Он был разбитый, какой-то усталый, глаза тусклые, даже синевы не осталось, только маленький оттенок бирюзового. Сгорбленная подъемным краном спина, на лбу поперечные морщины и продольные впадины, как хребты Уральских гор.
Я встретил его у метро, и мы даже не пошли, а побрели к клубу. Он шел шаркающей и старческой походкой, гитару сжимал бережно, но тяжело, я даже хотел забрать ее у него, но Иван Сергеевич не отдал. Посмотрел на меня, как на душевнобольного, мол, ты что творишь, и я оторвал руку от инструмента от греха подальше, хотя, что он мог мне сделать своими трясущимися руками.
В клубе все были давно готовы к встрече, но приняли незаметно. Не так должны встречать знаменитого автора, но молодежь скорее ждала своих, а Ивана Сергеевича скорее решила послушать из сожаления. Нет две-три его песни они знали с детства, но весь его вид все его здоровье говорило о том, что слушать его будут, наверное, из жалости, а не за былые заслуги.
Там на сцене уже крутились молодые и озорные певцы, толпа им яростно подпевала прихлопывала и притопывала и, что интересно, толпа была трезвая и спокойная, ни как в моей молодости, когда горячительные напитки были обязательным атрибутом выступлений.
И вот когда отпрыгало и отпело групп пять, Иван Сергеевич вышел на сцену. Он с трудом и нехотя достал гитару из чехла, немного понастраивал ее (гитара была настроена) и каким-то запредельно тихим голосом запел.
Сначала его не было слышно, и зал его не замечал, но постепенно голос Ивана Сергеевича креп, морщины, впадины и хребты на его лице разгладились, руки перестали трястись, и вдруг весь зал уже не мог оторвать взгляда от Ивана Сергеевича, его сиплый и доверчивый голос достиг каждого уголочка, и в зале установилась теплая и дрожащая тишина.
Иван Сергеевич пел о любви, о самолетах, о плацкартах, о радости жизни, что так не сочеталось с действительностью, но именно это несоответствие и делало из него великого певца, актера и барда. Не было человека красивее и светлее в тот момент, чем Иван Сергеевич.
Все девочки, все мальчики и даже я, многое чего повидавший, в него разом влюбились.
Когда он закончил (а пел Иван Сергеевич всего минут тридцать, на большее его не хватило), зал еще какое-то время молчал, а потом закричал, захлопал, заулюлюкал, и я проводил Ивана Сергеевича со сцены, он опять подволакивал ноги, руки его начали трястись, на лице появились морщины и впадины.
Я проводил его до крайнего столика и принес темный Гиннес с сушеными кальмарами, и он рухнул на стул горой, словно сделал все что мог. Я оставил его и, если честно, забыл о нем. У администратора очень много дел, нет, я иногда следил за ним, но Иван Сергеевич просто сидел и дрожащими руками потягивал пиво.
Вечером, когда все разбрелись, я вспомнил о нем и даже искал его, но мне сказали, что пришла внучка Ивана Сергеевича, забрала гитару и увезла Ивана Сергеевича на такси.
#вхрассказы