На любом предприятии всегда есть умелец, который своими руками ремонтирует и доводит всё до ума.
Наш Виталий слыл не только мастером на работе, но и дома, ведь у него было семеро детей, младшему где-то лет пять. Притом, что Виталий недавно отметил своё пятидесятилетие. Мужиком он был спокойным, немногословным, то есть знал себе цену.
А у меня вдруг случилось форменное несчастье. Намедни оставил свой автомобиль у прачечной часа на два, и лишь дома увидел на крышке багажника душевно нацарапанное заветное слово из трёх букв, выписанное аршинными печатными буквами, подозреваю, ржавым гвоздём, валяющимся на тротуаре для подобных случаев.
Мой «Москвич-2140» цвета спелого лимона считался по тем временам очень даже красивым. Хотя, конечно же, любой автомобиль для своего хозяина - красавец, как, впрочем, и его жена.
Когда я увидел этакое несусветное надругательство над моей машиной, то был потрясён до глубины души. Кощунственное слово нацарапали походя, надеюсь, из вредности не лично ко мне, а как к абстрактному владельцу частного авто. Таки забавы ради.
Издали «художественное» слово не просматривалось и только ближе резко бросалось в глаза. Но когда знаешь точно о существовании чего-либо, то оно особенно демонстрирует себя из любого положения.
Благо, на предприятии работал тот самый Виталий, которому я с утра отдал машину, надеясь на его смекалку и на то, что к концу рабочего дня он всё это безобразие закрасит и приведёт в надлежащий вид.
Когда же зашёл вечером за машиной, меня чуть Кондратий не хватил. Добросовестно затёртые царапины получились шириной с добрый сантиметр, а замазанный серой шпаклёвкой, проступивший след ярко выделялся на общем лимонном фоне!
Непросохшую шпаклёвку красить было, конечно, нельзя, и мерзопакостное слово светилось уже за версту без какого-либо цейсовского бинокля. А домой-то ехать надо.
Благо нашёл на территории предприятия старое рядно. Застелил им крышку багажника, заткнул концы сверху, снизу и таким образом неделю ещё ездил, покуда шпаклёвка просыхала.
Виталий потом всё это уродство закрасил чин-чином, и остался на ощупь лишь выпяченный след от бугорков шпаклёвки, скрыв то похабное слово.