-Литературного объединения — она у нас стихи пишет!-гордясь, сообщила Люда.
-У нас в армии парень был — тоже стихи писал. Так он даже в Литературном институте учился! Но отчислили за что-то — темнил, не рассказывал за что. Загробастали, понятное дело, после этого служить... Прочти что-нибудь свое?
-Да, прочти,- поддержала его Светлана.-Люблю, когда ты читаешь.
-Хорошо, но только одно, самое последнее,-согласилась Нина.-Хотела сегодня на литобъединении прочитать, но не удалось — не до меня старикам было.
Я иду старым садом.
Все как прежде почти.
Осень, жду снегопада,
А желанье — цвести!
А желание — ветер
Зауздать, как коня...
Оттого, что на свете
Кто-то верит в меня.
-У того парня другие были — ёрнические.
-Вспомни хоть одно,-попросила Нина.
-Я не запоминал их, но у меня есть записанные. В следующий раз принесу...
Уходить Денис собрался в одиннадцатом часу. Люда проводила его до балкона второго этажа.
-Наверно, жалеешь, что вечер впустую провел?
Вид у нее был на самом деле виноватый и съеженный — наверное, из-за холода. Денис резко привлек ее к себе за голые плечи и поцеловал в губы — она не успела даже проявить свое отношение к этому факту:
-Вот, теперь не впустую.
Он глянул вниз: никого не видно, тишина. Перемахнул ногу через перила... Оказавшись на земле, вскинул для прощального жеста руку. Люда тоже помахала ему в след.
Хрумтел под туфлями снег, звенел шлагбаум закрытого переезда...
Краснодар
Ю Л И Я
рассказ
Меня с ней свел случай — на работе. И появилась она, как и подобает случаю, нежданно-негаданно. Часу в одиннадцатом — еще и есть не хотелось, я с высоты кабины башенного крана увидел, что на территории стройки появился механик по кранам. Рядом с ним месила грязь красными резиновыми сапожками девчушка. одетая в пестрый камуфляжный костюм, которую я поначалу было принял за сына механика, однако из-под защитной каски ниспадали светлые пряди длинных волос, каких у мальчишек не бывает. Во мне шевельнулось беспокойство: «Кого это он привел? Не на мое ли место?»
Войдя на подкрановые пути, механик крикнул, обращаясь ко мне:
-Спустись!
-Журнал брать?-спросил я, имея ввиду журнал приема-сдачи смены, заполняемость которого он должен по инструкции проверять.
-Не надо.
«А чего тогда?»-гадал я, спускаясь.
Механик имел привычку здороваться за руку.
-Знакомься.- Он кивнул на девчушку.-Будет у тебя стажироваться. Когда научится, переведем тебя на МСК, на новый!
-А ее, значит, здесь оставите?- сказал я недовольно.
Работая на башенных кранах, я не любил частые смены их стоянки: только привыкнешь к одному месту и опять привыкай к другому. К тому же этот кран меня устраивал тем, что ездить сюда было недалеко от общежития и в тупик. то есть навстречу основному потоку часа пик.
-Войди в ее положение — она мать. Ей ясли тут неподалеку дали.
-Мать?- я посмотрел на девчушку с сомнением.
Впрочем, юной она могла показаться лишь на беглый взгляд. Если присмотреться, то под глазами. поперек лба и у рта можно было разглядеть тоненькие морщинки — явные следы природовых страданий. Я чертыхнулся про себя, но вслух протестовать не решился — судя по худобе. материнство давалось ей не легко.
-Ну, что ж — залезай!
Она кивнула и неуклюже полезла на портал.
-Пару недель, думаю, хватит, чтобы освоилась?-предположил механик.
-Не уверен,-усомнился я.-Видишь как лезет? Кстати, если упадет. кто отвечать будет?
-Не должна упасть. Она ж медкомиссию прошла. Допуск к работе на высоте получила...Ну, удачи,- и механик попрощался за руку.
