Принципы мне достались от отца по наследству и сильно усложняли жизнь. А может быть и упрощали. Это, конечно, смотря с какой стороны смотреть. Получив назначение директором сельской школы, я отказался от привилегий. Директор совхоза Одинцов не смог меня понять:
- На хрена тебе этот гроб. Эти армяне не дом, а охалину слили. Мы разбираем сейчас клуб в Черемшанке. Из того сруба можно сложить отличный дом. Твой Эдька на стройке работает, я его на свою же стройку бригадиром поставлю. Выбирай себе место для усадьбы и закажи проект. К весне войдёшь, обещаю.
Мы с Эдиком забрались на гору и стали выбирать место для нашего нового дома. Куда бы перенести просмоленные венцы старинного здания? Интересно, кто этот сруб срубил? Богатый кержак, которого сослали на Колыму? А может быть, это была сельская церковь?
Мария мечтала жить возле ручья. Мечты сбываются. В конце села на берегу речушки Сарасы оставался ещё незаселенный никем закуток. Хватит места и для огорода, и для усадьбы. Стали обдумывать и взвешивать все за и все против. Непреодолимым препятствием стала не отдалённость от школы, а сомнения этического характера. Эдик высказал свои опасения:
- Все заходят к Одинцову в кабинет на цыпочках, а ты нет. Сможешь потом не заискивать?
Я отказался от мечты. Мечта, вроде бы и недорого стоила, но я побоялся, что не смогу за неё рассчитаться. Одинцов, конечно, сильно обиделся. Он считал, что мы с Марией достойны такого подарка судьбы. Мария согласилась с моим решением и никогда меня не упрекала.
Принципы - ужасная вещь. Вернее сказать - не вещь, вещь не может быть принципом. Принцип - это правило, которое ты сам уважаешь сильнее Закона.
Наверное, я был недостаточно принципиален, потому что после не раз в мечтах воображал свою новую усадьбу у забоки на берегу Сарасы. Жалел, что упёрся, не принял подарок, который, в общем-то, положен был мне по заслугам. От меня ведь ничего не просили взамен.
Не могу себя представить на месте Джордано Бруно. Бывшие сокурсники просили отречься от ереси. Обещали за это не деревянную усадьбу у ручья, а приличный храм. В нём Джордано смог бы отпраздновать Новый 1600-ый год. Джордано Бруно выбрал костёр и сгорел на нём.
Французы исписали триумфальную арку в Париже не физическими формулами Ампера и Кулона, не предсказаниями Жюль Верна, а именами разрушенных Наполеоном европейских городов. Среди французов, надо полагать, было достаточно людей способных разрушить ещё больше. Могли бы разрушить, но не стали этого делать. Эти люди миру не известны. А жаль.
Спортивность мерят очками, голами, секундами, метрами, килограммами. Деловитость мерят в долларах прибыли, коррупцию величиной украденного, гениальность полководца в миллионах убитых... Чем измеряется честность, принципиальность, доброта, человеколюбие?