Я подождал пока поднимется черти откуда взявшаяся ученица и полез сам. Застал ее еще глубоко дышавшую и держащуюся за спинку кресла машиниста. Снял с вешалки фуфайку и постелил в заднем углу кабины:
-Садись сюда — привыкай пока к качке, время есть.
-Отвыкла так высоко лазить — метелики перед глазами кружатся.-призналась она.
-Давно на кране не была?
-Больше года.
-Работала самостоятельно?
-Нет. Я вскоре после выпуска в декрет ушла. Только и успела, что распределиться.
-Сколько ж тебе лет?
-Девятнадцать.
-И уже родила! Долгой жизнь покажется.
Она промолчала.
-А муж кто?
-Муж объелся груш.
-Это как?
-Вот так...
Задиристая. Ну да мне-то что. Мое дело работать ее научить...
Первые дни, пока она привыкала к крану, мы заполняли время разговорами. И вот что я узнал о ней. С будущим мужем своим она училась в ПТУ. А подошел он к ней якобы соблазнившись красотой ее ног — сам в этом после признался. Когда же после случалось, что ему нравились другие ножки, она прощала ему короткие увлечения, так как уже была влюблена в него без ума. Забеременела на втором курсе, когда их посылали на сельхозработы в колхоз. Он не возражал против женитьбы и они расписались. Играли свадьбу — все как у людей. Но жили плохо с первых дней, потому что он по пьяне попрекал ее и даже бивал за то, что досталась ему не девственницей. Родился мальчик, и муж отправил ее к своим родителям в станицу. Сам остался в городе. Вначале приезжал часто, после реже и реже. Свекровь заедала ее попреками: называла нищенкой, сидящей на ее шее, корила каждым куском. Юлия даже якобы слышала как свекровь, не скрываясь, а, может, и нарочно, назло, намаливала на ее и на ребенка болезни... В общем, довела до того, что Юлия взяла сына, минимум вещей и сбежала от нее...
Простодушные женщины, рассказывая о себе, словно раздеваются — чем дальше, тем обнаженнее.
...Муж к тому времени выучился от военкомата на шофера и стал погуливать в наглую: поздно приходил с работы, а то и вообще не ночевал дома, оправдываясь тем, что неожиданно послали в командировку. Командировки стали учащаться и она начала подозревать, что у него появилась другая...
Теперь было понятно, почему она такая худущая: кожа да кости и одета в застиранный камуфляж.
...У ее матери, кроме Юлии, еще две дочери. Старшая замужем, младшая школьница, но уже такая, что и с мальчиками гуляет, и где сядешь там и слезешь. Отец умер. Он был пьяница и сгорел от водки. Горе было с ним, горе и без него. Юлия, когда еще училась в школе, ухаживала за его могилкой. Бывает на кладбище и теперь, в редкие, правда, приезды в родную станицу... Впрочем, ее доброту я почувствовал вскоре после того, как она узнала, что я живу в общежитии. Она стала приносить из дому и угощать меня своими постряпушками. Чем смущала меня необычайно:
-Зачем это?
-Ешь! По себе знаю, что значит питаться в столовой! А это домашние.
-Ты лучше младенца своего корми.
-Не беспокойся, он не голодный...
Перед обедом теперь она спускалась с крана заранее, чтобы занять мне очередь в привозной буфет. И в других мелочах я стал ощущать ее заботу...
Тут уместно сказать, что у меня в это время была женщина, которую я навещал раз в неделю — в зависимости от ее настроения. Она имела двухкомнатную квартиру в благоустроенном доме и сына-ученика пятого или шестого класса, так как молоденькой еще побывала замужем — квартиру заработал и оставил ей муж. Она никогда не рассказывала о причине развода, хотя похаживал я к ней долгонько, с год. Конечно, за это время мы привыкли и хорошо узнали друг друга - меня раздражало, что в интимных отношениях все было тогда и так, как она того захочет, кроме того, она и в быту была невероятно эгоистичной, впрочем, как и многие женщины. долго живущие без мужа. Вот почему мы, сблизившись, оставались только любовниками, не помышлявшими узаконить связь.
...Узнав об Юлии все, о чем возможно было расспросить, я принялся учить ее управлять краном. Ученицей она оказалась старательной, и за вторую неделю практики научилась выполнять даже сложные перемещения грузов. Я уже хотел было докладывать механику, что ученица сможет работать самостоятельно, как вдруг ее словно подменили: стала невнимательной, часто терялась, раскачивая груз, то есть все мои педагогические усилия пошли на смарку. Я недоумевал — в чем дело?.. Может с ребенком что?.. Сама плохо себя чувствует?..
Стоя сзади ее во время обучения, я ощущал, что при случайном прикосновении Юлия словно прилипала ко мне спиной. «Не тоскует ли она по мужчине?»-терялся я в догадках. Но между нами была десятилетняя разница в годах — для меня этот факт был существенным.
-Что с тобой? Ведь у тебя уже получалось!
-Сама не пойму...
И я решился:
-Может, нам начать обниматься?
-А почему бы и нет.
Я не замедлил. И понял — она в самом деле стосковалась по мужской ласке: горела и судорожно прижималась, заваливалась и тянула на себя. Я медлил, тогда она помогла мне преодолеть нерешительность:
-Неужели ты думаешь, что скажу нет? Все да...
После происшедшего она первой обрела способность рассуждать здраво:
-И что теперь? Бросишь меня, когда надоем?
«Да, а что теперь?»-спросил я себя, пытаясь определись перспективу. Мне казалось, что я стар для нее — десять лет барьер большой, чтобы опрометчиво начинать строительство семейного счастья на обломках другой семьи...
Вскоре меня перевели на другой кран и мы простились, не договорившись о встрече. Случайная связь с Юлией виделась мне прощанием с молодостью.
Однако случай свел нас еще раз — в день зарплаты, у кассы. Юлия искренне обрадовалась встрече и попросила пройтись с ней по магазинам — она хотела купить себе платье и что-нибудь сыну. Мне приятно было сопровождать ее, советовать в выборе. Примеряя понравившееся нам платье, она позвала меня заглянуть в примерочную, чтобы оценить, идет ли оно ей. Мне показалось, что платье сшито будто на нее, и я сказал об этом. Лицо Юлии осветилось.
...Я проводил ее до автобуса, на котором она уезжала в свой пригород.
-Вспоминал меня?-спросила она.
Я на самом деле часто вспоминал ее, признаваться в этом не хотелось, но пришлось:
-Вспоминал.
-Приезжай ко мне в субботу вечером,-и Юлия рассказала как найти ее квартиру.-Я буду ждать!..
Итак, прихватив с собой бутылочку винца, в субботу я поехал к Юлии. До нужной окраины добрался в сумерках и этим осложнил себе поиск нужной улицы и номера дома. Это оказалось далеко в стороне от маршрутов городского транспорта. Калитка во двор была приоткрыта, собака если и была, то спала в конуре, окна хозяйского дома удачно темнели проемами, во времянке в глубине двора свет горел: «Ждет».. Толкнул входную дверь — она открылась. Я было воспринял это за еще одно подтверждение того, что меня ждали, но увидел, что крючка вообще нет. Невольно подивился тому, как люди спят, не запираясь. В маленькой комнатке было жарко натоплено. Юлия лежала на кровати у противоположной стены в обнимку с ребенком. Не слышала как я вошел. Я приподнял край одеяла и увидел почти девчоночью с тонкой талией фигурку. Юлия подняла голову, увидев меня, улыбнулась:
-Пришел! А я уже и не жду.
Осторожно высвободила из-под головки маленького руку, встала. Накинула халатик. Мы обнялись, тесно прижавшись друг к другу, она застегнула пуговицы.
-Подожди, надо же накормить тебя.
-Я не голоден...
Но она уже суетилась, собирая на стол: налила тарелку наваристого борща, извлекла поллитровую банку со спиртом.
-А это у тебя откуда?
-Соседка дала, она на сахарном заводе работает...
Я достал свою бутылку. Мы сели за стол. Выпили, закусили...Внимание мое привлек бритвенный прибор, лежавший на подоконнике:
-Чей это?
-Мужа.
-Он что, бывает у тебя?
-Да. Но все так же пьет, часто дома не ночует...
«Вот это да — значит, я вор?»- когда-то давно, наслушавшись разговоров о супружеских изменах, я дал себе зарок не иметь отношений с замужними: одно дело тоскующие в одиночестве девчата, другое замужние женщины - пресыщенные, изменяющие:
-И где же он?
-В станицу уехал.
-Выходит, ты изменяешь ему?
-Он плохо ко мне относится...
За окном послышались шаркающие шаги — я насторожился:
-Кто это?
-Хозяин, наверно. В уборную пошел.
Шаги стихли. Я представил, как бы вдруг вошел муж, и что бы он сказал, увидев меня.
-И когда муж обещал вернуться?
-Вечером в воскресенье.
Шаги прошаркали в обратном направлении и я спросил:
-Может, мне лучше уйти?
-Почему?-удивилась Юлия.
Действительно, с чего, вдруг, но мне все более становилось не по себе... Я подналег на спирт, но беспокойство лишь возрастало:
-Вы что, и не запираетесь на ночь?
-Нет — зачем? К нам никто не заходит.
-Представь себе — мы лежим в постельке, голенькие, и вдруг входит твой муж.
-Не выдумывай — он уехал...
Заплакал ребенок и Юлия метнулась к нему. Я отвернулся, почувствовав,что отодвинулся на второй план. Но она подсела ко мне с ним на руках, и я посмотрел на младенца. Наши взгляды встретились и он обомлел: рядом с мамой не папа! Ребенок был так поражен, что не мог отвести от меня глаз.
-Папа,-сказала ему мать, показывая на меня.
Он резко отрицательно покачал головкой.
-Папа,-настаивала мать.
Но безуспешно — ребенок запротестовал еще энергичней, готовый заплакать. Говорить он еще не мог.
Юлия отнесла ребенка в кроватку и принялась убаюкивать. Мне захотелось опьянеть настолько, чтобы забыться.
-Ты не перепьешь?-забеспокоилась Юлия.
Но хмель, казалось, не брал меня — предчувствие приближающейся опасности лишь усиливалось. Я не суеверен и даже не трусил, но что если бы пришел муж и застал нас лежащими в постели — я не представлял, как вести себя, если бы это случилось. Мне казалось, что я не имел права на защиту, если бы он полез драться... Я первый раз проводил ночь с чужой женой, но уже знал, что последний.
...Рассвет только начинал проявляться, а я уже освободился потихоньку от Юлиных объятий.
-Ты куда?-спросила она, не открывая глаз.
-Ухожу.
-Так рано!-удивилась она.
-Чтобы хозяева не заметили.
-Придешь вечером?
-Ты ж говорила, муж вернется.
-Обещал, но раньше понедельника его не будет — он всегда задерживается.
Я лишь поцеловал ее на прощанье в волосы:
-Копи себя для мужа, а то заметит чего.
-Не заметит. Сделаю больше, чем обычно, и не заметит. Хочешь, будем с тобой жить — его скоро в армию заберут?
-Это невозможно — у тебя семья: ребенок, муж.
-Не люблю я его!
-Не внушай себе этого. Семью надо беречь — это ячейка общества...
Общественный транспорт еще не функционировал, и я брел посредине пустынных улиц километр за километром, размышляя о бестолковости нашей жизни. На душе было пусто, хотя и легко, как у вновь обретшего свободу.
Позже я узнал, что Юлия уволилась от нас. А в канун Нового года получил от нее поздравительную открытку, на которой кроме пожеланий было и признание: «...наши отношения с мужем стали еще хуже, особенно после того, как я назло ему рассказала о тебе...»
Краснодар